Стефания
Вероника открыла глаза. Покрутила головой. Она лежала в небольшой комнате, на широком топчане, на соломенном матраце, на соломенной подушке, укрытой пледом. Вокруг незнакомая обстановка, незнакомая мебель, занавески, посреди комнаты стоял стол. За ним сидела женщина, перебирала травы и складывала их в мешочки.
– Пришла в себя девонька.
– Где я? Почему я тут лежу? Сколько прошло времени?
– Ты у нас дома, милая. Вот уж, почитай, как 3 дня. Ты потеряла сознание. Выкидыш у тебя случился. Не уберегла ты милая своего дитя.
– Какого еще дитя? Какой выкидыш?
– Матушку благодари, что спасла она тебя, уже на тот свет ты отходила милая. Выходили мы тебя. Вероника села, спустила ноги на пол.
– Сначала обезумев ноги раздвигают, потом удивляются, какое дитя. Послышался скрип половиц в доме и стук палочки о деревянные полы. В комнату вошла не высокая, средней полноты женщина, в темных длинных одеждах, с покрытой головой. Из-под темного платка выбивались белые пряди волос. Она шла медленно, опираясь на деревянную резную палочку. Женщина присела на деревянное кресло в центре стола.
– Значит девочка умерла. Никто ей не помог. Грустно сказала Вероника и опустила голову.
– Вот учись и будешь помогать людям.
– Я? Разве я смогу?
– Сможешь. Тебя и природа местная признала и фауна, и флора. Ты
избранная.
– Волки?
– Да. Ты смелая, сильная, молодая, умная. Мне нужна преемница. 95 мне уже, помирать хочу, устала. Не отпускают меня. Ученица мне нужна, тогда смогу спокойно умереть.
– А Люда?
– Людка? Давно у меня, с девок почитай, годков 30 с лишнем будет, как мне служит. Она исполнительная, трудолюбивая, хорошая, но глуповатая, не потянет она. Подумай. Тебе все равно деваться больше некуда. Пропадешь ты, если откажешься.
– Почему? Это я пропаду?
– Ни в зад, ни в перед, тебе уже нельзя. Богатство твое, на нем кровь, ненависть, проклятье.
– Откуда вы про богатство знаете?
– Я все милая знаю. Тебе нужно от него избавиться
– Закопать что ли? Или сжечь?
– Можно и сжечь. Но пусть оно лучше людям послужит. На строительство новой церкви отдай. Возьму грех на душу. Господь милостив, простит. Она перекрестилась и поцеловала крест.
– Что бы к тебе не было вопросов, откуда такие деньги и драгоценности взяла? На меня сошлись. Скажи мол, матушка Стефания, жертвует на строительство храма. Я тут уже давно живу, подумают, что это мои сбережения. Но отдай сразу все. Утаишь малое, потеряешь большее. Как надумаешь, все сделай, как я велю. Ко мне на порог, ты должна войти в чем есть. К новой жизни. Старую жизнь оставишь за порогом этого дома.
– А как же жить без денег? Нужна еда, одежда.
– А как птица живет? Она утром просыпается и поет. Не думает, на что ей еду купить. И впрок она ничего не заготавливает. Господь ей помогает. А как мы с Людой живем без денег? Господь нам помогает, людей добрых посылает. Нуждающиеся в благодарность приносят нам, кто, что может. Нужно только честно служить людям.
Незваные гости
Вероника вернулась в свой дом. Пустой и прохладный.
– Как я здесь буду жить одна, без моего Никиты? Она плакала, уткнувшись в подушку.
– А что это я реву тут как дура? У меня, есть дом, много денег, с голоду не помру. Я молодая, красивая, свободная. Найду себе работящего парня с поселка, поженимся, нарожаем детей и будем жить большой, дружной семьей. Она достала с погреба мешочек с драгоценностями. Стала надевать на себя браслеты, кольца, цепочки. Как можно такую красоту отдать добровольно чужим людям? Проклятье. Какое тут может быть проклятье у такой красоты?
– Никто же не знает про эти деньги и драгоценности. А эта колдунья знает? Но она же никому не расскажет, что она дура что ли? Буду жить тихо, скромно, как говорил Никита. Не послушала я его и погубила моего Никиту. Какой он был хороший, добрый, умница просто. Из-за меня, дуры такой умер. Но я теперь буду умней. Не буду светится. Брать понемногу, на необходимые вещи и еду. А когда найду себе хорошего парня, тогда мы с ним уже заживем. С такими мыслями она и уснула.
Вероника проснулась.
