Повешенный

Алан насмехался над Уиллом. И на этот раз тем, кто видел собеседника насквозь, оказался Уильям. Алан мог до конца времён отрицать то, что он чувствует вину перед самим собой – не разочарование, нет, а вину в том, чего он не сделал, – но Уилл все слышал. И видел. Самообман был маской Алана Маккензи. Но и она порой давала трещины. Цена доверия была высокой, и платили ее в отношениях оба.

Тарелка ударилась о стол, и ложечка со звоном опустилась на неё. Алан поправил узел галстука, посильней его затягивая. Мимо них проплыли несколько женщин, на что Маккензи тут же поспешил проводить их оценивающим взглядом.

– Та девушка, – Уилл опередил открывшего было рот Алана, наконец выдавливая из себя застрявшие в горле слова, и спешно опустил взгляд на тарелку с десертом. – Кэтрин. Ты приложил столько усилий, чтобы сблизиться с ней. – Пальцы подхватили принесённую официантом ложечку, и ее кончик уперся в глазурную поверхность десерта. Небольшое усилие, и ледяная гладь хрустнула, открывая мягкое нутро заварного крема. – Ты был… одержим ею. А теперь она умерла, – Уильям поднял взгляд на собеседника. – Мы могли бы обсу…

– Не сейчас, мой милый Уильям. Как я уже говорил тебе раньше, – Алан вернулся взглядом к Уильяму, водружая на голову кофейного цвета шляпу, – ты мне нравишься. Как человек. Как личность. Как друг, в конце концов. – Его губы изогнулись в лёгкой полуусмешке, заставляя щеки Уилла вспыхнуть румянцем. – Мне с тобой интересно, и я бы хотел… продолжить наши увлекательные разговоры о вселенной, о природе вещей, о твоём экзистенциальном кризисе, кризисе личности и о твоём месте в этом мире. Но…

– Все самое интересно всегда идёт после «но», – сухо ответил Уильям, ощущая, что ему не понравится то, что сейчас скажет Алан.

– Спасибо, мой очевидный друг.

Алан залпом выпил весь принесённый ему кофе, свернул газету в несколько раз и бросил на столик пару помятых франков.

– Но меня ждёт встреча с парой очаровательных барышень неподалёку, – Маккензи подмигнул Уильяму и поднялся из-за столика. – Не скучай. Скоро вернусь.

Алан что-то сказал официанту, и тот в ответ сдержанно кивнул. Напоследок Алан еще раз подмигнул Уильяму и помахал. А затем быстрым шагом бросился вслед за удаляющимися от них женщинами. Маккензи догнал их на самом углу, вежливо приподнял шляпу и сходу рассмешил их. Он оказался немного ниже вышагивающих по брусчатке парижанок, но это не помешало ему тут же заполучить двух из них себе в спутницы и, размашистым жестом газеты указав на возвышающийся собор, неторопливо направиться с ними к достопримечательности столицы.

Уильям усмехнулся, покачал головой и откинулся на спинку плетёного стула, наслаждаясь горячим горьким кофе и выглядывающим из-за домов утренним солнцем. Они обсудят все с Аланом завтра, когда он вернётся со своего маленького рандеву.

А пока Уилл впервые за долгое время мог не торопиться и вдыхать свежий воздух Парижа.

Эпилог. Инвернесс

Июль, 1956

– Ты окончательно спятил, Алан.

Уильям тяжело выдохнул, положив телефонную трубку, и сочувствующим взглядом посмотрел на своё отражение в зеркале.

Уилл не был любителем дальних поездок. Но и отказаться от приглашения объявившегося через двадцать лет Алана он просто не мог. В конце концов, в их последнюю встречу он практически назвал Маккензи своим лучшим другом.

Британия в первый же день встретила Уильяма грозой и штормовым ветром, сдувающим с улиц людей, словно осенние листья. Других друзей у Уилла не осталось – последний раз он виделся с Даниэлем Куэрво на его свадьбе, куда Уильяма пригласили шафером, а потом… а потом Уильям сменил адрес и исчез из жизни Даниэля, как в своё время исчез из его собственной жизни Алан Маккензи.

