Белая ворона, или Дневник ненормальной женщины

–Правильно, не вздумай брать чужое, позора не оберешься. Ты же купила себе маленькую баночку масла, тебе хватит, иди домой. Думаешь – просто так здесь продукты бесхозно стоят, подходи и бери любой? Если продавец ушла, она кому-нибудь сказала: посмотрите за товаром, а может сама где-то сидит и смотрит, может кушает и смотрит, но ее тебе просто не видно. А первый опять:

–Я же тебе говорю, у тебя много пакетов, а банка стоит рядом с пакетами, ты ее только за ручку возьми, пакеты туда же и иди. Ты же видишь, что никто на тебя не смотрит, все заняты своим делом. Они видят, что у тебя много пакетов, а банку из-за пакетов не видно. Подумают, что ты просто устала, постояла, отдохнула, взяла свои пакеты и пошла. Тут второй:

–Ты что, нищая, у тебя денег нет? У тебя денег хватает, можешь 10, 100 таких банок купить, разве тебе нужны неприятности? Позора не оберешься, настроение испортишь. Как ты потом сюда в другой раз придешь? Пальцем будут все на тебя показывать, говорить: о, воровка пришла на базар, она в прошлый раз у нас большую банку масла украла, следите за ней. Честь дороже денег. Эта банка обойдется тебе дороже, чем она стоит, иди домой.

Я взяла свои пакеты и пошла домой, чем дальше я отходила от этого места, тем легче мне становилось. Вышла я из этого базара, у меня такая гордость за себя появилась, уважение к себе, что я не поддалась, не соблазнилась на чужое, избежала больших неприятностей. Зато я теперь поняла выражение, которое раньше слышала, но не понимала, когда говорили: Черт попутал.

Дела любовные.

Я шла ночью с работы, с ночной смены. Смотрю, со стороны улицы, рядом с моим домом, кто-то стоит и курит. Когда подошла ближе я увидела Володю.

–Зина, можно с тобой поговорить? Не бойся, я не буду к тебе близко подходить. Он говорил тихо и нежно.

–Я ведь серьезно хочу с тобой жить, не просто так к тебе бегать.

–Я семью разводить не стану.

–Да и семьи уже нет никакой. Я уже ушел от жены, живу у мамы 2 недели. Вот к тебе пришел, пустишь?

–Конечно же нет.

–Нет.

–А ты другое хотел от меня услышать? Не хватало мне еще с женатым.

–Я же тебе говорю, что ушел от жены. Я не могу больше с ней жить. Тебе не надо объяснять, ты сама ее видела, как можно жить с такой.

–Ты ведь раньше жил с такой, вот и живи дальше.

–Жил, пока не встретил тебя. Ты пойми меня, Зин, я не могу больше без тебя жить, без твоих губ, без твоих рук, без твоих глаз.

–Соблюдай дистанцию, ты обещал, а то я сейчас уйду, не стану слушать твои сказки.

–Зина, это не сказки, это песня о несчастном парне, который встретил милую, чудесную девушку и хочет с ней быть. Но что нам мешает жить вместе?

–Твоя семья.

–Я же тебе говорю, что я ей сказал, что я ухожу и подам на развод, что с ней жить не буду.

–Муж и жена – одна сатана. Поссоритесь – помиритесь, разойдетесь – сойдетесь. Меня в это не впутывай.

–Нет, я все равно с ней жить не буду.

–Ты уйдешь от нее, тебя будут видеть со мной. Сразу станет понятно, что это я причина вашего развода. Я не собираюсь драться из-за мужчины. Мне неприятностей не надо, у меня и так их выше крыши хватает.

–Послушай, Зин.

–Хочешь – разводись, хочешь – живи с ней, хочешь – живи с кем хочешь. Оставь меня в покое.

–Но я хочу жить с тобой.

–Сначала ты хотел жить с ней, теперь ты хочешь жить со мной, потом ты встретишь другую, захочешь жить с ней. Ты что, перекати поле или мужчина? Так нельзя жить, потакая своим желаниям. Если ты на ней женился, значит – ты ее любил? Потом встретил другую – разлюбил? Потом встретишь третью, четвертую, женщин много, одна краше другой. Так и будешь жить, бегать от одной к другой как зайка, куда хочу – туда и поскачу.

