Пятый локус. Резиденция Правителя Замина
Правитель был не в духе. Его голос разносился громовыми раскатами под сводами готического зала, увешанного синими вертикальными полотнищами с изображением герба государства Замин – солнца, поддерживаемого львами.
– …Кто мне ответит за провал операции? Потеряно ценное оборудование, агент в лапах центра. – Сардон Мун саданул громадным кулаком по изящному витому подлокотнику кресла. – Кто готовил операцию?
– Я, Ваше Величие, – со склоненной головой поднялся бледный молодой человек слева, в первом ряду.
– Не понял! И этому сопляку доверили разрабатывать подобную операцию?! – взревел Мун, привстав с трона.
– С вашего позволения. – Справа поднялся немолодой субъект, затянутый во все черное, и просительно прогнулся.
– Говори, Монк! – разрешил правитель, вновь опускаясь на трон.
– Ваше Величие, этот молодой человек был избран советом Джиун из числа лучших специалистов как проявивший самые незаурядные способности и нестандартное мышление. Его кандидатура была одобрена лично вами.
– Меня не интересует, кто и кого одобрил. Вы не хуже меня знаете, что моя подпись в данном случае чистейшая формальность, – процедил сквозь зубы Мун, отмахнувшись от слов советника, будто от назойливого насекомого. – Я не специалист, не могу знать все! И поэтому вы нужны мне. Ваш горе-специалист с незаурядным мышлением провалил самую ответственную операцию – перехват носителя. Мало того, агент находится в Центре, а это означает конец всей агентурной цепочке. Почему произошел провал? – Мун обратил взор на притихшего молодого человека. – Кай Борс, отвечай!
– Его раскрыли, – осторожно начал тот. – Наблюдатели доложили, что агент был введен в заблуждение маск-фантомом, под которым скрывался один из «Альфы».
– Агент не смог распознать маск-фантом? К чему тогда все его техническое обеспечение?
– Маск-фантом был практически идеален. Вероятно, новая разработка Центра, – осторожно сказал Борс.
– В таком случае почему мы не в курсе новейших разработок Центра? – обвел грозным взглядом присутствующих правитель, выискивая Начальника Внешней разведки Олб Торма. Глаза остановились на пожилом человеке в центре зала. – Ты, Торм! Отвечай!
– Ваше Величие, по решению совета Джиун нам урезано финансирование. Траты на покупку информации пришлось сократить. Спецы из Центра не согласны работать за такие деньги – риск слишком велик и, по их мнению, не окупается. Нам панически не хватает средств ни на что! Я подавал вам докладную еще в прошлой декаде.
– Да, припоминаю, – нахмурил брови Мун. – Я разберусь с этим! Садись. – Правитель вновь обратил внимание на куратора спецопераций. – Почему ваш агент решил ждать интересующую нас личность у его дома, когда внедренный в группу наблюдения доложил о передаче носителя за полчаса до этого? Почему ваш агент не взял Молчанова на месте передачи?
– Его спугнули, Ваше Величие, – еще ниже склонился Борс, – и он принял решение выйти на Молчанова во дворе его дома.
– Спугнули? Это подготовленный профессионал или трусливый дурак?!
– Объявился «посланец» Эолльцев с очень высокой энерговооруженностью. Агент не справился бы с ним. Поэтому было принято решение немного выждать.
– Это я могу понять. – Мун немного успокоился. – Но я не понимаю, как подготовленного агента могли засечь? Причем, как я понимаю, сразу после его появления во дворе дома.
– Не могу знать, Ваше Величие, – вполголоса ответил Борс.
– А я скажу тебе, как: ваш безмозглый агент слишком активно крутился вокруг Молчанова, полагаясь на прикрытие со стороны внедренного в группу наблюдения Центра, и трясся от страха вместо того, чтобы разработать план перехвата. У нас никто не полагается на себя, у нас никто ни за что не отвечает и не умеет работать в команде! У нас только бумажки пишут и тычут пальцами друг в друга! Вон! Все вон!!! – вскочил с кресла Мун, в ярости размахивая руками. – Всех перестреляю, придушу собственными руками!
