Внучка жрицы Матери Воды

– Мы только погуляем немного, – тихо обратился он ко мне. Неужели надеялся, что Эля глухая? – Поговорим… Ты же помнишь, нам так и не дали договорить… твой суровый брат… Ведь это был твой брат Нэиль?

Я молчала. Он всё помнил! Как и я… Эля изумлённо таращилась.

– Суровый парень твой брат Нэиль, – добавил незнакомец, – Но ведь я хотел всего лишь… – он не договорил, чего же хотел тогда.

Услышав повторно имя моего брата, Эля вместо того, чтобы успокоиться, продолжала накаляться, – Да мы тебя не знаем! Она из очень строгой семьи, и я не оставлю её наедине с тобой, поскольку её старшая мама не разрешает ей гулять с парнями! Только с подругами.

– Почему ты тыкаешь, обращаясь к незнакомому человеку как к бродяге? – укорила я Элю.

– А кто он? – спросила она. Я уже сожалела, что Эля рядом, поскольку страх отсутствовал, а любопытство и ещё что-то непонятное, рвущееся ему навстречу, возникло. Как и желание с ним погулять… Почему нет? Все так поступали. Это же совсем недалеко от Сада свиданий, где парням не запрещалось полюбезничать с девушками, а девушкам принимать их приглашения прогуляться по окрестностям вблизи пределов самого Сада Свиданий. К сожалению, парень был один, а девушек-то две. То, что Эля плела про бандитов, конечно, не исключалось и их появление, раз мы находились за пределами охраняемого Сада Свиданий, но, если только глубокой ночью, когда уж точно одиноким девушкам гулять не следовало. Эля могла бы и вернуться назад, раз уж я не выражала несогласия прогуляться с тем, кто и подошёл с таким предложением, но она не уходила, хотя с лёгкостью могла найти в Саду Свиданий не одну нашу знакомую. Да и парней соседских там мелькало предостаточно, с кем она и добралась бы домой. Свои-то не представляли угрозы, и так поступали все, когда покидали Сад Свиданий целыми группами. Только ведь Эля не входила в категорию девушек робкого склада характера, да и дом наш располагался совсем близко. Мы же намеренно не пошли в другие более окультуренные и более обширные Сады Свиданий, расположенные ближе к центру столицы, а пошли в ближайший к месту, где и жили.

От цветов шёл сильный и влажный аромат. В незнакомце было что-то очень странное и тревожащее не в отрицательном смысле, а, как если бы перед вами внезапно раскрылся вход в иное и волшебное измерение, откуда он, собственно, и вышел мне навстречу. Именно мне, поскольку Элю он продолжал не замечать. Она его не интересовала, вот и всё.

– Да отдай ты ему его охапку! – сердито кричала Эля, – не хватало ещё, что тебя обвинят в воровстве цветов в закрытом парке для аристократов!

– Если он закрыт, как бы она туда могла попасть? – обратился он, наконец, к Эле, продолжая жизнерадостно улыбаться во весь рот.

– Чего вы щеритесь-то, как кочевой акробат на площадной сцене? – возбуждённо спросила Эля, дождавшаяся, наконец, его взгляда и приняв к сведению моё замечание насчёт её невежливости. Теперь-то она была уверена, что отбила его внимание от меня исключительно в свою сторону.

«Акробат»? – подумала я. – «Так вот какими они бывают»!

Стоит ли удивляться той давней истории, произошедшей с девушкой – аристократкой, сбежавшей когда-то с акробатом в неизведанную даль, в заманчивые пространства счастья, пусть и оказалось то счастье обманчивым и коротким. Но это со слов бабушки. А как там было на самом-то деле, кто ж знает. И почему тот неизвестный акробат должен быть именно таким же? Конечно, был красивым, необычным и сильным, уж коли выманил пугливую и избалованную юную аристократку за пределы сословной и очень крепкой ограды. А возможно, сестра Айры была как раз смелая и рискованная по своей натуре, нетерпимая ко всяким ограничениям, стискивающим свободу выбора сердца. «Ага! А свободу нищеты и полного произвола не хочешь»? – услышала я в себе ехидное замечание бабушки, как будто та, даже отсутствуя, продолжала следить за моим поведением.

