Борис
Прошло 5 лет. Вероника давно заняла место Матушки Стефании. Она скучала по ней и часто приходила на могилу к ней, чтобы поговорить. Она знала, что матушка ее слышит.
Вероника взяла в помощь Люды девушку из села. Бабушка у нее умерла, а в город к родителям Маша ехать не хотела. Вероника ходила с Машей в лес за земляникой и малиной. Из ягод готовили варенье. Ходили за грибами, за травами.
Вот и сегодня на день Ивана-Купалы Вероника отправилась с Машей за травами. Это был особенный день, когда травы обладают магической силой. Они уже вдоволь наелись ягод, унесли корзинки домой и пришли снова за травами.
– Ой матушка Серафима, там вдали в овраге, я вижу такую большую плантацию малины. Там все просто красным-красно, как мы ее не увидели в прошлый раз, пойду полакомлюсь.
– Маша, ты разве еще не наелась малины?
– Ой! Матушка Серафима разве можно наедаться до сыта малиной, ее чем больше ешь, тем больше есть хочется. Смеялась Маша.
– Опять все руки поцарапаешь, будь осторожна.
– Ладно до свадьбы заживет. Она спустилась в овраг и почти скрылась в зарослях малина. Ой! Матушка Серафима! Какая она здесь крупная, спелая, сладкая.
– А! А! А! Закричала девушка. Матушка Серафима! Матушка Серафима! Истошно орала Маша и бежала прочь с того места, где она только что была.
– Матушка Серафима! Матушка Серафима! Кричала она, когда бежала.
– Что? Что случилось? Маша? Что ты так кричишь? На тебе лица нет.
– Там! Там!
– Что там? Приведение за тобой гналось? Чего ты так испугалась?
– Там лежит…
– Что там лежит?
– Покойник.
– Какой еще покойник? Где лежит? Успокойся. Скажи толком. Где?
– Там. В овраге. Он весь в крови. Ой! Мамочка.
– Показывай. Где лежит?
– Я боюсь.
– Пойдем. Не бойся. Ты же со мной.
– Маша! Ну где?
– Он здесь был.
– Где здесь?
Вероника увидела в густой, высокой, примятой траве, парня. Он лежал на боку вниз лицом. Вероника присела, повернула его грязное, окровавленное тело на спину. Лицо все было распухшее, в синяках и ссадинах. К лицу прилипшие в крови песок и мелкие камушки. Она стряхнула с лица мусор. Парень приоткрыл один глаз.
– Как тебя звать? Спросила Вероника. Сухие губы чуть шевелились, но ничего не было слышно. От парня сильно пахло алкоголем.
– Маша дай воды. Скорей. Вероника поднесла к белым губам парня бутылку с водой. Приподняла голову. Он немного попил. Она обмыла его лицо от грязи.
– Как звать тебя? Скажи имя?
– Б-о-ль-но. Еле слышно прошептал парень и потерял сознание.
– Боря? Тебя звать Боря? Вероника, наложив в воздухе руки над парнем, читала молитву. А Маша истошно кричала в истерике и плакала.
– Маша, выпей воды и успокойся, сейчас же. Строго сказала Вероника.
– Надо думать, как его донести до дома, пока он еще живой.
– Матушка Серафима! Мы что понесем покойника домой? Зачем? Я боюсь?
– Не бойся Машенька, он не покойник, он живой. Но если мы не поторопимся, то принесем домой покойника.
– А! А! А! Кричала девушка.
– Успокойся. Пошли со мной.
Вероника обламывала у сосен большие, толстые лапы, складывала их в кучу.
– Маша. Тащи их волоком.
– Куда?
– Туда в овраг к парню.
Вероника положила несколько веток, одна на другую, рядом с парнем, перекатила его тело на ветки. Ухватившись за край веток, девушки волоком, медленно, с передышками, потащили тело парня себе домой. Положили его на широкий топчан, в комнату, где Вероника проходила очищение. Здесь было тихо, прохладно.
