Ринатилэль смотрела, как исчезают в буране серо-белые фигуры. Ночные тени выполнили свою задачу и облили стволы сосен, произраставших на опушке, дурно пахнущей жидкостью. Скоро разведчики отойдут достаточно далеко, чтобы уйти на звездные тропы, не рискуя быть замеченными. Тогда она подожжет длинный фитиль и огонь устремится к деревьям. За двадцать ударов сердца он преодолеет расстояние в один шаг, через две тысячи ударов займется первое дерево. По дорожкам из горючей смеси огонь перекинется на соседние деревья и, подгоняемый ветром, устремится вглубь леса. Мокенские сосны будут вспыхивать одна за другой, от жара займутся и другие деревья. Их влажная древесина будет гореть медленнее, порождая удушающий дым. Как ей рассказал Ивелд, пожар должен остановиться, дойдя до берега реки, но, если скрывавшиеся в лесу люди сделали достаточно широкие просеки, то огонь может потухнуть раньше, чем выгорит все, что может гореть. Тогда удушающий дым от лесного пожара завершит то, что не смогло сделать пламя.

Эльфийка вздохнула, огляделась, и ударила кремнем об кресало, поджигая фитиль. Едва заметный бездымный огонек затрещал и побежал в сторону деревьев. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что изготовленный Ивелдом фитиль не успел отсыреть. Она еще раз пересчитала сваленные в кучу пустые бурдюки, убедившись, что никто из подчиненных Эллениэль не прихватил с собой кожаный мешок, содержавший остатки горючей смеси. Три тысячелетия вне закона сделали ее крайне подозрительной, Рина не доверяла никому, за исключением Ивелда. Сердце ровно стучало, отмеряя время и приближая тот момент, когда кровь более чем двух тысяч людей обагрит ее руки.

Ринатилэль сидела неподвижно, мысленно проживая жизнь Рины, начавшуюся после изгнания. Поначалу, она скрывалась в лесах, питаясь тем, что сможет найти и ночуя в ветвях деревьев. Со временем, ее платье изорвалось и пришло в негодность. Тогда она прокралась в человеческое поселение и похитила одежду, вывешенную на просушку. Рина до сих пор помнила неприятные ощущения от касания грубо выделанной крестьянской ткани. Тогда она решила, что в последующем, украдет что-нибудь дорогое, что будет приятнее на ощупь. Со временем, она поняла, что большинство зажиточных человеческих женщин шире и тяжелее нее, а приятная ткань совершенно не подходит для жизни в лесу. Она спрятала волосы и заостренные уши под платком и под видом деревенской травницы отправилась в пешее путешествие между деревнями и городами. Начавшаяся осень едва не оставила ее без средств к существованию. Не желая зимовать на заснеженных ветвях, Рина на последние деньги сняла комнату в доходном доме и в первую же ночь обокрала одного из соседей. Кражи вошли в привычку. Днем она бродила по улицам, высматривая дома зажиточных жителей и собирая слухи, а ночью наведывалась в заранее присмотренный дом. Ее эльфийская ловкость и острый слух, вкупе со звездной тропой делали ее неуловимой воровкой. Так продолжалось, пока однажды страдавший от бессонницы хозяин не застал ее роющейся в сундуке. Он попытался поднять тревогу, и эльфийка была вынуждена метнуть нож. Тело еще содрогалось в предсмертных конвульсиях, когда Рина ушла на звездную тропу, унося с собой нож и увесистый мешок серебра. В эту же ночь она покинула город.

Убивать оказалось совсем не сложно, ее не терзала совесть, тело не скручивалось в порыве тошноты. В своих странствиях, Рина заметила, что люди не воспринимают женщин как источник опасности и решила этим воспользоваться. После заката она пришла в корчму, где собиралось отребье и села за стол, воткнув в него нож. Это был условный знак наемного убийцы, ищущего работу. У каждого был свой условный знак. Воры перекатывали монету между пальцев, продажные девки и парни выкладывали на стол зеркала, ветка с листьями указывала на посланца лесных разбойников, не имевшие особых навыков сильные мужчины, боролись на руках, потягивались, демонстрируя свои мышцы. Ей повезло, она получила заказ в первый же вечер. Идущий поутру в лавку торговец даже не успел понять, что произошло, когда метнувшаяся из подворотни фигура на ходу ткнула его ножом в сердце и скрылась в толпе. Ее заработком стали один золотой и две серебрушки. Кроме того, она успела снять с пальца торговца перстень.

