– Потап Петрович, вы что так и жили раньше вдвоем с Натальей Ивановной? – спросила Надя.
– Почему вдвоем, дочка? Была и у нас семья и у Степановны. Она нам не только соседка, но и родственница. В деревне ведь как? Если ни сват, то брат, если ни кум, то крестный. Тесть, шурин, деверь – сплошное родство. Вот и Степановна была женой моего троюродного брата, по линии отца, и тоже Назарова. Я женился, когда техникум окончил, да в армии отслужил. Старший сын Санька родился в 59. Он с детства хотел стать военным. После школы пошел в училище, после училища свадьба, вот тогда мы его в последний раз живого и видели. В 81 году родился внук Митя, а в 83 привезли нам цинк, запаянный вместо живого Саньки. Жена его с внуком, ему года два было, к нам перебралась. Квартира служебная, профессии нет, одна с дитем. Но ненадолго ее хватило, полгода всего в деревне продержалась. Мы с Наташей решили оставить Митю у себя, она согласилась. Все сделали по закону, пенсию сделали, опеку. Больше убитой горем вдовы мы не видали. Через год и Степановну постигло горе. Доставили ее Лешку, как нашего Саньку. Вот с тех пор она помогает нам, а мы помогаем ей. Вместе легче. Митяй в 88 в школу пошел, сразу у нас, потом на центральной усадьбе, а как восьмилетку окончил, поступил в техникум на механика, как я значит. Хороший мальчишка был, работящий. Каждое лето приезжал помочь деду.
– Почему был? – спросила Надя и сама испугалась своего вопроса.
– В 2000 году пропал, как в воду канул. В милиции сказали, диплом получил, а больше его никто не видел. Был бы жив, не бросил бы деда с бабой. Он же видел, что у нас здесь все эти годы происходило. Нет, не бросил бы нас Митька.
Потап Петрович замолчал, и Надя не решилась продолжать разговор, когда он заговорил опять:
– Дочка Анюта на три года младше брата. Характер был хуже не куда. Балованная, самовольная и настырная, но красивая. После восьмого класса поступила в училище на швею. К Саньке на свадьбу приезжала, а так наездами нас не баловала. Жила в общежитии, работала на фабрике. В 85 прислала письмо, мол, замуж вышла. Мы с матерью порадовались, хотя не по-людски как-то поступили. Да только неправдой все это было. Сожителя себе нашла из бандюков, вот и все замужество. Это уж потом выяснилось, через пару лет, когда его осудили, а ее схоронили. Была семья, и нет семьи. Трудно родителям хоронить своих детей, внуков терять. Ради кого живу, для чего существую, зачем небо копчу?
– Бог не дает непосильных испытаний. У Вас две женщины, Вы за них в ответе. И Митяя не хороните раньше времени. Надежда умирает последней.
Перед своим отъездом, Надя поблагодарила пожилых людей за помощь:
– Доберусь до дома, поговорю с мужем, может, решим вопрос с вашим переездом. Точно не обещаю, но постараюсь. Сколько стоит билет на автобус?
Петрович, молча, протянул ей пятьдесят рублей.
– Спасибо. А это Вам, – сказала Надя, протягивая ему, пять тысяч. – И не спорьте, они Вам нужнее. Про билет я спросила специально, чего я там буду светить деньгами. Адрес мой у вас есть, будет нужна помощь – обращайтесь.
Прощались они по-родственному. Назаровы не особо надеялись на помощь Нади, но кому не хочется помечтать. К тому же они были рады, что их одиночество было скрашено присутствием Нади 10 дней и они, как смогли, помогли девочке. Потап Петрович отвез Надю к автобусу. На ней был ее костюм и почти пустая сумка. Оплатив проезд, она заняла место в хвосте салона. Сумку она повесила через шею и плечо, помня о паспорте и деньгах. Она прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась. « Приеду на вокзал, самое позднее, часа через полтора со всеми остановками, с вокзала на такси, ключи есть у соседки Юли. Всего час тридцать, потерпи Егорка», – думала она. Местность, по которой ехал автобус, была ей незнакома. Раньше она никогда не была на правом берегу реки, в этом просто не было необходимости. Она, то дремала, прикрыв глаза, то рассеяно смотрела в окно. Вскоре она увидела мост через реку, а за ним золотой купол местной церкви, стоящей на пригорке. Автобус проехал мост, въезжая на окраину ее города. «Сейчас проедем промзону, и через десять минут будем на автовокзале», – успела подумать она до того, как услышала скрежет металла и увидела, что автобус заваливается набок. «Нет!» – закричала она, прикрывая живот руками.