По которому, к слову, Уильям уже успел соскучиться, а потом просто не мог не принять его приглашение.

Маленький неприветливый, на первый взгляд, двухэтажный городок встретил Уильяма мелодичными переливами птиц. Весна в этом году выдалась ранняя и даже ко всеобщей неожиданности тёплая. Лужи зеркалами хлюпали под ногами, отражая в себе невысокие пологие холмы, покрытые пожухлой зеленоватой травой, и распростёршееся над ними голубое небо. Ветер завывал, проносился вдоль тротуара, заглядывал за углы домов и протяжно вскрикивал, когда на его пути возникал очередной тупик. Длинные узкие улочки тянулись, переплетались между собой, завязывались в замысловатые узлы; а поросшие мхом дома причудливо возвышались над людьми своими потемневшими от времени окнами и остроконечными черепичными крышами. Могло даже показаться, что время в этом городке остановилось, а люди давно из него исчезли, чтобы не нарушать своими жизнями безмятежное течение времени.

Однако первое впечатление часто очень обманчиво.

Стоило Уильяму ступить на мощёную крупным булыжником улицу, как под ноги ему откуда-то сверху тут же опрокинулось ведро воды, яркими красками расплёскиваясь по серому камню, а вслед донеслась определённо не слишком замысловатая деревенская брань.

Уильям неожиданно для себя обрадовался. Все вокруг ожило и потонуло в громких гудках машин, девичьей болтовне, пьяных спорах и супружеской ругани. Из булочной неподалёку донёсся аромат свежей выпечки, от которого тут же свело желудок. Мужчина в кафе напротив приветливо отсалютовал Уиллу чашечкой кофе, оглянулся, убедился, что никто не него больше не смотрит, достал из внутреннего кармана куртки флягу и щедрой рукой плеснул в кофе свой напиток. Почтальон звонко и пронзительно предупредил о своём приближении на велосипеде, а тучный краснолицый полицейский наматывал на толстый палец короткий ус. Группка девушек, звонко хохоча, промчалась мимо замершего на месте Уилла и дружно обернулась, чтобы оценить его взглядом. Поднявшийся ветер зацепился своими длинными тонкими пальцами за подолы пышных шерстяных юбок и резким рывком подкинул их вверх, заливаясь низким грудным хохотом дымовых проходов.

Найти Алана не составило труда. Достаточно было пойти на шум возбуждённых женских голосов, недовольное бурчание парней и аромат дорогого французского парфюма. Алан трижды рассказал о нем Уиллу, самым бесцеремонным образом разорвав телефон посреди ночи.

Алан не постарел ни на секунду. Он выглядел точно так же, как в день, когда бросил Уильяма посреди Монмартра, а возможно и несколько моложе. Сейчас, глядя на своего друга, Уилл не дал бы ему больше двадцати лет.

Алан был хорош собой: одетый совершенно не по погоде, он привлекал к себе все внимание окружающих, собирая полные восторга взгляды девушек и ревнивые взгляды парней. Светло-синие джинсы, подвёрнутые по последней моде, и мягкие бордовые кеды явно не знали долгих пеших походов и глубоких луж местной природы. Под распахнутой кожаной курткой была лишь светлая футболка, подчёркивающая накаченный торс мужчины. А светлые волосы волной зализали назад.

С момента приезда Алана в Инвернесс он стал идеальным конкурентом для местных парней.

О, да, целуй,

Целуй меня быстрее

Губ твоих пьянящий аромат

Распахни те двери в рай скорей,

Где будем вместе мы навеки

Так целуй ж, ведь я тебя люблю

Алан был хорош собой. Восседая на блестящем мотоцикле, он напоминал одного из греческих богов, чьи статуи выставляют в музеях по всему миру и кем восхищаются люди на протяжении многих веков. Такой же изначальный, такой же незыблемый, как и все мироздание. Трудно было найти в нем изъян, однако Уильям знал, что там, за мнимой преградой тёмных стёкол очков, за широкой грудью, идеальным телом и обворожительной улыбкой, которой Алан одаривал окружавших его девушек, скрывается худший ночной кошмар, от которого не спрятаться даже после смерти, существо, которому не надо продавать душу, чтобы её лишиться.

И все же пел он слишком хорошо.

