–Вот когда люди придут, поедят, уйдут, тогда весь стол ваш, ешьте сколько хотите. Гости приходили с кладбища изрядно выпившие, садились, ели, пили, потом пели, плясали. Мы с братом смотрели в окна и ждали, когда они уйдут. Потом мы набрасывались на еду на столе, что осталось от пьяных гостей, сливали с рюмок вино и угощались.

Отец. Когда не пьяный, заставлял нас мыть руки, брать Библию, мы с братом по очереди ее читали вслух. Знакомство с Библией у меня началось с вопросов.

–А почему наш Бог Иисус? Он что, был не русский Бог? Авраам родил Исаака. Исаак родил Иакова. Иаков родил Иуду и братьев его. А почему мужчины рожали мужчин? А что, женщин тогда еще не было? И как мужчина может кого-то рожать?!

Мама позвала маму отца, когда он был сильно пьяный. Мама давно хотела, чтобы она у нас жила. Бабушка по крестила отца со спины, когда он спал, он тут же соскочил с кровати, кричал, матерился и выгнал свою мать из дома.

–Чтобы я тебя никогда не видел в своем доме. Тогда она говорила, что в него вселился дьявол.

С восточной стороны на кухне в углу у нас была полочка, за белоснежными шторками стояла икона Божией Матери, лампадка. Мама каждый вечер зажигала лампадку и молилась. Как-то я увидела: под стеклом иконы потекла красная краска. Я думала – она отсырела. Позже, когда я стала взрослой я слышала, что иконы кровоточат. Когда брат пришел из армии то взял и сжег ее. Судьба за это так с ним распорядилась, что он потом долго работал в церкви. Видно отрабатывал.

Мама днем привела мужчину домой и закрылась с ним на крючок. Когда пришел вечером отец, я ему все рассказала. Дома был сильный скандал. Мама начала меня бить по заднице, я вырвалась и убежала. Брат сказал:

–Ты спрячься в камышах, когда она успокоится, я тебя позову. Я долго сидела, мне надоело, подумала, может брат уже забыл про меня. Домой идти я боялась, пошла гулять по улицам города. Было уже темно, я училась в первом классе. Меня останавливали, спрашивали:

–Девочка, ты с кем? Почему ты гуляешь одна? Где взрослые? Я всем рассказывала свою историю. Потом меня привели в милицию. Милиция привела меня домой. Я прямо в школьной форме спряталась от мамы в собачьей будке. На утро мама меня нашла, вытащила за ноги из будки и хорошенько отлупила.

Отец опять пропал куда-то надолго. К маме начал приходить дядя Паша. Потом он к нам переехал жить. У него была дочь Света 11 лет, на год старше меня. Он работал на легковой машине, фургоне. Он был очень добрый, веселый. Он нам с братом рассказывал всякие смешные истории, показывал фокусы, загадывал загадки. Когда я ходила в магазин за продуктами, я покупала для дяди Паши сигареты, Меня спрашивали:

–А кому ты покупаешь сигареты? Я с гордостью отвечала:

–Папе. Потому, что наш отец не курил. Дядя Паша, когда он обнимал маму, мы с братом подсаживались к ним. Он всех обнимал и говорил:

–Как же я вас всех люблю. А мы в нем души не чаяли и уже называли его папа. Мы были с ним счастливы, уже и забыв о нашем родном отце. Как-то вечером, сидим так как обычно в кучке, радуемся жизни, заходит наш отец злой и небритый. Сразу с порога начал кричать:

–Я законный муж и отец, быстро отсюда, что бы духу твоего здесь не было. Дядю Пашу, тут же как ветром сдуло.

Года через 2 я его встретила рядом с нашим домом.

–Дочка. Моя Зиночка. Как же я соскучился по всем вам. Он поцеловал меня в щечку, посадил в машину, мы поехали кататься. Он остановился возле магазина, накупил мне всякие сладости. Потом он меня довез до дома. По дороге он расспрашивал, как там дома, про маму, про брата. Мы гуляли по камышам, он рассказывал разные истории.