Мы стояли напротив – он и я, взаимно впившись друг другу в глаза. Эля мельтешила где-то сбоку. Впервые в жизни я не стеснялась так пристально смотреть в лицо незнакомому мужчине, благо вечерняя пора сглаживала моё ошеломление, которое бабушка уж точно сочла бы распущенностью. «Мало я тебя наказывала за своевольство»! – опять услышала я отповедь бабушки, идущую изнутри меня самой. Я облизнула вмиг пересохшие губы и спрятала лицо в букет. От терпко-душистых смешанных запахов экзотических цветов меня реально куда-то повело…

Но тут Эля сердито потянула охапку цветов из моих рук, непонятно, что собираясь с ними делать. А я вдруг растерялась, будто это не Эля, а сама бабушка решила привести меня в чувство реальности. Приготовившись к тому, что она швырнёт букет ему в лицо, я невольно отодвинулась от места предстоящей расправы с дерзким, но таким симпатичным «психом». Но ничего подобного она и не затевала. Она всего лишь хотела отбить его внимание от меня.

– Где-то я вас видела, – произнесла Эля вдруг вкрадчивым и милым своим голоском, вглядываясь в него. – Но поскольку я могу и обознаться, то уж не буду озвучивать, где именно… – ещё заметнее она потеснила меня в сторону зарослей у дороги.

– Почему же? – спросил он, невольно переключившись на Элю. – Давай, говори! Если не меня видела, то я и опровергну.

– В «Бархатной Мечте»? – произнесла она неуверенно, – не было вас там?

– Всё зависит от того, чью мечту ты там ловила, – ответил он. – Если свою, то точно меня там не было. А если… – он опять стал смотреть на меня, завораживая блеском своих глаз. И чего они так блестели? – Мало ли где я и был, всех мечтаний не упомнишь. Тебе-то чем запомнилось упомянутое место? Если только вкусными пирожными?

– Ладно уж. Не буду озвучивать дальше, – согласилась Эля, – воспоминания не самые весёлые, хотя то местечко как раз для веселья и создано.

– Я не любитель посещать подобные заведения, – сказал он.

– А чего так? Бедный что ли? – Эля вела себя так, будто меня рядом и нет. Она даже встала таким образом, что закрыла меня собою.

– Вроде того, – ответил он.

– Тогда я точно обозналась. Нам лишь на бедных и везение.

Он развернул свои ладони и для чего-то показал нам их, после чего сжал кисти рук очень крепко и сказал, – Девчонки, что это за птица пролетела над нами? – А когда мы задрали головы, он радостно засмеялся. В следующую секунду, предупреждая наше возмущение, – ведь никакой птицы и не было, – он протянул к нам опять раскрытые ладони, в одной из которых лежал женский браслет с точно такими же кристаллами, из которых был и мой, недавно утерянный! А всё же это был другой браслет, составленный из более крупных камней. – Это же твой? – обратился он ко мне. – Ты же потеряла в «Доме для лакомок».

– Да вы что! – завопила Эля, выхватывая браслет у него. – Это другой! У неё камушки были не такие! Вы его украли, как и цветы? Хотите, чтобы её сочли воровкой?

Он довольно ловко вытащил браслет у Эли и, немного смутившись, произнёс, – Я не украл. Вещь моя, бери! – и протянул мне свою ладонь, придерживая пальцами гроздь кристаллов. Они были точно крупнее, чем те, из которых был собран мой утерянный браслет. Я растерялась, не понимая, брать или нет?

Эля отпихнула его руку. – Иди, куда и шёл! Нам не нужны твои подозрительные подарки. Мы не падшие! – она потянула меня за руку.

Столкновение акробата с группой военных

Я вовсе не собиралась покорно тащиться за ней, но тут к нам приблизилась группа парней, среди которых оказался Реги-Мон. В отличие от Нэиля он любил иногда проведать места своих былых юношеских загулов.