Автобус перевернулся на бок и съезжал, скользя по насыпи. Он напоминал гармошку, которая собрала в себя две третьих салона. На задних сидениях, а их осталось всего три ряда, людей не было. Пожилые люди, напоминали цветные мешки, сваленные в небольшую кучу. Надя тормошила каждого, пытаясь понять, живы ли они, и помогая подняться пришедшим в себя пассажирам.
– Родные мои, надо выбираться. Вы все взрослые люди, на уговоры и утешения нет времени, давайте по одному, без паники, по очереди в заднее окно. Выбрался первым, принимайте остальных по цепочке и бегите, ползите подальше, пахнет бензином, взорвемся. Быстрее.
Взрыв раздался, когда она уже выбралась из автобуса последней и, как казалось ей, почти бежала, когда почувствовала удар по голове и осела на землю, проваливаясь в небытие. Очнулась она быстро. Попробовала встать. Ноги держали, но слабо, а волосы были мокрыми и липкими. На коленях, а потом на четвереньках она стала подниматься по некрутой насыпи, даже не оглянувшись назад. Выбравшись на дорогу, она потеряла сознание. Автобус догорал, когда приехали пожарные и машины скорой помощи. Раненных забрали в больницу, их было восемь человек и Нади среди них не было. Никто не знал, сколько пассажиров было в автобусе на момент аварии. Кто-то выходил, кто-то заходил по маршруту, много было и транзитных пассажиров. Спросить было не у кого. Водитель погиб на месте сразу, как и пассажиры передних мест, после столкновения с груженым КамАЗом, выехавшим из-за поворота промзоны.
На календаре была дата 2 июня 2001 год. Это был не ее день. Оставайся Надя на месте, ее бы нашли уже через полчаса. Сбитая с толку, не помня ни, кто она, ни что случилось, она видела впереди дорогу, и ее тянуло туда. Ее костюм, хотя и пострадал сильно, дорогое белье и пустая сумка сыграли тоже против нее. Никому не пришло в голову, что женщина в таком наряде может поехать в автобусе с селянами и списали все на ограбление. Трагедия произошла на территории города Солнечного, а прибывшие, на помощь местным, оперативные сотрудники из другого района, понятия не имели, что женщину с похожими приметами и одеждой разыскивают, как пропавшую третью неделю. Надю отвезли случайные люди в ту же больницу, куда доставили в травматологию раненых после аварии, но на полчаса раньше. После осмотра, она провела всего несколько часов в хирургии, где наложили швы на голове и теле, лишив ее при этом части волос, и перевели в гинекологию, опасаясь за состояние ребенка. Три дня ее не беспокоили. Получая уколы и капельницы, она, практически, все время спала. Сохранение ребенка было для докторов на первом месте. Угрозу преждевременных родов удалось остановить. С мамочкой дело обстояло сложнее. Травма головы, глубокие порезы и ушибы были не самым страшным. Страшным было то, что она не помнила, а удивительным то, что ее память, избирательно, блокировала то, что касалось ее лично. Утром, на четвертый день, после обхода, к ней пришел незнакомый доктор, лет сорока.
– Давайте знакомиться. Меня зовут Тарас Григорьевич. А Вас?
– Не знаю, – ответила Надя.
– Хорошо. Давайте так, я предложу вам три имени на выбор, мне же надо к вам как-то обращаться, а вы выберете. Вера, Надежда, Любовь?
– Надежда. Надежда умирает последней, – ответила она.
– Вы это вспомнили, – спросил ее доктор.
– Следователь говорил. Он очень удивился, что я умею читать. Вы тоже считаете меня симулянткой? – спросила Надя.
– Это тоже говорил следователь?