Рина не задерживалась в городах надолго, исчезая после нескольких выполненных заказов. Перед тем, как пойти на поиски очередного заказа, она изменяла фигуру, наматывая ткань на грудь и бедра, при общении с заказчиком она скрывала лицо под капюшоном, а на руки надевала перчатки. Со временем, ее имя стали передавать из уст в уста, заказы приносили все больше денег. Скопив достаточную сумму, эльфийка исчезала на несколько лет, превращаясь то в швею, то в знахарку, то в отшельницу.

Однажды в Дриакине, к ней за стол сел незнакомый мужчина, назвавшийся Ивелдом, и предложил солидную сумму за жизнь имперского торговца и его телохранителя. Он предупредил, что телохранитель всегда вооружен и очень опасен. Понаблюдав за жертвами, Ринатилэль заметила, что каждое утро имперец идет на рынок, а его телохранитель несет в руке небольшой мешочек меди, которую раздает нищим. Ночью она задушила нищенку и, содрогаясь от омерзения, надела на себя ее грязное засаленное тряпье, кишевшее вшами и блохами. Когда телохранитель поравнялся с ней и запустил руку в мешочек с монетами, Рина впилась остро отточенными ногтями в его ногу, целуя ее и шепча слова благодарности. Яд вускура с ее ногтей проник в кровь охранника, он, недовольно бормоча, сделал несколько шагов и упал. Эльфийка прикончила подскочившего торговца и затерялась в толпе. Вечером Ивелд ждал ее в корчме, попивая анталийское. Он удвоил ее вознаграждение и предложил работать на него постоянно.

Сердце Рины ударило в двухтысячный раз, и она подняла голову, приглядываясь к темневшим деревьям. Проворный огонек взбежал вверх по стволу одной из сосен. Вкусив горючей жидкости, он ярко вспыхнул. Смолистое сухое дерево занялось практически мгновенно, огонь перекинулся на соседнюю сосну, затем еще на одну. Острый глаз эльфийки видел, как летящие во все стороны искры поджигали деревья. Вскоре рухнула первая загоревшаяся сосна, породив мириады искр. Разбушевавшееся пламя скакало по деревьям, огоньки бежали по дорожкам из горючей смеси, а Рина наблюдала за тем, как загораются все новые и новые деревья. Окутавшее опушку облако дыма и пара уже не давало глазу Рины разглядеть отдельные деревья, подсвеченное пламенем облако дыма перекрыло единственный путь к спасению. Ловушка захлопнулась, обрекая прятавшихся в лесу людей на смерть. Эльфийка снова ударила кремнем об кресало. Искры упали на измазанные в горючем бурдюки и, всего через несколько мгновений, кожаные мешки заполыхали. Ринатилэль поднялась, потянулась, разминая затекшие от долгого сидения члены, и направилась в сторону замерзшего ручья, где ее ожидала оседланная лошадь. Наверняка, не все эльфы ушли, подчиненным Эллениэль не стоило знать о ее происхождении.

– С тобой все хорошо?

– Только устала и немного замерзла, – откликнулась Рина, усаживаясь у очага и беря протянутую кружку, – лошадь в темноте сломала ногу, пришлось добить и пройти часть пути пешком.

– Говорил я тебе, одевайся теплее.

– Теплая одежда сковывает движения. Если бы фитиль потух, мне пришлось бы поджечь дерево, стоя рядом с ним.

– Пока ты отсутствовала, я получил известия из Сапии. Морана перемещает коронные полки под предлогом учений. Один из них вскоре окажется рядом с Мокеной.

– Не трудно догадаться, что произойдет потом, – усмехнулась эльфийка, – как ты думаешь, нам удалось сорвать поставки дерева на острова?

– Скорее всего, нет. Мокенская сосна не подходит для строительства кораблей, при намокании она изгибается так сильно, что вырывает гвозди. В любом случае, мы нанесли противнику серьезный урон. Давай мы обсудим дела после того, как ты отдохнешь, а пока допивай отвар и ложись спать. Когда проснешься, я уже вернусь.

– Куда ты собрался? Я иду с тобой.

– В отличие от тебя, я не провел всю ночь на морозе. Отдыхай, Рина, я только обсужу с Архахааром дела на верфи и сразу же вернусь. Все будет хорошо, я уже большой мальчик.

– Я даже не знаю. Это так непривычно.