– Спокойней, дамы, спокойней. А то не узнаете, что у меня есть, – Алан небрежным жестом откинул назад отросшую чёлку, отставил гитару, а затем нырнул рукой во внутренний карман чёрной куртки, выудив из него маленьких жёлтый конвертик. – Итак, – обычно самодовольная ухмылка Алана раздражала Уильяма, однако мужчина был вынужден признать, что такому Алану она очень идёт, – кто угадает, что в этом конверте?

Одна из девушек рядом с Аланом нетерпеливо подпрыгнула на месте, тряхнув аккуратно уложенными шоколадными локонами, и отчего-то хлопнула в ладоши.

Уилл не решился подходить слишком близко, чтобы не распугать стайку девушек. Алан давно заметил его: ещё когда Уилл только ступил на землю Британии, Алан уже был готов его встретить.

Девушки нетерпеливо толпились вокруг Алана, а одна из них, что до этого подпрыгивала в ожидании долгожданного сюрприза, практически повисла на плече у Алана, прожигая конверт в его руках взглядом темных зелёных глаз. Она нервно закусывала розовые пухлые губы и заламывала себе руки. Казалось, ещё немного, и девушка вырвет этот конверт из рук Алана.

– Что, никто? – несколько разочарованно протянул Алан и присвистнул. – Как жаль. А я ведь хотел подарить этот новенький альбом Элвиса одной из вас, мои красавицы. – Алан грустно вздохнул и ловким движением убрал конверт обратно в карман.

Раздался дружный удручённый возглас девушек.

– Алан, но разве… ты не собирался подарить его самой красивой девушке в городе? – нетерпеливая девушка улыбнулась и прильнула к руке мужчины.

Алан оценивающим взглядом обвёл лицо девушки, а затем ткнул её пальцем в кончик носа.

– Конечно, Эбби, – согласно кивнул Алан, – он достанется ей сразу, как найду её.

Маккензи расхохотался. Эбби обиженно насупилась, сморщив тонкий нос, и стукнула каблуком по земле. Уильяму вся эта картина показалась до коликов в животе смешной, отчего он всё-таки не смог сдержать себя и громко рассмеялся вслед за Аланом.

– Кто к нам пожаловал! – приложив руку к груди, Алан отвесил Уиллу театральный поклон, насколько это было возможно сидя на мотоцикле, и приветствующим жестом пригласил его подойти поближе. – Дамы, разрешите представить вам Уильяма Белла, моего лучшего друга и практически брата. Если бы не он, меня бы не было сейчас с вами.

Да, Алан определённо умел создать нужный настрой в момент, когда это было совершенно лишним и ненужным.

Эбби внимательным взглядом обвела Уильяма, оценивая стоит ли тратить на подошедшего человека драгоценное время. Но по кокетливому подмигиванию девушки Уилл понял, что переживать ему в данный момент не о чем. Лицо Алана светилось от самодовольства, и Уильяму резко захотелось стереть это выражение с лица друга.

– В последний раз, когда мы виделись, – добродушно усмехнулся Уилл, взлохматив волосы на затылке, – ты представлялся всем Натаниэлем Кёнигом. Что такое, Алан? Что заставило тебя вернуться к старому доброму шотландцу?

Лицо Алана на мгновение помрачнело, а улыбка из добродушной и располагающей к себе стала резкой, натянутой. Но уже через секунду выражение лица Маккензи стало спокойным, а в уголках глаз пролегли несвойственные молодым людям морщинки. Алан, прищурившись, пристально посмотрел на Уилла.

– Понимаешь, – многозначительно протянул Алан, поведя облачёнными в чёрную лоснящуюся ткань плечами, а Уилл почувствовал как что-то вязкое и липкое, такое же тёмное проникает в его голову, обволакивая, сдавливая в своих тисках и перекрывая любую возможность мыслить, – в последние годы быть немцем стало несколько… неудобно.

Алан криво усмехнулся, как делал каждый раз, когда был вне себя от ярости. Опасно было быть тем человеком, кто посмеет пойти наперекор мнению Алана Маккензи или же Натаниэля Кёнига – Уилл хорошо выучил этот урок. Как и его друг Даниэль Куэрво. И Уильям ответил Маккензи такой же кривой напряженной улыбкой. Ему было уже все равно. Алан ничего ему не сделает. Точнее, не сделает ничего, с чем Уилл не смог бы справиться.