–Ну что? Будем прощаться? Мне пара. Он остановился, взял меня за плечи и поцеловал в щеку, потом в другую, потом в губы. Потом начал целовать сильнее. Он обнял меня и сильно прижал к себе обоими руками. Потом он начал целовать меня сильно в губы. Одной рукой гладил живот, ниже пупка.

При поцелуе он засунул мне в рот свой большой, шершавый язык, я чуть не подавилась, было так противно. Его рука полезла в трусики, он гладил ноги и место между ног. Стало так приятно. Потом стало так сильно приятно, я как с ума сошла. Я уже ничего не соображала. Не понимая зачем, я начала сосать его большой язык. Он уже не казался мне таким противным. Он пальцем что-то делал под трусиками между ног. Стало так приятно, что я вся задрожала и начала стонать и еще сильнее сосать его язык. Я всем телом прижималась к его телу, по всему телу разлилось хмельное удовольствие. Хотелось, чтобы он весь вошел в меня и растворился во мне весь. Но он повернул меня спинок к себе и грубо толкнул. Крикнул:

–Иди домой. Я еле двигала ногами, они были как ватные и непослушные. Голова ничего не соображала и кружилась. Но его грубое:

–Иди домой. Так ранило меня. Мне было так неприятно и обидно. Я как чумная, еле двигая ногами, как пьяная, пошла медленно прочь. А мне хотелось еще и еще, продолжения, только чего – я не понимала. Но я знала, что он знает, но он меня так грубо оттолкнул и прогнал.

Теперь, когда я приходила из школы, брат учился во вторую смену, я была дома одна. Я залазила рукой под трусики и искала то приятное место, по ощущению, которое у меня было с ним. Но ничего не происходило. Я брала деревянную пишущую ручку, водила ею везде, гладила между ног, иногда появлялось немного приятное чувство.

Там, где было приятно, я оставляла ручку и шевелила ею, было немного приятно, но не так как с ним. У меня ничего не получалось. Я стала изучать пальцами и искать то место, приятное, что же это там лежит у меня такое сладкое, даже слаще конфеты во рту, почему посторонний человек знает, а я не знаю, что оно у меня там есть, а может оно там всегда было, а я не знала. Я пальцами стала все проверять, нащупала дырочку.

–А, это наверно для того чтобы писать. Подумала я. Когда писала, смотрела и увидела, что жидкость льется не из той дырочки которую я нашла, а выше. Значит там есть еще одна дырочка. Но она была такая узенькая, туда ничего не засунешь. А нижняя побольше, туда палец пролезает. Но для чего тогда она? Это нижняя? Если ею не писать.

Я брала разные предметы, гладкие, хотела проверить ширину и глубину этой дырочки. Но было так неудобно, руки туда не достают, голова не достает посмотреть. Нашла лампочку, эта сильно большая, не влезает, значит дырочка поменьше. Взяла лампочку поменьше, узенькую на конце, на половину только входит. Ширину измерила, а глубину можно палочкой измерить. Отломала от веника палочку и начала засовывать ее в нижнюю дырочку. Палочка немного вошла, а дальше не идет, значит она такая не глубокая? Но там что-то мешает, не пускает. Я надавила сильнее, там что-то треснуло и потекла кровь. У меня месячные пошли рано, еще 12 лет не было. Поэтому я подумала, что почему-то вдруг пошли месячные? Я положила тряпочку и успокоилась. Но потом мне почему-то вдруг стало страшно, что это у меня там треснуло, как будто что-то у меня там порвалось. Тревога усиливалась.

А вдруг я сделала дырку в животе? Значит я теперь умру? Всю ночь я плакала, не могла успокоиться. Мне так не хотелось умирать. Я решила туда больше не лазить и ждать, что теперь будет дальше. Я надеялась, что может дырочка зарастет и я не умру? Мне было так страшно при мысли, что у меня теперь в животе дырка. Я себя сильно ругала. Зачем я туда полезла, вот дура. По ночам я себя сильно жалела, что скоро умру и сильно плакала. От обиды.

Аппендицит.