Присутствующие в зале приема повскакивали с мест и на полусогнутых ногах бросились к дверям.
– Дебилы, недоноски, идиоты! – неслось им вслед. – Великий Свет, – грохотал Мун, – и эта кучка тупых бездельников хочет править миром!
Зал опустел. Огромные двустворчатые двери закрылись, отрезав подданных от гнева разъяренного правителя.
Мун бессильно опустился в кресло, подпер подбородок кулаком и закрыл глаза. К креслу приблизился незаметно стоявший до этого справа Первый советник.
– Ваше Величие, не все еще потеряно, – тихим голосом сказал он. – Есть надежда. Носитель все еще находится у Молчанова.
– Это единственное, что у нас есть, – глухо отозвался Мун. – Остального – специалистов, оборудования, стратегов – нет. Это мясники, безмозглые рубаки, а здесь нужны тонко мыслящие натуры. Нам нужен новый мир – чистый, ухоженный, – а не эта помойная яма!
Мун бросил взгляд в одно из узких распахнутых настежь окон. За окном на километры простирался унылый пейзаж. Серые полуразрушенные здания с черными бельмами оконных проемов торчали из безжизненной, отравленной земли страшными осколками каменных зубов. Столбы засохших и обугленных деревьев, некогда покрытых изумрудной зеленью и цветами, навевали уныние и тоску. В воздухе клубилась желтоватая пыль. И – звенящая, плотная, почти осязаемая тишина.
– Мертвая планета… Сиун, мне нужны образованные люди.
– Образованный народ опасен, – осторожно заметил Первый советник.
– А на кой мне тупое быдло, Сиун? Что мне с ним делать? – вскинулся Мун. – Молчишь? Мир разрушен, наука угроблена, народ в полном дерьме.
– Народ… – поморщился Сиун Кам. – Народу плевать на вас, на меня. И вы это прекрасно знаете. Нужно искать другой выход.
– Ты имеешь предложить что-то конкретное или опять пустой треп? – апатично осведомился Мун.
– Задумка есть. Нам не хватает специалистов и технического обеспечения? Самый простой способ привлечь на нашу сторону тех, у кого все это есть.
– Что ты хочешь сказать?
– Последние полгода мои люди проводили некоторые изыскания. Их результаты говорят о том, что во втором локусе очень много недовольных правительством и уровнем жизни. Среди недовольных огромное количество привилегированных и высококвалифицированных членов общества – политиков, ученых, толковых работников различных госструктур.
– Любопытно! – Мун чуть приободрился. – Продолжай.
– Сократив расходы на бесполезные потуги наших немощных советников и консультантов, мы сможем влить средства в создание сопротивления во втором локусе и использовать его в наших целях.
– Каким образом ты намерен привлечь их на нашу сторону?
– Полагаю, их также не особо радует слишком разросшийся авторитет Центра, самолично присвоившего себе право безграничного контроля за доменами, повсеместно насаждающего правила и вводящего односторонние ограничения.
– Возможно, ты и прав. – Мун потер массивный подбородок и хлопнул ладонью по подлокотнику. – Хорошо! Займись этим делом. Составь перечень необходимого тебе для начала. Я его завизирую.
Первый советник почтительно склонился и бесшумно скользнул за портьеру за креслом правителя.
Скрипнула скрытая за портьерой дверь.
Правитель остался один.
– СБ – Центру. Демин.
– Что у тебя, Вениамин?
– Семеновича засекли на минус двадцать третьем, но он умудрился уйти в тень.
– Как так?
– Технарские штучки. Видимо, прихватил еще кое-что из оборудования.
– Нужно его найти. И обезвредить. Причем срочно.
– Занимаемся. Кстати, «хамелеон» с восемьдесят третьего из пятого локуса. Семенович не успел подчистить все. Выявлены некоторые его связи с пятым, а также еще пара «кротов».
– Отлично! Значит, деградирующий стервец Мун никак не успокоится… Что по «глушаку»?
– Пока в разработке.
– Хорошо. Семенович – ваша первейшая забота. Он опасен.
– Понял.
– Отбой связи.