Алан тяжело выдохнул, провёл рукой по уложенным волосам, а затем, повернувшись к Эбби, кончиком пальца приподнял её личико за острый подбородок. Её глаза оказались напротив его собственных.

– Я думаю, что вам всем пора идти по своим делам, – подмигнув, мурлыкнул Алан, практически мазнув своими губами по розовым губам девушки, отчего та прикрыла глаза и подалась вперёд.

А затем резким движением оттолкнул от себя Эбби.

Все девушки замерли на месте, глупо захлопав густо накрашенными ресницами, а затем стайка – Уилл никак не мог отделаться от сравнения этой группки с птицами – разбилась на парочки, и девушки начали разбредаться в стороны. Наконец Уильям смог вдохнуть полной грудью. Давящее чувство толпы отступило, и вскоре около мотоцикла остались только трое – он, Алан и почему-то так и стоящая на своём месте Эбби.

Алан раздражённо цокнул языком и покачал головой.

– Эбби, иди, не заставляй своего жениха ждать. – Алан взял девушку за руку и, осторожно развернув Эбби к себе спиной, подтолкнул в сторону булочной.

Уильям проводил взглядом заплетающуюся в собственных ногах девушку. Она уже успела ему понравиться, но Уилл был уверен, что Алан не собирался задерживаться в этом городке слишком долго. Заводить отношения со смертными Маккензи предпочитал только на короткий срок в пару дней. Изредка все растягивалось на несколько лет.

Алан был слишком непредсказуемым. Нос заныл, напоминая об их знакомстве. Уилл не был уверен в том, что это фантомные боли, а не забравшийся в его голову Алан. И судя по довольной ухмылке на лице того, второй вариант был более правдоподобен.

– Это было весьма и весьма необдуманно с твоей стороны, Уильям, – с наигранно разочарованным видом покачал головой Алан, но по мелькнувшим в глазах маленьких чёртиках стало ясно, что сегодня Алан был в слишком хорошем расположении духа. – Однако, я невероятно рад тебя видеть. Живым.

Уилла передёрнуло. Дружба с Аланом означала знать слишком многое, а после слов о том, что Алан – это буквально каждый атом в мире, что он одновременно везде и нигде и что он видит и знает все, – Уильяму стало неловко мыться в душе.

– Милый Уилл, – неожиданно хохотнул Алан, – если бы от мастурбации слепли, я бы уже давно перестал видеть хоть что-то вокруг себя. Ведь люди постоянно занимаются своими грязными делишками, а мне приходится на это смотреть. – Алан повёл плечами, а затем резко замер и посмотрел на Уилла. – Хотя постойте-ка.

Обычно с таким выражением лица Уилл смотрел на чек со своей зарплатой или медицинскую карту, в которой дата рождения с каждым годом смещалась все дальше от привычного шестого года. Или же другие смотрели на самого Уильяма во время очередной партии в покер, пытаясь выхватить момент, когда он ловко подменяет карты. Увы, знать, что за тобой подглядывают в душе и снова копаются в мыслях, было дискомфортно, и Уилл тут же попытался сменить тему:

– Неплохая песня.

– Да. Подумываю продать ее Элвису за пару тысяч долларов, – Алан сухо осклабился, показывая, что продолжать эту тему беседы он не намерен.

– И это, – переминаясь с ноги на ногу, язвительно протянул Уилл и кивнул в сторону поспешно ушедшей Эбби, – та «очень срочная, неотложная» причина, по которой ты так настойчиво, – Уильям мысленно припомнил количество звонков телефона в квартире, – вызвал меня сюда?

Алан нервно одёрнул край чёрной куртки и вытащил из кармана немного помятую пачку сигарет.