– Нет. Это говорила медсестра, когда я подписывала протокол. Она не верит мне. Я знаю, что вокруг меня находится, как что называется, а себя я не помню.
– Ты не волнуйся. Со временем вспомнишь. Что-то увидишь или услышишь знакомое, что-то подтолкнет к воспоминаниям. Думай о ребенке.
– О чьем ребенке я должна думать? Простите, мне сказали, что я беременна, и это он толкает меня ножкой. Просто я не привыкла к мысли, что скоро стану мамой. Как я оказалась здесь? Что случилось?
– Тебя нашли с травмами на дороге без сознания и без документов. Я тебе оставлю ручку и бумагу. Записывай все, что вспомнишь, увидишь во сне, покажется знакомым. Здесь пара листов с вопросами. Почитай, может, возникнут какие мысли. Договорились?
– Напишите, какое сегодня число и месяц, – попросила она.
– Сегодня 6 июня, среда 2001 год, – сказал он, записывая это на бумаге. – Доктор говорит, что через три-четыре месяца родишь мальчика.
– Значит, у меня будет сын. Думай, Надя, думай, ради сына, – говорила она вслух.
Следователь, после визита в больницу, вернулся в местное отделение милиции. Он поднял заявления о пропаже женщин, за последние десять дней, их оказалось три. Ориентировок из области за этот же период было пять. Его «безымянная» не подходила ни под одно описание «пропавших» ни по возрасту, ни по приметам, ни по фотографиям. Глубже он копать не стал. С момента пропажи Нади прошло двадцать два дня.
* * * * * *
За час, до того времени, когда Надя открывала сейф для «санитаров», Алекса Макрона задержали на выходе из банка, который получил липовое уведомление от своего «босса», арестованного накануне в далеком Лондоне. Стас рискнул и позвонил партнеру, выяснив все о Макроне, а Алексей из СК собрал целое досье на него в России. Помощника «иностранца» вычислили уже в субботу, но продолжали следить. Арестованный Алекс Макрон, он же Александр Сошенко, назвал адрес, где удерживали Надю. Очевидец видел, как машина выезжала со двора и направлялась в сторону леса. Группа прошла маршрутом Нади, а выйдя к дороге, решили, что она будет добираться в райцентр и потеряли на эти поиски неделю. Вернувшись к исходной точке, они нашли и Потапа Петровича и сгоревший автобус. Среди пострадавших людей в аварии, Нади не оказалось, но они ее вспомнили, и утверждали, что она до взрыва не успела покинуть автобус. Больше искать было негде. Юрий за 20 дней поисков похудел, а на висках появилась седина.
– Как же так, Стас? Их больше нет. Ни Нади, ни Егорки.
– Надо продолжать поиски. Я предлагаю работать. Алексей не нашел ни одного фрагмента ни одежды, ни сумки, ни даже костей, принадлежащих молодым. Я согласен, она могла пострадать при аварии, но ее могли забрать до приезда скорой. В городе Солнечном одна больница, согласен, но ее могли приютить добрые люди, как твой Потап.
Сначала дом Смирновых жил в страхе и тревоге, потом в ожидании чуда, а теперь в состоянии полной безнадежности. Юрий ушел с головой в работу, но это мало помогало не думать о Наде. В каждой молодой шатенке, он видел ее. Он с тоской и белой завистью провожал взглядом молодых беременных женщин, думая о своем, не родившемся ребенке. В нем, как будто что-то надломилось. Он ни разу не вспомнил своих былых подруг, не принял ни грамма спиртного, зная, что в данной ситуации, это ему не поможет. После работы, приезжая домой, он либо сидел в своем кабинете, либо в саду, устремив взгляд в одну точку. Он общался с домашними односложно, терпеливо выслушивал их утешения, давая возможность выговориться, соглашался с ними, но не менялся.
– У него депрессия, дедушка. Ему нужен врач, иначе он сойдет с ума, говорила Лиза. Нельзя так изводить себя.
– Ему нужна вера и надежда, а еще лучше чудо. Я не нахожу слов, чтобы до него достучаться. Попробуй ты, предложи ему принять предложение Стаса и продолжить поиски, – ответил дед Лизе. – Ему нужно поверить, что Надя найдется, перевернуть всю область, но найти. Ты подберешь для него слова, как Надя находила их для тебя.