Евгений Молчанов. Нападение
Солнечный луч, прорвавшийся в незашторенное окно квартиры сквозь разрыв облаков, упал на лицо спящего Евгения. Евгений поморщился, потер левую половину лица ладонью и, повернувшись с правого бока на спину, приоткрыл глаза.
Часы показывали без пятнадцати минут одиннадцать.
Вставать не хотелось, но ужасно хотелось пить. Голова на удивление была если и не совсем свежей, то все же легкой, несмотря на количество выпитого вчера. Во рту ощущались неприятный горьковатый привкус и сухость.
Проведя по губам кончиком шершавого, словно терка, сухого языка, Евгений сел. Спустил на прохладный пол ноги. Нехотя поднявшись с постели, он неторопливо прошел на кухню, непрестанно зевая и почесывая отлежанный бок.
Евгений открыл кран, чтобы стекла теплая вода, прошел к окну и приоткрыл форточку. Из форточки повеяло влажной свежестью, по ногам потянуло холодком. Вернувшись к раковине, Евгений наполнил кружку холодной водой и в три глотка осушил ее. Вода, скользнув по пищеводу, приятным холодком разлилась по телу и тут же выступила капельками пота на груди и спине.
Евгений почувствовал себя несколько бодрее, но принять душ и почистить зубы все же не мешало. Набрав в чайник воды и поставив его на газовую плиту, он прошел в ванную и занялся утренним туалетом.
Стоя под чуть теплыми упругими струями душа, Евгений довольно мурлыкал незатейливую мелодию и тщательно чистил зубы, пытаясь избавиться от неприятного привкуса во рту.
– Доброе утро, Евгений, – раздался внезапно голос совсем рядом.
Евгений закатил глаза, вздохнул и выглянул из-за клеенчатой занавеси.
– Господи, это опять вы… Как вас там… ВСД, кажется? – продолжая орудовать зубной щеткой, спросил Евгений.
– ВСП, – поправил гость. Мужчина был все в том же костюме и стоял, прислонившись плечом о дверной косяк.
– Так вот, ВСП, – Евгений закончил чистить зубы, сплюнул под ноги и, набрав в рот воды, прополоскал его, – если вы заметили, – продолжал он, промывая зубную щетку, – я в душе, а вламываться в ванную, когда там купается человек, не совсем прилично. Вам так не кажется?
– Я думал, вы уже поняли, что меня ваши анатомические особенности совершенно не интересуют. Я к ним попросту равнодушен в силу того, что я не человек и даже не живой организм. Мы это уже обсуждали с вами вчера, – выдал гость, нисколько не смутившись.
– Возможно, но за мной через вас наблюдают другие.
– Прямо мания преследования какая-то. Или величия? Никто за вами не наблюдает в том смысле, который вы в это вкладываете. Вас обслуживает исключительно автоматика, компьютер, если хотите. А я всего лишь его эффектор.
– И все же если вам и наплевать на подобные мелочи, то мне не совсем удобно находиться без штанов в обществе постороннего человека, пусть даже эффектора.
– А как же ваши бани?
– Бани – это другое, – стушевался Евгений. – При чем здесь вообще бани? Мы не в бане, а в моей собственной ванной.
– Условности, одни условности, – вздохнул гость. – Странные вы существа – люди. Стыдитесь естественного, восхваляете искусственное и прикрываетесь какими-то невразумительными надуманными условностями. Хорошо, подожду вас на кухне, – сказал он и исчез.
Евгений вернулся на кухню через пару минут, на ходу просушивая волосы полотенцем, висящим на шее.
Гость сидел на стуле у окна, закинув ногу на ногу, и внимательно наблюдал за Евгением.
Чайник был выключен, а на столе Евгения ждал завтрак: исходящий ароматным паром бокал, благоухающий свежесваренным кофе, пышный омлет с помидорами и двумя поджаренными кружками колбасы в тарелке. Еще пара бисквитных пирожных на блюдце.
– Благодарю, – несколько сухо сказал Евгений, усаживаясь за стол. Сухо не потому, что был чем-то недоволен, а потому, что не знал, как реагировать на подобную заботу со стороны постороннего… Постороннего – кого? Или, чего? Ведь существо, сидящее напротив, даже не являлось таковым.