– Эбигейл? – в голосе Алана послышалась смесь удивления и обиды, а светлая острая бровь надломленно изогнулась. – Нет, она не в моем вкусе. Да и к тому же за ней ухлёстывает местный парнишка-автомеханик, Гарри вроде бы. Думаю, стоит дать ему шанс. Хотя у него и довольно глупое имя. А еще выглядит он… специфично, как по мне. – Алан ловко выудил из пачки сигарету и, зажав её зубами, зашарился по карманам в поисках спичек. – Однако, —сквозь сцепленные зубы заметил Алан, – мне даже обидно. Неужели ты подумал, что у меня настолько плохой вкус?

Ухмылка исказила лицо Алана, когда он чиркнул спичками и прикурил, выпустив в лицо Уиллу облачко сладковатого дурманящего дыма. Эта привычка Алана и раздражала, и забавляла Уильяма.

Алан разомкнул было губы, чтобы что-то сказать, но тут же осёкся задумавшись. Его взгляд остекленел, а рука механически поднесла сигарету ко рту, чтобы сделать очередную затяжку опьяняющим дымом. Уилл не торопил друга. Он и сам не хотел торопиться и куда-то идти: этот маленький по меркам Уильяма городок располагал к себе приветливыми окрестными пейзажами и медленным расслабляющим ритмом жизни. Для привыкшего к городской суете Уильяма подобное было в новинку, потому как последний раз в деревню он выезжал, когда ему было пять – у родителей был маленький домик в Индиане. Не так далеко от Чикаго. И дорога занимала всего пять часов на старой машине. Сейчас, разумеется, Уилл может доехать до Лафейетта часа за три, а может и меньше.

Только какой в этом смысл?

Детство закончилось слишком быстро – в шесть Уильяма отправили в частную школу для мальчиков, а оттуда прямиком в университет. С родителями, полностью переключившимися на остальных детей, он виделся два-три раза в год, и каждый раз это заканчивалось для Уильяма слишком болезненно. Сейчас же Уилл практически не общался с сёстрами и братьями. Последний раз он был на свадьбе Мэри в сорок четвёртом, ведя сестру к алтарю как старший мужчина в семье. Мать умерла через два года после этого, а спустя десять лет Уильям выглядел точно так же, как и двадцать лет назад. Поэтому сейчас Уилл ограничивался открытками на Рождество и Пасху и сухими письмами с заученными уже наизусть фразами.

Мрачное выражение лица Уилла не ускользнуло от Алана, и он, сделав затяжку в последний раз, бросил остатки сигареты на землю и тут же вдавил их в землю кончиком белой подошвы. А следом достал новую и тут же ее прикурил.

– Тебя что-то беспокоит, Уилл?

Беспокоит? Нет, Уильяма ничего не беспокоило. Ему просто было интересно, почему Алан снова появился в его жизни именно сейчас, когда Уилл наконец смог справиться с последствиями двадцатилетнего кризиса и наименее болезненно войти в новую для себя эпоху. Уилл все еще чувствовал дискомфорт, глядя на современные танцы и моду.

– Мы не виделись двадцать лет. Двадцать. Лет, – разделяя каждое слово, протянул Уильям.

– И? Ты из-за этого на меня злишься? Это же всего лишь двадцать лет!

Кажется, Алан искренне не понимал проблемы, но ехидно выгнутая бровь, растянувшиеся в ухмылке губы и расслабленная поза говорили об обратном. Алан сунул одну руку в карман и снова выдохнул в лицо Уильяма приторный сигаретный дым. Уилл зашёлся кашлем и шагнул назад.

– Люди за двадцать лет вырастают, Алан, – разбив взмахами руки повисшее перед лицом тяжёлое облако, пробормотал Уилл; глаза заслезились, и он быстро заморгал. – А в нашу последнюю встречу ты бросил меня одного посреди Парижа без гроша в кармане. Сказал, что скоро вернёшься, и исчез!

– И все? В этом вся проблема?

– Я не говорю по-французски! – рявкнул Уилл. – Я знаю только как сказать «извините» и «я не хочу есть кашу». Это не очень помогало в процессе общения.

– Я оставил тебе денег!

– Чтобы добраться до Англии. Спасибо хоть на этом.