Я заканчивала 8 класс, началось второе полугодие. Умные ребята из класса посоветовали мне, что, если никуда не будешь поступать, нет смысла учиться дальше, заканчивать 10 классов. Лучше забрать документы, пойти учиться по специальности, работать, а в вечерней школе можно закончить десятилетку.

А меня школа так достала, я уже давно не хотела учиться. Я решила так и поступить. Я завела прощальный альбом, куда все девчонки из моего класса по очереди записывали мне стихи, прощальные приветствия, пожелания, напутствия. Я хотела, чтобы осталась память на долгие годы. Пока мои подружки делали памятные записи в мой альбом, я страдала, переживала. Я панически боялась сдавать экзамены выпускные. Я мечтала, что заболею и не пойду на экзамены.

В начале марта выпал обильный снег, он долго не таял, было холодно. Мы с Аллой гуляли по камышам, я остановилась возле огромного дерева у бережка.

–А ты боишься сдавать экзамены? Спросила я Аллу.

–Конечно, а кто не боится? Ответила Алла.

–Слушай, а давай простынем, заболеем и не пойдем на экзамены.

–А как? Я бросила пальто на снег, сняла обувь, ходила по снегу, легла на пальто. Алла проделала тоже самое. Солнце уже садилось, надвигались сумерки.

–Нет. Я уже замерзла, пойду лучше учить уроки. Алла ушла. А я все еще лежу. Черные вороны налетели, кружатся, каркают, страшно, а я все лежу. Все вороны облепили огромное дерево и кажется, что оно внезапно покрылось листьями. А это дерево, между прочим, я вспомнила, посадила я, сама, давным-давно еще. Шла домой весной, подобрала зеленую ветку от тополя, чтобы отбиваться от местных собак. У нас бывают тут нападают, когда отвяжутся с привязи. Когда я дошла до дома, воткнула ее в болотистый ил. Потом смотрю, прижилось, маленькое деревце стоит. А сейчас вымахало. Просто чудеса, да и только. Лежу и думаю, просто волшебное болото тут у нас. Раньше здесь было много воды, даже ондатра водилась, я сама видела. Ходить нельзя было, только зимой. Постепенно вода уходила, болото мельчало, а теперь можно, если осторожно по кочкам, ходить гулять, романтика. Лежу и думаю:

–Я тут уже давно лежу, около часа, наверно уже заболею, простыну и на экзамены не пойду. Точно, можно идти домой. Так ничего и не получилось, даже насморка не было.

И вот уже скоро экзамены через неделю. Билеты выдали, погодка хорошая, солнечная, тепло. Разложилась я в саду, здесь хорошо, в тенечке не жарко. Поставила столик, стульчик. Брат подбежит, то пошли играть в футбол, то водой обольет, то рожицы корчит, смешит, клоун, отвлекает, дразнит, обзывает. То подбежал стульчик пнул, я упала, развлекается. Я набрала в вазу варенье, пить захотела. Говорят, сладкое для мозгов полезно. А мой брат, ябеда, пошел сказал маме, что я к экзаменам не готовлюсь, а чай пью. Тут мать начала кричать:

–Зина, бесстыдница наглая, сказала будешь к экзаменам готовиться, а сама чаи гоняешь. Иди домой, картошки начисти, полы помой, врешь, лишь бы только матери не помогать. Так день пропал в делах домашних. На следующий день дождь. Дома сидеть с братом, понятно, что ничего не выучишь. С утра начал подушкой кидаться, потом:

–Давай сыграем в шахматы, в шашки, ну хоть давай в морской бой сыграем. Начал драться, бороться, пинаться, хоть из дома беги. На третий день никого нет. Я уже разозлилась, плачу, скоро экзамены, с психа не могу сосредоточиться, голова пустая, болит и ломит, все выскакивает из головы, ничего не остается. Разозлилась я, взяла аптечку, хотела выпить анальгин.

–Да пошли вы все, со своими экзаменами, со своими школами, достали. Все, достало! Плачу. Очистила какие были дома таблетки, там от головы, от кашля, от живота, получилась горсть. С психа все и выпила, сидела и завывала.