– Не стоит, – расплылся в улыбке гость. – Как все прошло?
– Вы о чем? – не понял Евгений, деловито отрывая вилкой кусок омлета.
– Ваш вечер с новой знакомой.
– А почему вас это так интересует? – грубовато спросил Евгений, нахмурив брови.
– Из чистого интереса. К тому же я заметил у вас некоторое разочарование от встречи.
– Мысли читаете? – Евгений пристально посмотрел на гостя.
– Отнюдь, – ответил тот, выдержав прямой взгляд собеседника. – Считываю общее эмоциональное состояние. Что же касательно мыслей, то могу считывать только те из них, которые облекаются в слова, пусть даже не произнесенные вслух.
– Значит, вы уже в курсе, как все прошло?
– Честно? Да. Вы размышляли об этом, засыпая.
– Тогда давайте совсем честно: вы тоже там были.
– Каюсь, был, – повинился гость. – Но у меня работа такая.
– Работа… – проворчал Евгений. – Значит, все знаете. Ну а чего же тогда спрашиваете?
– Вдруг вы захотите поговорить об этом?
– Не захочу, – отрезал Евгений, деловито отпиливая вилкой кусок колбасы. – Я уже большой мальчик и как-нибудь сам разберусь.
Гость замолк.
Евгений тоже молчал и медленно, словно нехотя, двигал челюстями, пережевывая кусок колбасы.
Вспомнилась Елена, перед глазами всплыл ее образ. Евгению захотелось увидеть девушку, но он одернул себя и, положив вилку, резко отодвинул тарелку. Есть расхотелось.
Евгений взял в руки бокал с обжигающим кофе и, подув в него, сделал осторожный глоток. Тут он заметил некое странное шевеление и едва не выронил из рук бокал.
Ноги гостя, на которые он смотрел невидящим взглядом, начали странным образом преображаться. Брюки принялись укорачиваться и расширяться в стороны, туфли из мужских, черных и массивных, на толстой подошве, превращались в элегантные женские, светлые, на невысоком каблуке с серебристыми застежками. Носки неприятно зашевелились и поползли вверх, меняя цвет на телесный и приобретая текстуру и блеск шелка, и вскоре скрылись под юбкой, которая еще недавно была элегантными брюками. При этом сами ноги гостя тоже претерпели изменения: бедра стали более широкими и округлыми, а икры утончились и приобрели плавный изгиб.
Евгений как завороженный наблюдал круглыми глазами за странными трансформациями, медленно поднимая взгляд все выше.
Ногами дело не ограничилось. После них настал черед пиджака, рубашки и того, что находилось под ними. Полы пиджака поползли вверх, сжались и остановились на уровне груди, рукава медленно укоротились и исчезли – пиджак превратился в короткую жилетку. Материал рубашки приобрел невесомую легкость, а сама рубашка заиграла складками, срослась посередине и преобразовалась в привлекательную блузку. Пуговицы исчезли, зато сверху, под жилеткой, вспенилось пышное жабо. Торс гостя также видоизменился, приняв женственные очертания. Появилась талия, плечи стали уже, а под жилеткой явственно обрисовалась аккуратная, не слишком крупная, грудь.
Евгений, затаив дыхание, некоторое время вглядывался в новое тело гостя, угадывая в нем знакомые очертания и пытаясь вспомнить, где он их видел. Затем медленно поднял глаза еще выше и во второй раз едва не выронил бокал.
Лицо гостя осталось прежним, мужским, резко контрастирующим с остальным телом. При этом лицо оставалось все таким же спокойным и невозмутимым. Евгений, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но слов не было.
– Мне кажется, – сказал гость, оглядев себя, – что мой вид не совсем обычен. Что-то вы не додумали, Евгений.
– Я? – окончательно растерялся тот, аккуратно ставя чуть дрожащими руками бокал на стол. – Это… я сделал?
– Вы пожелали видеть здесь другого человека. Но трансформация несколько шокировала вас, и вы соизволили прервать процесс.
– Э-э… простите. Я не хотел, – пробормотал Евгений. Крупная мужская голова сильно контрастировала с женским телом, что сильно сбивало с толку и мешало думать.