Вероника поила его из маленькой ложечки молоком с травами. Обтирала ссадины на лице и руки настоями трав. Зажгла свечу, присела на колени перед иконой и тихо, почти шепотом, начала читать молитвы. Утром Вероника, порезав ножницами освободила его от грязной одежды, обтерла парня святой водой с травами, надела на него льняную рубаху.
Когда парень приходил в сознание, он сильно кричал от боли или бредил. Его организм защищал себя от боли, он снова терял сознание. Вероника увидела в его голове большую опухоль, она давила на мозг, от того такая боль. Она поила его травами, делала компрессы из трав, но ничего не помогало, опухоль меньше не становилась. Она не понимала почему.
Она листала книги, записи в тетради, но ничего не могла найти, чтобы облегчить его боль. Опухоль не уменьшалась, а становилась с каждым днем еще больше. Она села на хлеб и воду, чтобы стать еще сильнее. Вероника днем и ночью со слезами молилась, теряя сознание от голода, но ничего не помогало.
Она вспомнила, как Матушка Стефания говорила ей перед смертью, когда ей будет нужен совет, она может ее вызвать.
– Подумаешь. Потеряю один год своей жизни. Что это по сравнению с потерей целой жизни молодого человека. Матушка прожила 100 лет, пусть я проживу 99 лет, этого и так много, один год незаметно потерять.
Просто было страшно. Она вспомнила свое посвящение на кладбище, как было там страшно. А тут к себе в дом вызвать покойницу, это ее сильно пугало. Она придет. Но она же уже не такая, она покойница. Вдруг накинется на меня? А куда мне бежать из своего дома? Как ее потом выгонят? А если она не захочет уходить? Где мне жить? Да и мои домочадцы, я их тоже подвергаю опасности.
Глядя на постоянные боли и бред Максима, на эти истошные, дикие крики, Вероника решилась. Она больше не могла продолжать это бесполезное лечение.
– Будь, что будет. Решила она. В 12 часов ночи она зажгла свечу перед большим зеркалом, прочитала молитву, легла спать. Ночью Вероника встала с постели. Подошла к зеркалу, свеча догорала. Она посмотрела на свою кровать, ее тело лежало не подвижно в постели. В глубине зеркала, показалось свечение, оно увеличивалось и приближалось к ней.
Все зеркало наполнилось волшебным, лучезарным светом. В белой дымке показался силуэт женщины, в длинных светлых одеждах. Дымка рассеялась, показался ясный образ. Она узнала в лике женщины матушку Стефанию. Она мило улыбалась. Встала во весь рост в зеркале, сделала шаг вперед и вышла из зазеркалья.
– Милая моя девочка я обнимаю тебя и люблю. Я все знаю, твоя печаль мне известна. Помогу тебе. Нужен редкий ядовитый гриб. Но у нас он не произрастает. Только в жарких странах Америки. Потому ты и не нашла записи о нем. Только он может помочь парню. Я перенесу для тебя грибницу в наш лес.
В 12 часов ночи, в полнолуние, сегодня, пойдешь в лес, прочтешь молитву на ядовитые грибы. Будешь ходить по лесу. Между трех сосен увидишь свечение. Только одну ночь она будет ждать тебя, потом завянет, потеряет силу и высохнет. Возьмешь грибницу в резиновых перчатках и принесешь домой. Будь осторожна, гриб очень ядовит.
Положишь его в небольшую банку. Нальешь 100 граммов 40 процентной водки, закроешь крышкой. Настаивать 11 дней, в темном месте. Будешь давать парню по 3 капли на ложку молока 10 дней, через месяц повторишь.
Когда опухоль начнет рассасываться, ему станет легче. Но он может остаться парализованным на всю жизнь. Нужно будет сделать мазь из топленого, коровьего масла, слюны волков и ядом гадюк.
В 12 часов ночи, с полной луны до исходящей недели, пойдешь в лес. Прочтешь заклинание на волков, они начнут к тебе выходить из чащи. Слюна будет течь из их пастей. Но ты должна взять слюну только у тех, которые будут очень злые, захотят напасть на тебя и разорвать, у них слюна сильнее. Заклинание убережет, они тебя не тронут. Соберешь в посуду слюну трех волков. Поблагодаришь их и не оглядываясь уйдешь из леса.