– Отдыхай – улыбнулся Ивелд.

– Наслышан о ночных проделках твоей остроухой, – хмыкнул Архахаар вместо приветствия, – кстати, где она.

– Ты, эта, базар фильтруй. Отдыхает.

– Тени доложили Эллениэль, что никто не спасся. Несколько человек попытались перейти реку, лед не выдержал. Остальные, скорее всего, сгорели или задохнулись в дыму.

– Все было рассчитано. Остроухие облили деревья напалмом, так что опушка полыхнула одновременно. Им некуда было деваться.

– Не гуманно, зато эффективно. Отход Рины вообще выше всяких похвал. Ни один остроухий не догадался о том, что она не человек. Ты уже осмотрел подлодки?

– Да. И док, и лодки, даже прошелся по городку. По-моему, все идет по плану. По лесу план явно перевыполнен, весь металл на складе. Остается только собрать и доработать напильником.

– Все-таки я не устаю тебе поражаться. Достал все что нужно, скрытно протащил через границы…

– Сочту за комплимент. Кстати, я тут подумал и решил, что дополнительная маскировка подлодкам не помешает. С красками тут напряг, пришлось немного похимичить. Получилась вонючка, к тому же не очень стойкая, но на лето ее должно хватить.

– Если бы у нас были имперские амбиции, вдвоем мы бы весь мир нагнули, – улыбнулся архимаг.

– Учитывая, что ты хороший психолог, ты бы мог справиться и в одиночку.

– Две вышки, психология и экономика.

– Мозг. А я вот худо-бедно химфак закончил, после диплома светил долг Родине, а тут покупатель заявился из органов. У них там какие-то договоренности с деканатом были, каждый год одного или двух забирали, я и пошел. Экспертизил понемногу, а однажды на КПМ машинку тормознули с десятком кило порошка. Я тогда уже год как старлеем был, на бесплатную квартиру в очереди стоял. Всем отделом гадали, что за хрень, все шло к прекращению дела, потом сообразил. Эти ушлые ребята хитро модифицировали молекулу, что хрен докопаешься. Нашел я способ отчекрыжить лишнее, а там белый китаец, дурь такая, посильнее героина. С учетом потерь около семи кило на выходе получалось, а стандартная доза доли миллиграмма. Вместе с обнонщиками стали дырки вертеть под звездочки, но не судьба, через неделю расстреляли из машины прямо на крыльце управления. Прочухался уже на островах.

– Меня просто ножом в печень ткнули. Скорее всего, обознались, вроде никому дорогу не переходил, долгов не имел…

– Кто знает, может оно и к лучшему…

– Скорее всего. Если подумать, то здесь неплохо, но давай сменим тему. Раз уж мы сотрудничаем, то нам необходимо постоянно быть на связи. До тебя не достучаться, кое-как можем с Риной поговорить, когда она не рядом с тобой. Нужен связник.

– И шпион по совместительству?

– Если честно, то да, хотя вряд ли ты не найдешь способ скрыть то, что нам знать не стоит.

– Устраивает. Кого предложишь?

– Есть одна магесса, из водников-целителей. Пострадала при нападении культистов на алкмирское село Большое устье. Сейчас здорова, но имеет место быть психологическая травма. Очень хочет отомстить.

– Посмотрим, что за фрукт. Хоть симпатичная?

– Ну, как сказать, по меркам человеческой расы она красива, но, ты вряд ли променяешь Рину на нее.

– Это такой мягкий намек, на то, что мы спим вместе? Ты ошибаешься, у нас другие отношения.

– Начальник и подчиненная?

– Брат и сестра, и мы оба не желаем это менять.

– Извини. Еще насчет Ринатилэль, ты в курсе про грядущий праздник середины зимы?

– Да. Эллениэль мне рассказала. Про встречи сестер я знал до ее визита. Я сделаю все возможное, чтобы восстановить ее доброе имя.

– С этим могут быть проблемы. У эльфов сложные законы и традиции, кроме того, некоторые главы родов присутствовали на первом суде и их мнение вряд ли можно назвать непредвзятым. Мало того, у остроухих во главе угла стоит прецедент, их хранитель законов и традиций Фонтирэль может припомнить что-нибудь подобное, настолько древнее, что остальные об этом ни слухом, ни духом и не факт, что древние эльфопитеки приняли решение, выгодное нам.

– Мое слово против целой толпы?

– Твое и Владыки, но все равно расклад так себе.

