Поколение счастья

Первое, что бросается в глаза, когда я вместе с однокурсниками оказываюсь возле входной двери клуба, – надпись «Закрытая вечеринка». Внутри нас встречают стены, увешенные моими черно-белыми фотографиями. Но главный сюрприз – небольшая сцена, впереди которой вместо бархатного занавеса висит экран, высвечивающий слова: «Гость вечера – рок-группа „Заметки“. Специально для Катерины Силаевой».

Я в который раз поражаюсь Элле. Ведь лишь она могла догадаться пригласить музыкантов из нашего института.

Одна часть моих однокурсников спешит занять диваны поближе к сцене, а другая – угоститься коктейлями в баре.

Только я успеваю сесть рядом с Верой, как к нам подходит Андрей и приглашает меня танцевать. Музыка звучит еле слышно, но, похоже, его это ни капли не смущает. Я соглашаюсь, и Андрей, нашептывая на ухо комплименты, начинает кружить меня по залу.

Мы болтаем, словно старые знакомые, о предстоящем экзамене по криминалистике, любимых песнях группы «Заметки», книжных новинках и даже вспоминаем с улыбкой о том, каким своеобразным способом Егор, лучший друг Андрея, решил заполучить мой конспект лекций.

Я целую Андрея первой. Я будто пантера, нападающая в летящем прыжке на свою жертву. Это нужно мне, как спасительный глоток воздуха утопающему, и правила приличия сейчас мало заботят меня.

Андрей отвечает не сразу, а спустя пару секунд. Его губы мягкие и теплые, едва уловимо пахнущие мятной жевательной резинкой, касаются моих не настойчиво и страстно, а нежно и бережно, точно первые несмелые снежинки земли.

Но затем он резко отстраняется, его глаза начинают бегать из стороны в сторону, выискивая, кто из однокурсников смотрит на нас.

Я встаю на цыпочки, обеими ладонями беру его лицо, осторожно поворачиваю к себе и успокаивающим тоном произношу:

– Не волнуйся, нашим друзьям нет никакого дела ни до меня, ни до тебя. Они заняты едой и разговорами и даже не заметят, если мы уедем отсюда вместе.

– Ты что, телепат? – удивляется Андрей.

– Не совсем, – неопределенно отвечаю я и, чуть помедлив, спрашиваю: – А какие из твоих мыслей мне удалось прочесть? Про однокурсников?

– Не совсем, – говорит он в ответ, передразнивая меня, а потом нежно берет за руку и тянет за собой к выходу из ночного клуба.

Мы подходим к автомобилю Андрея, он открывает переднюю дверцу и жестом приглашает сесть.

– Ты что, собираешься меня украсть? – игриво спрашиваю я. – Хочу напомнить: похищение человека является уголовно наказуемым деянием.

– Мне все равно, – с ослепительной улыбкой отвечает он.

Покорно забираюсь в машину. Когда дверь с моей стороны закрывается, уличный шум стихает, создавая ложное впечатление, что никого, кроме нас с Андреем, больше нет во всем городе.

Он ведет машину одной рукой, а другой сжимает мою ладонь. Я наслаждаюсь видом из окна и мыслями о том, что снова влюблена и счастлива, но вскоре меня начинает укачивать, и глаза слипаются. Мне снится, будто кто-то нежно гладит меня по щеке. Медленно разомкнув ресницы, я вижу перед собой Андрея. Он ласково смотрит на меня и улыбается, отчего я чувствую себя Спящей красавицей, очнувшейся ото сна благодаря прекрасному принцу.

Проходит несколько секунд, прежде чем мне удается понять, куда мы приехали. В подтверждение моего предположения Андрей говорит:

– Ты никогда не была у меня в гостях. Родители в отъезде, так что нам никто не помешает. Я угощу тебя фруктовым салатом – это мое фирменное блюдо. Хотя, если честно, повар из меня неважный. Посмотрим романтическое кино, а затем я отвезу тебя домой. Надеюсь, ты не против?