Еще после нового года физрук объявил:

–Чтобы все девочки ходили на физкультуру в трусиках-фонариках. Нашелся тут фонарщик, маньяк, извращенец! Мама сшила мне такие, я одела их дома, посмотрела на себя в зеркало, представила, как я буду перед мальчиками как голая в этих трусиках прыгать. Это же со стыда сгореть можно! А на физкультуру без фонариков не пускает. А у меня, как раз, толи на нервах, толи от лежания на холоде, на снегу, немного бок начал побаливать. Пошла я в медпункт, притворилась, что сильно болит живот, когда она на живот давила. Она мне дала освобождение от занятий и сказала:

–Это аппендицит. Когда будет второй приступ, срочно вызывайте скорую. Прошел месяц с тех пор. Через 2 дня экзамены. А у меня с утра бок немного стал побаливать, может после таблеток, может с нервов. Мама пришла с работы и начала сразу кричать:

–Отчего ушла, к тому и пришла. Зина, почему грядки не выполола, пол не помыла, бесстыжая девчонка, не хочет матери помогать. Пришла с работы язык выпилила, не знаешь за что хвататься, совести нет, только прыгать, крутиться как юла, скакать как стрекоза, что ты лежишь на кровати? А я ей говорю:

–Ой! Ой! С утра бок болит. Мама вызвала скорую. Врач потрогал живот:

–Когда заболел? С утра? А, второй приступ, срочно в больницу. Увезли меня и сразу на стол. Обкололи мне живот, а я смотрю на верх, там большая зеркальная лампа, вижу, как режут, как кровь потекла. Мне страшно, я хочу кричать, плакать. Стоит парень у изголовья в маске, с длинными рыжими ресницами и красивыми голубыми глазами, задает мне вопросы, отвлекает:

–Как тебя зовут? В каком ты классе учишься? Какие у тебя отметки? Какой ты предмет любишь? А куда пойдешь учиться после школы? А кем ты хочешь стать? Оказывается, он действительно был у меня воспаленный. Ночью, в темноте, привезли меня в палату. Все в палате после операции. Кто-то стонет, кто-то пить просит. Медсестра прошлась по всем больным. Палец в стакан опускает и по губам проводит. Начал болеть шов, я начала стонать. Подошла медсестра:

–Ты, доченька, ножки в коленках согни и болеть перестанет. И правда, так полегче стало. Точно помогло. А утром я проснулась и думаю:

–Вот здорово, чуть-чуть потерплю, зато экзамены сдавать не надо, трястись, переживать. Ура! Ура! Экзамены мне все поставили. Все было хорошо.

Училище.

Многие мои подружки из класса решили тоже забрать документы из школы. Но наш классный не хотел отдавать, бегал от нас, завтраками кормил.

–Завтра. Завтра приходите. Почему не хотите учиться? Не дам сегодня документы. Завуча сегодня нет. Когда будет – не знаю. Почему вы все бежите со школы? Никто не хочет учится. Кое как забрали документы со школы.

Моя подружка Оля была старше меня на год. Она училась в педучилище, нам с Галей говорит:

–Давайте девчонки поступайте в педучилище. Для женщины самая лучшая профессия, это учительница. Летом отпуск большой, почти все лето. Работа с детьми, они такие славные. Это же здорово. Мне очень не хотелось работать учителем, во-первых, я школы терпеть не могу, она мне уже достала еще в школе. Во-вторых, я была очень стеснительная, с людьми мне было трудно, я избегала общения с людьми, а дети они такие шумные.

Там еще был курс воспитателя в детском саду, а вот малышей я любила, всегда таскалась с соседскими, брала у родственников, малыши они забавные. Потому мы с Галей поехали в Иссык поступать, подали документы. Самый первый экзамен я завалила. Галя меня учила, мы отстукивали и повторяли друг за другом мелодии. Но когда я зашла на экзамен, он не предупредил, отстучал, говорит:

–Повтори. А я не слушала и не повторила. Он сказал, что у меня нет музыкального слуха. Но я до сих пор не понимаю, причем здесь музыкальный слух? Я же не в консерваторию поступала на певицу? Решила подумать куда поступать. Мама говорила:

–Иди в швейное училище поступать, тебе же нравиться шить. Но туда поступила Людка с нашего класса, а я ее терпеть не могла. Да потом шить я любила, но себе, что бы ни у кого такого не было, а шить другим это совсем другое дело, другим трудно угодить.