Глава 10
Она пролежала в больнице целый месяц, так ничего и не вспомнив. Швы сняли, ссадины зажили, синяки от ушибов прошли. Физически теперь она была здорова, как и малыш, но куда ее выписывать никто не знал. Никто не брал на себя ответственность за беременную женщину без документов, без денег, а главное без памяти. Было принято решение оставить будущую мамашу в отделении еще на две недели, и за это время найти приют, хотя бы временный. Будущие мамаши, лежавшие с ней в одной палате, обещали помочь, но одно дело пообещать и совсем другое дело сделать. Надя каждые день и ночь пыталась мучительно вспомнить, хотя бы что– нибудь, что подтолкнуло бы ее к дальнейшим воспоминаниям. Отчаявшись, она пошла в часовню при больнице. В своей сумке она нашла церковный крестик, который лежал в кармашке. Зажав его в руке, она обратилась к иконе Богородицы своими словами:
– Пресвятая Богородица, ты сама мать, если я в чем и грешна, прости и накажи меня. Пусть мой ребенок родиться не безродным. Подай мне знак, молю Тебя, с чего мне начать поиски, чтобы вспомнить хотя бы малое, из того, что я забыла. Не за себя прошу, за сына своего. Я не знаю, была ли я крещена, но взгляни на это, – Надя разжала ладонь, в которой лежал крестик. – Это единственное, что осталось в моей сумке, если конечно она моя. Помоги нам с сыном, укажи путь.
За два дня до предполагаемой выписки, ей приснился сон. Она во сне увидела маму, а проснувшись, поняла, что это была именно ее мама. Во сне она отчитывала ее как школьника, не выучившего урок: – « Я понимаю, тебе так проще – не помню, не знаю, забыла. Ты подумай о родных, они любят тебя, ждут, надеются, ищут. Сходи на свое любимое место, где всегда хорошо думалось тебе. Где, глядя на воду, ты мечтала, кому доверяла свои тайны и секреты. Это на пристани. Разве ты не помнишь? Я всегда знала о твоем тайном месте, но никогда не выдавала его никому. Иди на пристань, и ты найдешь ответы на все свои вопросы», – говорила мама. Был завтрак, потом обход, а потом она услышала до боли знакомый гудок.
– Что это? – спросила она у соседок по палате.
– Теплоход. Он приплывает на пристань три раза в день и гудит, когда отчаливает. Он всегда подавал сигналы, но ты не обращала на них внимания.
Надю, как будто прошило током, ее мама говорила о пристани. Она побежала искать Тараса, как называла она доктора в его отсутствие, забыв о своем положении.
– Тарас Григорьевич, у Вас есть машина или деньги на такси? – спросила она взволновано. – Мне нужно кое – что проверить. Это важно.
– Спускайся вниз, я только предупрежу твоего врача.
Она взяла свою пустую сумку и спустилась вниз в халате с чужого плеча и тапочках. Убедившись у доктора, что пациентка в полном порядке, психотерапевт открыл перед ней дверцу своей машины, занял водительское сидение и спросил:
– Куда едем? Ты что-то вспомнила?
– На пристань, – ответила она взволновано. Я видела сон, а во сне свою маму из прошлого. Это она мне подсказала, где найти ответы на все вопросы.
Они подъехали к пристани и, не веря в такую удачу, доктор спросил:
– Теперь куда?
– Помогите мне спуститься вниз, туда, где ива, – попросила она. – Присаживайтесь, – глядя на воду, сказала Надя, садясь на старое бревно.
Она смотрела на медленное течение реки, изредка закрывая глаза. Смотрела туда, где на воду падало солнце, и вода казалась зеркальной. Закрывая глаза, она видела: родителей, братьев, Романа, целующего ее здесь, на этом бревне. Картинки сменялись одна за другой, как в кино при замедленной съемке. Небольшой дом с садом, куда привезла ее Лиза. Лизин отец, ставший ее мужем. Какие они были счастливые, правда, недолго. По ее щекам покатились слезы. Доктор ее не утешал, он ждал. Она вспомнила, что уже и не жена Юрию, но продолжает его любить и носит его ребенка. Вспомнился лес, по которому брела, и как там оказалась, и автобус, который лишил ее памяти. Прошли, не менее чем сорок минут, прежде чем она повернула голову и посмотрела на доктора.