Молча киваю в ответ, мне кажется, сейчас я готова очутиться с ним где угодно, хоть на вершине Гималаев²⁴.

Оказавшись в квартире, Андрей устраивает мне небольшую экскурсию по ней, не выпуская моей руки, словно боясь, что я могу исчезнуть. Войдя в его комнату, нарочно замедляю шаг, делаю вид, будто споткнулась, и падаю прямиком на огромную кровать, стоящую недалеко от двери, увлекая за собой Андрея.

Мы громко смеемся, а потом наши губы встречаются. Андрей кажется менее сдержанным чем раньше: отсутствие свидетелей делает свое дело. Я отчаянно желаю, чтобы эти поцелуи никогда не закончились, мне хочется слышать, как он шепчет признания в любви, ощущать его пальцы в своих волосах.

Не отрываясь от моих губ, Андрей включает магнитофон, размещенный на прикроватной тумбочке. Музыка заполняет собой комнату, накрывает волной праздника, как на предновогодней ярмарке, пока я не начинаю различать слова:

«Мне больше нечего сказать,

Осталось белый флаг поднять.

Увы, не избежать падения,

В тебе одном мое спасение!

Но я опять иду ко дну

И в омуте души тону…»²⁵

Любимая песня Паши действует на меня как отрезвляющая пощечина, и я с ужасом начинаю думать о происходящем.

– Стоп, стоп, стоп! – кричу я и, дрожа всем телом, отстраняюсь от Андрея.

Он с удивлением смотрит на меня и пытается понять, что сделал не так.

– Извини, мне нужно в ванную, – вру я.

– Да, конечно. Иди прямо по коридору.

Неуверенными шагами я выхожу из комнаты, пошатываясь, вваливаюсь в ванную, запираю за собой дверь, машинально включаю воду и заставляю себя собраться с мыслями.

Похоже, как зеркало отражает мое лицо, так и я отражала чувства Андрея. И только освободившись от его прикосновений, смогла осознать, что ничего не изменилось: в моем сердце, как у себя дома, по-прежнему живет любовь к Паше, и, кажется, в ближайшее время она не собирается съезжать.

Как там пелось в песне? «Мои годы никогда не делали меня мудрее»²⁶. Я самонадеянно думала, что смогу контролировать себя, защититься от чужих эмоций. Дура, дура!

Через несколько минут раздается стук в дверь, и я слышу обеспокоенный голос Андрея:

– С тобой все в порядке?

– Почти. Носом кровь пошла. Жди меня в своей комнате, я скоро!

Снова ложь. Я не собираюсь возвращаться в объятия Андрея, что подобны прочным сетям рыбаков: вряд ли мне удастся из них выбраться. Хитросплетения нитей наших чувств слишком затейливы, чтобы распутать.

Мозг занят поиском путей к отступлению. Ведь проснувшись завтра в одной постели с Андреем, ничего уже нельзя будет изменить. Да, я отомщу Паше. Но какой ценой? Я потеряю себя.

Осторожно открываю дверь ванной комнаты и выглядываю наружу. Андрея нет ни в прихожей, ни в кухне. Выхожу, неспешно продвигаюсь по коридору, достаю из шкафа куртку, сумку и туфли, почти бесшумно отпираю входную дверь, прислушиваюсь, несколько секунд жду, а потом бегу босиком в сторону лифта.

Ненавижу себя, я словно крыса, покидающая тонущий корабль. Хотя нет, я больше похожа на корабль, получивший пробоину.

Черт побери эту способность к эмпатии!

Глава шестая
Катерина

Я сижу в изголовье кровати. Взгляд скользит по комнате, выхватывая отдельные детали: постер с изображением моста Золотые Ворота²⁷ почти во всю стену, внушительная коллекция игрушечных полицейских машинок на полке над компьютерным столом, в книжном шкафу стопка дисков, пестрящая названиями музыкальных групп, магнитофон на тумбочке.