–Иди на парикмахера учись, тебе же нравится с волосами возиться. Я с самого детства всем взрослым женщинам делала прически. Маме локоны после химии укладывала. Я любила копаться в волосах. Но чужих людей стричь и возится с их волосами я брезговала. К тому же мой дядя по отцовой линии, умер от рака горла, молодой, он был профессиональный парикмахер, мужской мастер, что-то я побаивалась. Я много чего любила делать, готовить вкусную пищу, в огороде копаться, вязать и вышивать, я просто не любила сидеть без дела.

У меня было еще 2 месяца в запасе до 1 сентября. Я думала куда пойти учиться, чтобы не ошибиться, профессию выбираешь не на один день. Нужно, чтобы она нравилась, для души выбрать. А не так, чтобы просто время отбывать. Но мама каждый день, когда приходила с работы, пилила меня.

Мой брат после 8 класса целый год просидел дома, никуда не поступал, он вообще по жизни лентяй большой, даже дома мама не могла его заставить что-то делать. Даже дрова в печку никогда не заставишь нарубить, мы все делали с мамой и дома, и в огороде. Мама боялась, что я тоже, как и он, буду болтаться без дела целый год. Но я никогда не сидела без дела, может потому, что по гороскопу я лошадка, то в огороде вожусь, то по дому прибираю или что-то делаю, когда брата нет конечно.

–Ты сдала документы?

–Нет.

–Нет. Опять нет. Будешь собакам хвосты крутить? Подавай документы. Сколько раз тебе еще говорить? Хватит уже сидеть на моей шее. Один сидел целый год на моей шее, и вторая тоже ничего не хочет делать. И так каждый день. Кто это может долго выдержать?

Я увидела еще до педучилища, давно, объявление:

–Объявляется набор в ПТУ по специальностям: ткачиха, прядильщица, мотальщица. 2 года обучение, бесплатное питание, обмундирование. Мы с Галкой поехали на фабрику, посмотреть на месте. Зашли сначала в ткацкий цех. Там такой грохот стоял от станков. Чтобы поговорить с человеком, ему нужно было кричать в ухо. Мы из цеха бегом убежали. А когда зашли в прядильный цех, я обалдела.

Огромный зал освещался лампами дневного света. В ряд аккуратно стояли длинные машинки, на них стояли белые катушки сверху, ровные, пушистые, белые как из снега бобины, а вокруг по залу летают чуть заметные белые мушки, как снежинки. Нам работница дала попробовать заправить оборванную нить.

Двумя пальчиками левой руки останавливаешь катушку, правой рукой берешь оборванную нить, проводишь через бегунок, потом через проволочку, подкручиваешь и подсовываешь в маленький водопад мелких снежинок, который идет от большой бобины и отпускаешь пальчик, и оно все крутится и наматывается на катушку. У Галки так не разу и не получилось. У меня получилось с пятого раза, я прыгала от счастья. Но Галке не понравилось.

–Это не для меня, пошли лучше в педучилище поступать. А когда мать на меня каждый день ругалась, я видела перед своими глазами огромный светлый зал, с белоснежными катушками, с пушистыми, белыми бобинами, и летающие белые снежинки. Если бы я была балерина, у меня было много денег, я бы им сама платила за то, чтобы кружиться и танцевать в этом огромном светлом зале, между стройных машинок. Да еще бесплатное питание, не буду весь день голодать, думать где взять денег на питание. Мать работала одна, денег не хватало.

Я пошла и подала документы в ПТУ. Когда мать узнала, гнев ее был безграничный, она сильно ругала меня. Может потому, что в обществе учащихся в ПТУ считали людьми второго сорта, считали, что туда идут только тупые двоечники. Но я насчет этого сильно не переживала. У меня было на этот счет свое собственное мнение, что не место красит человека, а человек красит место.