– Эй! – крикнул Реги-Мон. – Чужак! Ты чего тут потерял? – откуда-то он просёк, что человек «чужак». Каким образом? Тут же гуляло множество народу. – Наши простонародные окрестности не место выгула для аристократов, – добавил он, приближаясь к нам вплотную и оттесняя меня с Элей в сторону от загадочного фокусника. Как-то мгновенно Реги-Мон узрел необычность человека, саму странность его появления там, где подобных не имелось, как ни велика была толчея вокруг. Тут уж и Реги-Мон поразил меня своей развязностью и вмешательством, будто сговорился с Элей.

– Тебя кто сюда призывал? – обратилась я к Реги-Мону, впервые столь недружественно. Встреться он нам чуть пораньше, я бы и порадовалась, но уж не теперь. Рядом с великолепным «акробатом» Реги-Мон впервые удивил меня тем, что показался совсем невысоким. Однако, он напирал на незнакомца без всякого страха и с большой уверенностью в своём превосходстве.

– Эти девчонки наши, – довольно спокойно произнёс Реги, но со скрытой угрозой. – Так что в обиду мы их не дадим.

– Я хотел лишь погулять с девушкой, – вполне мирно ответил тот, кого обозвали «чужаком».

– А она того хочет? – спросил Реги, оборачиваясь ко мне и как-то безошибочно поняв, что девушка, с которой он хотел погулять, я, а не Эля.

– С какой целью ты хотел погулять? – с вызовом спросила Эля.

– Познакомиться поближе, – ответил тот, обращаясь ко мне, не глядя на Элю и как бы проигнорировав допрос со стороны Реги-Мона, – Хотел только погулять и пообщаться с тобой…

Я отметила, что он тоже не обременён вежливостью, поскольку сразу же стал мне тыкать, ещё с того раза на пляже… но такая его манера меня отчего-то не коробила. Сам его голос был прошит такой нежностью и настолько располагал… Повторюсь, он вёл себя так, будто знал меня давно, почти как родной…

– Для чего? – напирала Эля, едва не подпрыгивая от негодования. Ведь избрали не её, а меня!

– Ну, так чего, девчонки? – спросил Реги-Мон, еле удерживая смех. Ему явно нравилась роль великодушного хозяина здешних мест. – Будете знакомиться? Или мы его турнём отсюда? Выбор за вами. Вдруг потом будете орать, что мы шугаем ваших женихов?

– Да шёл бы он, куда подальше! – ответила и за меня, и за себя Эля. – Тут и без него от женихов не протолкнуться!

– Ты знаешь этих людей? – спросил акробат, обращаясь ко мне, и голос его вмиг утратил ласковое звучание, в нём прозвучал металл. – Кто они?

– Реги-Мон наш старший друг, – ответила вместо меня Эля, – Он живёт в том же доме, что и мы. А прочие уже его друзья…

– А тебе эти люди друзья? – спросил он, опять же обращаясь ко мне. – Почему они указывают, с кем тебе общаться?

– Я их впервые вижу, – промямлила я, чего-то сильно испугавшись, – Кроме Реги… он наш сосед…

– Идём? – спросил акробат, ничуть не испугавшись зловеще напирающей на него группы военных. Он превосходил каждого из них своим ростом, но их было четверо. Стыд удерживал от ответа, да ещё при Реги-Моне, что я вовсе не против прогуляться со странным человеком, к тому же отчасти и знакомым. Что и произошло бы, не будь рядом Эли. Но без Эли я в Сад Свиданий и не сунулась бы.

Загадочный «акробат» повторно тронул меня за руку, вовсе не убоявшись команды парней под водительством Реги-Мона, вдруг возомнившего себя «хозяином» здешних мест. Не было тут никаких «хозяев» или я просто не знала, какова здешняя иерархия. Реги-Мон попытался отвести его руку от меня, но незнакомец и не подумал ему подчиниться, и усилил свой захват. Рука его, ощутимо сильная, казалась одновременно заряженной особым ласкающим током, призывая меня к решительности покинуть ненужную эту компанию. И тут Реги ударил его по руке, а все прочие придвинулись ещё ближе, оттесняя нас с Элей в сторону речного берега. Эля схватила меня за руку и потянула за собой, – Бежим! Сейчас ребята будут драться!