Я уже была здесь раньше, но сбежала и, похоже, снова потеряла контроль над собой, раз ноги привели меня в эту злополучную квартиру.

Медленно поворачиваю голову направо и вижу Андрея. Он сидит боком, на расстоянии вытянутой руки от меня, ссутулившись и сжав виски пальцами. На лоб спадает прядь волос, которые в слабом свете люстры причудливой формы кажутся иссиня-черными. В его позе сквозит отчаяние, и я начинаю чувствовать себя исчадием ада. Жестоко обижать тех, кто тебя любит.

Андрей поворачивается в мою сторону, но я не решаюсь посмотреть на него. Только спустя пару секунд заставляю себя поднять взгляд и встречаюсь с серо-зелеными глазами.

От удивления я замираю, открыв рот. Это не Андрей. Это Павел.

Не знаю, как он здесь оказался. Но разве это столь важно? Главное, что Паша, с которым я не виделась почти месяц, сейчас рядом со мной.

Мое сердце начинает биться быстрее обычного, лицо краснеет. Мне нельзя желать его поцелуев, однако я могу обнять Пашу как старого друга.

Руки сами собой тянутся к нему. Но что за чертовщина? Чем ближе я придвигаюсь к Паше, тем дальше он от меня оказывается. Это повторяется снова и снова. Я смотрю на него и глотаю слезы, стараясь не разреветься.

– Пожалуйста, не ускользай от меня сейчас, Паша! – кричу я и с его именем на устах просыпаюсь.

С минуту прислушиваюсь, не разбудила ли маму. К счастью, нет. В квартире стоит звенящая тишина, изредка нарушаемая гулом проезжающих машин за окном. Я поправляю подушку, мокрую от слез, пытаюсь улечься поудобнее, но не в силах отвязаться от мыслей о Паше, долго ворочаюсь и засыпаю только на рассвете.

Неожиданно проснувшись, словно от толчка, я бросаю взгляд на прикроватные часы. Половина двенадцатого утра. Через сорок пять минут мне надо быть в кинотеатре: сегодня премьера фильма «Сильнее зова крови». Как я могла забыть поставить будильник? А еще странно, почему Вера до сих пор не удосужилась мне позвонить.

Вскакиваю с кровати, бросаюсь к сумке и нервно пытаюсь отыскать в ней мобильный. Так и есть: со вчерашнего вечера на моем телефоне включен беззвучный режим.

На дисплее мигает значок непрочитанного сообщения от мамы (оказывается, ее внезапно вызвали на работу в выходной день), а пропущенных вызовов накопилось аж двенадцать: четыре от Веры и восемь от Андрея.

Первым делом набираю номер подруги, оправдывая себя тем, что сейчас просто не готова к разговору с Андреем.

Мгновения между гудками тянутся нестерпимо долго, и я начинаю нервно покусывать нижнюю губу. Наконец Вера берет трубку.

– Привет, пропащая душа! – слегка обиженным голосом говорит она.

– Привет! Ты не поверишь – я проспала.

– Бурная ночь? – язвительно интересуется Вера, но я пропускаю ее слова мимо ушей и извиняющимся тоном произношу:

– Слушай, поход по магазинам откладывается: я жутко опаздываю. Встретимся прямо в кинозале?

– Без проблем! – охотно соглашается Вера. – Только не спеши вешать трубку. Утоли мое любопытство: ответь на один вопрос.

– Легко, хоть на два, – смеясь, говорю я.

– Ты и Андрей вчера так неожиданно исчезли. У вас роман? – с некоторой напряженностью в голосе спрашивает Вера.

– Нет, не выдумывай глупостей, – вру я, мысленно радуясь, что подруга сейчас не видит моего выражения лица. – Мне стало плохо, и Андрей отвез меня домой. Никакой романтики!