Яд гадюк, также, в 12 часов зайдешь в лес, прочтешь заклинание на ядовитых змей. Будешь брать яд только у тех змей, у которых на голове будет светится маленький крестик. Это отметина. Только яд этих гадюк тебе поможет. Тебе понадобиться 5 гадюк. Все это нужно будет сделать не в один день.
Смешаешь все в одной посуде, добавишь масло пол килограмма, растопленного на солнце пол часа. Деревянной палочкой все хорошо перемешаешь. Храни масло в прохладном месте. Втирать масло в руки и ноги, не дожидаясь, пока истощает опухоль.
– Будь осторожна с настойкой гриба, лишняя капля, это смерть. И поторопись, девочка моя, дни его на исходе. Прощай.
– Прощай Матушка. Ее силуэт начал медленно превращаться в белую дымку и совсем исчез.
Поход за грибами
– Сегодня полнолуние, сегодня ночью нужно будет идти. Вероника заучивала молитву на ядовитые грибы, которую нашла в тетради. Половина двенадцатого. Она пошла в лес. Она шла, не помня себя от страха, только слышала в своих ушах ужасные стоны и крики парня, который все время при этом теряет сознание.
– Бедный, как ему больно, зачем такие муки такому молодому парню. За что? Полная луна, как огромная тарелка-лампа, освещала путь девушки. Было светло так, будто и не ночь вовсе, а как будто вечер. Даже можно было на полянке различать травы, где ромашка, а где зверобой. Она зашла в чащу соснового бора, но не далеко. Глаза немного привыкли к темноте.
Время! Щелкнуло в голове. Она прочитала молитву, ходила между сосен. Было так тихо. Только цикады пели и хруст веток под ногами девушки. Она искала, где растет рядом три сосны. Но это место ей никак не попадалось. И вот недалеко от себя, в стороне, в легкой траве, она увидела легкое свечение, пошла туда.
Она увидела, что недалеко друг от друга растут три молоденькие сосенки. Между ними, как тоненькие светящиеся ниточки, покрытые черными головками грибница. Они и на грибы-то не были похожи, такие нежные и изящные. Вероника надела на руки резиновые перчатки. Осторожно потянула грибницу на себя.
– Ой! Прозвучал тонкий, писклявый голосок. Вероника взяла грибницу, но земли на ее концах не было. Ниточки упали в ладошки девушки и склонили черные головки. Вероника повернулась и медленно пошла по освещенной тропинке домой.
Она боялась оступиться и упасть, рассыпать, растерять. Она понимала, что в ее руках находится драгоценная, хрупкая жизнь молодого человека. А если она уронит, то больше никто и не когда не спасет его от смерти. Так она и дошла до дома, медленно, глядя мельком на дорогу, не отрывая глаз от грибницы.
Она сложила тоненькие, длинные ниточки грибницы в банку. Одну за другой сняла перчатки, налила водки, закрыла крышкой, подписала баночку, поставила число. Обернула толстой бумагой и поставила на хранение. Она тяжело и облегченно вздохнула, улыбнулась довольно и пошла спать. Было тихо.
Поход к волкам
Теперь ей предстояло еще два испытания. Сразиться со злыми волками и ядовитыми гадюками. Она знала только одно, это просто страх. Его нет, это просто мыльный пузырь, говорила ей матушка. Это наше воображение играет с нами, рисует нам страшные картинки. Она понимала, что с ней ничего не случится. Они ее любят. Молитва ее защитит, как говорила матушка Стефания.
Единственное чего она боялась, вдруг сделает что-то не так, не правильно прочтет со страха, забудет какое-то слово в заклинании. Если что-то пойдет не так выйдет из-под контроля, это же не один волк, там будет целая стая, да еще злых и голодных волков. Но она вспомнила, как была еще простой девчонкой они ее не тронули, они ее признали. Как волк склонил голову перед ней. Как ее под деревом охраняли несколько волков.