Я увидела, как незнакомец всего лишь отпихнул одного из наиболее ретивых парней, почти прыгнувшего на него, и тот отлетел на такое немыслимое расстояние, упав в густые заросли у дороги, что прочие наши «защитники» замерли на месте.

– Я же говорю, акробат! – восторженно прошептала Эля. А человек развернулся и спокойно направился куда-то вдоль берега реки, даже не делая попытки свернуть в заросли. Никто из военных за ним не двинулся следом. Упавший парень с треском выдирался из кустов и кряхтел от унижения. Я заметила, что один из группы достаёт оружие из кобуры, закреплённой у пояса. Как военный он мог и употребить его для расправы.

– Не смей! – закричала я пронзительно, бросаясь на него, – Не видишь, что ли, это же аристократ!

Реги-Мон вмиг развернулся к нему и успел перехватить его руку, – Не дури! Парень не отсюда и, судя по лицу, явно непрост. Сам же потом пожалеешь… Аристократы часто развлекаются тем, что переодеваются в разных чудиков и бродят по районам бедноты…

– А я и не собирался, – ощерился тот, – Чего ради, коли он сбежал как облезлый кот!

– Тогда убери своё оружие! – потребовала я, дрожа от ужаса расправы, случись она. Я стояла, охваченная желанием бежать за ушедшим. Но удерживаемая стыдом поступить так перед всеми.

Реги-Мон вглядывался в моё лицо, что-то и прочуяв, – Так беги, чего стоишь-то? Эй, жених! Не торопись, а то невеста тебя уж точно не догонит! – заорал он, одновременно загораживая мне дорогу. Реакция окружающих только усилила моё замешательство, все заржали, а кто-то даже засвистел уходящему акробату вдогонку, но никто не пожелал бежать за ним для ответной расправы. Может, настроение тому не соответствовало. Они же пришли сюда развлекаться, а не воевать.

Эля веселилась вместе со всеми, – Знакомься тут с такими-то храбрецами! Удрал!

– А всё же, Реги, стоило бы этому типу сунуть пару раз хотя бы по скуле ради назидания. У меня зуд в кулаках… – и он напружинил свои кулачищи, проявив намерение бежать за ушедшим акробатом.

– Сам ты облезлый кот! – крикнула я ему в широкое, как суповая миска, лицо, показавшееся мне отвратительным, едва не плача, будто это меня дружно и грубо осмеивали, – Во главе своей ободранной стаи…

Все смолкли и угрожающе замерли, пялясь на меня. Я не знала ни одного из этих людей. Они пришли сюда поразвлечься вместе с Реги-Моном, поэтому и были в обычной одежде, за исключением широкомордого, бывшего при оружии. Видимо, он исполнял роль того, кто и страховал всю группу, случись им вляпаться в какую-нибудь передрягу.

– Она что-то пропищала? – придвинулся и тот, кто позорно повалился в заросли только что. – Я не расслышал.

– Она сестра офицера Роэла, – тут Реги-Мон встал между мною и тем, кто буквально кипел от агрессии, только усиленной постыдным падением у всех на виду.

– Разве я облезлый? – обратился ко мне через плечо Реги-Мона широкомордый, трогая свою шевелюру. – Облезлый как раз и сбежал.

– Он и облезлый стоит выше десятка таких лохматых как вы, простонародное пропотевшее мужичьё! – выпалила я с вызовом. Может, они и не воняли, с чего бы? Не из подземных же заводов они сюда пришли, но сам их резкий и чужой концентрированный дух казался мне непереносимым.

– Я бы не стал на твоём месте всех причислять к одной простонародной стае, – подал негромкую, но заряженную угрозой реплику один из военных, – Ты зачем нарываешься, крошка?

– А ну, кыш отсюда домой, маленькие бродяжки! – в отличие от меня Реги-Мон уж точно опасался солидарного гнева своих сослуживцев, чьи лица не обольщали приветливостью. Нэиль пребывал далеко от здешних пределов, и заступаться за меня Реги пришлось бы одному против всех. Он умело превратил всё в невинное недоразумение, – Нечего вам тут слоняться! Какого жениха вы собрались тут найти? Работягу, торговца или вора? Тут аристократы не гуляют!