– Понятно. А я уж подумала: еще один красавчик попался в твои сети.

– Ты же знаешь, из меня плохой охотник, – отвечаю я со вздохом отчаяния, намекая на женитьбу Паши, а затем добавляю, заканчивая разговор: – Ну ладно, до встречи!

Я собираюсь со скоростью, близкой к космической, и уже через пятнадцать минут выбегаю из дома.

Зайдя в кинозал, быстро нахожу свое место и, кивком поприветствовав подругу, усаживаюсь поудобнее в кресле. Целых два часа мне не нужно будет думать, как дальше врать Андрею и Вере, чтобы это выглядело убедительно, а потому с улыбкой на губах я погружаюсь в происходящее на экране.

К сожалению, фильм заканчивается трагично: главный герой, устав бороться со своей вампирской сущностью, позволяет себя убить. По этой причине особо чувствительные девушки покидают кинозал с печалью во взгляде, утирая слезящиеся глаза. Неудивительно! Зрители всегда ждут радостного финала, привычного всем «жили они долго и счастливо».

Вера задумчиво молчит, плетясь в сторону выхода из кинотеатра, и я уже начинаю жалеть, что позвала ее смотреть этот фильм.

– Подумать только! – наконец восклицает она, дожевывая карамельный попкорн. – Парень был готов измениться ради любимой смертной девушки: пробовал пить кровь животных, голодал сутками, воровал донорскую плазму из больниц города.

– Не парень, а вампир, – поправляю я Веру.

– Какая разница, – отмахивается она.

– Большая, – не унимаюсь я, – это же художественный вымысел! Разве тебе доводилось встречать в своей жизни таких молодых людей?

Я слишком поздно понимаю, что сказанные мною слова могли обидеть подругу: Вере в последнее время не везет с парнями.

На какой-то миг волна воспоминаний подхватывает меня и несет против течения, в детство, на пятнадцать лет назад. Я вижу себя маленькой девочкой, стоящей посередине прихожей в ожидании того момента, когда ключ повернется в замке и послышатся удаляющиеся мамины шаги. Мне не терпится остаться одной, чтобы, стащив скатерть с кухонного стола, завязав ее края на шее и нацепив на голову остроконечный колпак, завалявшийся с моего дня рождения в игрушках, вообразить себя могущественной волшебницей. Взмах руки – и все бездомные отыскивают приют. Взгляд в окно – и брошенные собаки обретают хозяев. Щелчок пальцами – и разбитые сердца находят утешение в новой любви.

Почему же теперь, открыв способности к эмпатии, я думаю только о себе? Как будто для счастья достаточно просто знать, что чувствуют ко мне другие люди. Кажется, у добронравных ведьм, о которых я когда-то читала, это называлось «личная выгода» и непременно каралось лишением магической силы.

Как же быть? Равнодушие к чужим проблемам – неподходящий аксессуар к характеру: никого не украшает. Надо обязательно помочь подруге встретить своего принца!

– Ты куда уплыла? – спрашивает Вера и машет рукой у меня перед глазами.

– Извини, задумалась. А теперь давай развеем грусть с помощью шопинга, – говорю я Вере, умалчивая о своих планах на ее счет.

***

Сказать по правде, даже имея экстрасенсорные способности, я мало чем отличаюсь от обычных людей: также откладываю начало новой жизни на понедельник.

И пусть в воскресенье я бездействовала, зато сегодня, точно верная фрейлина, везде сопровождаю подругу: словно под влиянием магнита, следую за ней, не отставая ни на шаг, сначала на тренировку по чирлидингу, затем в институтскую столовую, потом в библиотеку. И стоит только какому-нибудь симпатичному парню оказаться в радиусе метра от Веры, как я начинаю приветливо кричать ему: «Дай пять!», или заботливо поправлять его прическу, или спотыкаться, чтобы меня подхватили крепкие мужские руки.