Сейчас, когда она приняла посвящение, они же знают кто перед ними будет, сама лесная королева, повелительница леса. Тем более будет светло, луна освещает каждую тропинку. Да и в глубь леса заходить не надо, можно и с краю, как тогда, когда она принимала посвящение.
С такими позитивными мыслями она уже шла по тропинке и впереди уже был лес. Она остановилась ей стало так страшно. Ей стало так жалко себя, она стояла и плакала. Но мысль о том, что молодой парень может на всю жизнь остаться парализованным, не сможет двигать ни руками, ни ногами, кому он будет такой нужен?
Она медленно пошла в перед. Начали изредка попадаться сосновые деревья. Вот такая красивая полянка, а вокруг деревья. Она остановилась, осмотрелась, можно дальше не идти.
Время! Прозвучало в ее голове. Не помня себя, она прочитала заклинание. Но ничего не происходило. Она уже подумала, что что-то сказала неправильно, где-то перепутала слова. В чаще леса в темноте показались светящиеся точки, послышался хруст сломанных веток. Из чащи леса стали медленно выходить волки.
– О Боже! Сколько их много, подумала Вероника. Они приближались и окружали ее со всех сторон.
– Зачем мне так много, мне нужно только трех. Подумала она. Волки подходили к ней все ближе, окружали ее густым кольцом, они склоняли головы, некоторые опускали головы на лапы и мирно ложились подле нее.
Но тут она услышала громкий хрип, из леса сверкая глазами выходили и приближались к ней со страшным оскалом другие. Они все прибывали и прибывали. Они были крупные, злые с большими клыками. Из огромной пасти каждого текла слюна. Они проходили мимо прилегших волков и направлялись к девушке.
Она уже забыла со страху, что надо делать дальше. Они остановились у ее ног, хрипели, скалились. Она чувствовала, что это конец. Один волк прыгнул на ее грудь, она почувствовала на своей щеке его горячее дыхание. Она увидела его страшные глаза, и тягучая слюна текла из его огромной пасти.
Наконец она вспомнила зачем пришла, она подняла в перед дрожащую руку и подставила под его пасть баночку. Она собирала рукой с его лохматой бороды слюну в банку.
– Благодарю. Он сразу убрал лапы с груди девушки и попятился назад. Она увидела еще злых оскалившихся, истекающих слюной, волков. Она сделала шаг в перед к одному из них, собрала с лохматой бороды слюну, поблагодарила. К ней с оскалом и хрипом немного наклонив голову подошел другой волк, она тоже собрала слюну и поблагодарила.
– Благодарю всех. Волки начали отходить в лес пятясь.
–Какие милые и совсем не страшные. Вероника плакала, так растрогалась она, ей так хотелось их всех обнять. Или может просто на нервах. Она их всех любила, даже чувствовала какую-то нежную привязанность к ним, как будто это были ее лучшие друзья. Она шла по тропинке домой, с дрожащими от страха коленками, но с радостью в душе.
Поход к змеям
Люди приходили с мольбами о помощи, но Люда всем отказывала.
– Приходите через несколько дней. У Матушки Серафимы тяжелый больной. Она пока не может принять. Она всех примет, но позже. Люди в надежде не уходили, спали в своих машинах или в свободных избах. Потому, что многие приезжали из далека.
Вероника, каждый день снимала с парня мокрую рубаху, вешала сушить. Протирала его тело святой водой с настоями трав тряпкой, надевала сухую. Садилась у него в изголовье, читала молитвы, падала засыпая. Снова вставала молилась. Поила его с маленькой ложечки свежим парным молоком и снова читала молитвы. Волков она уже не боялась.
– Это же змеи, мне хватит одного укуса, маленькой незаметной точки на теле, я навсегда останусь там лежать в этом лесу. Но время неумолимо гнало ее в лес. Луна шла на убыль, а ей нужно было успеть, чтобы она не дошла до конца третьей четверти. Она снова пошла с лес.
Она подумала, что в чащу леса ей заходить не обязательно, достаточно найти хорошую полянку с краю леса. Она шла, было так тихо, только цикады пели кое-где. Луна еще дарила яркий свет, было почти светло.