– Почему же нет? – спросил тот же самый военный, пристально всматриваясь в меня, – Ты не прав, Реги.

– Не похож ты на аристократа! – не унималась я, хотя он в сравнении с широкомордым выглядел почти привлекательным.

– И почему же? – тут уж и широкомордый придвинулся ко мне ближе. Таким образом, против меня рассвирепели уже трое.

– Хотя бы потому, что тот парень не только воспитанный, но и красавец в отличие от тебя!

– Так ты любишь красавчиков? – засмеялись они все разом. – Так приглядись, может, и среди нас таковой имеется. Тот же Реги чем тебе не пара?

– Он не аристократ! – мой голос дрожал уже от отчаяния. Я озиралась вокруг, но прекрасный даритель цветов опять исчез! – А я потомственная аристократка!

– А тот разве аристократ? Что-то мало похож. Одет как-то смешно. Да и вообще парень с заметным дефектом. Вроде лысый, хотя и молодой, – Реги-Мон скалился во весь рот, сияя зубами и глазами ничуть не менее ярко, чем исчезнувший незнакомец. Вдобавок у Реги была отличная шевелюра, и лохматым он не выглядел.

– Я же говорю, он бродячий акробат и фокусник заодно, – подала примиряющий голосок Эля. Тут один из «облезлых котов» ринулся в сумрак за акробатом, надеясь его догнать и отомстить за дерзость нападения на одного из своих. Оружия при нём не было, и это хоть как-то успокаивало. Хотя мог быть и нож. Я сделала попытку бежать следом, но Реги перехватил меня.

– Нэя, – обратился он ко мне с особым коварством в голосе, – Разве бабушка дала тебе разрешение на такую прогулку? Разве твой почтенный жених в курсе твоих знакомств с бродячими акробатами? Конечно, бабушке и твоему жениху я ничего не скажу, но Нэилю сообщу о твоих похождениях, чтобы он тебя контролировал.

Говоря всё это, Реги-Мон в то же время подчёркивал мою значимость для тех, кто насупились на меня, не желая прощать малявке того, что посмела обозвать их паршивой стаей. Бывало и такое, когда слишком дерзкую на язык девушку такие вот вооруженные бугаи могли проучить, задрав ей юбку и отшлёпав в назидание. При этом бы и утешили пояснением, что будь на их месте хупы, то уж точно утащили бы нарушительницу в дом неволи для более глубокой проработки.

– Когда ему, если он и не живёт дома! – ответила я сердито, впервые не радуясь общению с Реги-Моном. – И нет у меня никакого жениха! Тон-Ат мой отчим.

– Богатый отчим всегда может стать и мужем, – резонно заметил Реги-Мон. Я была подавлена и тем, что произошло, и тем, что Реги так сказал.

Мы с Элей направились от них в сторону нашей улицы, а они в сторону Сада Свиданий. Уже то, что наши пути противоположные, утешало.

– Ты заметила, как эти военные пожирали нас своими наглыми глазами? – тараторила Эля. – У меня душа словно бы повисла над краем берега, так я испугалась! Щиплю тебя, а ты как бесчувственная! Ты вообще-то соображаешь, что перед тобою вооружённые военные, а не местные дуралеи? Каждый третий из них выходец из высшего сословия, а ты обзываешь их потной стаей. А по губам бы ударил? Одна девочка из нашей группы надерзила вот так одному военному, когда он пристал на улице, так он губы ей разбил! Не слышала разве эту историю? А хуп стоял, смотрел и не заступился. Ты всё никак не поймёшь, что мы выросли, что на девушек всегда идёт охота!

– Нет! Я не собираюсь быть дичью для мерзавцев! Нэиль подарил мне нож для самозащиты и научил приёму самообороны! – я вытянула из сумочки нож в замшевом футляре и показала Эле. Она отпрянула.

– То-то ты такая храбрая даже перед толпой разъярённых военных! У них оружие для мгновенного смертоносного поражения, а ты со своей штучкой, которой и уколоть бы не сумела! А если бы и мне досталось из-за тебя? Один всё тянул меня за руку, чтобы я с ним прошлась… еле руку выдернула, – Эля помахала рукой в воздухе, – От них так просто не отделаешься, дай им лишь согласие прогуляться. Они привыкли к падшим настолько, что уже и не видят различий между ними и достойными девушками… Никогда не ведись на приглашения этих военных…

– А я собиралась? – ответила я презрительно.