Возможно, кому-то я покажусь живой и непосредственной, а кому-то глупой и неуклюжей. Но поскольку мой дар действует лишь при физическом контакте, другого, более надежного способа узнать отношение молодых людей к Вере просто нет.

В итоге спустя три часа пребывания в институте я чувствую себя изможденной, но счастливой из-за того, что из двенадцати знакомых к Вере неравнодушны пятеро вполне приличных парней. Только вот как бы ей об этом намекнуть? Увы, в голову ничего не приходит.

После визита в библиотеку Вера торопится на занятия по семейному праву, и я быстрым шагом иду за ней. Оказавшись в аудитории, сажусь в третьем ряду недалеко от прохода. По левую руку от меня – Вера. Стул справа пустует, и я спешу положить на него свою сумку, но не успеваю: свободное место демонстративно занимает Андрей, всем своим видом показывая, что разговора не избежать.

– Теперь, когда путь к отступлению отрезан, – спокойно произносит он, пристально глядя мне в глаза, – может быть, ты потрудишься объяснить, почему сбежала от меня тем вечером?

– Извини, – бормочу я и, не найдя спасительного ответа, решаю придерживаться старой легенды. – Ты же знаешь, у меня носом кровь пошла. Я не хотела показываться тебе в таком ужасном виде.

– Ну, допустим, – с сомнением говорит Андрей. – А почему ты перестала отвечать на мои звонки?

– Просто… – я запинаюсь, пытаясь подобрать нужные слова.

– Катя, в чем дело?

– Дело не в тебе… – начинаю я, но Андрей не дает мне закончить:

– Похоже, у всех без исключения девушек всегда наготове дежурная фраза: «Дело не в тебе, дело во мне». Пожалуйста, избавь меня от подобных банальностей!

Я смотрю на Андрея в замешательстве. Признаться ему в том, что я – начинающий эмпат и еще не научилась контролировать себя рядом с людьми, испытывающими сильные эмоции, – это самый худший из возможных вариантов.

Внезапно мне вспоминается недавно приснившийся сон, на мгновение перед глазами в легкой дымке возникает комната с огромным постером на стене, и я, пока не передумала, пока стеснение не взяло надо мной верх и не парализовало, говорю Андрею полуправду:

– Нет, ты не понимаешь. Дело не в тебе, а в Паше…

– Подожди, – останавливает меня Андрей, – ты хочешь сказать, что дело в том самом Павле, который изменил тебе, а потом женился на забеременевшей от него девице?

Я молчу, разглядывая свои ладони, как будто ломаные линии на них могут подсказать мне простой и понятный ответ. Не знаю, как объяснить Андрею, что все влюбленные похожи на художников, в палитре у которых нет темных красок.

– Спасибо за откровенность, – с раздражением выпаливает Андрей. – Значит, тебя отвергли, и ты решила самоутвердиться за мой счет? Поздравляю! Тебе удалось ранить меня прямо в сердце, можешь делать зазубрину на прикладе своей винтовки.

На последних словах Андрей быстро поднимается с места и уходит.

– Уверяю тебя, ты все неправильно понял. Выслушай меня! – кричу я ему вслед, но Андрей только ускоряет шаги.

Я слегка поворачиваю голову влево и с ужасом понимаю: Вера слышала наш разговор от начала до конца.

– Иногда ты похожа на горький шоколад, – бросает мне она.

– В смысле?

– Можешь быть жутко противной.

Вера собирается уходить, и я молниеносно хватаю ее за запястье, с силой пытаясь удержать.

– Пусти, – сердито говорит она. – И прекрати всюду за мной таскаться. Достала уже!

Я отдергиваю руку, словно от ожога. Ну вот, опять поссорилась с подругой! Мои глаза начинает щипать, к горлу подступает ком. Я расстроена, но еще почему-то обижена. Нет, «обижена» – неправильное слово. Разочарована. Обманута. Лишена надежды на счастье. И тут я осознаю, что это душевная боль Веры. Получается, поиски пары для нее окончены: она давно и безответно любит Андрея.