Оставленной в номере отеля суммы хватило ровно на то, чтобы добраться до старушки Англии, где в ход снова пошли скрытые таланты Уильяма Белла. И хотя местное столичное общество не слишком жаловало покер и косо поглядывало на говорящего с американским акцентом Уилла, ему все же удалось разжиться достаточной суммой, чтобы добраться до Ливерпуля, купить билет на лайнер и надеяться, что на этот раз никакой айсберг не появится на пути. Замёрзнуть насмерть Уильяму бы не грозило благодаря Алану, но воспаление он бы точно заработал.

Выхватив у Алана сигарету, Уилл сделал затяжку, игнорируя взгляд, которым его наградили.

– Я в принципе не думал, что ты снова объявишься. Да еще и так скоро.

– Да, – растягивая гласную, ухмыльнулся Алан, – моё свидание немного затянулось. Но у меня были веские причины позвонить тебе. Ты знаешь сейчас намного больше, чем в нашу первую встречу, а я уже почти свыкся с мыслью, что ты теперь со мной навсегда.

– Свыкся? Тебе напомнить, Ал, что это я тут пострадавшая сторона? – от наглости в голосе Алана, Уилл подавился вдыхаемым дымом и несколько раз с силой стукнул себя кулаком по груди. – Твоё свидание затянулось на двадцать лет. И что будет в следующий раз? Снова исчезнешь, а потом притащишь ко мне домой ребёнка?

– Ты слишком драматизируешь, – закатил глаза Алан. – Пойдём. Мне нужно тебе кое-что показать.

Алан соскочил со своего мотоцикла и жестом приказал Уильяму следовать за ним. Нет, конечно, это был не приказ в той степени, в какой Алан обычно раздавал их окружающим. Это было нечто на грани просьбы, а голос Маккензи почему-то стал невероятно нежным, что не оставляло сомнений в важности для Алана приезда друга. Уилл тихонько хмыкнул себе под нос и, бросив взгляд на оставленный мотоцикл, быстрым шагом направился за почти скрывшимся за поворотом Аланом.

Почему они решили идти пешком оставалось для Уильяма загадкой. Алан без устали болтал, делился впечатлениями о прошедших годах и местных женщинах, а Уилл молча кивал и не задавал вопросов. Дорога хлюпала под ногами, засасывала обувь, и в какой-то момент Уиллу стало жалко новенькие кеды Алана. Поехать на мотоцикле казалось наиболее подходящим вариантом, но Маккензи уверенно вышагивал по грязи, перепрыгивал лужи и балансировал на проложенных жителями для ходьбы брёвнах, как заправский акробат.

К вечеру просторные поля начали сменяться редкими кустарниками, а затем и крупными деревьями, пока перед двумя мужчинами не вырос старый заросший лес. Небо темным покрывалом нависло над ним, бросая тень на опушку и цепляясь за крючковатые ветви. Алан и Уильям одновременно остановились и запрокинули головы.

– Так зачем ты меня позвал? – тихо протянул Уильям, но его голос все равно раскатистым громом прокатился вперёд, столкнувшись со сплошной стеной из деревьев.

– Наслаждаться природой, конечно же! – цокнул языком Алан. – Неужели ты не чувствуешь этого? Этот запах, эта природа… Эта свобода, в конце-то концов! Разве ты не должен хотеть выбраться из города ради единения с природой? Разве ты не чувствуешь всего этого?

– Пока что я чувствую только запах навоза, в который я вляпался метров триста назад, – фыркнул Уильяма. – Ты окончательно спятил, Алан, – пробормотал себе под нос Уильям. – Никогда не замечал за тобой такой любви к человеческому вниманию. А если кто-то потом, спустя много лет, нас узнаёт? Это не Америка, здесь не так легко спрятаться.

– Не волнуйся, – Алан дружески похлопал Уильяма по плечу и снял куртку, – никто из этих жителей уже завтра нас с тобой не вспомнит. Да и к тому же – ты не все знаешь о моей любви к человеческому вниманию.

Алан заговорщицки подмигнул Уиллу, закинул на плечо куртку и шагнул сквозь поредевшую перед ним зелень в лес. Уильям помедлил, будто бы решая, стоит ему идти вслед за Аланом или нет. И все же Уилл сделал шаг вперёд, а в следующее мгновение почувствовал, как ветви за его спиной с громким хрустом поползли навстречу друг другу, перекрывая вход в лес неприступной плотной стеной. Следовать за Аланом оказалось сложной задачей, и приходилось все время жмуриться, чтобы не лишиться глаза или обоих.