– Мы ничего не теряем при проигрыше.

– Теряем. Появляется беглая зэчка, которую считали мертвой, и, которая не отличается чистотой своих рук. Мало того, она оказывается свояченицей Владыки.

– Не грузи политикой, ладно. Просто скажи, кому ручку позолотить, а кому язык укоротить.

– Ты судишь об эльфийской расе по одной Рине, а психологически она давно стала человеком, твои методы не сработают.

– Что ты предлагаешь?

– Попробуй надавить на несправедливость приговора и чрезмерность наказания, если не поможет, придумай какой-нибудь драконий закон.

– Сработает?

– В прошлый раз сработало. У драконов весьма трепетное отношение к семье, чем я воспользовался в прошлый раз.

– Перед судом еще раз проговорим.

Глава 22

– Госпожа архимагесса, – кивнула Райлинга, войдя в кабинет Гаса.

– Прошу прощения, что пришлось тебя разбудить – откликнулась Арея.

– Вы бы не стали звать меня по пустякам, значит дело важнее, чем сон.

– Ты права. Скажи, Райлинга, ты все еще желаешь отомстить?

– Я не успокоюсь, пока бьются сердца убийц.

– В этом деле у нас есть могущественный союзник. Он не маг, хотя и владеет некоторыми трюками.

– Он либо маг, либо нет – откликнулась Райлинга, – если он владеет магией, значит он маг или колдун.

– Я не могу поведать тебе всего, что мне про него известно. Если Ивелд сочтет необходимым, он сам поведает тебе. Ему подчиняются многие преступники континента, что делает его серьезной фигурой, а его помощь неоценимой. Надеюсь, ты понимаешь это.

– Понимаю.

– Очень хорошо. Проблема в том, что он не владеет мыслеречью и ведет скрытный образ жизни. Нам же необходимо постоянно поддерживать с ним связь, получая необходимые сведения и согласовывая наши действия.

– Я должна стать посредником между Академией и королем преступного мира?

– Совершенно верно. Кроме того, мы можем попросить тебя собрать те или иные сведения о его незаконных делах.

– Я постараюсь все исполнить, госпожа архимагесса.

– Сейчас я уйду, а ты останешься и будешь ждать. Они придут за тобой.

– Перед тем, как вы уйдете, разрешите задать вопрос, госпожа.

– Я слушаю тебя.

– Вы сказали, что он не маг. Не имеющим Дара запрещено здесь находиться.

– Я сказала, что он владеет некоторыми трюками. Этого достаточно. Удачи тебе, Райлинга.

Дверь отворилась, и в кабинет ректора Цитадели вошли мужчина и женщина. Одежда женщины и повязанный таг’мууст выдавали в ней жительницу Пионтийской пустыни. Сказать что-либо определенное про мужчину Райлинга не могла, взгляд постоянно соскальзывал с его лица, не давая целостной картины. Он словно был воплощением безликого множества людей, мимо которых магесса проходила, не обращая на них никакого внимания и не запоминая их лиц.

– Мое имя Ивелд – представился мужчина.

– Я – Рина.

– Райлинга Целительница, выпускница Академии, вольный маг воды.

– Хорошо. Ты уже получила инструкции и знаешь, за кем тебе поручено шпионить. Про тебя нам тоже известно, так что давай мы не будем тратить время на повествования о наших жизнях. У нас будет достаточно времени, чтобы узнать больше друг о друге.

– Мне поручено обеспечивать связь, а не шпионить за вами, господин.

– Во избежание недоразумений, давай мы поступим следующим образом. Разнюхать ты ничего не сможешь, так что спрашивай прямо. Договорились?

– Да, господин.

– Следующее. Называть меня господином не нужно, зови просто по имени. Ну, и напоследок давай закончим церемонию нашего знакомства. Рина.

Женщина подошла к Райлинге и быстрым движением распустила таг’мууст. Магесса открыла рот и застыла, не в силах вымолвить ни слова.

– Я – Рина, помощница Ивелда – начала одноглазая эльфика, – я убийца, хотя часто выполняю и иные поручения. Мир, в который ты попадешь, отличается от того, в котором ты жила раньше. Он грязен и жесток, им правят страх и желание наживы. Здесь не прощают ошибок, не считают предосудительным убийство того, с кем ты вчера пил за дружбу. Если ты боишься испачкаться, то откажись сейчас, ибо обратной дороги не будет.