– Вот оно и утро нового дня. Как хорошо, что я вчера приняла правильное решение. На душе теперь стало спокойно и весело. Она улыбалась. Вышла во двор, покормила Мишку. Поиграла с ней, попрыгала.
– Вы вернулись? Соседка ее окликнула. А я слышу собачка скулит, вас нет. Ну я ее эти дни подкармливала, воду наливала, жарко. Все смотрела, вернетесь вы, или навсегда уехали? Забрать собачку или вас подождать.
Вероника прибрала в доме, помыла посуду. Теперь она здесь хозяйка. Выбросила мусор, вышла во двор подмести, прибрать. И тут она услышала звук мотоцикла. Но здесь ни у кого не было мотоцикла. Она выглянула из калитки. Да, точно, в ее сторону, на большой скорости ехал мотоцикл. Она спряталась за дровяник. Наблюдала куда дальше поедет мотоцикл. А он остановился у ее калитки. Мотор заглушили, с него спрыгнули три парня. Они остановились и осматривали местность.
– Похоже, что это та избушка, зеленое крылечко. Мишка сильно лаял, но слова можно было разобрать. Вероника увидела сквозь щель дров и узнала тех парней, вернее двоих из них точно. Она запомнила особенно одного парня. У него на правой щеке была большая черная родинка, он был смуглый, черные волосы.
Это был он, тот что ее бил и насиловал. А другие убивали Никиту. Вероника тряслась в нервном тике. Она понимала, что обнаружить себя сейчас было смерти подобно. Потому, что это были не люди, это были бандиты, зверские, хладнокровные убийцы.
– Ну что будем делать?
– Зайдем, она в доме одна.
– Нет, сейчас день, светло, вокруг люди. Вон видите в огороде копаются. Зайдем ночью и возьмем ее тепленькую.
– Серый говорил, видно, у них там хорошие бабки.
– А я чую. Я чую большие деньги. Я чую их запах. Просто воняет деньгами большими. Никуда она от нас не денется.
– А если убежит? И прихватит наши денежки?
– Я ее по следу найду. Я как собака, чую деньги, а здесь, я чую деньги и не малые.
– Может лучше зайдем в дом и порешим ее по-тихому?
– Нет. По-тихому не получится. Она будет орать. Сбегутся люди, с вилами, граблями, топорами. Это кошка не из робкого десятка. Знаешь, как она Кольку кусала, все лицо ему поцарапала.
– Да она бешенная, дичка.
– Но ночью она тоже будет орать, разбудит соседей.
– Ночью все спят, закрывшись по своим избам. Ночью никто не выйдет, побоятся. Мало ли кто ночью орет. Может бабка от оргазма. Ха. Ха. Ха.
– А собака будет лаять?
– Собаку усыпим, Серый обещал. Мотоцикл оставим на краю поселка, пойдем пешком. Серый сказал, что с нами ночью пойдет.
– А девку-то сразу порешим или сначала по кругу пустим?
– А что, добро-то пропадать будет, убить-то мы ее за всегда успеем.
– Ох. Потешимся на славу.
– Что ты так радуешься, тебе что своих баб не хватает?
– Те сами лезут, уже надоели, а хочется молодую, строптивую, дикую кошечку.
– Ладно. Все. По коням.
– Запомни ли место?
– Собачка не подведет, укажет свое расположение в точности.
Бандиты уехали. Только когда рев мотоцикла почти не был слышен, Вероника осмелилась выйти из своего убежища. Ноги затекли, сильно болели. Пока она сидела в засаде. Она не то, что пошевелиться, она дышала через раз. Настолько она была напугана. Ведь так близко она сидела от калитки. Она боялась, вдруг нечаянно заденет какое-то полено, оно упадет, все развалится, они ее увидят.
– Ну вот и все. Так сама собой решилась моя судьба. Бежать! Бежать! Быстрее, дальше. Снова бежать. Снова погоня как в фильме. Бабушка была права. Нужно избавиться от этих проклятых денег. Не дадут они мне покоя нигде. Надо же. Как он говорил: Чую запах денег как собака, по следу найду. Разве это возможно? Вот так дела. Как их можно чуять? Разве может быть у них запах. Бумажки, они и есть бумажки.
Вероника уже бежала по лесу, спотыкаясь о кочки травы. Она закрыла дом, ключи отдала соседке. Сказала ей, чтобы она забрала Мишку.
– А то эти сволочи обещали ее усыпить, а вдруг собачка умрет. А еще она сказала ей, чтобы днем зашла в дом и забрала все их вещи и продукты, что они с Никитой сюда больше не вернутся. Уезжают в город на работу.
