– Взаимно.
Лорена караулила недалеко от сарая, делая вид, что ухаживает за цветами. В последнее время родители начали что-то подозревать, мол, зачастили они закрываться в сарае, поэтому с Анселем они начали сидеть по одному. Пару дней назад мама напрямую спросила, не прячут ли они там что-то. Лорена на это лишь непонимающе и наивно похлопала ресницами, сказав, что они никогда не приносили с вылазок никаких вещей.
О человеке речи не шло.
– Да что ты хочешь от меня? – устало выдохнул Ансель, переставая сопротивляться. Его приливы сил израсходовались так же быстро и резко, как и начинались.
– Просто посмотри на город.
– Отвянь, а… Я устал…
– Посмотри.
Ансель лениво раскрыл занавески и всё-таки посмотрел в окно. Первое время он действительно не понимал, что от него хотят эти два психа. Лишь при попытке определить местоположение он осознал, что не может вспомнить эти улочки и дома. Парень долго хмуро глядел на открывшийся пейзаж. Взгляд его опустился на недалеко стоящую Лорену и тоже смотрящую в окно их сарая.
– Где я? – хрипло спросил Ансель.
– В Юнане.
– Не понимаю.
Исаак приподнял его и снова уложил на раскладушку. – Юнану уже под пятьдесят, друг мой.
– Не верю.
– Один-один-два-три-ноль-один. Номер отряда нашего отца. Ансель закашлялся.
До конца дня он не проронил больше ни слова.
А следующим утром встретил их новым припадком. Снова драка, снова привязывание кровати и снова уколы цистаминов и иммуноглобулина. На этот раз Ансель укусил Лорену в руку.
Исаак сполз по шкафу на пол. Ансель с каждым разом становился всё сильнее и сильнее.
Лорена, наскоро перебинтовав руку, наклонилась к парню, приоткрыла его веко и посмотрела на увеличенный зрачок, практически закрывающий цвет глаз.
– Лора, а если у него действительно бешенство? – усталым голосом спросила Исаак.
– Не думаю, – покачала головой Лорена, – странные симптомы. Ран у него нет, дышит уже без хрипов, галлюцинаций и обезвоживания не наблюдаю. Ест, как не в себе, дрыхнет без задних ног, вес не теряет.
– Да, всего лишь набрасывается на нас.
– Ему явно лучше после травяных настоек и цистаминов. – Не можешь же ты его вечно ими кормить?
Лорена неопределенно пожала плечами.
– Мне надо рану обработать, – она направилась к выходу. – Посидишь с ним немного?
– Да, иди.
Исаак достал из шкафа огромную подушку, наполнителем которой служила старая одежда. Кинув ее на пол возле Анселя, он уселся, пытаясь свыкнуться с новой реальностью.
Человеку, лежащему на раскладушке, уже больше шестидесяти лет, хотя внешне казалось около двадцати. В голове не укладывалось. Кажется, Ансель был шокирован не меньше. А может Исааку просто показалось. Он до сих пор не мог понять, что в голове у этого человека. Но характер и правда тот ещё.
– Эй, парень, – раздалось хриплое справа.
Исаак обернулся. Всего на мгновение ему показалось, что Ансель выглядел как настоящий мертвец.
– Почему вы меня постоянно связываете?
В его голосе звучало какое-то напряжение.
– Ты порой не в себе, – спокойно, на удивление для самого себя, сказал Исаак. – Уже третий раз набрасываешься на нас. Я думаю, что у тебя бешенство, а Лора верит в лучшее.
Ансель молчал, наблюдая за Исааком. Последнему почему-то неожиданно стало неуютно наедине с ним. Какое-то время они сидели в тишине, пока Ансель не заговорил:
– На пятый приступ сожгите моё тело.
– Потрясающе. Зачем?
Но Ансель не ответил. Он снова молчал какое-то время, слегка покашливая.
– Исаак, кто я?
Взгляд его застыл. Он смотрел строго.Чересчур серьезно. Исаак замер вместе с ним.
Странный вопрос.
– Не знаю.
– Не торопись.
– Я правда не знаю.
Ансель нахмурился и угрожающе приподнял пустую банку.
– На тебе солдатская форма, – осторожно начал рассуждать парень, не желая получить снова по лбу, – но оружия у тебя мы не нашли – лишь пейджер и бейджик. На нем название отряда, а не твое имя. На тот момент никто из нас ещё не предполагал, что ты можешь быть старше, черт возьми, всего нашего города, из-за чего могу предположить, что ты хотел скрыться, думая, что мы притащили тебя обратно в Лухан или Вахан, поэтому побоялся просить помощи других опытных солдат. – Ансель снова начал кашлять, Исааку пришлось прерваться и подать ему уже родной термос с чаем. – Ты знаешь о черном ходе в городе, его
внутреннее устройство, даже обычные дома и улочки, а потому поверил, что мы не в Лухане.