– Знаешь ли ты, Уилл, что местные жители считают этот лес волшебным?

Ушедший вперёд Алан нисколько не боялся торчащих со всех сторон веток, грозивших вот-вот схватить названных гостей леса, и продолжал уверенно продираться вперёд, утопая теперь уже чёрными от грязи кроссовками во влажной, размягчённой после дождя земле.

«Откуда мне это знать?» – несколько резко и раздражённо промелькнуло в голове у Уилла, пока он отдирал от своего пиджака прицепившуюся маленькую веточку.

Алан резко остановился, так что Уилл чуть было не врезался в него, и обернулся, сверкнув в полумраке леса своими бледными глазами, подёрнувшимися дымкой молочно-розового тумана.

– Действительно, откуда тебе было это знать? – многозначительно протянул Алан и хмыкнул. – Ну вот, теперь мы исправили эту неприятную оплошность.

Привычка Алана знать все и влезать к нему в голову теперь почти не пугала Уильяма – липкое чувство и сейчас посетило его, заставляя Уилла замереть. Воздуха стало катастрофически не хватать, а губы изогнулись в ехидной улыбке, в точности повторяя ухмылку на лице Алана.

– Вежливость, Уилл, это залог успеха в жизни, – поучительным тоном протянул Алан, подняв указательный палец. – Будь вежливым с людьми, и они к тебе непременно потянутся.

Уилл с непонимающим видом уставился на Алана. На несколько долгих секунд повисло молчание, а затем Маккензи рассмеялся. Громко, звонко, даже несколько несвойственным ему смехом, отирая выступившие на глазах слёзы. Сидящие на ближайших ветвях птицы с громкими хлопками крыльев вспорхнули вверх, а деревья глухо качнули верхушками.

– Видел бы ты своё лицо! – согнувшись пополам, сквозь смех выдавил из себя Алан.

Уилл смог только прожечь Алана молчаливым осуждающим взглядом.

– Это была плохая шутка, – хватая ртом воздух, процедил Уилл, покачал головой и не смог сдержать рвущуюся наружу улыбку. – Очень плохая, Алан.

– Плохая шутка была в Париже в тридцать четвёртом: я же не знал, что тебе не понравятся те милые девушки, – ехидно протянул Алан, а щеки Уилла покрылись густым и ярким румянцем.

Алан широко улыбнулся и продолжил свой путь в чащу леса, лишь изредка оборачиваясь и проверяя, идёт ли Уилл за ним. Набрав в грудь побольше воздуха, Уилл резко выдохнул и широкими шагами двинулся вслед за другом. Алан напевал под нос какую-то незамысловатую мелодию, а Уильям пытался запомнить путь, по которому они шли. Но каждый раз, когда его взгляд рыскал в поисках зацепки, ориентира, чего-то, что можно было запомнить и оставить себе в качестве напоминания, все, как назло, почему-то было одинаковым, зелёным, усеянным сплошной стеной ветвистых дубов, видевших ещё падение Рима.

Уилл не знал, сколько они шли: время в этом лесу имело собственный ход. Сквозь плотную крону деревьев пробивались лучи света, а наручные часы Уильяма утверждали, что сейчас десять вечера. Однако вскоре деревья стали редеть, а в небе замерцали маленькие звёзды, отражая яркий свет полной луны. Уилл выдохнул с облегчением, поняв, что источником света была всего лишь луна, а не внезапно взошедшее ночью солнце.

– Тише. – Алан резко остановился и преградил Уильяму путь рукой. – Нельзя выдать нашего присутствия.

Коротким кивком Алан указал на один из массивных дубов, за которым вполне могли спрятаться двое взрослых мужчин. «Какое удачное совпадение», – промелькнуло в голове Уилла, и по ухмылке Алана он понял, что тот думал совершенно так же.