– Будучи студиозусом, я была на войне и лечила раненных. Признаюсь, мне было страшно и, едва получив синий плащ, я сбежала туда, где, как мне казалось, царит мир и покой. Война пришла за мной, мое родное село сожжено дотла, многие мои близкие и друзья мертвы, их останки похоронены в братской могиле. Когда на нас напали, я лечила и одновременно сражалась. Я остановила сердца десятерых и хочу, чтобы умерли все, кто напал на мирных рыбаков. Если для этого будет необходимо голыми руками вычерпать все нужники мира, то, именем и силой клянусь, я сделаю это!

– Достойный ответ, – кивнула Рина, – позволь дать тебе один совет. Я намного старше и на моем счету много тысяч жизней. Убийство – это средство достижения цели, а не цель жизни. Граница между этими понятиями зыбкая, но переступать ее нельзя.

– Я поняла твой намек.

– Вот и хорошо, – усмехнулся Ивелд, – собирай вещи, на рассвете мы будем ждать тебя у ворот. Учти, у тебя будет всего одна лошадь, будь добра, не устраивай переезд венценосной особы из загородного дворца в городской.

– Все мои вещи поместятся в одну переметную сумку.

– Ждем тебя на рассвете, Райлинга – произнес Ивелд, исчезая в черном портале. Следом за ним на звездную тропу ушла эльфийка.

– Кто же вы такие? – пробормотала целительница, – во что я себя втянула?

Глава 23

Сошедшая с Дороги Кельвирея сразу заметила одинокую фигуру, неподвижно стоявшую на тропе, ведущей в лес.

– Высокого неба, Ивелд.

– Высокого неба, дра Кельвирея. Ты оказалась быстрее остальных.

– На самом деле, остальные прибыли засветло. Меня попросили проводить тебя, во избежание недоразумений.

– Какого рода недоразумений?

– Лес отверг твое предложение, ни ты, ни Рина не должны ступать под сень маллорнов. С другой стороны, в твоих жилах кровь крылатого народа, который, чужим законам не подчиняется. Я провожу тебя, стражи не посмеют помешать.

– Твои уши недостаточно остры для этого.

– Благословенная архимагесса дра Кельвирея. Так понятнее?

– Не особо.

– Я приравнена к члену правящего рода и имею право носить оружие из мифрила. Неприкосновенность распространяется и на моих спутников. Кстати, где Рина?

– Вот ты видишь суслика?

– А он есть, – улыбнулась Кельвирея, – не удивляйся, я знаю многое о вашем родном мире. Идем. Постарайся не сходить с тропы.

Ивелд обменялся приветствиями с членами гнезда Архахаара, после чего скользнул в тень одного из деревьев. Он достал из кармана фляжку и отхлебнул из нее. Анталийское золотое привычно распустилось во рту, даря истинное наслаждение. Полукровка наблюдал за происходящим, изредка делая глоток дорогого вина. Чужая кровь, бежавшая по его жилам, делала полукровку практически невидимым, сновавшие туда-сюда эльфы не замечали его.

– Рада приветствовать тебя в Лесу, драк Ивелд.

– Рад знакомству, Ониэль. Не удивляйся, вы с ней похожи.

– Не стоит дальше говорить об этом. Ты готов?

– Насколько это возможно.

– Даже Эллениэль не ведомо, что произойдет, она видит слишком много вариантов. Я надеюсь, что все будет хорошо. Знай, я благодарна тебе, за то, что ты согласился сделать, и буду благодарна даже когда уйду за кромку.

– Я сделаю все, что необходимо, пусть даже мне придется перегрызть несколько глоток.

– Благодарю тебя.

– Я надеялась, что наша встреча произойдет в другом месте… – произнес вкрадчивый женский голос из-за спины Ивелда.

– Наши ожидания не всегда воплощаются, – откликнулся полукровка, оборачиваясь к одетой в черный мундир эльфийке, – лично я против встреч на твоей территории, Андариэль.

– Мне неведомо, что за игра идет в Лесу, и какова в ней твоя роль, сестра Эллениэль о многом умолчала. Просто запомни, Ночные тени в деле.

– Благодарю, так мне гораздо спокойнее.

Праздник шел своим чередом, а Ивелд все так же стоял в тени в ожидании. Наконец, появившийся Фонтирэль пригласил глав родов во дворец Владыки. Полукровка вошел последним, подмигнув стоявшим возле дверей стражам.