Когда я видела тебя там наверху на доме, я видела тебя в работе, я видела сильного, серьезного мужчину, а теперь я смотрю, что ты просто пацан, тряпка. Ты бросишь женщину с ребенком, как когда-то бросил ее отец. С твоим ребенком, который тебя любит? Женщину, которая тебя любит? Бросишь семью и побежишь за другой юбкой?

–Я не за юбкой побегу, а за брюками, ты ведь все время ходишь в брюках.

–Приходится ходить в брюках, потому что желающих стало очень много запустить свои грязные руки под юбчонку. Возьми свою голову в руки, повыкинь оттуда всякую дурь, поставь ее на место, возвращайся в семью и воспитывай дочку и жену. Будь мужчиной, мужем и отцом. А меня забудь, тем более, что я тебе говорила уже, что я люблю другого и я его жду.

Через несколько дней, под вечер, но было еще светло, я встретила Игоря по дороге, на легковой машине.

–Девушка, вас подвести?

–О, ты, привет! Как дела? Как семья, дети?

–Зина. Он задумался и молчал.

–Что?

–Я о тебе последнее время все время думаю. И на работе, и дома, и даже за рулем. Я просто схожу с ума. Не знаю. Что со мной происходит? Я стал как ненормальный. Просто каждую минуту. Утром просыпаюсь, сразу о тебе все мысли, и так весь день. И каждый день.

–Ну и что ты хочешь?

–Ничего. Просто я хочу, чтобы ты знала об этом. Что я о тебе все время думаю.

–Теперь знаю. И дальше что?

–Ничего. Какая ты стала!

–Какая?

–Еще краше! И совсем дикая.

–Ну что, вывалил на меня свои проблемы? Тебе легче стало?

–Да.

–Ну и езжай себе с Богом. Он тихонько запел:

–На этой выставке картин, сюжет отсутствует один.

Где мы вдвоем, где ты со мной.

–Как вы меня уже все достали! Он посмотрел на меня пристально с улыбкой.

–Дикарка. И медленно поехал по дороге.

–О Боже! Его глаза, как две звезды, как два прожектора, как две молнии, обжигали до боли и испепеляли мою душу. Я шла, не видя дороги от слез.

–Да что вам всем от меня надо? Да что же это в моей жизни происходит? Зачем вы все меня мучаете? Господи, дай мне силы, дай мне терпения. Чтобы не сойти с ума окончательно. Я не хочу стать овощем, я хочу быть в здравом уме и твердой памяти.

–У-У-У. Завыла я, когда пришла домой. Включила музыку на всю громкость и начала орать во все горло.

–У-У-У. Около получаса я орала, орала, орала. Вдоволь наплакавшись, наоравшись, я выпила две таблетки валерианы, сделала музыку по тише, легла в постель.

–Я чувствую себя больной, я больная, а больным нужен покой, отдых и сон. Так я проспала до утра.

Весь следующий день я думала, может уволиться с этой работы, где меня все уже достали своими советами, усмешками, женихами? Найти где-нибудь другую, в отделе сидишь себе, отдыхаешь. Надоело тут уже бегать возле машин как савраска, надоело после смены вытаскивать из уголков глаз длинные нитки из летающих по воздуху снежинок. К концу смены как дед мороз: и брови, и ресницы – все в пуху, лицо чешется, потеет, пух прилипает на лицо. Во вторую смену далеко и поздно добираться.

Продать дом, купить в городе квартиру, жить как цивилизованный человек, с удобствами. Не нужно будет зимой топить печь, летом на четвереньках в огороде, много мне нужно одной? Уехать подальше от этих назойливых женатых женихов, бросить своих любимых мальчиков на произвол судьбы.

День рождения.

На мое день рождения пришла мама со своим мужем, брат с двухлетней дочкой. Посидели немного.

–Я хочу продать дом, купить квартиру и уехать в город. Вы все живете в семьях, устроены. Мне уже 25 лет, я ничего не вижу кроме работы на фабрике, летом в огороде, зимой печка. Работа далеко, после второй смены нужно ехать на такси, сюда никто не заезжает, я иду пешком, одна, страшно. Дороги не асфальтированы, весной и осенью грязь, ходишь в резиновых сапогах. Много мне одной надо, батрачу одна в этом огороде, а зимой и летом сумками отсюда таскают.