– У каждого есть такие места, забыть о которых невозможно, хотя бы потому, что там воздух помнит твое счастливое дыхание, – произнесла Надя.
– Красиво сказали, – ответил доктор, взглянув на нее.
– Это не я сказала, а Эрих Мария Ремарк. Я бывала здесь и очень часто. Помните, кто сказал: – « В одну воду нельзя войти дважды, как не вернуть прошлого»? – спросила она. – Город называется Солнечный. Я родилась здесь в 74 и выросла. Мои родители были учителями. Я поздний ребенок, но у меня есть два брата. Старшему сейчас уже 50. Я окончила институт в 1996 году, работаю переводчиком в компании «Стройком» и хорошо знаю английский язык. Вы не будете против того, чтобы убедиться в том, что я Вам не лгу? Здесь есть еще одно место, недалеко, я покажу дорогу.
Они подъехали к дому, и Надя набрала код подъезда. На третьем этаже она позвонила в дверь.
– Надя? Ты откуда? Тебя же обыскались, – тревожно спросила соседка.
– Юля, ключи у тебя? Не волнуйся, это доктор. Дверь опечатана, но я, же хозяйка, – сказала она, обрывая ленты и открывая дверь ключами. – У тебя есть домашний номер телефона Смирновых? Позвони, пожалуйста, что я дома, и приходи, я тебе потом все расскажу.
Она пропустила доктора в квартиру.
– Присаживайтесь. Я не была в этой квартире два месяца. А зовут меня действительно Надежда, Надежда Романова, – сказала она, доставая ножницы и распарывая подкладку сумки. – Вот мой паспорт, взгляните. На столике наша свадебная фотография – это 1998 год. Теперь Вы мне верите? А сынишку мы с мужем, хотя и в разводе, решили назвать Егором. Меня похитили 14 мая, потом отпустили за ненадобностью в глухом лесу. Я была в автобусе, который попал в аварию, видимо там и получила по голове, но я выбиралась последней и до взрыва.
– Удивительно. Всего один сон, один толчок к разгадке. Вы молодец Надежда, справились. Вы теперь не вернетесь в больницу? – спрашивал доктор, скорее по необходимости, чем из любопытства.
– Обязательно вернусь, но только завтра за выпиской. Вам не трудно будет передать доктору мой паспорт? Хватит уже, больше месяца меня все считают бесфамильной. Спасибо Вам большое, что не отказали в помощи, – она обняла доктора. – Я была уверена, что Вы подумаете, ищу очередную лазейку, чтобы остаться. Потерять память гораздо страшнее того, что я пережила раньше при ней.
– Я уверен в том, что Вас искали. Как же милиция не усмотрела эти два факта? Ведь следователь у Вас был, а у них должно быть заявление о Вашей пропаже, – недоумевал доктор.
– Кто его знает? Похитили меня в областном центре, видимо и заявление там, хотя здесь квартира опечатана. Не знаю я, и не хочу сейчас об этом думать. Сейчас я хочу встретиться с родными и друзьями, и жить дальше долго и счастливо.
Доктор попрощался и ушел, столкнувшись в дверях с Юлей. Ему предстояло все это изложить на бумаге. История с Надей была сама по себе уникальной, не говоря об открытии возможности человеческого мозга, которую он сам наблюдал.
– Надюша, я позвонила, но кого-то довела до обморока, слышала шум. Они уже едут. Трубку взяла сразу женщина, а потом Лиза.
– Значит, минут через 30–40 прибудут. Я успею принять душ, – сказала Надя, доставая полотенце и сорочку из шкафа.
Она стала под тугие струи, и под шум воды, ни кого не стесняясь, заплакала. « Егорка, мы дома. Мы дома, сынок», – повторяла она как молитву.
