На крючке

– Исполосовал несчастного до неузнаваемости и попытался скрыть следы клыков… – закончил за него Чеслав.

– Людей за убийства заживо не сжигают, – прошептал Марко, откидывая голову на стену и блаженно опуская веки.

У Чеслава свело скулы и начали подрагивать пальцы. То ли от осознания, насколько прав этот мальчишка, ласково поглаживающий сейчас по спине присосавшегося к нему сонной пиявкой младшего брата-упырёныша – может быть, единственного в мире вампира без метки Зверя (Чеслав очень надеялся, что единственного, потому что иначе инквизиционному блоку придётся непросто). То ли от мучительного желания пересесть поближе и пересадить кажущегося сейчас таким расслабленным и безобидным пятилетнего кровососа на собственные колени, прижать его рот к собственным, пульсирующим кровью вальвулам.

– Я проверю твои слова, – произнёс он и отвёл от мальчишек взгляд.

– Зачем? – без особого интереса спросил Марко.

– Чтобы понять, действительно ли нужно искать суку, которая заражает в нашем городе людей.

– А… – парень вяло ухмыльнулся уголком губ, но улыбка почти тут же сползла с его лица. – Он никогда никого не кусал, инквизитор. У него ещё и клыки не сформировались толком. Яда нет… одна слюна. Глянь, если не веришь. Мы с… я… я всегда кормил его сам. Стеф не виноват, что нашу маму…

– Никто никогда не виноват, – оборвал его Чеслав, поднялся на ноги и принялся одеваться, стараясь не смотреть на них. – Всех кусают против воли.

Марко громко сглотнул.

– Ты можешь… можешь хотя бы сделать это безболезненно? Ему пять лет, инквизитор. Пожалуйста… И я никому не скажу, что ты тоже… кого-то кормишь.

Чеслав не ответил, застегнул последнюю пуговицу на сутане и, подойдя к двери, обернулся через плечо.

– Ты не спросил, что будет с тобой.

– А зачем? Без него всё равно не выживу. Ты же знаешь.

Чеслав кивнул. Логично.

И вспомнил:

– Ты сказал «мы». Ты кормишь его не один.

Дыхание Марко сбилось, и он опустил веки, будто пряча нахлынувшую боль.

– С Мирой. С сестрой. Кормили. Она… уже мертва, – сипло выдавил он.

Чеслав несколько секунд всматривался в его лицо. Кажется, мальчишка говорил правду.

– Не корми при посторонних… – бросил он напоследок и, открыв дверь, шагнул в коридор. – Мы пока не закончили.

5

Наверное, он всё понял ещё в тот момент, когда Марко Андрич произнёс «другая». Во всяком случае, замаскированные двумя глубокими рассечениями следы от вампирских клыков в паху трупа никакого удивления у него не вызвали. Следы трёх клыков: двух нижних и одного верхнего. Левого верхнего… Потому что правый он сам обломал ей двенадцать лет назад.

Нет, Чеслав не был ошарашен открытием. Он чувствовал лишь волнами накатывающую тошноту. Ему не показалось, она действительно была пьяна. Чудовище, которое он оберегал, защищал и кормил собственной кровью вот уже четверть века, чудовище, от которого он зависел и телом, и душой… опять нарушило их договорённости. Наплевало на его просьбы.

В голове пронеслись десятки кровавых картинок из прошлого. Он помнил лица всех её жертв. Их жертв. ЕГО жертв! Это он виноват! Он – инквизитор, безжалостно уничтожающий любого другого вампира, – не мог уничтожить её. Из-за его слабости, из-за его зависимости она всё ещё существовала. Время от времени ей надоедал его вкус, она начинала скучать… И тогда ему приходилось делать то, что сегодня сделал за него другой, – добивать жертву, не позволяя обратиться.

Он помнил каждое лицо. Семнадцатилетняя девочка, восхищённо глядящая в свод купола крохотной фермы, будто в полное звёзд небо. Неуклюжий увалень-монах, ещё пару часов назад так здорово игравший на свиристелке. Молодая женщина со странно испуганным взглядом, будто на неё совсем не подействовала ядовитая слюна. Родители шестилетнего Алексея Терехова, до самого конца блаженно державшиеся за руки. Отец. Его собственный отец…

– Чес, ты в порядке? – Алекс осторожно тронул его за плечо, и Чеслав, вздрогнув, обернулся.