Вот она и церковь, старая, поникшая и видно, что скоро завалится при большом ветре. Прихожан не было. Один батюшка стоял и молился возле небольших икон.
– Заходи девушка. Ты исповедаться? Или помолиться? Что-то я тебя не видел раньше.
– Я от матушки Стефании. Она передает вам деньги на строительство храма.
– Что? Эта старуха перед смертью решила откупиться деньгами за свое грехопадение? Что совесть замучила? Но никакие деньги ей не помогут.
– Эти деньги на строительство храма. И что бы ни одна копейка не пропала, чтобы все пошло в дело. Мы будем следит, как ведется строительство. Сказала она строго.
– Мы придем и проверим.
– Кто это мы?
– Потом узнаете. Вероника поставила свой рюкзак с деньгами и драгоценностями на пол и пошла на выход.
– Безбожники! Кара небесная настигнет вас! Вероника остановилась, посмотрела на батюшку, улыбнулась, ухмыльнулась и вышла из храма.
И так ей стало легко и свободно, и весело. На душе была такая радость, счастье. Она смотрела в небо и чувствовала, как ей аплодируют ангелы и радуются вместе с ней. И небо, и речка, и все цветы, и деревья – все радуются и улыбаются. И солнышко, и облака, и птицы, и бабочки, и лохматые шмели, и пчелы. И она почувствовала в себе, такую жизненную силу, что могла обойти пешком весь земной шар.
Часть вторая
Ведающая мать
Обстоятельства решили судьбу Вероники. Теперь у нее была только одна дорога, к Матушке Стефании. Она еще не знала, что ее ждет впереди. Но она уже точно знала, что там у нее, она найдет защиту от многочисленных бандитов.
Вероника зашла в калитку. Из небольшой будки выглянула большая морда черной собаки. Она как обычно зевнула, положила голову на лапы и внимательно смотрела на девушку.
По двору важно расхаживал огромный, черный петух. Он остановился, вытянулся по струнке, как бы отдавая ей честь, раскрыл огромный рот и во все горло, громко прокукарекал ей приветствие. Махая огромными, черными крыльями. Раскрыв их до земли, как два веера, бил ими о свои черные бока и черные лапы. Потом как бы спохватившись, замотал головой в разные стороны, сверкая на солнце черными, блестящими сережками, побежал огромными прыжками к своим подружкам.
Возле окна у избы стояла широкая скамейка, на ней в холодке, лениво развалился черный кот. Он немного приоткрыл один глаз, посмотрел на Веронику. Встал на четыре лапы, потягиваясь напряг все тело, вздрагивая от удовольствия. Широко, звучно зевнул и снова лег на лавку на другой бок.
Вероника вошла в дом. В небольшой комнате, в кресле за столом, уже сидела Стефания. На лавке рядом за столом сидела Люда, перебирая траву.
– Я пришла. Матушка. В чем была. Я сделала все, как вы велели.
– Я ждала тебя, Вероника. Я знала, что ты примешь правильное решение. Она посмотрела на Люду.
– Иди, все сделай, как я тебе велела. Она строго посмотрела на Веронику.
– Первое. С чего мы начнем, это будет обряд очищения. Ты же не станешь в грязный сосуд наливать святую воду, чтобы испить ее. Испытание очень сложное. Но ты должна его пройти с достоинством.
– Ты, одна 40 дней будешь находиться в закрытой, пустой комнате, на хлебе и воде. Даже монахи уходили из мирской жизни в леса чтобы молится. Без хлеба и воды, уединялись, питаясь травами, кореньями, ягодами, проходили очищение. В последствии они становились святыми, лечили и служили людям.
– Наш Христос 40 дней провел в пустыне, без еды и воды. Искушаемый дьяволом. За эти 40 дней ты должна не только прочитать, но и выучить наизусть все молитвы и заклинания так, чтобы ты их читала без запинки на память, даже если тебя разбудят среди ночи.
– Такая работа ждет тебя девонька. Бывает так, что чтобы спасти больного, вытащить его из лап смерти, приходится 40 дней сидеть на хлебе и воде. Ты должна быть к этому готова. Для этого ты должна быть сильной, смелой и выносливой. Это пока все, что ты должна знать на сегодняшний день. Обратной дороги у тебя нет. Ты должна помнить это всегда. Иди милая с Богом. Она перекрестила Веронику в спину и поцеловала свой нательный крестик.