– Значит, я успею убрать в квартире, – сказала сама себе Юля, когда дверь за Надей закрылась, доставая пылесос из встроенного шкафа в прихожей.
Надя и Юля познакомились через день после переезда Нади. Она сама напросилась к ним в гости. Юля тогда жила с мамой в двухкомнатной квартире и была старше Нади лет на 8-10. Это Юля нашла ей квартирантов на длительный срок. Она окончила торговый техникум, и работала заведующей отделом, магазином, а в настоящее время в частном магазине местного бизнесмена. Она совсем не была похожа на работника торговли. Одевалась модно, но не ярко, макияж был легкий, а помада светлых тонов. Дружбы особой не было, отношения были скорее добрососедскими. Ведь только последний год из семи Надя проводила в стенах этого дома. Общались они не часто и только в том случае, если Юле необходимо было выговориться или ее разбирало любопытство. У нее не первый год был женатый поклонник, и она к этому относилась абсолютно спокойно. « Мой фирменный поезд ушел, а менять его на старую дрезину я не хочу. Не было бы меня, была бы у него другая. Не сидит на шее, подарки дарит и меня моя жизнь устраивает», – говорила она Наде. Вот такая была у нее логика.
Юля заканчивала с уборкой, и ей оставалось вынести мусор, когда Надя вышла из душа.
– Принимай работу, соседка. Пыль вытерла, холодильник протерла, все из него выношу на мусор. Окна оставила открытыми, пылесос работает как часы. Тебя не узнать. Новая прическа, новое положение, – сказала она, рассматривая Надю.
– Долго отсутствовала, парень растет, а стрижку мне девочки в больнице организовали. Это, когда бинты уже сняли, было невероятное зрелище. Пол головы лысой со шрамами, а вторая половина покрыта волосами почти до плеч. Девочки в выходной пригласили парикмахера и та, что смогла, сделала. Теперь я похожа на ежа, попавшего под колеса.
– Ты так, в таком виде, будешь встречать гостей? – спросила Юля.
– Юль, я ни во что не помещаюсь, из того, что есть, – отвечала Надя.
– Спокойствие, только спокойствие. Я выношу мусор, захожу к себе, нахожу тебе что-нибудь и возвращаюсь, – сказала соседка, и через пару минут вернулась. – Возьми, они не новые, но это лучше чем ночная сорочка.
– Спасибо, – принимая тунику и плавки, сказала Надя, и, не стесняясь своей наготы, переоделась. – У меня нет ни одежды, ни белья.
– Нашла о чем переживать. Одежду купишь, волосы отрастут, главное, что ты живая. Ты голодная?
– Нет. Я в больнице позавтракала, хотя поставь чайник.
В это время три машины из разных районов города, двинулись в одну точку на карте области. Рухнувшая в обморок Никитична, пришла в себя, и теперь они с Владимиром Петровичем слушали наставления Лизы, плохо соображая от такого известия, но понимая, что девочке нужно уехать, а им «держаться» и ждать известий.
– Дедуля, на тебе Никитична, не подводи меня. Соседка сказала, что Надя вернулась, она дома. Доберусь, разберусь и позвоню. Капли на столе в кухне, примите их на пару и ждите.
Лиза позвонила отцу и Станиславу Сергеевичу, прежде чем сесть в машину к Роману, сказав всего одну фразу:
– Надюша нашлась, она дома. Я еду в город Солнечный.
– Лиза, Надя отсутствовала в квартире два месяца. Там же поесть нечего, а мы с пустыми руками. Давай сразу в магазин.
О том же подумали и Стас, и водитель Юрия Владимировича. Одним словом не оплошал никто. Дверь в квартиру не закрывали, знали, что гости скоро будут. Первыми приехали Лиза и Роман. Они втроем обнялись, хотя до этого Роман особых симпатий к Наде не испытывал, но переживал за нее искренне и радовался теперь тоже искренне.
– У тебя прическа новая? – спросила Лиза, нечаянно задев платок на голове. – Как братишка поживает? Вон как подрос. Я позвонила папе и Стасу, они скоро будут. Сейчас позвоню деду, хватит мне одного обморока на сегодня.