– Вот она, хорошая полянка, она присела на корточки перевести свой дух, успокоиться, пересилить свой страх.
– Как все же здорово в лесу ночью, прохлада, чистый воздух, после дневной жары. Подумала она.
Время! Прозвучало в ее голове. Она вздрогнула и начала читать заклинание. Было тихо. Никто не выходил и не выскакивал из леса. Она с трепетом в душе и дрожью в коленях ждала. Рядом с ней послышался шорох травы. Она присела на корточки и начала прислушиваться.
Вдруг она почувствовала холодное прикосновение к ее ногам. Было жутко страшно, по всему ее телу прокатился холодок. Вероника держала баночку перед собой, змеи поползли по ее телу. Она увидела на своей ноге черную, длинную, толстую, как веревку змею, а на ее голове, маленькая светящая точка, пригляделась, крестик.
Схватила ее за шею, она была мягкая и холодная. Немного сдавила, она открыла пасть, зашипела. Вероника поднесла ее к баночке. По стенке потекла жидкость. Благодарю тебя милая. Вероника положила ее на землю. Змея поползла прочь.
– Один. Сказала вслух Вероника. Тут же на другой ноге она увидела змейку с маленькой светящейся точкой. Она так же взяла ее за горло, немного сдавила, взяла яд. Положила на землю, поблагодарила.
– Два. Произнесла вслух девушка. Она встала, стряхнула с себя навязчивых, холодных змей, снова присела, так она проделала тоже самое с другими, которые ползли по ее ногам.
– Пять. Произнесла Вероника вслух. Благодарю всех. Она снова встала, стряхнула с себя змей, снова села, вытянула ноги и сидела. У нее уже не было сил идти домой, она так устала и морально и физически. Если бы не ее драгоценность, находящаяся в банке, которую надо нести домой. Она бы прилегла в этом лесу и хорошенько выспалась.
Вероника пришла домой и проспала до обеда. Сказала Люды, что завтра она начнет принимать людей. Но не всех сразу и не с утра, только к обеду, и не больше двух, трех человек. Потому, что у нее еще были дела, ей нужно было сделать мазь для массажа, ухаживать за больным парнем.
Она никого не допускала к парню, он был очень плох. Она смотрела на него, молилась, чтобы он не умер, пока настаиваются грибы, боялась, что Маша увидит его и сильно испугается. Его глаза совсем ввалились в десницы, там были просто черные ямы, на бледном, как снег лице. Дыхание его замедлилось, он уже не кричал, не стонал, не бредил.
Иногда Веронике казалось, что он уже умер, она с трудом находила его почти незаметный пульс. Девушка уже просто смотрела на него и плакала.
– Держись сынок, прошу тебя, умоляю, осталось всего 5 дней. Дождись, твоя настойка будет готова через 5 дней. Она тебе обязательно поможет, все будет хорошо, ты сразу поправишься, я тебе обещаю. Только 5 дней потерпи.
По утрам и вечерам Вероника втирала в его холодные руки и ноги мазь. Иногда ей казалось, что она массирует покойника. Но от массажа его руки и ноги немного теплели, там появлялась маленькая жизнь. Вероника постоянно разговаривала с ним, просила его немного подождать не умирать. Она читала молитвы и плакала.
–Осталось 3 дня, сынок потерпи. Держись, ты молодой, твой организм должен бороться, нельзя сдаваться.
– Сынок! Я прошу тебя, как мать. Ты мой самый любимый и единственный сынок. Я выстрадала тебя, прошла через страшные испытания. Неужели ты оставишь меня. Прошу тебя, держись. Он уже не глотал молоко и воду. Она просто вытекала у него со рта.
Вероника плакала и умоляла Бога, и упрашивала парня, читала молитвы, спала прямо здесь же на полу.
– Сынок держись, все уже почти готово. Завтра, завтра вечером, я напою тебя источником жизни, ты начнешь поправляться. Пожалуйста, потерпи до завтра.