Исаак замолчал, вспоминая ещё какие-нибудь детали. – Дальше.
– Я уже всё сказал.
– Какой я был эти дни?
– Ты в первую же встречу набросился на нас, укусил Лору, периодически кашлял, терял сознание, снова набрасывался… – Исаак поджал губы.
– Я надеялся, что ты умрешь по дороге, и мы тебя оставим где-нибудь. Потом вернемся домой, как ни в чем не бывало, и продолжим спокойно жить. Ну может цветов потом принесем на могилку.
– Так и надо было сделать.
Ансель лег, повернувшись к Исааку спиной. Тот понял без слов. Встал со своего места и тихо вышел из сарая.
Парень уже не в первый раз говорит им это. Ансель постоянно говорил им, что принести его сюда было плохой идеей. Исаак и сам это знал. Но пути назад уже нет. Этому человеку лет больше, чем им обоим вместе взятым. При этом он идеально сохранился. Он не умер, не постарел, не лишился рассудка. Ну, относительно.
Лорена предположила, что всё дело в цветах. Напитавшись радиацией, они обвили Анселя ростками и запахом, не дающим телу сгнить или разложиться, приостанавливая все жизненные процессы. Девушка никогда не читала о таком. Но все ведь возможно?
Вместе с тем, нашли пропавшего за стеной человека. Точнее его остатки после встречи с мутировавшими собаками. Документы, которые молодой человек держал при себе, так и не нашли. Лишь клочки, разбросанные вокруг тех самых остатков тела. Никто так и не узнал, что за исследования он погубил.
***
– Не говорила ещё ему, да? – спросил Ансель, ковыряясь вилкой в банке с тушенкой. Аппетита не было. – И когда же собираешься?
– Ты о чем? – Лорена налила ему в кружку чай из термоса.
Ансель, откладывая банку, схватил девушку за руку, задергивая верх рукава. На руке все ещё красовались бинты. На том самом месте, где он укусил ее неделю назад.
– Покажи.
– Отпусти, Ансель.
– Или я сделаю это сам.
– Да не трогай меня!
Она резко подскочила, роняя термос. Попытка вырвать руку у Анселя провалилась. Тот держал крепко и смотрел ей прямо в глаза.
– Успокойся и рассказывай.
Девушка долго мялась, отвернувшись. Ансель решил действовать жестче. Парень надавил девушке на рану, из-за чего она вскрикнула и зашипела.
– Хорошо, да, мне больно! – Лорена отдернула руку. – Тошнит? Температура есть?
– Немного тошнит, но температуры нет. Я в порядке. Ансель опустил голову, задумавшись.
– Не верю, что ты не пыталась понять, что это за симптомы.
– Пыталась, – она присела на край его раскладушки. – Но толку? Я даже не знаю, что с тобой происходит. Не понимаю, чем можно тебе помочь. Я даже не представляю, почему ты до сих пор живой. И я вижу, что тебе становится всё хуже.
Она подняла на него до боли печальный взгляд.
– Ансель, я ничего не знаю. Ничего не понимаю.
Он же смотрел на нее как-то отстраненно.
– Твои знания ограничиваются лишь справочниками. Ты всё прекрасно знаешь в теории, а когда дело доходит до практики, где надо подумать своей головой, то теряешься и впадаешь в
бессмысленное уныние. Смысла от таких знаний нет. Поэтому и цепляешься вечно за брата – без него ты никто. Бытовой инвалид.
– Зачем ты мне это говоришь? – она утомленно закрыла лицо руками, будто отказываясь слушать.
– Потому что ты уже один раз поддалась эмоциям – какой же результат? Притащила какого-то больного старого деда в город, заразилась невесть чем и теперь боишься даже брату сказать об этом. Ты ведешь себя как любознательный ребенок, которому интересен мир взрослых, их знания, опыт, история. Вдобавок к этому хорошая память – и вуаля – маленький городской гений. – Ансель приблизился к Лорене, сгибая ногу в колене и облокотившись на нее рукой. – Вот только этот самый уникум не хочет принимать реальность и взрослеть. Он просто боится. Лори, будь у тебя мозги, ты бы прислушалась к своему действительно смышленому брату и не стала бы ко мне даже приближаться.
– Я, по-твоему, настолько инфантильная?