Древний дуб возвышался среди остального леса, стоя на опушке небольшой лесной поляны. Землю усеяли странные каменные узоры, возвышающиеся камнями над мелкой зелёной травой. Ветви дуба извивались, длинными змеями тянулись к соседним деревьям, переплетаясь с ними и образуя вокруг поляны плотный круг. Над ухом Уильяма раздалась пронзительная птичья трель, а затем с громким хлопком крыльев кто-то взлетел с хрустнувшей ветки. Вдалеке заухала сова; а сверху за шиворот Уильяму упали крупные капли воды.

Уильям пробурчал под нос и осторожно выглянул из-за дерева, но, кроме одиноко сидящей на поляне птицы, никого не было видно.

– Терпение, друг мой, терпение, – одними губами протянул Алан, смерив Уильяма предупреждающим от необдуманных поступков и слов взглядом.

Ждать долго не пришлось. Минут через десять на другой стороне поляны среди деревьев мелькнула фигура, показавшаяся Уильяму в полумраке вечерних сумерек призраком. Но Алан уже давно убедил его, что в этом мире призраки не водятся, а значит, их гость был вполне материальным телом. Фигура двигалась плавно, покачивая в воздухе волнами белой лёгкой накидки. Маленький резной фонарик, который смог рассмотреть Уилл, был единственным источником света, помимо мелких, рассыпанных солью по небу звёзд. Фигура лавировала между рядами причудливо выложенных камней в такт неслышимому ритму, а фонарь мерно раскачивался из стороны в сторону.

Уильям был слишком далеко, чтобы рассмотреть точнее детали фигуры. Проснувшаяся в последние годы близорукость дала о себе знать, однако позволила понять, что это девушка. Под полупрозрачной тканью, служащей капюшоном, он смог рассмотреть длинные, ниспадающие волнами огненные волосы. Маленькие огоньки в воздухе, возникшие из ниоткуда, парили вокруг девушки, пока она продолжала кружиться, поднимая лёгкий ветер и заставляя маленькие опавшие с деревьев листья взмывать в воздух, кружась в таком же причудливом танце.

У Уилла перехватило дыхание. Не могло быть таких совпадений. Только не рядом с Аланом Маккензи.

Уильям обернулся, чтобы спросить у Алана, кто это, но вместо этого только открыл рот и во все глаза уставился на замершего друга. Алан стоял, опершись рукой о дерево. Его плечи напряглись и опустились, словно на них разом обрушился весь мир. Уильям заметил, как с силой сжалась челюсть Алана, как на его шее вздулись быстро качавшие кровь вены. Уильям видел, как глаза Алана блеснули в мерцающем свете огоньков, превратившись в две маленькие холодные льдинки. Видел ли Алан что-то перед собой? Знал ли он, где они сейчас с Уильямом? Был ли он вообще сейчас здесь или же унёсся мыслями далеко отсюда, рассекая время и пространство с немыслимой для человека скоростью? Уильям не знал ответа на эти вопросы. Но мог догадываться, какой будет ответ.

– Почему… почему ты не подойдёшь к ней? – наконец смог выдавить из себя Уильям, охрипшим от молчания голосом. – Почему не сделаешь то, чего так долго хотел? О чем говорил? После всего, что произошло?

Алан ответил не сразу. Он выдержал театральную паузу, но она была больше нужна ему самому.

– Потому что я опоздал, – если бы Уилл не знал Алана продолжительное время, он бы сказал, что услышал всхлип; но нет, это была лишь присущая Алану язвительность, за которой тот скрывал большую часть своих мыслей и чувств. – Снова. Я не думал, что она вновь появится спустя такое короткое время. В последний раз мне пришлось ждать триста лет. – Алан усмехнулся, сглатывая горечь. – Меня долго тянуло сюда. Казалось, что я должен приехать и как можно скорее. Но я все медлил. После стольких лет, столетий, стольких безуспешных попыток успеть, увидеть, сказать хотя бы слово… Я уже не видел смысла в том, чтобы срываться с места и ехать сюда, в Шотландию, на край света за призрачной надеждой увидеть её. Пока не стало слишком поздно… Скоро она вспыхнет как мотылёк, привлечённый ярким и горячем пламенем, и сгорит. – Лицо Алана исказилось надломленной улыбкой, а взгляд стал безжизненным и пустым. – И ничего не останется. Даже маленькой горстки пепла, которую смог бы развеять ветер.