Испытание первое
Вероника вошла в небольшую, бревенчатую комнату, огляделась. Больших окон не было, лишь два окна под потолком с одной стороны и два окна, с другой стороны. У стены стоял небольшой топчан, укрытый самотканым пледом, под которым виднелась свежая, ароматная солома. С другой стороны стены небольшой стол с лавкой, на небольшом блюде лежала горка сухарей, большое ведро с водой и кружка.
У входа у двери умывальник с водой, полотенце, под ним ведро. Рядом стояло ведро с крышкой. В углу комнаты, с восточной стороны, икона Пресвятой Богородицы с младенцем, ниже горела лампадка. Под ней на небольшом низком столике, лежали книги и свечи.
Одна книга о жизни святых монахов, вторая молитвенник, третья книга заклинаний. Вероника решила, что пока светло в комнате, не терять времени, почитать книгу о жизни святых монахов. Она попила воды, села на лавку за столом, где падал свет с небольшого оконца и начала читать.
Сначала было очень интересно, потом глаза начали закрываться, она уже не видела строчки, они одна на другую наезжали, глаза закрывались. Она их снова открывала, пытаясь что-то прочитать, понять, опустила голову на книгу и уснула.
Ей снился монах, который жил в лесу. У него была большая белая борода, длинные седые волосы, на голове черная обтягивающая шапочка и длинные до пола темные одежды. Он ходил по лесу, рвал травы и листья, клал их в рот, который не было видно из-за бороды и усов. Собирал грибы, орехи, ягоды в небольшое лукошко из прутьев.
Одна рыжая с пушистым хвостом белка, спрыгнула с дерева на его плечо, села не его руку, а он кормил ее орехами. Потом он заходил в небольшой бревенчатый сруб, вставал на колени перед небольшой иконой, читал молитвы, крестился, кланялся до пола. А иногда он долго так стоял на коленях в поклоне.
Утро. Вероника проснулась радостная, она хорошо выспалась, хоть и сидела за столом.
– Я читала про Серафима Саровского. Значит это его я видела во сне. Она отломила соломину и положила на стол.
– Вот и прошел один день, осталось всего 39. Она умылась, взяла сухарик, разломила его пополам, другую половину положила обратно.
– Это мне нужно будет растянуть на 39 дней. Поела сухарик, попила воды, взяла молитвенник, перекрестилась, как это делала матушка и начала читать молитвы. Попадались непонятные слова и обороты речи, она с трудом понимала прочитанное. Она положила книгу, легла на скамейку с соломой.
– Это что, все развлечения? Только читать молитвы и все? Да. Скучновато. Она прислушивалась к тишине дома.
– А когда кончатся сухари, что буду жевать солому? Да, жизнь не веселая. Да разве я смогу так прожить 40 дней? Я есть хочу! Она подошла к столу и начала есть сухари.
– Какие они все же вкусные. Она взяла первую книгу, читала, ела сухари и пила воду. Посмотрела на кучку.
– Сдурела совсем. Я съела половину. Что же я буду есть остальные 39 дней? Все. Сегодня есть не буду. Она легла на лавку и тут же уснула.
Утро второго дня. Вероника потянулась, открыла глаза.
– Где я? А. Я же еще в этой избушке. Она отломила соломинку положила на стол.
– Вот. Уже 2 дня прошли. Осталось всего 38 дней. Вероника посмотрела на горку сухарей, она выросла. Стала еще больше чем была раньше.
– Значит Люда приходила ночью, пока я спала. У! Можно жить! Это значит, что сухари можно не экономить. Она умылась. Кушать пока не хотелось. Она взяла молитвенник в руки, полистала.
– У. Да тут же их много, а еще и заклинания. Как же я их все выучу? Осталось всего 38 дней. Что же делать? Она вспомнила, как ее мама учила запоминать стихи. С вечера она их читала, читала, несколько раз, потом повторяла, пока не запомнит. А утром, как только просыпалась, сразу вспоминала и читала их наизусть. Потом еще весь день повторяла.
Вероника решила, что будет их не все читать, а каждый день заучивать по одному заклинанию и по одной молитве, если маленькие, то можно по две.
И так изо дня в день, Вероника ходила и бубнила себе под нос молитвы или заклинания. Так каждый день стал похож один на другой. Она поняла, что это теперь ее работа. Она понимала, что матушка в нее верит и она должна оправдать ее надежды. Кучка соломок прибавлялась, а Вероника как подорванная, целыми днями все ходила по комнате и бубнила, даже когда ложилась спать и утром, когда вставала, сразу читала.
Прошло уже много дней. Ночью, когда она спала, открылась дверь, вошла матушка. Тихонько подошла к ее постели.