– Ты же хотела с тем прогуляться…

– Он разве военный? Сама же сказала: акробат!

– Так акробаты ещё наглее, ещё больше непредсказуемы…

На душе у меня было пусто и тяжело, так что я еле брела, не понимая до конца, что настолько меня нагрузило? Безобразная сцена вмешательства Реги-Мона и намерение его дружка палить вслед человеку, ничем их не затронувшему, грубые нападки уже на меня? Или же исчезновение самого «акробата» без шанса увидеть его вновь? Если бы прекрасный незнакомец ввязался в драку с целой вооружённой ватагой, то или Реги-Мон, или кто-то ещё мог открыть стрельбу уже под предлогом защиты от нападения. Хорошо, что он успел уйти и плохо, что ушёл…

– И откуда только вылез этот Реги со сворой злобных дружков? – спросила я у безответной пустоты вокруг. – Стоило в первый раз пойти прогуляться, а он тут как тут… да ещё лезет, как охранный пёс. Какие же мерзкие рожи были у этих…

– Ага! – согласилась Эля. – А тот, кого акробат и сшиб, так и полез на тебя! Ударил бы точно, если бы не Реги…

– Если б не Реги, они к нам и не подошли бы. И чего, спрашивается, ты визжала, как будто акробат или кто он? на нас собирался нападать?

– Почему он спросил тебя о том, помнишь ли ты его? – с какой-то подчёркнутой и недоброй возбуждённостью в отместку спросила Эля. – И откуда он знает твоего брата? Он его сослуживец разве? Тогда почему Реги его не знает?

– Потому что я его уже видела. На пляже. Но давно…

– На Дальних песках? Ты ходишь туда одна?

– Да ты что! На нашем ближнем пляже видела…

– И чего было?

– Ничего. Просто спросил о чём-то, а потом ушёл себе. Я там с Нэилем купалась…

– И после этого ты уже решила, что ему можно доверять? Или ты хотела, чтобы он затащил тебя в гущину пустынной рощи? Чтобы задрал нижнюю юбку и стащил штаны? – теребила меня Эля, почти шипя от непонятного негодования. Хотя негодование легко и объяснялось. Странный человек понравился ей самой, а я оказалась помехой к их сближению. Так она по дурости своей и считала.

– И что дальше? – спросила я зачем-то.

– Как что?! – завопила она, тут же глуша свой вопль шипением. – Дальше будет больно и пойдёт кровь! Вот что!

– Ты-то откуда знаешь?!

– Да со мною так и проделали недавно… – невнятно прошепелявила она и вдруг заплакала.

– Кто?! – изумилась я страшному откровению подруги. Та, ссутулившись, брела рядом, загребая мелкие камешки и пыль своими маленькими ступнями, обутыми в поношенные полудетские туфли, вызывая острую жалость. – Хуп? Военный? Тебя угрожали убить?

– Не могу я сказать!

– Как же?! Кто это был?

– Не спрашивай. Он страшный и сильный. Всё произошло быстро. Я еле доползла до дома. Живот так болел потом, и кровь шла… Только никому не говори! А ты подумала, что браслет он совал тебе за просто так? А ты подумала о том, что во мраке леса он бросил бы тебя лицом вниз на траву и всунул бы между твоих задних полушарий тот несоразмерный ужас, который они прячут в своих штанах?

Я содрогнулась от её ужасных слов, от отвращения к возможному бедствию, случись оно. Ждать возвышенных отношений в таком мире, где мы существовали, было верхом наивности. А всё же странный «акробат», скорее всего им и не являющийся, не походил на насильника. – Да ты что! Ты сама никому о том не болтай, – моё потрясение от услышанного смяло все впечатления от странной встречи с тем, кого Эля обозвала «акробатом». Охапка цветов где-то потерялась, и я вспомнила о ней только дома. Тогда же я и пожалела о том, что не взяла у «акробата» браслет. Хотя при Эле я и не могла так поступить.