– Уважаемые главы родов, – торжественно произнес Владыка Леса, – я призвал вас на суд Владыки. Данный суд созван по просьбе народа драконов, представитель которого присутствует здесь среди нас. Мы слушаем тебя, драк Ивелд.

– Благодарю Владыка, – произнес Ивелд, проклиная про себя так некстати опустевшую флягу, – наш народ живет отдельно от других рас и не вмешивается в вашу жизнь, но это не означает, что мы миримся с беззаконием и неоправданной жестокостью. Я буду говорить как от имени крылатого народа, так и от имени той, кого называю сестрой. Я прошу Владыку пересмотреть приговор, вынесенный этим судом около трех тысяч зим назад, и я прошу вас помочь Владыке принять верное решение. Я прошу пересмотреть приговор Ринатилэль Соавиннэ! Многие из вас присутствовали на том суде либо слышали о нем от своих предшественников. Ринатилэль заклеймили как бесчестную убийцу. Якобы, она пала настолько низко, что даже не предложила искупительных даров. Но так ли это? Давайте восстановим те события и посмотрим на них ее глазами. Как известно, род Соавиннэ выдал ее замуж за Уривэля Улавиннэ, несмотря на то, что она должна была стать супругой сына правящего рода. Это первая несправедливость. В первую брачную ночь Ринатилэль воспользовалась правом, которым наделена каждая женщина вашего народа. Она отказала ему в близости. Было ли это нарушением законов Леса? Безусловно, нет. Тогда Уривэль посмел поднять на нее руку и пожелал принудить к близости силой. Достойно ли такое поведение сына Леса? Вряд ли. Защищаясь, Ринатилэль оттолкнула его. Она не желала его смерти, он неудачно упал. Просто несчастный случай, который глава ее рода посчитал убийством и изгнал из рода. Он не предложил принести искупительный дар, а просто изгнал. Политика чем-то напоминает стадо свиней, плещущихся в луже. Кто-то получает удовольствие, а тем, кто стоит в стороне достаются брызги грязи. От подобной вопиющей несправедливости ее рассудок помутился, она перестала осознавать, что делает. Трое членов рода ушли за кромку, но это не было предумышленным убийством. Еще раз повторюсь, Ринатилэль не осознавала, что она делает. Она не защищала себя на суде, так как еще не пришла в себя, зато ее обвинители пребывали в здравом уме и не стеснялись в выражениях. Таким образом, я прихожу к выводу, что изгнание из Леса было ошибочным. Оно было несоразмерно тем деяниям, которые совершила Ринатилэль. Мало того, страдая от произошедшего, она не имела возможности произнести хоть слово в свою защиту, а некоторые из здесь присутствующих промолчали, поставив интересы своего рода выше, чем жизнь женщины вашего народа. Я закончил и готов отвечать на ваши вопросы.

– Фонтирэль – обратился к церемониймейстеру Владыка – что говорят наши законы?

– Пересмотр решения суда не противоречит нашим законам и традициям. Нам надлежит рассмотреть вопрос о виновности изгнанной Ринатилэль в убийстве трех членов рода Соавиннэ и о соразмерности наказания.

– Протестую.

– Ты нарушаешь порядок, драк.

– А ты отбрасываешь факты, ставшие причиной того печального события. Я считаю, что для полноты картины необходимо рассмотреть вопрос о династическом браке и смерти Уривэля, и только после этого переходить к роду Соавиннэ.

– Ринатилэль не просила справедливости Владыки, этот суд не вправе изменить решение главы рода.

– Ну, так подать сюда главу рода!

– Род Соавиннэ пресекся. Ониэль теперь член рода Отолариннэ, а Ринатилэль перестала быть членом рода. Тебе должно быть это известно, Ивелд.

– Что говорят ваши законы, Фонтирэль? Кто должен решать за ушедших?

– Никто. Изгнание из рода невозможно отменить, а значит, Ринатилэль виновна в убийстве своего супруга.

– Никто не может быть выше законов, – произнес Ловиэль, – суд не будет рассматривать обстоятельства, приведшие к изгнанию Ринатилэль из рода и само изгнание.

По рядам присутствующих эльфов прокатился одобрительный шепоток.

– Фонтирэль, я правильно понимаю, что вопрос об изгнании Ринатилэль должен рассмотреть глава ее рода?

– Ты прав, драк.

– Тогда я рассмотрю этот вопрос сам прямо здесь и сейчас.

– По какому праву? – спросил Ловиэль.