–Зина, ну я же для детей.

–Ты старший брат, ты мужчина, почему я должна прокармливать твое многочисленное семейство?

–Вот правильно. Найди себе мужика в городе с квартирой и живи у него. А я со своим многочисленным семейством буду жить здесь в доме. Ха, ха, ха!

–Я построила этот дом на свои сбережения, которые я складывала 7 лет. Дом был не плановый, я сделала документы на дом, за это тоже пришлось платать немалые деньги. Теперь его можно продать.

–Дом продай и давай мне деньги на квартиру, а то нам негде жить, мы квартиру снимаем.

–Документы на дом я оформила на себя, я единственная хозяйка этого дома.

–Этот дом строил мой отец, это тоже мой дом. Что, на суд подавать надо?

–Я единственная хозяйка этого дома, вы здесь не живете уже 2 года. Ни один суд тебе не выплатит ни копейки, хоть за судись, только деньги зря потратишь.

–Ну, тогда давай половину.

–На эти деньги я не смогу купить однокомнатную квартиру. Участок земли небольшой, район не престижный, вокруг болото, много за него не дадут, а квартиры в городе дорогие. Маме тоже нужно деньги дать.

–Маме то зачем? Не нужно ей давать, она живет у мужа. Ты нам квартиру купи, а себе мужа с квартирой найдешь и будешь жить у него.

–Если деньги делить, то нужно делить на троих. Тогда я смогу купить себе только комнату в общежитии.

–Вот и правильно, а у нас семья, у нас скоро второй ребенок будет, где нам жить? Мама, забирайте Зинку к себе, а мы здесь будем жить. Там и мужика себе найдет. Михаил сидел слушал, слушал.

–Нам деньги не нужны, нам хватает. Если делить на троих? Мать свою долю отдает Зине. Тем самым Зина окупит свои затраты на дом. И ей хватит денег на покупку квартиры.

–А мне? Мне нужно две трети, мне нужна квартира, у меня скоро двое будет.

–Если бы не Зина и ее деньги, которые она копила 7 лет, здесь бы до сих пор стоял неплановый саманник, а то бы и вовсе уже завалился. Неоформленный участок, это просто бесхозная земля, ее вообще без документов не продашь. Сейчас она тебе может вообще не копейки не дать. Это ее дом и земля.

–А ты вообще заткнись, тебя никто не спрашивает! Это наше семейное дело.

–Зина, дочка, покупай себе квартиру, а что останется – Вовке отдашь.

–Как это, что останется, а я где жить буду?

–У тебя половина будет, пусть твоя жена у родственников возьмет половину и купите себе квартиру.

–Нет. Нет. Пусть Зинка уходит! Мы с Раей здесь жить будем.

–Пусть только придет эта шалава, твоя Рая из-за сарая, сюда жить, я ее выкину отсюда!

–Мама, вы что? Я же ваш сын!

–А она моя дочь! Всегда все было только для тебя. А Зина сама всегда зарабатывала деньги. А ты только требовал – мама дай, мама дай. А ты только болтался, как твой отец, только кровь с меня пили. Она заплакала.

–Ты привык жить под маминой юбкой, мама дай и все, нет – иди займи. До армии гулял, после армии мог бы лет 5 поработать, скопить денег, построить дом и жить своей семьей в доме. Да ты за свою жизнь дома дров не разу не нарубил, все мы с мамой делали: и обстирывали тебя, кормили и поили. Ты привык жить на всем готовом. Ни дома, ни в огороде не помогал, только сумками таскаешь.

–Что я, дурак работать, от работы кони дохнут. Ха-ха-ха.

–Правильно, пусть другие дохнут. А ты будешь жить на всем готовом. Вот другие парни, кроме основной работы, еще где-то подрабатывают на стройке, ищут, где копейку заработать. Чтобы семью содержать. А ты пришел – ножки сложил на диване, пусть другие пашут, тебя кормят.

–Зинка, что ты злишься. Я же не виноват, что тебя никто замуж не берет. А меня после армии сразу расхватали.

–Ты тоже мог бы найти себе бабу с квартирой, а не эту воровку.