– Сынок! Ты должен жить, ты должен прожить красивую, достойную жизнь. Вероника так привязалась к нему, что ей казалось, что он и в правду ее сын. Она так боялась его потерять, ей казалось, если его не будет, она тут же умрет за ним следом.
Ядовитая настойка
Вероника проснулась, солнце уже вовсю светило, она так вымоталась, да еще сидела на хлебе и воде, держала строгий пост, чтобы помочь больному, так не хотелось вставать.
– Борис! Прошептала она, соскочила и побежала к парню. Она втирала в его холодные руки и ноги мазь и плакала. Не дожидаясь исхода 11 дня, взяла настойку и пошла к Максиму. Пипеткой капнула в ложку молока настойку, широко раскрыла его рот, запрокинув немного его голову, чтобы молоко не вылилось обратно, влила прямо в горло. Жидкость провалилась.
– Слава тебе Господи! Ничего не пролилось. Вечером она точно так же влила в его горло две ложки молока, сделала массаж и пошла молиться.
– Все сынок. Ты просто молодец. Теперь ты пойдешь на поправку. С каждым днем тебе будет все лучше и лучше. Держись милый. Она его перекрестила и пошла спать к себе.
На третий день, когда она вливала ему молоко заметила, что он сам проглотил его, она не запрокидывала голову, бледность немного ушла. Чернота с глаз начала проходить. Лицо стало немного опухать. Скулы и кости на лице уже так не торчали как раньше. Глазные яблоки под тонкими веками начали вздрагивать. Изменения были видны, Вероника плакала, глядя на парня.
– Сынок! Мой милый сынок! Ты молодец! Ты справился! Ты победил! Она целовала лицо и руки Максима. Мы с тобой ее победили! Мы молодцы! Сынок! Ликовала Вероника.
Максим уже так сильно не потел, ему не нужно было каждый день менять рубаху. На шестой день лечения, когда Вероника делала ему массаж, она посмотрела на его лицо. Глазные яблоки судорожно задрожали, потом застыли, Максим начал медленно открывать глаза. Он смотрел по сторонам разглядывая комнату, остановил свой взгляд на Веронике. Она плакала, прижимаясь щекой к его плечу, потом подняла голову.
– Сынок! Сынок! Ты открыл глаза! Ты живой, мой сынок. Она встала и обняла парня за плечи, целовала и плакала.
С каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Чернота с глаз начала спадать. Лицо обрело привычные черты, щеки и губы розовели. Вероника приподнимала его голову, клала подушки и поила его теплым молоком из ложечки и все время разговаривала с ним. На десятый день лечения, когда Вероника втирала в его ноги масло, он тихо шепотом произнес: Мама.
– Сынок! Сынок! Ты сказал мама? Или мне это послышалось? Максим посмотрел на Веронику осмысленным взглядом, тихонько, шепотом повторил: Мама.
Прошло несколько дней. Вероника в воздухе над головой парня держала руки, читала молитву, заглянула в его мозг. Ее радости не было предела. Опухоль так быстро уходила, она уменьшилась на половину. Красные прожилки исчезли.
– Как ты себя чувствуешь? Сынок? Он вечерами начал говорить, медленно, шепотом.
– Хорошо, мама.
Она знала, что ему сейчас нужно много отдыхать, спать, она не перегружала его мозг. Вероника поила его молоком 4-5 раз в день. Утром и вечером втирала в его руки и ноги масло, поила его травами. Остальное время он отдыхал, она молилась в своей комнате или принимала больных.
Пришла осень, за ней пришла зима. Маским начал негромко, медленно разговаривать. В основном это были одни вопросы.
– Что со мной случилось?
– Почему я не могу встать?
– Сколько еще я так буду лежать?
– Какой сейчас год?
– Какое сегодня число?
– Какой день недели?
– Почему я не могу шевелить руками и ногами?
– Почему я не могу ходить как ты?
– Какое сейчас время года?
– Какая на улице погода?
Вероника отвечала, что все будет хорошо.
– Просто ты немного приболел. Так бывает. Люди болеют, потом поправляются. Просто ты немного ослаб, тебе нужно больше отдыхать, спать.