– Идите с Романом на кухню, я смотрю, вы со своими продуктами, а я позвоню, – говорила Надя, забирая у Лизы телефон и набирая номер.
– Как вы там, Владимир Петрович? Вы не волнуйтесь. Со мной и внуком все в порядке. У вас больше нет поводов для беспокойства. Лиза вечером вам все расскажет, а заберет она нас в субботу. Завтра я закончу дела в больнице, соберу вещи, сдам квартиру и буду свободна. Юра и Стас едут сюда. Успокойте боевую подругу, в субботу увидимся. Если, вдруг, соскучитесь, звоните раньше. Целую.
Юрий поднимался по лестнице почти бегом, забыв и о букете, и о пакете с продуктами, которые теперь поднимал его водитель. Он прижал к себе жену на столько, на сколько позволял ее живот, и осыпал лицо поцелуями, не обращая внимания на присутствующих, пока не почувствовал легкий толчок, а через платок, на голове Нади колючий ежик волос.
– Это что сейчас было? Знак приветствия или нокаут? – спросил он Надю. – И часто он так буянит? Что с волосами? Платок сними, жарко же и нечего стесняться.
– Мамин защитник. Ты же, как медведь, чуть не раздавил нас, смеясь, ответила Надя, стягивая с головы платок. Короткий ежик волос, прикрывал уже зажившие шрамы.
– Павел Иванович, со мною все в порядке. Приложилась головой, потеряла память, потом «нашла». Цветы мне? Давайте на кухню, там Лиза с Романом хозяйничают, дождемся Станислава Сергеевича, чтобы не повторяться, и сядем за стол.
– Я, пожалуй, поеду, – ответил он. – Когда Вас забрать? – спросил он, глядя на Юрия Владимировича.
– Отдыхай Иванович до понедельника, а там, как обычно. У меня здесь дела будут. Я предупрежу отца, он будет в курсе.
Водитель вышел из квартиры, улыбаясь, столкнувшись со Стасом и его начальником службы безопасности. Он не первый год знал Надюшу, как он ее называл в отсутствии шефа. Она лишь на немного была старше его дочери, и относился он к ней с теплотой и уважением. Он искренне не понимал, что, такая девушка могла найти в Смирнове, и очень переживал за нее. Как специалист, Смирнов был хороший, и как человек не плохой, но вот как мужик – бабник, и даже это было мягко сказано, учитывая его похождения. За два месяца шеф очень изменился, и теперь водитель был рад и за Надю, с ее положением, и за отца ребенка.
Перенеся стол с кухни вместе с табуретами, который «ломился» от деликатесов, поставили его рядом с диваном. Компания в составе семи человек расположились вокруг. Лиза и Юрий сидели рядом с Надей на диване. Никто из прибывших, не задавал вопросов. Каждый боялся напомнить Наде о пережитом. Она это чувствовала и начала с конца.
– Ребята, вы не представляете себе, как я рада видеть вас всех. То, что со мной произошло до больницы, не так страшно, как то, что происходило в ней. Не помнить ни кто ты, ни откуда – это очень жутко. Завтра мне надо попасть в больницу и забрать документы. У них я до сих пор числюсь бесфамильной пациенткой. Телефон, твой подарок Лиза, у меня забрали, как кошелек и косметичку. Видимо они им были нужнее. Твой телефон Стас, без зарядки, приказал долго жить, но свою работу сделал. Куда он делся, я не знаю. Потапа Петровича нашли? Значит, это вам известно. После взрыва автобуса, получила чем-то по голове, но соображала, что надо идти к дороге, где люди. Потом больница. Это меня там лишили волос, – сказала Надя и улыбнулась. – Оказывается, голова мое самое слабое место. Ей достается каждые пять лет. Полтора месяца мне понадобилось для того, чтобы вспомнить все. Вы мне не поверите, но отчаявшись, я пошла в часовню, что на территории больницы. Я не знаю молитв, но попросила своими словами Богородицу помочь мне вспомнить хотя бы что-нибудь ради Егора. Через два дня мне приснилась ночью мама и сказала: – « Иди дочка на свое место, на пристань, там найдешь ответы на все вопросы». Я еле дождалась утра, нашла доктора, и он отвез меня на пристань, а потом сюда. Я все вспомнила! Как будто просмотрела кино с собой в главной роли. Вот так я оказалась здесь. Напугала Юлю, убедила доктора, что я в себе и даже показала свой паспорт. Он, оказывается, всегда был при мне, я спрятала его в дно сумки еще там, в лесу. Как у вас все прошло? Я смогла вам помочь?