Я закрываю ладонями лицо и опускаю лоб на стол, поверхность которого приятно холодит кожу.

– Ну как, тебе понравился Кевин? – слышится знакомый голос.

Поднимаю голову и с удивлением обнаруживаю, что рядом стоит и терпеливо ждет ответа Инга.

– Кто? – переспрашиваю я.

– Кевин, – повторяет она. – Красавец-вампир. Ты же успела посмотреть фильм «Сильнее зова крови»?

– Конечно, – подтверждаю я догадку Инги, а затем продолжаю: – По-моему, он – дурак.

– Почему? – не унимается Инга.

– Сама посуди, Кевин спровоцировал собственное убийство охотниками, – говорю я со вздохом отчаяния, понимая, что легко от Инги отвязаться не получится. – И вообще кто ему позволил решать за любимую девушку? Пользуясь своим даром внушения, он заставил ее вернуться к бывшему парню, даже не спросив, хочет ли она стать вампиром, чтобы быть с Кевином.

– Ты ошибаешься. Он благородный и бескорыстный, поскольку осознал, что не может дать ей всего, чего она заслуживает, и пожертвовал собой ради ее счастья. Если хоть на секунду сомневаешься в себе, то ты не имеешь права удерживать того, кто тебе дорог.

– Да, пожалуй, в твоих словах есть смысл, – задумчиво отвечаю я. – Спасибо!

Инга смотрит на меня огромными удивленными глазами, явно не понимая, чем вызвана моя благодарность ей.

– Извини, – произношу я, достаю из сумки блокнот, вырываю оттуда лист и пишу на нем большими буквами: «Нам надо поговорить. Буду ждать тебя после лекции возле библиотеки. Катерина». Затем складываю записку в несколько раз и прошу Ингу передать ее Егору.

Сидя на лекции по семейному праву, я то и дело поглядываю на стрелки наручных часов, которые приближают встречу с лучшим другом Андрея, и стоит только прозвенеть звонку на перемену, как я срываюсь с места.

Проходит минут двадцать, прежде чем появляется Егор, притом с таким видом, будто сделал мне одолжение.

– Нехорошо заставлять девушку ждать, – с упреком говорю я ему.

– А по-моему, нехорошо так поступать с моим другом, – немедленно парирует Егор.

– Я и без тебя знаю, что за эти несколько дней наломала дров, – признаюсь я, – и должна все исправить.

– Молодец! Ну, а я-то здесь при чем?

– Пожалуйста, помоги мне вернуть доверие и любовь Андрея, – выпаливаю я и зажмуриваюсь, одновременно ожидая и боясь ответа Егора.

– Очнись, я не добрая фея-крестная, – говорит он, щелкая пальцами у меня перед носом. – Учитывая, что у меня нет чертовой волшебной палочки, как ты себе это представляешь: я заваливаюсь к Андрею домой и, обливаясь слезами, умоляю дать тебе второй шанс?

– Нет, просто устрой мне с ним свидание.

– Хитро придумано: наладить отношения чужими руками. Только какая мне от этого выгода?

– Любой конспект лекций в твоем распоряжении, – говорю я первое пришедшее в голову.

– Мне нужны все, – с улыбкой отзывается Егор.

– Договорились.

Он подмигивает мне и, развернувшись, направляется к аудитории по семейному праву, а я, не в силах высидеть еще одну пару под обстрелом хмурых взглядов Андрея да еще и в гордом одиночестве (после нашей ссоры Вера демонстративно пересела за другой стол), иду к выходу из института.

Приехав домой, ленюсь приготовить себе обед и укладываюсь спать прямо на покрывало, не расстилая кровать.