– По праву главы рода. Сестра Ринатилэль является членом моего гнезда. Я нахожу, что посягательство на ее честь и здоровье, совершенное Уривэлем Соавиннэ, было незаконным. Рина только защищалась. Отталкивая Уривэля, она не желала причинить ему вреда, она не могла предвидеть, что он сломает шею при падении. Она невиновна, что делает незаконным ее изгнание из рода.

– Может быть, она сейчас и член твоего рода, но три тысячи лет назад она была членом рода Соавиннэ. Ты не вправе говорить за пресекшийся род! – выкрикнул один из старейшин.

– Я не буду учитывать твое решение, драк Ивелд – поднял руку Владыка Леса, прекращая назревавшую перепалку, – уважаемые главы, все мы слышали слова драка, я призываю вас помочь мне вынести верное решение.

Некоторые эльфы изъявили желание задать вопросы.

– Нам известно, что драконы не лгут, но была ли откровенна Ринатилэль с тобой, драк? Не ввела ли она тебя в заблуждение?

– Ложь смердит. Ее рассказ слышали другие драконы и человеческие архимаги. В ее рассказе не было ни слова лжи.

– Прошло более трех тысяч зим. Почему ваш народ молчал?

– У нас другое восприятие времени. Ваше время течет медленнее, чем время людей, а наше – медленнее вашего.

– Почему ты называешь ее сестрой?

– Потому, что она принадлежит моему гнезду. На самом деле, во всеобщем языке нет слов, способных точно описать взаимоотношения между членами гнезда.

– Ночные тени ни разу не докладывали об эльфийке, живущей среди людей – высказался Ловиэль.

– Вполне очевидно, что она не желала встреч с представителями вашей расы. Достаточно скрыть уши под головным убором, надеть человеческую одежду и вести себя по-человечески, чтобы на нее не обратили внимания.

– Правда ли, что она не осознавала, что она делает? Есть ли тому доказательства?

– Слово драка Архахаара и мое слово являются достаточными доказательствами?

– Я слышал, как Ринатилэль рассмеялась, в ответ на предложение сохранить свою честь. Достойна ли она суда Владыки после позорного бегства?

– Понятие чести чуждо нашей расе, прошу простить, если мой ответ будет сбивчивым или неточным. Ее смерть не имела смысла, ее братья не вернулись бы из-за кромки. Ради чего ей было умирать? Ради того, чтобы другие одобрительно покивали головами? Отказавшись от посмертия, она хотя бы сохранила надежду на то, что со временем, сможет восстановить свое доброе имя.

Последовало еще несколько вопросов, после чего Ловиэль предложил произнести слова обвинения. Несколько старейшин быстро переговорили и от их группы отделился один ранее не проронивший ни слова эльф.

– Я, Савнарэль Улавиннэ, глава рода Улавиннэ прошу Владыку не смягчать вынесенный ранее приговор. Предыдущий суд установил, что изгнанная Ринатилэль совершила убийство трех мужчин из древнего и уважаемого рода Соавиннэ. Причина убийства мне очевидна – месть. Месть за изгнание из рода. Драк Ивелд склонял нас к тому, что изгнание было незаконным, и даже признал ее невиновной в убийстве законного супруга. Но кто дал ему право решать, что было законным, а что – нет? Все убийства произошли на землях нашего народа, по какому праву драк решил, что законы его народа главенствуют над законами Леса? Интересы рода, выраженные в воле главы рода выше, чем интересы отдельно взятого эльфа, а интересы Леса выше интересов рода. Так гласит наш закон. Мы уважаем мнение наших женщин и признаем их право на отказ в близости, но не стоит забывать об интересах рода. Ринатилэль должна была смиренно принять волю старейшины и возлечь со своим супругом, как это делали и продолжают делать достойные дочери Леса. Драк признал, что понятие чести чуждо его расе, и, как я понимаю, они руководствуются целесообразностью. Но мы не драконы, для нас слово «честь» не пустой звук. Добровольный уход из жизни отменяет произнесенный приговор, осужденный уходит к звездам свободным от всех обвинений и подозрений. Он уходит с честью! Наш закон милосерден, он предлагает не только смерть, но и жизнь, при условии деятельного раскаяния путем принесения искупительного дара. Ринатилэль прекрасно знала это, но не произнесла ни слова. Вместо этого, она трусливо сбежала и пряталась среди людей. Милосердие должно проявить к поверженному противнику, достойно сражавшемуся против тебя в честном бою, но трусливые и бесчестные преступники его не заслуживают.