– Пустяки. Для меня подобное не имеет ровным счетом никакого значения, – уверил его гость. – Но с вашего позволения я все-таки закончу трансформацию.
И, не дожидаясь ответа, завершил начатое. Теперь перед Евгением сидела живая Елена.
– А-а… – окончательно растерялся Евгений. С одной стороны, он отдавал себе отчет, что девушки на самом деле здесь нет, но с другой, сходство с оригиналом было настолько поразительным, что избавиться от эффекта присутствия живого человека никак не удавалось.
– Опять что-нибудь не так? – поинтересовался гость голосом и интонацией Елены.
– Н-нет… Да. Вы бы не могли вернуть себе прежний облик, если не трудно? – взмолился Евгений.
– Без проблем.
Спустя мгновение перед Евгением вновь сидел тот же мужчина, что и пару минут назад, в своем неизменном костюме.
– Спасибо, – выдохнув с явным облегчением, поблагодарил Евгений.
– Не за что. Я думал, вы действительно этого желали, и позволил себе осуществить ваше желание.
– Временная слабость.
– Вчера вы летели на крыльях, так сказать, а сегодня – уже слабость. Я чувствую, что вы колеблетесь. Может, все-таки поделитесь? Вдруг помогу?
– Вы такой сильный знаток человеческих душ? – усмехнулся Евгений, вертя пальцами вилку.
– Нет, но я обладаю огромными знаниями многих людей, а также всеми достижениями народа, создавшего меня.
Евгений молча уставился в пол, размышляя. Гость молча ждал.
– Ну, предположим, я разочаровался. Нет, не то… Усомнился, что ли. Не знаю… Она… Понимаете, она вроде бы хорошая, красивая, нормальная, но… Одно «но». – Евгений почесал ручкой вилки затылок, подбирая слова. – Я не знаю, как объяснить. Эти ее рисунки… Вы понимаете, о чем я?
– Кажется, понимаю, – серьезно сказал гость. Он поднялся со стула и прислонился к подоконнику, опершись на него руками. – Изображения, на которых она запечатлена в своем естественном виде. Я уже говорил, что у вас, людей, странные представления о подобных вещах.
– Но…
– Подождите. Возразить вы еще успеете, – остановил гость Евгения, выставив правую ладонь. – Мне, созданному расой, не имеющей понятия ни о чем подобном, трудно воспринять вашу точку зрения на данный вопрос. Это достаточно странно и с трудом поддается анализу.
Гость, заложив руки за спину, прошелся по кухне туда-обратно, остановился напротив стола и сверху вниз посмотрел на Евгения.
– В подавляющем большинстве в вашем обществе выявлена крайняя нетерпимость к первозданному виду человека, нетерпимость как к чему-то противоестественному и крайне непристойному. Мне в этом видится какое-то, простите, извращенное восприятие мира человека, эдакая ненависть к самому себе, что ли, самоунижение. Искусственные покровы тела у вас трансформировались из необходимости в безысходность.
– Но есть же какие-то культурные и нравственные нормы!
– В чем вы в данном случае усмотрели нарушение норм? Насколько мне известно, работа натурщика – это часть учебного процесса, никоим образом не нарушающая ваших законов. Что, кстати, касается, не только искусства, но и медицины.
– Это так, но все же… – смешался Евгений.
– Разве вы никогда не видели полотен великих художников, написанных с обнаженной натуры?
– Видел, но… на них другие люди.
– Другие, в смысле, незнакомые вам? Выходит, другим можно позировать художникам?
– До других мне нет никакого дела, – буркнул Евгений.
– Но вы раньше не задумывались, что это плохо.
– Не задумывался.
– А теперь вас лично коснулось, и вы изображаете бурную ревность и принципиальность. Вы собственник, Евгений, а Елена не вещь – она человек. К тому же вы готовы обвинить женщину в том, что ее рисуют якобы в неподобающем виде, хотя, по сути, призвание искусства и состоит в воспевании красоты природы, частью которой является и человек, хотя вы всеми силами и пытаетесь выделиться из нее, возвыситься над ней. Я говорю о человечестве в целом. Вы усматриваете в естественном виде человека грязь, пошлость, вызов. Художник же видит в нем красоту и совершенство. Пусть иногда и несовершенство, но все равно красоту – собственную и неповторимую, отражение мира, в котором вы живете.