Стас коротко рассказал ей о Макроне, его помощниках, которых Надя «знала», о его коротком романе с бухгалтершей, о покровителе в компании партнера и только один раз задал вопрос:
– Как ты догадалась воспользоваться телефоном?
– Перестраховалась. Они ехали за мной от самого офиса. В начале, я ни о чем не думала. Мало ли куда они едут. А вот, когда я подъехала к консультации и они остановились рядом, что-то насторожило. Первое, о чем я подумала – это об очередном наезде на Юру. Я позвонила Юре, он не отвечал, позвонила Ромашину, доложила, что приехала. На панели увидела твой подарок и машинально сунула его в карман. Ты сам мне рассказывал: – « Не захочешь меня слышать нажми кнопку. Я тебя слышу, а ты меня нет». Было такое? Я только не уверена была в том, что ты меня слышишь. Сначала я нажимала клавишу в кармане на ощупь, потом в темной комнате, при свете луны. Я бы вернулась в тот дом из леса, но глаза были завязаны, и куда двигаться, я не знала. Брела по наезженной дороге, с надеждой, что куда-нибудь она меня выведет. Ведь мои «друзья» поехали по ней вперед, вот и я двинулась следом. Потом сидела на обочине в ожидании кого-нибудь. Там меня Потап Петрович и нашел. Это он объяснил мне, где я и как далеко забралась. В район ехать не советовал, честно признался, что в таком виде меня и слушать никто не станет. Так я оказалась у него.
– А в это время мы искали Вас с Юрием и бойцами, именно в районе, полагая, что попытаетесь вернуться в свой район, где Вас ищут. Собака потеряла след на обочине, а мы потеряли неделю, прежде чем вернулись к тому, с чего начали, – сказал Андрей. – Сразу не сообразили, что они могут увезти Вас на другой берег реки.
– Тебе премия полагается приличная и от нас и от партнеров, – сказал Стас. – Я понимаю, тебе сейчас не до финансовых вопросов, решим это позже.
– Стас у меня к тебе просьба и она очень срочная. В двух километрах от Крутого яра, есть заброшенная деревня, там осталось всего два дома, где живут старики Назаровы и их родственница. Найди им маленький домик в Крутом яру с газом, водой, светом и сараем для коровы. Дай им возможность прожить с элементарными удобствами, а не доживать в прошлом веке. В мою квартиру они не пойдут, а вот в домик на земле переселятся. Они перебрались бы туда и самостоятельно, да местный фермер за землю дает гроши. Возьми с собой Андрея, он знает этот контингент. Я очень тебя прошу, помоги старикам. Прошло полтора месяца, они могут и не дождаться помощи. И еще. Год назад у них пропал внук. Сын Петровича погиб в 1983 в Афганистане. Внук получил диплом в нашем техникуме в прошлом году и исчез. Никто его больше не видел. Мальчишка больше трех лет жил в нашем городе. Наверняка у него были знакомые, друзья. Петрович уверен в том, что будь внук жив, он не бросил бы их. Узнайте, что сможете. Они выхаживали меня десять дней, прежде чем проводить дальше. Предлагали остаться и подключить участкового. Но я торопилась попасть домой, а выходит, задержалась из-за своей спешки.
– Не волнуйся, я начну прямо завтра с самого утра. Обещаю, – ответил Стас. – В пятницу, если ты не против моего визита, заеду, расскажу о результатах.
– Договорились. Большие деньги там не понадобятся, если фермер с головой дружит. Андрей с Юрой видели их жилище, можешь и сам убедиться. Заезжай, мы будем ждать.
Поочередно проводив посетителей, Лиза с Романом перемыли всю посуду, убрав продукты в холодильник, а кухонную мебель, поставив на места, тоже собрались уезжать, обещав забрать их в субботу.