Вертикальные зрачки парня – его единственная мутация – встревоженно расширились, став почти круглыми. Чеслав мягко улыбнулся.

– Просто устал. Ты мне сегодня больше не нужен. Свободен. Матиас, с трупом можно заканчивать, я всё увидел. В заморозку его пока. Не утилизировать.

Он вышел, оставив за спиной слегка удивлённого Матиаса и, кажется, очень расстроенного Алекса. Вернулся к камере, заглянул в смотровое окно. Стефан спал, свернувшись на полу калачиком и прижимая к себе обломки игрушки. Марко…

Чеслав вздохнул и отвернулся, аккуратно прикрывая створку. И почему он думал, что слюна маленького вампира могла вызвать какую-то иную реакцию у почти половозрелого донора?

– Кируби, выдай им матрац и пару одеял, еду и воду. Попозже. Пока не трогай.

Охранник молча кивнул. Хорошо, что на посту сегодня стоял именно он. Он не любопытен.

6

– Ты опять пустила в ход клыки, – это были его первые слова, но произнёс он их лишь через час после того, как переступил порог дома… Слабак!

Она, не отрывая губ от любимого места кормёжки, подняла глаза и изобразила полнейшее непонимание.

– Я видел твой след.

Она сделала ещё один глоток, потом длинно лизнула, закрывая вальвулу, и нарочито неспешно промокнула кровь в уголках губ рукавом его собственной снятой впопыхах рубашки.

– Ты параноик, Чеслав. Готов видеть меня везде, – она улыбнулась. – Приятно, но… порой надоедает. Я не выходила. И ко мне никто не заходил. Даже твой любимый Алекс. Совершенно бесполезная зверушка. Зря позволила тебе оставить его…

Тело налилось приятной тяжестью, в ушах звенело, рука сама потянулась к паху.

– Не смей прикасаться к парню, – дежурно пробормотал Чеслав и опустил веки. – Уйди, мне надо…

Её нежная, но очень сильная ладонь закрыла ему рот, а губы осторожно коснулись вальвулы над ключицей.

– Я ещё не закончила, – одним движением языка она вскрыла пульсирующую вену. – Потерпи…

Он прерывисто выдохнул и безотчётно выгнулся под ней, замычал, сам не понимая, протестующе ли, умоляюще ли… Она убрала ладонь от его рта и вместо этого перехватила запястье потянувшейся к паху руки.

– Я могу… помочь…

Мозг отключался, желание бурлило в крови, требовательно билось в каждой венке. Он мог перестать сопротивляться, мог ответить ей «да», шагнуть в бездну окончательно, ведь она – хищное, беспощадное и бесчувственное существо – уже давно не…

– Нет.

– Упрямый мальчик, – промурлыкала она и вновь сделала небольшой глоток.

Он помнил этот голос столько же, сколько помнил себя. И не мог отказаться от его звучания рядом. Не мог сам, собственными руками уничтожить его источник.

Да и… что будет с ним, если её не станет? Его тело отравлено. Он донор. Он не способен прожить без неё дольше пары недель. Ему придётся спускать кровь, а потом как-то её останавливать… И, что страшнее всего, бороться с чудовищным абстинентным синдромом. Он сдохнет или от инсульта, или от шока.

Она мягким движением языка остановила кровь и заскользила потеплевшими подушечками пальцев по его коже.

– Я могла бы перестать быть твоей сестрой. Ты теперь вполне сойдёшь за моего мужа, м-м-м?..

– Уйди. Если напилась, уйди.

– Ты страшный зануда, Чеслав, – она коснулась губами его щеки. – Весь в отца.

Он дёрнулся, как от удара.

– Уйди.

Она исчезла, словно бесплотный морок, оставив лишь терпкий сладковатый аромат, приятно саднящие вальвулы на коже и странную смесь лёгкости в голове с тяжестью в паху. Он застонал и остервенело задвигал непослушной рукой, больше всего на свете мечтая сейчас избавиться от возбуждения и провалиться в блаженное беспамятство. Завтра. Всё остальное – завтра!