– То есть вы хотите сказать, что Елена, позируя в подобном виде, не делает ничего предосудительного?
– Я действительно хочу сказать именно это. – Гость вновь прошелся по кухне, вернулся к окну и уселся на стул. – К тому же, именно вы спровоцировали собственный душевный конфликт.
– Я? – возмутился Евгений. – Каким же образом?
– Именно вы настаивали на том, чтобы девушка показала изображения. Настаивали долго и методично, а она отказывалась. Припомните?
Евгений нахмурился и поиграл пальцами.
– Только не говорите, что вы не догадывались об изображенном на тех рисунках. Вы были почти на сто процентов уверены в правильности своей догадки и тем не менее изъявляли жгучее желание просмотреть их.
– Предположим, – нехотя подтвердил Евгений, придирчиво рассматривая ногти на пальцах правой руки.
– Девушка доверилась вам, а с точки зрения человека – это действительно большое доверие. К тому же вы сами видели, на изображениях не было ни пошлости, ни разврата – искусство в чистом виде. Однако, я подозреваю, вы нарисовали себе в голове иные картины: толпа народа, разоблаченная Елена… в общем, сплошной содом. Хотя вы сами прекрасно понимаете несостоятельность подобных измышлений.
– Возможно. – Евгений оторвался от своих рук и посмотрел в глаза гостю. – Но к чему все это? Зачем она этим занимается?
– Вероятно, у нее есть на то причины. Вы сами не пробовали ее спросить? – поинтересовался гость, чуть склонив голову набок.
– А вы не знаете?
– Знаю. Но, может быть, вы у нее спросите?
– Мне не хотелось бы обсуждать с ней подобные темы.
– Понимаю, – покивал гость. – Опять условности, табу. Как они порой мешают людям найти общий язык.
– И все же?
– Ну, если настаиваете… Она всего лишь пытается прокормить семью.
– Неужели нельзя найти более приличную, достойную работу?
– А вы пробовали, будучи женщиной-одиночкой и имея на руках двух маленьких детей, найти работу?
– Н-нет, – растерялся Евгений.
– Попробуйте на досуге, – то ли пошутил, то ли серьезно заявил гость.
– При случае – обязательно, – в тон ему ответил Евгений. – А где ее муж, сбежал?
– Умер.
Евгений чуть побледнел.
– Умер?
– Разбился на машине. Год назад. Ее родители умерли чуть раньше. Его родителям ни она, ни внуки не нужны. Порядочно, не правда ли? Так сказать, пресловутая нравственность в действии.
– Я не знал, – тихо сказал Евгений.
– Елене предлагали действительно неприличную работу, к примеру, танцовщицей для пьяной публики или массажисткой с определенным уклоном. Она отказывалась, хотя могла бы неплохо зарабатывать. Кстати, хотите посмотреть, как разбился ее муж?
– Что вы имеете в виду? – Евгений непонимающе уставился на гостя.
– Эффект полного присутствия. Смотрите. – Гость не двинулся с места, но комната вдруг исчезла, а Евгений оказался сидящим на правом сиденье машины, несшейся по ночной трассе на скорости сто километров в час.
Трассу он узнал. Дорога вела к его городу, до которого оставалось с полчаса езды.
Евгений некоторое время пребывал в полном ступоре. Немного придя в себя, он медленно протянул руку и ощупал облицовку машины перед собой. Все выглядело реалистично, даже на ощупь. Затем повернул голову влево.
Рядом за рулем сидел симпатичный, чуть полноватый молодой человек с ежиком коротко стриженых волос. Вид у него был довольный, даже счастливый, хотя человек казался несколько сонным.
– Не бойтесь, он нас не видит. Это невозможно принципиально, – донесся до Евгения голос с заднего сиденья. – Его зовут Андрей.
Евгений обернулся. Слева на заднем сиденье удобно развалился гость.