– Вероника. Ты такая умница, прилежная ученица, все так быстро запоминаешь. Зачем тебе это надо? Дверь открыта, выйди на улицу, походи по лесу, погуляй, нарви цветов. Беги отсюда. Зачем тебе это надо? Ты же еще молодая, красивая, у тебя вся жизнь впереди. Там на улице встретишь хорошего парня. Он будет любить тебя всю ночь. Как любил тебя Никита. Будет целовать тебя, как целовал Никита. Родишь ему кучу детей. Он ждет тебя на улице. Выходи на улицу, сплетешь себе венок из цветов и счастья.
Она вдруг начала громко хохотать. В другой стороне комнаты появилась тоже матушка и она тоже громко хохотала. Потом третья, четвертая, пятая. Комната наполнялась матушками, они все громко хохотали.
– А! А! А! Закричала Вероника от страха и проснулась. В комнате было темно. Только лампадка горела. Вероника встала, зажгла свечу, ходила по комнате со свечой и читала молитвы. Она уже больше не ложилась спать.
Прошло несколько дней. Вероника проснулась среди ночи. Она села на топчан. В руках у нее была книга. И вдруг она начала сама открываться, а из нее полезли, с блестящими чешуйками, черные змеи. Они сразу поползли по телу, по рукам. Такие холодные, мерзкие. Они шипели и протяжно шептали:
– Уходи, а то ужалим. Вероника начала кричать и стряхивать их с себя. Она проснулась. Подбежала к столику и зажгла сразу две свечи. Ходила по комнате и громко читала молитвы.
Вероника спала и вдруг она открыла глаза. Рядом с ней на лавке сидел Никита. Она села.
– Ты пришел? Ты живой Никита?
– Я пришел за тобой. Пойдем со мной. Пойдем ко мне. Мне без тебя так плохо. Она хотела его обнять. Как вдруг по его лицу потекла кровь.
– Ты виновата в моей смерти! Ты! Я пришел за тобой! Зло кричал Никита. Он холодными руками схватил ее за горло и начал душить.
– Ты тоже сейчас умрешь!
– Нет! Нет! Уходи! Это не ты! Уходи! А! А! А! Вероника проснулась, побежала зажгла свечи и читала молитвы.
Она уже боялась спать. Она читала и читала молитвы, ходила по комнате, пока без памяти не падала на пол и засыпала. Она уже потеряла счет дням. Ей казалось, что она уже здесь целую вечность и что это уже никогда не закончится. Ей стало казаться, что она уже давно умерла и попала в ад за свои злодеяния. Она уже не помнила, когда она ела или пила воду. Она уже не понимала, где она и кто она. А когда лежа на полу, она приходила в сознание, то снова читала молитвы, пока снова не теряла сознание. Она увидела маму.
– Доченька. Я нашла тебя. Я люблю тебя. Она ее обнимала. Ей было так тепло и хорошо. Когда Вероника открыла глаза. Она лежала во дворе на лавке и теплое солнышко согревало ее.
– Лебедушка наша очнулась. Перед Вероникой стояла Люда и плакала. Она помогла Веронике сесть, положила ей под спину подушку, набитую соломой. Подала ей стакан теплого молока. Но руки совсем не слушались, они весели как веревки. Люда поднесла к губам молоко.
– Пей молочко. Совсем ослабла наша голубка сизокрылая. Как хворостинка стала. По ее щекам текли слезы, она их быстро вытирала кончиками платка, а они снова лились. Вероника выпили стакан молока маленькими глотками. В животе забурчало. Как будто новая жизнь вошла в ее бледное, исхудавшее тело. Она улыбнулась.
– Ну что ты Люда плачешь? Живая я, живая.
– Натерпелась милая, бедная наша девочка. Мы слышали, как ты кричала. Только матушка не велела прерывать твое лечение. Она только молилась и говорила, что ты сильная, ты справишься, ты сможешь. Она в тебя верила.
– Приляг милая, отдыхай. Она уложила Веронику на топчан, под голову положила подушку, укрыла пледом.
– Все самое страшное позади, милая. Отдыхай на солнышке, намаялась лебедушка. Она присела рядом, всхлипывая и вытирая слезы.
–К Веронике подошел кот, он долго смотрел на нее. Умывался, облизывал свои лапки. Потом запрыгнул к ней на лавку, сел на ноги. Долго своими лапками топтался по ее ногам. Наконец умостился и сладко мурлыкал, потом заснул. К ногам Вероники пошло такое тепло, ей стало так хорошо и спокойно. Она заснула. На ее лице была легкая, счастливая, победоносная улыбка.