Я просыпаюсь в половине шестого вечера от звонка на городской телефон, но не спешу брать трубку. Включается автоответчик, и через несколько дежурных фраз о том, что хозяев сейчас нет дома, но можно оставить им сообщение, слышится голос Егора:

– Силаева, у тебя что мобильный на беззвучном режиме? Невозможно дозвониться. В общем, завтра я зайду к тебе за конспектами лекций. Ну все, пока! Ах да, забыл пожаловаться. Представляешь, сегодня в восемь часов вечера в кинотеатре, что неподалеку от нашего института, будут показывать фильм с моим любимым актером. Но мне не удастся его посмотреть с лучшим другом, так как по доброте душевной я решил позволить одной девчонке пойти вместо меня. Ну, не дурак ли я?

Голос Егора замолкает, я со стоном перекатываюсь на край постели и в нерешительности смотрю на телефонный аппарат, с любопытством наблюдающий за мной с прикроватной тумбочки. Я словно балансирую на тоненьком канате, протянутом над пропастью. Идти назад – глупо: половина пути уже за спиной. Двигаться вперед – страшно: адреналин, придававший мне уверенность, выкипел из крови без остатка. Стоит сделать один неправильный шаг – бездна реальности разинет рот в широкой улыбке и проглотит все мои надежды. И все-таки трясущейся рукой я набираю номер, который давно заучила наизусть.

Гудки вызова тянутся и тянутся, будто караван по бескрайней пустыне, и, когда я уже собираюсь нажать кнопку отбоя, в трубке раздается сердитый голос Веры:

– Я не в настроении разговаривать.

– Прости, но у меня есть важная информация.

– Тогда, пожалуйста, покороче, – деловым тоном отвечает мне подруга.

– Хорошо, попробую, – обещаю я, а затем говорю без предисловий: – Мне известно, что ты влюблена в Андрея.

– Ты в своем уме? Я вешаю трубку.

– Подожди! Я хочу, чтобы вы были вместе.

– Да, ты точно спятила! – фыркает Вера. – Тебе-то это зачем?

– Слушай, Андрей замечательный парень: умный, добрый, внимательный, красивый. Но я ничего к нему не испытываю, – признаюсь я, а про себя думаю: «Если только он не прикасается ко мне и его чувства не берут верх над моими».

Я перевожу дыхание, чтобы собраться с мыслями, и на какую-то долю секунды мне начинает казаться, что я ощущаю, как учащенно бьется Верино сердце.

– В общем, – продолжаю я, – сегодняшний вечер с Андреем в твоем распоряжении. Я все устроила. Тебе остается только прийти к восьми часам в кинотеатр «Голливуд», сделать удивленный вид из-за появления Андрея, соврать ему, что у меня сильное пищевое отравление и ты была бы рада, если бы он составил тебе компанию. Постарайся очаровать его своим обаянием. Только не рассказывай Андрею о бывших парнях! Ты поняла?

Вера молчит.

– Алло, ты вообще меня слушаешь? – Мне приходится проверить, не прервался ли звонок.

– Да. Спасибо, – еле слышно произносит Вера.

– Пока не за что. И еще запомни: Андрей кажется сильным, но его легко ранить неосторожными фразами, он люто ненавидит скрытность и неискренность, а комплименты по поводу внешности его просто раздражают, поскольку он застенчив и не осознает, насколько красив.

Вера живо интересуется, откуда мне все это известно, но я, не прощаясь, нажимаю на кнопку завершения вызова.

Не уверена, поступила ли я правильно и через неделю, месяц или год не пожалею о принятом решении. В утешение снова прокручиваю в голове слова Инги, убеждая себя в том, что не имею права удерживать Андрея, и вспоминаю финал фильма «Сильнее зова крови». Да, Кевин, в моем мире все проще: чтобы заставить разлюбить себя, необязательно обладать даром внушения, достаточно организовать свидание и не прийти на него. Хотя нет, здесь, пожалуй, все гораздо сложнее…