Если с Элей произошло такое вот несчастье, то не потому ли к ней и пристаёт отец Реги-Мона? Обычно мужчины каким-то непостижимым образом чуют ту девушку, которую и можно использовать при случае. А может, Эля и сама посылает им некие знаки.

Бабушка оказалась дома. Она набросилась на меня с тряпкой за самовольную позднюю прогулку. По счастью тряпка оказалась сухой и чистой. Я оторопело обдумывала страшное откровение Эли, и интуитивная бабушка вошла перед сном в мою спаленку и села рядом, обняв меня.

Я с обидой отталкивала её руки, – Ты совсем уже! Скоро уподобишься безумной матери Азиры! Чего ты дерёшься? Я уже давно не маленькая.

– По виду расцвела, а душа-то еле-еле проклюнулась из своего розового бутона, – уже ласково ворковала бабушка. – Таковы вы, девчонки и, к сожалению, мужчины так и не дают женской душе расцвести по-настоящему. Для того, чтобы духовный плод вызрел, девушка должна отказаться от поспешной ранней половой жизни, но в том и противоречие, что мы наиболее хороши в своей утренней фазе…

– Завела свои заунывные песни бывшей жрицы… Тебя-то использовали по прямому природному назначению в каком возрасте?

– Скорее, то был полдень моей жизни, – призналась бабушка. – О чём так скорбно размышляешь?

Я внезапно призналась во всём. Рассказала про акробата и про несчастье Эли, зная, что бабушка никому уже не расскажет.

– Настолько впечатлил, что ты даже нагрубила Реги-Мону? – лукаво спросила она.

– Да с чего взяла, что Реги для меня особенный!

– Твоя бабушка не всегда была старухой. А что подсказала тебе твоя интуиция в отношении встреченного незнакомца?

– Необычный какой-то. Очень хорошая улыбка и глаза глубокие. Умные. И я уверена, что он никогда бы не проделал такого, как некто проделал с Элей…

– Кто их там разберёт, с какой улыбкой и глазами они увлекают девушек в ловушку, – ответила бабушка. – Только лжёт тебе Эля про неизвестного насильника. Она сама и подпустила его слишком близко к себе. Сама и напросилась на такую вот опасную близость. Конечно, жалко Элю, оставшуюся без матери и заброшенную отцом. Мало надежды на то, что мерзавец не затащит её ещё глубже в опасную топь, откуда без последствий точно не выбраться…

– Кто же он?! – вскинулась я. – Непременно мне скажи! Я потребую от неё прервать такую опасную связь!

– Не послушает она тебя! Ты мало наблюдаешь за людьми, – ответила бабушка. – Ты живёшь в каком-то выдуманном мире, если не видишь того, о чём знают все в нашем доме. Может, этот пришелец в Саду Свиданий тоже явился к тебе из мира твоей же выдумки?

– Да нет, бабушка. Он был настоящий. А о чём знают все в нашем доме?

– А то и знают! – рассердилась бабушка. – Надо же тебе открыть, наконец, глаза на реальный мир вокруг! Разве ты не замечала, что твоя подружка повадилась бродить купаться на «Дальние пески»? Даже я знаю о том, хотя уж давно не посещаю пляжи и в купальный сезон.

– Зато ты со всеми общаешься. А ведь сама же учила меня закрывать уши для сплетен.

– Ну, не знаю, можно ли не доверять жалобам жены Сэт-Мона? Не доверять своим глазам, когда Эля садилась в машину Сэта поздним вечером, оглядываясь по сторонам как воровка? Это произошло далеко за пределами нашего квартала, а я оказалась там лишь по случайности. Детство закончилось, и твоя подруга детства давно уже выросла из прежних детских платьев! – «Дальними песками» назывались очень красивые места вдоль реки, заросшие гладкоствольными узколистными и розовато-светлыми рощицами, перемежаемыми протяжёнными белейшими песчаными косами, уходящими за пределы видимости, за горизонт. Довольно отдалённые, а потому практически безлюдные эти красоты находились там, где столицу окаймляли незаселённые природные ландшафты.