– А ты не замечаешь? – он усмехнулся. – В городе ты такая спокойная, уверенная в себе, знающая, что делать и как. Что же с тобой происходит за стеной?
Лорена напряженно смотрела на Анселя. Этот человек пугал. Он увидел слишком много. Залез в их головы слишком глубоко. Ансель стал для них одним большим «слишком».
Как она ведет себя за стеной?
Девушка не задумывалась об этом. Однако последняя вылазка показала, что она действительно перестает мыслить рационально. Всё пошло наперекосяк именно из-за нее.
– Тебе стоит почаще это делать.
– Что делать? – на автомате спросила Лорена,
погрузившись в мысли.
– Думать, Лори. Ты никогда не сможешь познать мир, не зная себя.
Лорена потерла рану недельной давности, начавшую чесаться.
– Не всегда всё будет идти так, как тебе хочется.
Девушка молча наблюдала за тем, как Ансель тоскливо вернулся к ковырянию еды в банке.
– Что толку говорить Исааку об этом? – спросила она, вздыхая. – Если я не могу сказать, что это такое, то он уж тем более не сможет помочь…
Ансель силой заставил себя проглотить немного еды. Через несколько секунд его тут же согнуло к близ стоящему в ведру и вывернуло. Откашлявшись, от дрожащими руками поставил банку на пол. Он больше не мог есть.
Лорена обеспокоено засуетилась, роясь в аптечке в пытках найти что-то нужное.
– Ну ты ведь шел на поправку…
В этих словах было столько горечи, обиды и сожаления, что Ансель даже удивился. Лорена выглядела так, будто вот-вот расплачется.
Парень обессилено лег обратно на раскладушку, положив голову девушке на ноги.
– Лори, с того дня, – он кивнул на ее забинтованную рану, – я ещё кидался на вас?
– Нет, – голос дрогнул.
Он и так уже всё понял.
– Лори, я умираю.
– Хватит, замолчи, – она попыталась встать, но парень слегка сжал ее руку. – Всё будет хорошо. Такое бывает иногда, – из-за слез картинка в глазах начала расплываться, – но всё будет хорошо.
– Лори, ты ведь тоже…
Звук глухих всхлипов заставил парня замолчать. Плечи Лорена периодически вздрагивали. Одна рука, что раннее сжимала бортик коробки с лекарствами, теперь закрывала лицо девушки; другая, раненая, лежала на голове у Анселя.
Она и так уже всё поняла.
***
Цветы такие красивые. Пройдут столетия, мир погрузится в хаос, а они так и останутся прекрасными. Это их неизменная черта. Вечная. Однако внешнее не всегда совпадает с внутренним. Особенно если эти красота и очарование – результат жизни спор в мертвом растении.
«Радиоактивные споры продолжают жизнь в организме, паразитируя в нем и изменяя саму его суть. Ниже прилагаю описание найденного тараксакума…»
Интересное открытие. Он никогда не думал, что такое возможно. Но найденный одуванчик подверг его в шок. Стебель гнил изнутри, снаружи оставаясь всё тем же.
Он никогда не планировал проводить опыты над людьми или их телами. Но такое открытие просто поражало своей реальностью. И требовало досконального изучения. Находить тела для экспериментов не составляло труда. Усопших хоронили за стенами города без могил или табличек. Как сломанный использованный материал.
В первом теле споры погибли. С момента смерти человека прошло несколько месяцев, а потому они не смогли прижиться.
Второе, более свежее, также отвергло споры. Недельная давность ничего не дала.
В третьем, двухдневном, процесс начал развиваться уже активно. На пятый день тело уже не разлагалось, исчез запах.
Это должно было стать открытием! Прорывом во всей науке!
Если бы только из двух прошлых тел не начали расти темные бордовые цветы, похожие на бутоны жалящего дерева.
На седьмой день третье тело открыло глаза и начало извиваться на столе. Он осознал, что открыл нечто ужасное. Сжечь первые два тела было легко. Третье лишь через пять дней – как только приступы извиваний прекратились – тело перестало царапаться, кусаться – начали пробиваться ростки.
Он пытался стереть все записи и данные. Если об этом эксперименте узнают, ему придется объяснять, откуда все эти тела, и почему их уничтожили.
Никто не оценит это открытие. Его просто расстреляют. Он принес в город опасные споры и выращивал их в телах покойных. Своими исследованиями он не только пренебрег этической стороной своих экспериментов, но и подверг опасности весь город.
Он считал, что стер все улики. Кроме того самого цветка. Записей об одном чертовом одуванчике, попавшие в руки одному непутевому лаборанту.