– Кто-нибудь желает высказаться в защиту? – спросил Владыка Леса.

– Я не буду молчать, – откликнулся Ивелд, – мой народ обвинили во вмешательстве во внутренние дела Леса. Задумайтесь, так ли это? Разве мои крылья заслоняют свет звезд? Нет, я пришел в человеческом облике. У меня нет когтей, мое тело защищает не непробиваемая чешуя, а обычная одежда, в этом обличье я не могу выдыхать пламя. Неужели я угрожаю вам и вашим родичам? Нет, нет и еще раз нет! Я пришел с просьбой о справедливости. Я еще раз повторюсь, моя сестра невиновна в смерти своего супруга. Таким образом, изгнание из рода не имеет под собой оснований и, следовательно, незаконно. Исходя из этого, не она должна была предлагать искупительный дар, а глава рода Соавиннэ должен был предложить ей дар за тяжкое оскорбление. Я так же настаиваю, что Рина не осознавала, что она делает. Я прошу справедливого решения.

– Я, Интарэль Лоонавиннэ желаю сказать слово. Будучи стражем, я первым поднялся в дом рода Соавиннэ и я видел последствия своими глазами. Я видел тела и окровавленный нож в руках Ринатилэль. Я видел ее глаз так же четко, как вижу сейчас вас. В нем не было ни искорки сознания. Не она совершила те убийства.

– Я выслушал всех, кто желал высказаться и выношу свое решение, – произнес после долгого раздумья и совещания с Фонтирэлем Владыка, – я нахожу, что справедливые законы являются основой благополучия нашего народа. Мы не должны мириться с несправедливостью и обязаны выслушать того, кто указывает нам на нее. Мудрость нашего закона заключается в том, что все равны перед правосудием и принадлежность к нашей расе не имеет значения. Исходя из этого, я нахожу, что драк Ивелд и изгнанная Ринатилэль имеют право просить справедливого суда. Я нахожу, что суд не может рассматривать вопрос об изгнании Ринатилэль из рода, поскольку данный вопрос был разрешен главой рода, а изгнанная Ринатилэль не просила справедливости Владыки. Исходя из этого, я не могу ни признать изгнание из рода законным, ни признать его незаконным. Так же я нахожу, что, являясь главой рода, драк Ивелд имеет право принимать в свой род любого, кого сочтет достойным. Тем не менее, драк Ивелд не является главой рода Соавиннэ и, следовательно, не может отменить его решения. Я признаю изгнание Ринатилэль из рода свершившимся событием. Я подтверждаю, что Ринатилэль не вправе носить имя рода Соавиннэ и она должна носить родовое имя гнезда драка Ивелда, если оно предусмотрено законами и традициями народа драконов, в противном случае она не должна пользоваться родовым именем. Закон требует от меня учитывать все обстоятельства, имеющие отношение к рассматриваемому делу. У меня нет оснований не доверять крылатым и магам, подтвердившим истинность слов изгнанной Ринатилэль. Я прихожу к выводу, что смерть Уривэля Соавиннэ стала следствием несчастного случая, причиной которого был он сам и в наши летописи должно внести соответствующие исправления. Вместе с тем, опираясь на слова Интарэля Лоонавиннэ, я признаю, что трое мужчин рода Соавиннэ погибли от руки изгнанной Ринатилэль. Так же, я признаю, что разум вышеупомянутой Ринатилэль помутился, и она не могла предвидеть всех пагубных последствий своего деяния. Я не могу согласиться с Савнарэлем Улавиннэ, поскольку месть не является спонтанным деянием. Мститель обдумывает свои действия, а помутнение сознания не дает четко мыслить. Исходя из этого, я нахожу, что изгнанная Ринатилэль совершила убийство, не осознавая, что она делает. Таким образом, я прихожу к выводу, что изгнанная Ринатилэль виновна в непредумышленном убийстве. Так же, я прихожу к выводу, что наказание, назначенное предыдущим судом, было излишне суровым, поскольку не учитывало ее невменяемость и сокращаю срок изгнания. С первым лучом солнца Ринатилэль считается отбывшей наказание и искупившей свою вину. Отныне и впредь, под страхом изгнания из Леса либо иного тягчайшего наказания, предусмотренного законами других разумных рас, никто не вправе именовать Ринатилэль изгнанной. Решение вынесено, суд окончен.