–Маменька, вы что? Я же ваш сын, я старший! Он подошел и обнял мать. Маменька, у меня же дети, ваши внуки. Зинка, она же одна, она найдет себе мужика и уйдет к нему. А я где буду жить с детьми? Маменька. Он плакал и обнимал мать. Мама тоже начала плакать.

–Сыночек мой, сыночка.

–Зина, дочка уступи, он же старший брат. У него же дети.

Я смотрела и не верила своим глазам.

–Что это вообще происходит? Я попала в дурдом?

–Зинка, не спорь, отдай дом, я старший, у меня семья, дети, или купи мне квартиру.

–Вы что тут все, с ума по сходили?

–Зина, уступи ему дом. Он же брат твой родной.

–А я где буду жить?

–А ты можешь у нас жить.

–Домработницей? Вы пенсионеры, а я что там буду делать? Где работу найду? Если вы меня с моего дома выгоняете, то оттуда тем более быстро выгоните. Вот и забирайте своего сыночка, вместе с его семейством.

–Зина, он же твой брат, старший, твоя кровиночка. Уступи ему дом, я тебя умоляю. Она плакала, брат плакал и обнимал ее.

–Зинка, послушай нашу маменьку, это наша маменька, ты себе можешь найти мужика, а у нас дети.

–Может вы вообще выроете яму и похороните меня заживо? Я смотрю, что я вам тут сильно мешаю.

–Доченька, милая. Хочешь я на колени встану.

–А-А-А. Закрыла я свои уши руками и выбежала из дома.

–Господи, помоги, научи, как дальше жить. Чтобы не сойти с ума.

Я зашла домой, дочка брата сидела на маминых коленях.

–Маменька, это же ваша внучка, а еще скоро будет ребенок. Пусть Зинка отдаст нам дом.

–А вот хрен ты у меня, вообще, что получишь, пошел вон из моего дома!

Обновление.

Я уволилась с работы, подала объявление в газету, занялась продажей дома. Заодно присматривала квартиры, чтобы знать, на какую сумму мне надо рассчитывать при продаже дома. Чтобы купить себе квартиру и дать брату деньги, я же ведь не сволочь.

Я рассчитывала, что за лето получится продать, сейчас конец марта, пока суть да дело, там и апрель, время есть. Дороги подсохнут, в саду все зацветет, как говорится, товар налицо.

К моему удивлению, покупатели нашлись быстро, сговорились в цене. Им понравилось, что из-за болота можно расширить границы участка. Место тихое, сад молодой. Мама недавно насадила несколько деревьев молодого апорта. Они уже в прошлом году давали урожай. Деревья цвели, сад был ухоженный.

От суммы продажи дома и участка я отняла деньги, которые потратила на стройку, оставшуюся часть поделила пополам и на эту сумму рассчитывала купить себе квартиру. С квартирой тоже повезло, обычная, почти в центре города, на втором этаже. От оставшейся суммы от покупки квартиры отняла немного на переезд и на первое время существования, когда я буду сидеть без работы. Остальные деньги я отдала маме.

–Отдайте вашему сыночке, пусть хочет – добавляет деньги на квартиру, хочет пусть на них живет. У меня больше денег нет.

Я готовилась к переезду. С утра ходила по саду, огороду, прощалась с участком. Беседка, увитая виноградником, к осени огромные бело-розовые грозди винограда свисают вниз, задевая наши головы. Огромные черешни, вишни, посаженные вдоль дорожки в туалет, деревья пеструшки, груши, ранетки.

Дерево ранетки было интересное, когда на западной стороне дерева уже завязывались и висели приличные яблочки, с восточной стороны дерево цвело. Огромное дерево урюка за оградой огорода. Несколько деревьев вяза склонялось в зеркальное озеро, которое отец, для нас детей, вырыл из болота. А под вязами отец насадил грибницу сыроежек, мы после дождя собирали большие тазы грибов, жарили с картошкой, делали пирожки.

В озере мы и соседские ребятишки купались летом, а зимой надевали коньки и катались по льду. На горке за домом на глине, на солнышке, сажали картошку. От горки с трех сторон дом окружало болото. Там рос высокий камыш, с красивыми коричневыми шишками.