– Работал он в другом городе и приезжал исключительно на выходные. Посмотрите сюда, – показал гость вправо от себя. – Цветы, подарки жене и дочери. Сегодня восьмое марта, и Андрей рано утром сорвался домой, чтобы преподнести утренний сюрприз своим женщинам. Посмотрите на его счастливое лицо – он любит свою семью и торопится к ним.
– А теперь смотрите вперед, – подсказал гость.
Евгений послушно уставился на дорогу, периодически щурясь от света фар встречных машин.
Внезапно из-за поворота, скрытого деревьями и кустарниками, растущими вдоль трассы, выскочила машина, несущаяся на огромной скорости. Она вильнула, ее начало заносить. Андрей попытался затормозить, уперся руками в руль, но встречная машина, разворачиваясь боком, неумолимо приближалась, перекрывая дорогу. Отворачивать было уже поздно, да и некуда.
Евгений вскрикнул, сжавшись и закрыв лицо руками. Удар, грохот, тьма…
Несколько секунд Евгений сидел неподвижно с плотно сжатыми веками, потом осторожно разлепил их и опустил руки. Он все также сидел в своей кухне, у стола, а гость стоял у окна.
– Зачем… вы?.. – хрипло спросил Евгений, медленно распрямляясь и откидываясь на спинку стула.
– Мне хотелось, чтобы вы это увидели и почувствовали.
– Благодарю, – глубоко вздохнув, произнес Евгений, вытирая ладонью выступившую на лбу испарину. – Я почувствовал. В пору штаны менять.
– К счастью, это не самое страшное в жизни, – серьезно заметил гость.
– Согласен. И все же, зачем?
– В машине, устроившей аварию, сидел богатый уважаемый человек, владелец крупной фирмы. У него есть жена и сын. В этот день он был пьян и развозил двух женщин – жриц древнейшей профессии – с устроенной им посиделки по домам. Он выжил, отделался лишь несколькими царапинами. Суда избежал, дав крупную взятку. Лишь оплатил похороны Андрея и принес извинения его семье за загубленную жизнь так, будто случайно отдавил человеку ногу в переполненном автобусе. Этого человека до сих пор считают порядочным и высоконравственным, и он, как прежде, всеми уважаем. Это к вопросу о культуре, моральных нормах и нравственных ценностях, о которых вы не так давно упоминали. Но в вашем мире и помимо подобного еще много всего, на что вы закрываете глаза, – поистине страшного, гнусного и отвратительного в своей противоестественности. Однако вы не осуждаете этого, как недавно пытались осудить Елену, попустительствуете творящемуся безобразию, стараясь остаться в стороне.
Евгений не нашелся что на это ответить.
– Поразмыслите на досуге, а я исчезаю. К вам пришли. – Гость растворился в воздухе.
В дверь позвонили, потом еще раз и еще – один длинный и два коротких звонка. Евгений тяжело поднялся со стула и заковылял к входной двери. После недавно пережитого шока ноги до сих пор казались ватными.
Щелкнув замком, Евгений приоткрыл дверь и спрятался за ней, запоздало сообразив, что стоит в одних трусах. За дверью, переминаясь с ноги на ногу, стояла Света в том же клетчатом пальто и сапожках, которые были на ней вчера вечером. Руки девочка держала за спиной.
– Здравствуйте, – сказала она, неуверенно улыбнувшись.
– Привет, – поздоровался Евгений. – Заходи, чего стоишь, – он пошире приоткрыл дверь, вжавшись в стену. Прихожая была довольно узкая, и разойтись в ней двоим можно было с трудом.
– Меня мама послала. – Девочка нерешительно топталась перед дверью.
– Заходи, заходи, – поторопил ее Евгений. – С лестницы холод идет.
– Ладно, – согласилась Света, переступив порог квартиры. – Только я на минутку, – уточнила она.
– Раздевайся, проходи на кухню, вон туда. – Евгений показал направление пальцем. – А я сейчас.
Он затворил дверь и, проскользнув мимо девочки, скрылся в комнате. Отыскав длинные шорты, он натянул их и вернулся в коридор, где около вешалки подпрыгивала Света в безуспешных попытках повесить пальтишко на крючок.