Я жила для себя, жила так как мне нравится, а не так как кому-то нужно, чтобы я жила. Или престижно. Кстати, престиж по латыни – обман чувств, иллюзия. Тупой я себя не считала, в отличии от своих сверстников, я уже умела готовить пишу, умела шить, вязать, вышивать, вести домашнее хозяйство и многое другое. Моя двоюродная сестра после школы вышла замуж, даже картошку не умела пожарить. Ее мама приезжала к ней, убирала дома, стирала, гладила, готовила пищу. А что, разве лучше учится 5 лет в институте, потом париться в отделе за низкую зарплату. Или глотать чужие волосы, а людям нужно еще угодить, сшить платье или сделать стрижку, люди народ капризный.

Мама повела меня к моей крестной. Она была для нашей всей многочисленной родни авторитет. Потому, что она закончила 10 классов в отличии от родственников, у которых была не полная восьмилетка. Она работала продавцом в большом магазине. К тому же я ее очень любила. Мама надеялась, что она меня образумит и направит на путь истинный. Но крестная одобрила мой выбор.

–Если ей нравиться, пусть идет работает. Зарплата хорошая будет, ни от кого не зависит, сколько заработает, столько и получит. Нервы никто не мотает. С машинами лучше работать, чем с людьми. Ну если ты передумаешь, у меня в педучилище и в медучилище работают подруги детства. Подавай документы, сдавай экзамены, считай, что ты уже поступила, только сообщи мне, куда ты подала свои документы. Хочешь ходить в белом халате?

–Да? В белом халате и ставить чужим людям уколы в задницу, а еще и клизмы? Ужас! Что в этом хорошего? Нет уж. Документы забирать я не буду.

А брат ходил и дразнил меня. Особенно когда кто-то спрашивал, какая у меня будет специальность, он радостно кричал:

–Зинка у нас будет прядильщица, п…а, потом громко и долго хохотал. Так он в последствии меня и стал называть всегда. У меня от него надолго портилось настроение.

Зашел Игорек. Он так вежливо и стеснительно улыбался. Когда узнал, что брата нет, стоял и смотрел на меня, иногда опуская глаза в пол. Было видно, что он не хочет уходить.

–Чай будешь? Он сразу повеселел и не скрывая своей радости, сразу согласился. Он сидел за столом, а я дрожащими от волнения руками поставили на стол чашку перед ним и немного пролила на стол чай.

–Куда ж ты на скатерть то льешь, раззява! Эта фраза из спектакля Аркадия Райкина. Он произнес ее так величаво, сознавая ее остроумной. Подросткам свойственно цитировать фразы из фильмов. У них в это время только эмоции, а мозгов пока еще мало. Естественно, я обиделась, я просто была в бешенстве, взять и сказать такое девушке!? Хотелось просто взять и запустить этой чашкой ему прямо в его тупую башку.

–Уходи. Сказала я тихо и сдержанно. Он постепенно начал осознавать глупость сказанных слов. Он смотрел на меня пристально, улыбка медленно стала сходить с его лица, на смену ей пришла неловкость. Но уходить он не торопился.

–Уходи! Сказала я громко, почти крикнув. Он вздрогнул, встал.

–Дикарка. Ухмыляясь вышел он из комнаты.

На следующий день он снова зашел. Я сидела в стороне, в углу комнаты, ему меня не было видно, только брат в поле зрения.

–Здравствуй. Сказал Игорь брату.

–Здравствуй. Здравствуй х…й мордастый. Сказал ему брат и начал громко и долго хохотать, как будто сказал что-то остроумное. Я поняла, откуда Игорь набирается этой пошлости, от моего брата. Он был старше Игоря на 4 года, а дури хоть отбавляй.

Начались занятия в училище. В отличие от школы, мне здесь очень нравилось и училась я на 4 и 5. Кроме школьных подруг у меня появились тут еще и новые подружки. Здесь было весело, проводились КВНы, новогодний бал, было здорово.

В училище мне понравился мальчик, он был стройный, симпатичный брюнет. Я его давно приметила. Даже на КВН вышла на сцену и рассказала стихотворение от команды болельщиков, в пользу команды в которой он играл.