Здесь я провела свое детство, ловила бабочек, стрекоз, изучала мир насекомых, кузнечиков, божьих коровок, мурашей, любовалась цветами. Как только сходил снег, из земли появлялись первые ростки душистого, нежного чеснока. Мы его щипали, добавляли в суп, делали салаты, жарили с яйцами.

Возле дома у дорожки, к выходу участка, стояло огромное, метров 7-10 дерево пеструшки. В конце лета с него падали огромные, наливные, сладкие, красивые яблоки. Они были такие расписные, как будто наверху дерева сидел художник и каждое яблочко раскрашивал кисточкой. Некоторые падали с большой высоты и разбивались об бетон дорожки. До чего они были сладкие и ароматные! Я складывала их в сумку, когда шла на работу и угощала девчонок.

Я ходила по саду и плакала, я уже жалела, что продала всю эту красоту. Но вспомнила, как одной здесь жить страшно, не вылезаешь с огорода целыми днями, когда не на работе. А зимой печка, дрова, уголь, зола, пыль, грязь в доме, печку каждый год надо чистить от сажи. А весной и осенью идешь по грязной дороге в резиновых сапогах, потом их моешь под колонкой, ночью, после ночной смены идти далеко, темно, страшно.

А в городе везде асфальт, на улице фонари, автобусы, в квартире холодная, горячая вода, ванна, туалет, телефон, вокруг люди, рядом магазины, базары и аптеки. В городе хорошо.

Прощай моя маленькая родина, где я своими детскими ножками исходила этот участок вдоль и поперек. Где мы в опилках и камышах с ребятишками играли в казаки-разбойники, в партизан, здесь мы лазали по деревьям, выше болота у дороги жгли костры, пели песни. Здесь прошла вся моя жизнь. Все в ней было: и плохое, и хорошее, теперь она останется только в памяти. Здесь я встретила свою юность, любовь. Я начинала новую, незнакомую мне до селя жизнь. Было очень страшно, но заманчиво.

–Смелее, нужно двигаться только вперед, если будешь бояться трудностей, не познаешь своего счастья. Подбадривала я себя.

– Вперед, к новым делам и открытиям! Вперед, к новой жизни! Нужно развиваться, а не сидеть всю жизнь в этом болоте с камышами и лягушками. А еще я уезжала от своей любви к Игорю и от своей любви к Володе. Я до боли любила их обоих. Но если к Игорю было сожаление об упущенных возможностях из-за своей закомплексованности, причиной которой было строгое воспитание и постоянное унижение. То к Володе было другое чувство сожаления, что я его не встретила раньше, хотя в любом случае итог был бы тот же самый, что и с Игорем, а причина та же самая.

Я думала, как же я буду дальше жить со своим характером? Почему я не такая как все? В любом случае, как говорится, поезд ушел, у моих любимых семья, дети, как в песне поется – третий должен уйти, с глаз долой из сердца вон, и так далее и тому подобное.

Новая жизнь.

Квартира была относительно чистенькая. Сделала косметический ремонт, кое-где подбелила, кое-где подкрасила, помыла и въехала. Прежние жильцы оставили мне свою старенькую кухонную мебель. В большую комнату поставила мой из дома шифоньер, телевизор, диван, перед ним журнальный столик, купила в зал новый большой палас. На новую мебель денег не было. Повесила шторы, тюли и вот я уже счастливая лежу в ванне и наслаждаюсь комфортом. Помыла свою собачку, вышла на балкон.

Везде дома многоэтажные, деревья, люди ходят, бегают кричат дети, ездят сигналят машины, вокруг меня суета, вокруг меня жизнь.

Ночью совсем не страшно было спать, в комнате было светло от уличных фонарей, от огней соседнего дома. Сверху над моей головой топтались люди, с соседних квартир доносилась музыка, слышен громкий разговор соседей. Вечером, слышу, звонят в дверь, думаю, кто может ко мне прийти, наверно кто-то из соседей. Открываю дверь, а это к соседям пришли, такая слышимость.

Ночью долго не могла уснуть от волнительного переезда, от нового места, от шума проезжавших машин, от хлопанья дверей в подъезде, от ходьбы людей по лестничной клетке, от ходьбы соседей над головой. Наконец воцарилась тишина, лишь кое где шум редко проезжавших машин. Город уснул.