– Давай повешу. – Евгений забрал у девочки пальто и, повесив его на свободный крючок, обернулся. – Проходи.
– Вот. – Света протянула ему что-то небольшое, квадратное и черное. В полумраке прихожей Евгений не смог разглядеть, что ему пыталась настойчиво всучить девочка.
– Что это такое? – протягивая руку, спросил Евгений.
– Ваш кошелек.
– Кошелек? – удивился Евгений, беря протянутый ему девочкой предмет и включая свет. Это действительно было его портмоне.
– Он, наверное, выпал вчера из вашей куртки, когда она упала. Ну, помните, когда вы курить ходили, еще грохот такой был? Он за полку с обувью завалился, а мама сегодня убиралась и нашла.
Евгений повертел в руках портмоне, хотел было открыть и заглянуть внутрь, но решил, что это будет выглядеть не совсем корректно – как будто проверяет, не украли ли чего-нибудь. Поэтому он просто убрал его во внутренний карман своей куртки, висящей на вешалке. Да и не могли они ничего украсть.
– Спасибо огромное. И маме тоже передай. Проходи же наконец.
– Да нет, я… – засомневалась Света, но Евгений легонько подтолкнул девочку в направлении кухни.
– Пирожные любишь?
– Да, но…
– Никаких «но». – Евгений категорически отверг возражения девочки. – Садись и ешь.
Света несколько неуверенно приблизилась к столу. Пригладив сзади юбку, она опустилась на краешек стула и смущенно уставилась на хозяина дома.
За время отсутствия Евгения на кухне произошли некоторые изменения. Стул, стоявший у окна, был переставлен к столу. Со стола исчезла тарелка с недоеденным завтраком, зато на блюдце вместо двух пирожных появилось целых шесть. Чуть правее расположилась вазочка, наполненная шоколадными конфетами. Еще на столе были сложенные пирамидкой на бумажной салфетке вафли с шоколадной начинкой. Рядом со всем этим изобилием стоял пузатый заварочный чайник, из носика которого тянулась вверх белесая струйка пара.
«Джинн» расстарался от души. Вот только…
На столе стояли два бокала.
– Вы кого-то ждете? – спросила Света.
– Почему ты так решила? – сделав наивнее лицо, спросил Евгений, в душе погрозив «джинну» кулаком.
– У вас два бокала, – сказала девочка, теребя подол юбки.
– У меня один знакомый был, не успел убрать. – Евгений забрал бокал, стоявший перед девочкой, поставил его в мойку и достал с полки другой. – Вот тебе чистый. Наливай чай, не стесняйся.
– Спасибо, – поблагодарила Света, привстала и протянула руку к чайнику. – Я вам тоже налью.
– Ладно, наливай, – махнул рукой Евгений и опустился на другой стул.
Девочка аккуратно и деловито разлила чай по бокалам, опустилась на стул и придвинула свой бокал поближе к себе. Взять с блюдца пирожное она никак не решалась.
– Бери, бери, – заметил ее нерешительность Евгений и пошутил: – Их есть надо, а не гипнотизировать. Это тебе не галушки Пацюка, которые сами в рот запрыгивают. Гоголя читала?
Девочка улыбнулась и отрицательно помотала головой.
– Ничего, еще прочтешь.
В комнате затрезвонил телефон.
– Ешь давай, не стесняйся. Я сейчас. – Евгений прошел в комнату и, упав в кресло, снял трубку.
– Алло?
– Евгений? Здравствуйте, это Лена, – послышался из трубки звонкий женский голос.
– А, Елена! Добрый день! – бодро отозвался Евгений. – Спасибо за портмоне.
– Не за что. Значит, Светка уже была у вас. Она ушла?
– Нет, еще у меня. Я ее за стол усадил, пусть пирожные поест.
– Понятно… А я думаю, может, куда намылилась – все нету и нету. Скажите ей, пусть долго не засиживается. Она дама прилипчивая, а у вас свои дела.
– Да нет, все нормально. Она мне нисколько не мешает. – Евгений покосился на открытую дверь. – Вы сегодня не работаете?