Наступил новогодний бал. Он пришел. Я его пригласила на белый танец. И не отходила от него, держала его за руку потому, что видела, что он очень стеснялся. Потом мы с ним пошли в холл, сели на скамеечку, просто сидели улыбались, слушали музыку, которая доносилась из зала и держались за руки. Он не приставал, не лез обниматься и целоваться. Он просто держал меня за руки и сильно их сжимал. Видно было, что он сильно волнуется и что я ему сильно нравилась.

Подходит к нам невысокого роста, упитанный парень, очень вульгарный и развязный. Когда он подошел, мой парень сразу встал, и я тоже. Он сел на нашу скамейку, высокомерно смотрел на нас, а мы стояли перед ним, как стоят ученики перед строгим учителем. Мы держались за руки и смотрели на него.

–Ты знаешь, что мы с Виталиком друзья? И ты должна из нас выбрать одного, чтобы потом не было никаких осложнений.

По логике вещей, я должна была сказать, что ты разве не видишь, что мы с ним сидим вдвоем и это значит, что я его уже выбрала, а ты чего приперся, ты нам мешаешь, ты тут лишний. Но сама не знаю почему, или я его испугалась, или я испугалась за Виталика, что ему потом достанется от его наглого друга. Короче, не знаю почему, сейчас я думаю, что это был просто гипноз. Я сказала, что выбираю тебя, хотя я его раньше не видела или может не замечала, да мне такие парни вообще никогда не нравились. Как будто это сказала не я, а кто-то моими губами произнес эти злосчастные слова.

Когда он говорил о выборе, Виталик стоял и светился от счастья и крепко сжимал мою руку. Он был уверен, что я выберу его, как бы я же его уже выбрала. Виталик посмотрел на меня с удивлением, его улыбка стала уходить с лица, сильная обида виделась в его глазах. Он отпустил мою руку и быстро побежал по коридору. Я смотрела ему вслед и еще не соображала ничего, что произошло. А этот наглый парень взял меня за руку и резким движением усадил меня на скамейку рядом с собой. Сразу начал меня обнимать и полез целоваться.

–Отпусти! Ты что?

–А что? Ты же выбрала меня, значит ты теперь моя девушка.

–Я еще пока ничья девушка. Я начала вырываться.

–Отпусти, не трогай меня! Тут в холл зашли люди. Я вырвалась и побежала на улицу.

–Ну стерва, смотри, ты еще об этом сильно пожалеешь! Я шла и плакала, я ничего не понимала, что происходит, почему я так сказала. Я бегала и искала везде Виталика, но его ни где не было. Я думала, когда я его встречу, то ему все объясню, что это была какая-то чушь, что я сама не понимаю ничего, почему я так сказала. Скажу, что ты мне нравишься и давно. Но я его больше никогда не видела в училище. Я себя так ругала, обидела хорошего человека, а главное – потеряла такого парня. Все так быстро закончилось, даже и не начавшись.

В училище была только теория, а я хотела, чтобы поскорей началась практика. В обед после занятий мы заходили в столовую. Брали разносы и стояли в очереди в ожидании еды. Было первое, второе и третье, было все очень вкусно и готовить не надо, пришел поел и довольный пошел домой, здорово! Одежду, которую дали в училище, я перешивала, создавала новую, модную для себя. Потом началась практика, я была счастлива, нас ставили к работницам, да еще и ученические платили. Распоряжаться своими первыми заработанными деньгами в 16 лет было очень приятно. Я покупала себе конфеты, леденцы, оказывается я сладкоежка. В моей маленькой сумочке никогда не выводились конфеты.

Лето.

Наступили летние каникулы. Моя бабушка по маминой линии жила у своей дочки, моей крестной. Решила съездить на свою родину в Саратовскую область. Она уже была на пенсии. С ней крестная отправляла свою дочку Вику. Ей тогда еще и 4 лет не было. Ну как отправишь в дальнюю дорогу старого да малого. Крестная решила и меня с ними отправить. Мама мне сшила 5 новых ситцевых нарядных платьев. Я, когда их мерила, кружилась и прыгала. Ну, просто невеста модная на выданье!