На следующий день, утром, ко мне пришла нижняя подо мной соседка Аня:

–У меня потолок мокрый, вчера появилось после вашего приезда, аккуратней нужно мыться, не заливать соседей.

Я заглянула под ванну, там была небольшая лужица воды, я ее собрала, положила сухую тряпку под ванну.

Вечером пришла соседка по подъезду:

–Мы по очереди сами моем подъезд, следим за чистотой. Эту неделю моет 5 квартира, а с понедельника ваша очередь мыть подъезд, лестничную клетку до первого этажа. В последствии оказалось, что там никто не моет, стояла грязь и пыль до тех пор, пока не подходила моя очередь мыть. Потом все ругались, что никто не моет, каждая говорила, что только она моет.

–Надо повесить график дежурств, какая квартира, когда моет. Я составила график, повесила в подъезде, его срывали и опять ругались.

Пришла опять нижняя соседка, ругалась, что я снова ее залила, мокрый потолок. Я ее завела в квартиру, показала ей, что у меня под ванной тряпка сухая, если я ее заливала, тряпка была бы мокрая.

Первая работа.

Я пошла на курсы машинистки, решила освоить новую профессию и работать в отделе. Я уже была городская, с уложенной прической, с маникюром и на каблучках. Еще не закончив курсы, я увидела объявление, что требуется машинистка. Я пошла разузнать, что за работа, будут ли они меня ждать, пока я закончу курсы. Секретарь директора дала мне для пробы листочек отпечатать и меня взяли на работу с испытательным сроком в приемную директора крупного завода. На курсы я уже не ходила. Зарплата конечно маленькая, в 3 раза меньше, чем на фабрике. Но зато не надо бегать возле машин по пыльному душному цеху, не платить за такси, не ходить после ночной смены по темным, безлюдным, грязным переулкам.

Секретарша была старше меня на 10 лет. Она была нервная, психованная, высокомерная и целыми днями разговаривала по телефону с подружкой.

–Привет. Да, взяли тут одну, с испытательным сроком, сидит колупается.

Когда звонил телефон, она ругалась, почему я не беру трубку. А я в глаза никогда не видевшая телефон, на работе первый день, не знаю, что говорить и как разговаривать, что отвечать на вопросы. Терялась, отдавала ей трубку, она кричала на меня, обзывала, я еще больше терялась.

А она на работе ходила такая важная, деловая, все время смотрелась в зеркало, прихорашивалась. То губы подкрасит, то лицо припудрит, то глаза подкрашивает, а в большом зеркале приемной укладывала и поправляла прическу, платье.

А когда в приемную заходил водитель директора, играя ключами, она тут же менялась, он шутил с ней, она с ним заигрывала, кокетничала, смеялась.

Я потихоньку осваивалась, прошел испытательный срок. Я уже знала где какие отделы, разносила отпечатанные документы начальникам отделов. Разговаривала по телефону. Секретарша Таня отпросилась у директора и пошла по своим делам. Директор вызывал меня к себе, давал поручения и распоряжения. Он был очень строгий мужчина лет 50.

После обеда зашел в приемную водитель директора, играя ключами.

–Где эта фурия? Спросил он, кивая головой в сторону стула, где обычно сидела Таня. Он был лет на 5 старше меня, высокомерный, стройный, ухоженный брюнет.

–Хочешь покататься по городу? Жду тебя сегодня, в 7 часов вечера, на перекрестке, недалеко от завода. Я пришла, села в его машину.

–Ну как? Нравится машинка?

–Да.

–Ну поедем, покатаемся.

Он немного проехал по городу и въехал в рощу. Мы вышли из машины.

–О, какая природа, свежий воздух. Он сел на заднее сидение, открыл мне двери. Достал начатую бутылку сухого вина и маленькую шоколадку.

–Садись, отметим наше свидание. Налил в пластмассовый стаканчик вино.

–Я не пью. Он схватил меня за шею локтем, другой рукой поднес к губам стаканчик и влил. Разломил шоколадку, впихнул мне в рот половину, а вторую половину жевал, причмокивая и смеялся.