Она начала во второй половине дня давать ему успокоительные настойки, чтобы он больше отдыхал, меньше задавал вопросы.
После нового года он уже мог держать ложку, стакан, самостоятельно кушал, руки становились сильнее. Маша заходила к нему в комнату, читала ему книги о святых монахов, молитвы, разговаривала с ним.
– Матушка Серафима, какие у него красивые глаза. Такие яркие, лучезарные, какой он красивый, хороший.
– Маша? Ты что начинаешь влюбляться в него? Ты это прекрати. Выкинь все из головы. Сказала она строго.
– У него в городе есть девушка, которая его любит и ждет. Когда к нему вернется память, он уедет к ней. Он разобьет тебе сердце. Это не твоя судьба. Вы никогда не будите вместе. Ты встретишь своего парня позже. Ты будешь счастлива с ним, но не с Максимом. Ругалась Вероника.
– Не заходи никогда в его комнату. Увижу еще выгоню тебя. Маша уходила в свою комнату, она плакала ночами, сильно страдала. Маша теперь украдкой заходила к Максиму в комнату ненадолго, когда все были заняты своей работой и их никто не мог видеть вместе.
Но Вероника заметила, она заставила девушку написать письмо родителям, они вскоре приехали и забрали ее к себе.
Весна. Солнце стало светить ярче, дни становились длиннее. Природа просыпалась от спячки, только Максим лежал неподвижно.
Вероника после втирания масла в ноги начала делать ему гимнастику ног. Она по одной ноге сгибала и разгибала их в коленях, чтобы в ноги поступало больше крови. Но все было тщетно. Он их совсем не чувствовал. Они были как бы отдельно от его молодого тела.
Когда Вероника утром делала массаж ног, она увидела, как большой палец на правой ноге вздрогнул. Она посмотрела на Максима.
– Сынок! Твой пальчик на ноге пошевелился. Что ты почувствовал? Сынок?
– Мама! Как будто иголочкой кольнуло в ногу.
– Сынок! Это возвращается чувствительность к твоим ногам. Можешь еще пошевелить?
– Нет. Не получается.
После массажа и гимнастики, Вероника садила Максима поперек лавки, под его спину клала подушки, а ноги опускала на пол. Она укрывала их пледом, оставляла его так сидеть несколько минут.
Как-то она зашла и увидела, что он стоит пошатываясь, держась за стенку. Вероника подбежала, подхватила его. Опираясь на ее плечи, он сделал первый, маленький шаг ногой вперед, потом другой. Но слабость в коленках заставила его упасть назад. Он сидел и плакал.
– Ну что ты сынок, все будет хорошо. Мышцы окрепнут ты будешь ходить. Мы с тобой будем ходить в лес за ягодами, за грибами, за травами, купаться в озере. Она плакала.
– Мама. Тут что и озеро есть?
– Есть.
– Большое? И там есть рыба?
– Много рыбы.
– Мама, когда я встану, я буду ходить по лесу, собирать ягоды, ловить рыбу, а ты ее будешь жарить. Мама, какая ты у меня красивая, молодая, вот только волосы у тебя такие белые, как снег. Почему?
– Так бывает сынок.
Вероника в своей комнате молилась. Она услышала, как в комнате Максима заскрипела дверь. Она встала с колен, вышла. Максим стоял в проеме
двери, держась о стенку и улыбался.
– Сынок! Ты пошел своими ножками. Она плакала. Это были слезы радости и счастья.
Шли дни. Максим выходил, держась о стенку во двор. Он садился на скамейку, улыбаясь солнцу, щуря глаза. Черный петух распевал ему гимны, хлопая огромными крыльями о свои бока. Черный кот терся о его ноги, садился на его колени, сладко мурлыкал. Черная собака выходила из будки, потягиваясь и зевая, подходила и ложилась у его ног.
Максим брал кота на руки, медленно пошатываясь, самостоятельно ходил по двору, подходил к калитке, смотрел вдаль, по сторонам, улыбался и радовался жизни.