Твой капитан покинул первым судно,
А мой остался в море навсегда.
А я вот брошу каблуки, да брошусь танцевать,
И пусть взглянув со стороны, я буду встречных волновать.
Мне нужно вырваться из рока, что тенью следует за мной,
С разбега прыгнуть во свободу, упиться ею до краёв.
Пусть я опасна и смешна, для тех кто скучен и бездушен,
Быть честной с каждым до конца, раскрыв до кружев свою душу.
И страстной к жизни вопреки чужим невзгодам и потерям,
Гореть огнём в сердцах чужих,
Тех что потухнуть не успели.
Под скрежет старого винила слилась с тобою в равный цвет,
Нам вместе небо серо голубое, нам вместе горестен рассвет.
Но исчезая в нем я не оставлю тосковать тебе на свете,
И ты не бросишь в мгле без яркого костра,
Нам суждено парить над белым светом вечность ,
Касаясь крыльями под мелодичный такт.
Время с тобой беспощадно!
Едва коснулась я губами чашку,
Как ночь повисла тенью на дворе.
В замедленном волшебном танце
Сплелись огни уставших фонарей.
Под слоем кожи топчутся мурашки
В цветной душе летают мотыльки,
Расстёгнута я сердцем нараспашку,
Читай мои угрюмые стихи:
"Мой милый друг, читавший эти строки,
Нет хуже боли чем незнание любви.
Сейчас есть дом, в руках истлела сигарета,
Тебя окликнут пятый раз за вечер,
И бросит в жар от ощущения оков,
Захочется вселенской доброты,
Заботы чьей-то, но увы…
За кадром быстро промелькнут десятки лет,
Оставив горький привкус сожаления и грусти,
Ты выпьешь кофе пятый раз за сутки,
Посмотришь сам себе в усталые глаза,
Но не найдёшь вовек ответа,
Прожив с самим собой, в себе, внутри себя.»
Мой друг поэт!
Но нет, не тот, что пьёт вино и заедает сыром,
Не тот, что пишет о красотах неземных,
Он водку пьёт, он курит сигареты,
Он обречён свободой, он живой родник.
Мой друг певец!
Но нет, не тот, что дарит людям белоснежную улыбку,
Не тот, что без души рвет глотку в микрофон,
Он песни отдается без остатка,
Закрыв глаза, и обнажив свой красный рот.
Крикнула свирепая принцесса:
– Прочь из мира моего в иной!
Отослали бедную старуху,
Что звалась, когда-то госпожой.
Нет ни небо синего, ни солнца,
Ни детей смеющихся до слез.
На лугах за место роз цветущих,
Обезглавленные трупы бедняков.
Обрела принцесса мамину корону,
Посадила подле чёрных крыс и жаб.
А шутам своим прорезала улыбку,
Острым лезвием, чтоб скалились всегда.
Обрела покой и счастье королева,
В час, когда лишила жизнь всех вокруг.
Но от радости себя и погубила,
Утонула в море крови бедных слуг.
Танцевала из последних сил, а потом упала,
Вся тряслась, измокшая в ночи, бесом управляя,
Ноги ватные утихли, руки опустились вниз,
Но глаза горели пламенем, все не закрываясь.
А на утро заплела алой лентой волосы,
Облачила себя в платье, с кружевами белыми,
Ей женой чужому быть, нелюбимому,
Свою сущность подавлять до полуночи.
Но когда с луной заснет её суженый,
Вся воспрянет, будто сном заколдована.
Тело тонким колоском заколышется,
И появится тёмное, хладное,
Всё нутро пропитается злобою,
Медным бархатом локоны голую,
Всю её обовьют, удушающе.
Этой ночью бывать ей свободною,
И возможно не каждый покается,
Что внутри всё печёт, извивается,
И наружу пытается вырваться.
Бесы в каждом из нас тихо прячутся,
Забираются в тонкие щёлочки,
Выжимают до самой, до капельки,
Доброту, что копилась со временем.
А она все танцует, измокшая,
До крови уже ступни изрезала,
Бес рогатый бушует в ней волнами,
И о скалы души разбивается.
По холодному тротуару ноги стерла в кровь,
Ты прости меня мама, я исправлюсь завтра.
Расчешу себе волосы старым гребешком,
Наряжу свои губы в красную помаду.
И пойду умирать в серых скучных днях,
На холодных запястьях вены еле бьются.
Ты прости меня мама за плохую дочь,
Я ушла навсегда, чтобы не вернуться.
Музыка меня спасёт!
Тревожный звук рыдающей струны,
Охрипший голос моего поэта,
Стихи, написанные в годы тишины,
Когда вокруг пугает даже детский лепет.
Она отпустит мою ненависть и боль,
Даруя свет моей душе угрюмой.
Она не спросит ничего себе взамен,
Как и любовь, что в жизни матерью даётся.
Музыка меня спасёт!
Пиано, скрипка иль гитара
Закружит голову дурманом,
Внедряясь в то что было, стало,
Во всё, то что зовётся мной!
Она спасёт, я точно знаю,
Даже когда я бледной стану,
Сыграет трауром над гробом,
И поминая добрым словом,
Увековечит песню именем моим.
Замираю, и снова в путь, написав о тебе лишь строчку.
И не дрогнуть внутри ни чуть, только помнить тебя, лишь помнить.
Посмотреть, как молчат огни в полуночном небесном своде,
Почитать перед сном стихи, в старом мамином переплете.
Каждый день просыпаться с ним, полусонным шуршанием листьев,
В ранний час когда видят сны отражения чьих-то жизней.
И любить, а не просто жить, так любить, чтоб немело сердце.
В тихом шёпоте серых лиц, в вечном поиске смысла жизни.
Устала ли я?
Да, устала,
Устала не думать о вас.
Прошла только малая малость,
Секунда, минута, час.
На месте и пальцы и руки,
И ноги, спина, голова,
Но нет уж которые сутки,
Любимого сердцем лица.
Постой, не уходи в последний раз,
Позволь мне опустится на колени,
И умолять тебя, крича до хрипоты,
До сотрясения стен, изнеможения тела.
Остановись, взгляни в последний раз,
Своими синими, бездонными глазами,
Как раньше ты смотрел при расставании,
Когда прощались не на вечность, а на час.
Не обещай любить меня до гроба,
Люби сегодня, полноценно, не спеша,
Кто знает, что случится за порогом,