–Что ты такая напуганная, я тебя не съем. Потом он привстал, резким движением вытянул мои ноги вдоль сидения и всем телом лег на меня, дотянулся рукой до двери и закрыл ее с моей стороны. Впился губами, в большом поцелуе. Я пыталась оттолкнуть с себя его тяжелое тело, он запустил под блузку свою пятерню, привстал и одним движением снял с меня трусы. Я зажала свои ноги крепко в замок. Он опять упал всем телом на меня и начал прыгать как сумасшедший. Моя голова, наклоненная в шее, билась о стекло машины, было так противно, его потное, колючее лицо, его слюни со рта, потом он начал стонать и хрипеть. Он встал, вышел из машины, пошел сел за руль.

–Что прикинулась бревном? Довез меня до того же перекрестка и уехал.

На утро Таня пришла очень злая. Командовала, кричала, ругала меня, что я все делаю плохо. В обед зазвонил телефон. Ей каждый день звонила какая-то подружка и она с ней долго говорила.

–Представляешь, на женатого полезла, он говорит, а я что, не мужик что ли? Раз сама в штаны лезет. Ну я ее везде, куда хотел, а что, если дает. Представляешь, девки какие бесстыжие пошли! Да вот сидит, сопит в две дырочки. Да и хрен с ней, пусть слушает. Говорит, сама полезла, я вообще не хотел. Ну не выгонишь же ее из машины.

Я была просто в шоке, я не верила своим ушам. Разве такое возможно?

Я пошла по отделам разносить документы, отделы находились в подвальчике, когда я спускалась по лестнице, там было очень шумно, много разговора, услышала, как женщины что-то громко обсуждали. Я открыла дверь и услышала обрывки фраз:

–Да ты что, сама? Вот бесстыжая!

Когда я зашла в отдел, все смотрели на меня с презрением, молча, кто-то качал головой, кто-то улыбался

–Позор. Какой позор. Какая грязь. Какой кошмар. Как здесь можно дальше работать? Билось пульсом у меня в голове. Было так стыдно. Мне казалось, что я вся объята невидимым пламенем. Я горела заживо от стыда, от осуждения, от пронзающих как мечи взглядов.

–Боже! За что? Мало того, что он как зверь набросился на меня, чуть не изнасиловал, да еще такие сплетни распустил. Что, может сходить к гинекологу, взять справку, что ничего не было и повесить ее на проходной, чтобы все люди знали, какая он сволочь? Нет, в таком позоре в такой грязи, я больше работать не смогу.

Я написала заявление на увольнение и зашла к директору. Он даже не спросил о причине моего увольнения. Как всегда, посмотрел на меня строго и молча подписал.

Через 2 года я встретила эту Таню на улице, возле магазина.

–Привет! Как дела? Она мне так мило улыбалась. Была весела, и приветлива.

–Ты меня облила грязью. Опозорила на весь завод. А ведь у меня с ним ничего не было.

–А он сказал…

–А он сказал. А ты сказала. Нельзя так жить.

Раньше я ее сильно боялась, а сейчас я ей все высказала в глаза.

–Ну, извини Зина, извини.

–Да пошла ты!

Подарок.

Нижняя соседка опять доставала, что у нее мокрый потолок. Я посмотрела на свой потолок и увидала, что у меня тоже по углам потолка мокрая штукатурка. А где стоял унитаз у верхних соседей, у меня вообще весь угол был желтый. Я зашла в соседнюю квартиру на лестничной клетке. Она говорит, что у нас тоже потолок по углам всегда мокрый. Я позвала Аню, показала, что у других тоже также, как и у нее.

–Трубы старые, а может вода холодная, идет конденсат, трубы потеют, через щели покрытия просачиваются. Она немного успокоилась. Но через несколько дней она опять стала доставать.

–Ты зайди посмотри какие струи текут у меня сверху от тебя.

–Но у меня сухо под ванной, зайдите посмотрите.

Когда она зашла ко мне, то мы с ней увидели, что у меня тоже с верху текут струи воды. Пошли на третий этаж, там тоже самое, оказывается, это сосед с четвертого этажа всех заливает.

В квартире конечно хорошо, но здесь тоже свои проблемы. Разборки с соседями. Зимой одна батарея греет, другая не греет, нужно продувать, пробивать, выпускать воздух. Перебои с горячей и холодной водой. Начались проблемы с квитанциями, нужно было куда-то ехать, разбираться, сверять, ставить счетчики. Все это сильно действовало на нервы. Я психовала, злилась.

Весной пошла на базар, хотела купить себе подарок на день рождения. Прохожу мимо продавцов, которые продавали кошек и собак. Всех погладила, полюбовалась. Одна женщина держала на руках необычного щенка, мальчика. Он был гладкошерстный, черно-палевый, блестящая шерстка переливалась на солнце бархатом. Ушки висячие, как блинчики, бархатные, так охота их погладить. Я взяла его на руки, а он как ребенок, положил мне свою голову на плечо, а глаза у него такие грустные. Все говорили:

–Он нашел свою хозяйку, смотрите, как он сразу успокоился и закрыл глазки.

У меня аж сердце защемило от любви к нему. Не хочу его отдавать. Но здравый смысл взял верх над эмоциями. Я вспомнила, что у меня уже есть дома собачка, серенькая, похожа на маленького волчонка. Когда я выходила с ней гулять, все спрашивали:

–Это что, щенок волка? Она обижалась, бросалась на них с лаем. Они говорили:

–Это точно волчонок.

Я отдала собаку хозяйке и пошла дальше искать себе подарок. Чем я дальше уходила от него, тем больше щемило мое сердце, а этот щенок стоял у меня перед глазами – какая-то сила тянула меня к нему. И вдруг такой страх появился у меня в сердце, а вдруг, пока я тут хожу, в это время кто-то уже покупает мою собаку. Я вернулась, а он смотрел в ту сторону, куда я ушла, как будто ждал меня. Я подошла к нему, он поднял голову и смотрит на меня такими грустными глазами, полными любви. Я подумала:

–Ну вот, никто его не забрал, а я боялась. Никому он не нужен. А отойти от него не могу. Думаю, посмотрю, пойдет он к другим также как ко мне? Понаблюдаю.

Женщина держала его на руках, а он тянулся ко мне и начал лизать мои руки. Он вырывался из рук хозяйки. Я взяла его на руки, он сразу успокоился, положил голову на мое плечо и закрыл глаза. Все, я уже пропала, я уже не могла без него жить. Я отдала все деньги, какие у меня были на подарок. Я несла его себе домой, как будто несу на руках ребенка.

А прохожие обращали на него внимание, кто-то останавливался, гладил его, кто-то трепал его бархатные ушки. Кто-то говорил:

–Смотри, какая прелесть, какой милый щенок, вы его не продаете? Особенно дети, подходили и гладили его, трепали за ушки. А я думала:

–Ну и ладно, купила себе на день рожденье подарок, для души.

Когда я принесла его домой, волчонок посмотрела на меня грустными, обиженными, влажными глазами и отвернулась. Я положила его на диван и пошла на кухню, он начал скулить и плакать как ребенок. Пришлось взять его на руки и готовить еду с ребенком на руках. Только я его клала – он снова начинал плакать я не знала, что с ним делать.

Когда я гуляла на улице со своими двумя собаками на поводке, соседи подходили, гладили его:

–Ой, какие у него бархатные ушки, можно их погладить, никогда не видели таких собак, с такими ушками.

Ушки были и в правду шикарные, они были такие большие, плоские, свисали ниже подбородка, волочились по траве. А когда он бегал или прыгал, они шлепали его по морде и еще больше переливались палевым блеском на солнце. Как будто их покрыли лаком или намазали маслом. Казалось, что от этого щенка, из-за его окраса, исходит какой-то свет.

А дома он совсем не хотел сидеть один, когда я его клала на подстилку или на край дивана, он скулил, как будто плакал и бежал за мной, хлопая своими большими ушами. Приходилось его снова брать на руки, тогда он успокаивался. Спал от со мной, я целыми сутками таскала его на руках. Однако, мне нужно было устраиваться на работу.

–Теперь мне что, идти в декретный отпуск? Почему ты не хочешь сидеть один? Почему ты сразу плачешь? Ты что, маленький? Конечно же ты еще маленький.

Я надеялась, что, когда он подрастет, не будет так лесть на руки. Тем более, что он был здесь не один, тут была еще собачка.

Вторая работа.