Бабушка продолжила. Не потому, что была злорадной сплетницей, а чтобы уберечь меня, да и Элю она искренне жалела, – Она сама его выслеживала! Она знала, что он любитель уединённых мест для купания. Уверена, что и на глаза ему она умышленно попадалась там, где не было свидетелей. И никто уже не проверит, не сама ли она и позволила ему все дальнейшие действия. Не могу судить, насколько он искуситель, а Эля уж точно не безропотная жертва. Конечно, и сам Сэт-Мон человек весьма тёмный. Он живёт несколькими жизнями одновременно. Он бывает там, куда нет доступа беднякам. Он постоянно куда-то пропадает на долгие дни и дни. Его сын с детства заброшен, его жена больна и тоже заброшена. Кстати, о платьях. Разве не заметила, как Эля приоделась? На что?

– Да какое там приоделась! Туфли все растоптанные. А платья отдала одна знакомая Эли, она удачно вышла замуж, растолстела, вот и… – искренне поделилась я.

– Насмешила! У вас в театральной школе бедные девчонки свои платья таскают до дыр! Разве Эля опустилась до жалкой побирушки? Ты сама-то в это веришь?

Я задумалась и вдруг поняла, что Эля, оставшись без присмотра матери, распотрошила свой короб невесты, припасённый ей на будущее. А мать Эли с затратами не посчиталась. Но бабушке я Элю выдавать не стала. Вдруг мать Эли скоро вернётся, а бабушка и выдаст той, что натворила её доченька, посягнув на неприкосновенное добро до прохождения ритуала в Храме Надмирного Света. Пусть уж сами разбираются потом без нашего участия.

– Уж и одеться девушке нельзя! – возмутилась я. – Надо чучелом, что ли, выглядеть, чтобы все считали тебя непорочной? Что же про меня тогда говорят?

– Про тебя же все знают, чья ты дочь и внучка. А у папаши Эли заботы о дочке своей не было никогда, а теперь уж и подавно нет. Где она, что она, с кем она? К сожалению, в таком неблагополучном квартале подобное отношение к выросшим дочерям скорее норма, чем аномалия.

– Чего же мы тут поселились?

– А нам кто-то предоставил большой выбор, думаешь? Теперь-то уж привыкли, прижились. Я даже скучаю, как приходится задерживаться у Тон-Ата чуть дольше. Конечно, народ тут проблемный, но дружный…

– Бабушка, соседи врут! Эля не могла. Она кроткая, она… – я не договорила, припомнив, как нагло и даже яростно Эля отбивала от меня внимание «акробата» в свою сторону. – А если она его полюбила? – добавила я неуверенно.

– Кого? Распутника, годящегося ей в отцы?

– Я отчего-то никогда этого Сэта не встречаю, как будто мы живём в разных городах, а не в одном доме. Он какой?

– Такой. Не кривой и не хромой. А и хромых любят до беспамятства. Вблизи увижу, так узнаю, а издали уже и нет. Я знаю, что важно тебе в человеке, но я и понятия не имею, что Эля считает привлекательным в мужчине. Для меня, для женщины немолодой и нагруженной жизненным опытом, ничего привлекательного в этом человеке нет. К тому же он мне не родной домочадец, чтобы его рассматривать. Тут разные этажи как разные кварталы, где живут абсолютно чуждые друг другу люди.

– А говоришь, что прижилась и привыкла. Ничего ты не привыкла! Ты как была, так и осталась несчастной изгнанной аристократкой, по сию пору живущей в затаённой печали. И всё ты врёшь, что тут обитает милый народ. Тут тяжёлая жизнь, потому и народ тут тяжёлый. Чего же и ждать от Эли? Все лгут, и она лжёт.

– Придёт время, узнаем, где ложь, а где правда. А ты всему веришь, потому что живёшь в выдуманном мире, мечтательница.

Разве такое может быть? Сэт-Мон – муж вечно угнетённой жены и отец взрослого сына? Как муж грубый, как отец чёрствый, к тому же не очень молодой. Я продолжала удивляться хитрой маскировке Эли, хотя и устала удивляться. – Это чей-то навет! Такого не может быть!