Мы уже ездили туда с мамой и братом, мне тогда лет 7-8 было. Приезжаем в одну деревню, там пироги с черной смородиной, мы с братом обрадовались, накинулись ели, ели, никак не наедимся. Погостили, потом поехали в другую деревню, а там тоже пироги с черной смородиной, мы с братом обрадовались, тоже поели. Погостили, поехали в третью деревню, там тоже пироги с черной смородиной. Мы с братом не то что есть, уже и смотреть на них не могли, только смеялись, что везде, в каждой деревне только пироги с черной смородиной. Так и в жизни бывает, то, что даже очень нравится его много, оно из желаемого превращается в лучшем случае в смешное.

Приехали мы в деревню, я с Викой на руках хожу по местным магазинам, а она меня мамой называет. В таком возрасте для детей все тети мамы. А на меня все смотрят и удивляются, какая молодая мама, а мне так стыдно.

Помню начался сильный ливень. Затопило все подвалы, курятники, вода по улицам рекой текла. Смотрю, водой уносит на улицу цыплят, наловила я их штук 10. Завернула их в теплое полотенце, потом в теплую шаль, начала их откачивать. Мне женщины сказали -

-Да брось ты их, они уже все пропали. А мне их так жалко, маленькие, холодные, ротики открывают, умирают. Я их потрясла, воду с них вылила, делала им массаж, гимнастику. Только одного не спасла, наверно не успела, пока с другими возилась. Подружилась я там с местными девчонками, вечером на танцы ходили, когда Вику укладу спать. Ночью бегали воровали яблоки, сидели у костра. Пригласил меня местный парень на танец, а я отказалась. Он мне не понравился, из себя много строил, был выпивши, матерился.

–Ты, что тут приехала городская выламываешься! Дернул меня за руку потащил танцевать насильно. Я вырываюсь, кричу. Схватил мою руку, вывернул за спину, потащил на улицу. А все хохочут, стоят в стороне, наблюдают, что будет дальше, его видно боятся. Только один парень полез с ним драться, Витя. Когда я уехала, мы начали с ним переписываться.

Бабушка там нашла себе дедушку. Вдовца одинокого. Он ее не отпускал.

–Оставайся, будем жить здесь с тобой по-стариковски, понравилась ты мне. И она в него влюбилась, я видела, как у нее глаза светились, когда она о нем говорила на обратной дороге. Даже Вика нашла там себе кавалера, мальчика соседского. Как проснется:

–Мама, одень мне самое красивое платье. Нет, этот бантик не подходит к этому платью, завяжи другой. Пошли быстрей, там меня Саша на речке ждет, я уже по нему соскучилась.

Вот такие дела, приехали мы оттуда все в женихах. Бабушка собралась ехать к своему дедушке в деревню.

–Я обещала ему, что приеду, хочу умереть на своей родине.

–Да ты что, старая, совсем сдурела что ли на старости лет, мозги по дороге все растеряла! Кричал зять.

–Мама, ты что, с ума сошла? Какое тебе замужество? Ты уже на пенсии, не позорься перед детьми. Был крупный скандал, ее дети никуда не пустили. Так старая и малая остались без женихов. И только Витя писал мне письма 2 года. Звал к себе, расстраивался, что не приехала летом к нему. Потом начал писать мне ласковые, любовные письма. Потом писал, что уже работает и копит деньги на свадьбу, собирался приехать ко мне и жениться.

После такого письма я испугалась и больше не отвечала на его письма. Он долго потом еще писал. Но я тогда думала только об Игоре. Замуж я еще так рано не собиралась, да еще за парня, которого видела пару раз на танцах. Приезжала родственница с деревни через несколько лет, она говорила, что Витя женился и много пьет.

Когда я летом была в деревне, все мои подружки по мне сильно соскучились, я же никуда никогда так на долго не уезжала. Мама говорит, что Надя каждый день приходила и спрашивала, когда приедет Зина. Когда я приехала, Надя меня обнимала и плакала.

–Ты что, Надя?

–Ты знаешь, Зина, когда ты уехала, я так начала без тебя скучать, я пела все время вот эту песню, а дома ставила эту пластинку и плакала: