Око Дракона

Любовь – не тема для легенд?

В эту утреннюю тишину рассужденья Иванки о метафизике сущего мира были прерваны внезапным телефонным звонком. У Иванки возникло предчувствие какого-то приятного приключения. Не впервой ей удавалось предугадать (правда, всего лишь за пару минут до самого события), – чтó сейчас произойдет.

Да, да, да… Это был именно тот человек, о недавней встрече с которым Иванка часто вспоминала. Хотя это не очень-то было на нее похоже, она была не из тех, кто живет вчерашним днем. Но на этот раз дело обстояло именно так.

Обычно Иванка редко вспоминала о своих маленьких сердечных приключениях, тем более, если встреча была ограничена временными рамками всего лишь одного приятного, но недолгого отпуска…

Но на этот раз звонок пробудил в ее сердце ощущение какого-то мягкого приятного тепла. Ох, как давно она не ощущала в своем сердце это тепло! Для Иванки было открытием, что она, оказывается, на самом деле очень соскучилась по этому почти забытому толчку в сердце.

Голос в трубке напомнил ей о прошлогоднем чудесном летнем месяце на берегу Крита.

– Артик! Рада тебя слышать. – Иванка постаралась, чтобы голос ее звучал ровно и в меру дружелюбно. И не более того. Главное, выдержать те интонации легкого дежурного флирта, оставшиеся после незабываемого месяца под палящими лучами южного солнца, под звуки экзотических флейт и щемящих струнных инструментов, названия которых не выговорить, под мелодии, заставляющие трепетать и волноваться сердца в предчувствии любви.

– Рада, что ты меня помнишь, красавица! – в тон ей ответил невидимый собеседник.

Иванка радостно засмеялась.

Именно эту игру в охотника-добычу она и затеяла на лазурном берегу Эгейского моря со своим новым знакомым. И была эта игра настолько увлекательна, что Иванка, забыв о времени, застряла на этом острове на две недели дольше, чем планировала. Забыв и про договор с издательством, и про недописанную концовку последнего романа «Черный ветер», и про все прочие свои дела.

И сейчас за какое-то короткое мгновение перед мысленным взором Иванки словно оживший пресловутый «25-й кадр», – как одно мгновение, промелькнули те волшебные летние дни…

…Экскурсовод предупредил, чтобы все, кто завтра отправляется на экскурсию, одели удобную, легкую, не спадающую с ног обувь, потому что им предстоит много ходить по каменистым горным тропинкам.

Иванка по обыкновению прохлопала эту информацию, и назавтра надела то, что было под рукой – обычные босоножки. Но на головокружительных крутых тропках по чертовым скалам, с высоты которых, правда, открывался сумасшедше прекрасный вид на бухту, Иванка поняла, почему экскурсовод предупреждал их об «удобной и не спадающей с ног обуви».

Вдоль тропинки, по которой они взбирались на вершину скалы, тянулись деревянные, отполированные множеством рук перила. Внизу зиял крутой обрыв, усеянный камнями. И когда из-под ног человека, взбирающегося по тропинке, вырывался камешек, – то несся, всё ускоряясь, в бездонную пропасть, увлекая за собой по пути много других камешков, превращаясь в несущуюся со скоростью экспресса маленькую лавину.

Иванка чуть не поскользнулась на камешке, он выстрелил из-под подошвы, падая вниз. Взгляд Иванки последовал за ним. На какое-то мгновение, ее воображение рванулась вслед за падающими вниз камешками. Закружилась голова. Иванка пошатнулась, и вслед за камешком с ноги прямо в зияющую пропасть свалилась и ее босоножка.

Она оцепенела от ужаса, вцепившись обеими руками в перила.

И тут чья-то теплая, крепкая рука обняла ее за талию.

– Все в порядке, – услышала она довольно приятный мужественный голос.

Этого высокого худощавого мужчину она видела впервые. По крайней мере, до этого он никак не выделялся в толпе туристов. А народу действительно в это день на экскурсии было много. Невесть каким образом оказавшись теперь с нею рядом, он мгновенно среагировал, придя к ней на помощь.

– Артур Эванс, – представился мужчина.

– Как? Неужели тот самый? – опешила Иванка.

– Почти…

Он засмеялся, обрадовавшись, что они поняли друг друга с полуслова.

Да, «Иванов» – это, действительно, почти «Эванс» – долго потом подначивала его Иванка.

Иванке понравилась его мгновенная реакция, когда он поддержал ее на краю опасной тропинки. А также изрядное чувство юмора. А более всего – общие увлечения.

Дело в том, что еще в детстве она, прочтя в книге об открытиях английского археолога и ученого, Артура Эванса, археолога-любителя, купца Шлимана, исследователя-лингвиста Майкла Вентриса, – бредила крито-микенской культурой, расшифровкой древнейших табличек, найденных когда-то на острове. Она тогда искренне верила, что таинственные надписи скрывали самые сокровенные тайны человечества, которые еще предстоит открыть.

И в то время, как ее друзья гоняли на скейтборде по тротуарам, проводили время на вечеринках и дискотеках, вечерами торчали у телевизоров, Иванка в свои четырнадцать «зависала» над довольно серьезными книгами по археологии, истории письменности, углублялась в жизнеописание таких ученых-авантюристов, как Шлиман и Эванс…

И сейчас она приехала сюда, на Крит, не только потому, что захотелось вырваться из надоевшей богемной среды с ее ленью, придуманными приключениями, дымом сигарет за традиционным бокалом вина на заваленном окурками столе. А еще и потому, что вдруг проявилась детская тоска по нераскрытым тайнам человечества. Захотелось погрузиться в тишину критских дворцов и лабиринтов.

И эта неожиданная встреча…

Оказалось, что они оба, как Артур Иванов, так и Сашка Панкевич вырвались из своей обыденной колеи с одной целью: побыть какое-то время, мягко говоря, никем, полежать с голым пузом на пляже, не думая о работе, одним словом, освободиться «от собственной важности» и каких бы то ни было примет надоевшей цивилизации.

Иванов, которого она так и продолжала звать «Артур Эванс», напоминал Иванке охотника, траппера. Мягкая, словно крадущаяся походка – словно гепард на охоте. Его привычки тоже, казалось, выдавали в нем охотника: привычный жест – мягко выбрасывать вперед длинную кисть руки, словно бросая бумеранг.

Гепард, который отдыхает, – подумала Иванка об Артуре.

И на той тропинке над пропастью, спасая босые ноги Иванки от острых камешков, он на руках переносил ее через каменистые отрезки тропинки, потому что иначе Иванка босиком не поспевала за всеми. Пока она не купила себе сандалии на торговых развалах около ближайшего поселка.

А потом… А потом было великолепное жаркое лето, гонки на водных велосипедах, когда они, словно дети, смеясь, старались протаранить друг друга.

…Вот они в кафе под названием, конечно же, «Одиссей», лениво потягивают из высоких бокалов отличное красное вино под плеск прибоя на морском берегу, и она читает Артуру из «Одиссеи» Гомера:

«…Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,

Тучный, отвсюду объятый водами, людьми изобильный;

Там девяносто они городов населяют великих.

Разные слышатся там языки: там находишь ахеян

С первоплеменной породой воинственных критян; киконы

Там обитают, дорийцы кудрявые, племя пеласгов,

В городе Кносе живущих…»…

…Еще один вечер на уютной маленькой набережной городка. От нечеткого света ночных фонариков набережная кажется таинственной и незнакомой. Из маленького тростникового кафе доносится хрипловатый, взволнованный, берущий за живое, голос певца, немолодого полноватого грека. Сверкая очами, наполненными влагой, он страдает: «Белый парус уже не уносит нас вдаль, и угасла любовь, накатила печаль…».

Артур, зная греческий, нашептывает ей на ухо перевод песни.

От этой песни, доносящейся из кафе, почему-то щемит в горле, непонятно почему становится жалко самого себя. Но здорово, что рядом есть крепкое плечо мужественного спутника. …Это так кстати!..

Ивонка и Артур сидят на берегу напротив кафе, на лежаках у моря, свесив ноги в воду, болтают ими, наблюдая, как разбегающаяся рябь колышет отражение береговых огоньков в воде.

…Ночное купание в теплой воде. Она настолько теплая, что, кажется, и воды-то вовсе нет, а есть только кожа обнаженного тела, которая ощущает эти сильные, мягкие, невидимые, нежно обнимающие руки…

Иванке нравился этот человек, его независимость, та внутренняя свобода, которую она очень ценила в людях. Да, именно эта внутренняя свобода гонит людей в дальние странствия, толкает на незабываемые приключения, не дает надолго приземлиться, обосноваться на одном месте. Именно эта свобода позволяет людям совершать великие открытия, вершить великие войны…

В общем, у Иванки была целая философия на эту тему.

Да и сама она была по характеру, пожалуй, такой же охотницей.

Артур как-то мимолетно вспоминал о своем участии в экспедиции «Витязя» в Средиземном море.

А Иванка в ответ ему врала, что работает в издательстве корректором.

И от этой полуправды ей было волнующе весело…

В это критское лето они, взяв напрокат машину, изъездили многие древние городки и поселки острова, величественные руины Фестской крепости высоко в горах, где время казалось совершенно призрачным и условным, развалины Кносского дворца, повествующие о том, как приходили сюда, в эти края, волна за волной, народы, разрушая то, что строили до них другие.

…После купанья в теплой голубой лагуне, они ночуют в одной из карстовых пещер острова, которые, казалось, еще хранят в своей непроглядной глубине шум шагов пиратов, которые совсем-совсем недавно, всего пару-тройку столетий назад, останавливались здесь, устроив засаду на мореплавателей, высаживающихся на обманчиво спокойный берег лагуны..

– Кап-кап… – тихие равномерные звуки в глубине пещеры кажутся отзвуком чьих-то крадущихся шагов.

* * *

Расставались они так же весело, как и проводили время на острове.

Что могут сказать друг другу два охотника? Никто из них ни хищник, ни добыча. Не было победителя или жертвы. Они сыграли в эту игру на равных.

Правда, потом Иванка не раз порой с очень теплым чувством, которое в другом случае могло бы показаться тоской-печалью Пенелопы по своему Одиссею, – нет-нет, а и вспоминала об Артуре и о волшебном лете на Крите.

…И теперь этот неожиданный звонок. Хотя она даже не помнила, когда успела дать ему свой номер? Но в любом случае, была рада снова услышать его уверенный голос.

– Да, конечно, мой ангел. Мы можем встретиться в арт-клубе «Лабиринт». – Иванке захотелось показать ему что-то исключительное, чего он еще в своих экспедициях не видывал, – а именно – местную артистическую богему. Тем более, что сегодня в клубе выступала Валерия с презентацией своего нового авторского альбома.

Они договорились встретиться на площади Трех фонтанов.

* * *

…Только сейчас, сидя рядом с Артуром в полутемном зале за маленьким столиком на двоих, потягивая терпкое красное вино, почти такое же, как полгода назад на Крите, Иванка заметила легкую седину на его висках. Летом же на его посветлевших от солнца пепельных волосах седины вовсе не было видно.

И еще – легкие морщинки у уголков губ.

«Ого, все-таки оставила свой след долгая и нелегка жизнь охотника за тайнами, полная приключений, труда и волнений», – подумала Иванка.

– А ты почти не изменилась, – ответил Артур, словно угадав, о чем мысли Иванки.

«А может, действительно, угадал?» – подумалось ей.

– Тут очень даже неплохо, – Артур огляделся по сторонам. Но что-то в его поведении выдавало напряжение или неловкость.

«Вольному охотнику тесно в закрытом помещении», – решила Иванка. Она уже знала, что он только что вернулся «с поля», – то есть, из очередной экспедиции, где занимался своей – (Иванка с трудом выговаривала это слово) «палеогеоморфологией», – господи, каких только наук ни придумали люди!»

– Это тебе, – Артур протянул ей что-то в прозрачном пакетике.

– Господи! … – Иванке на мгновение показалось, что это тот самый знаменитый «фестский диск», который они с Артуром видели в археологическом музее Ираклиона. Даже мелькнула сумасшедшая мысль, что Артур ради нее ограбил музей…

«Придет же в голову такое!…».

Но нет, музейным экспонатам суждено было остаться в целости и сохранности. А этот диск был лишь копией того самого, знаменитого фестского диска, – с тщательно оттиснутыми значками-иероглифами на обеих сторонах.

Ивонка, не обращая внимания на окружающих, бросилась Артуру на шею.

– Ой, ну какой ты молодец! – Она чмокнула его в слегка небритую щеку.

…Когда они полгода назад приехали с Артуром в знаменитый археологический музей, то сразу поспешили к заветной реликвии, увидеть которую собственными глазами ей хотелось очень давно. Это был один из самых загадочных и знаменитых экспонатов – фестский диск: терракотовый круг диаметром около 15 см, на котором с обеих сторон на неизвестном языке внутри спирали были оттиснуты иероглифы.

– Самое замечательное, – тихо говорила тогда Иванка Артуру, созерцая таинственные надписи, – что на этом лихом перекрестке цивилизаций найдено и расшифровано многое. Почти все. Но эти письмена не только не поняты, но и даже неясно, чтó это: молитвы, календарь, заклинания…

– Да, в этом случае даже мой знаменитый предшественник и почти однофамилец, «тот самый» Артур Эванс был бессилен объяснить содержание этого диска. Все, что он смог сделать с ним – от руки перевел все рисунки с диска на бумагу.

– Говорят, рукой художника водит сам Бог… – вставила Иванка. – Наверно, в процессе вот такого рисунка, ему в голову приходили и какие-то догадки, о которых он никому не говорил.

– Не исключено. Потому что он долгое время не публиковал эти рисунки, не давал в открытую прессу даже фотографий диска.

…Иванка с Артуром на какое-то время погрузились в воспоминания. Скорее всего, перед их глазами проходили одни и те же картины того жаркого лета, которые вызывали теперь на их щеках еле заметный румянец…

Иванка любовно поглаживала пальцами выпуклые линии на диске. Артур молча смотрел на нее.

Полет их фантазии, уносивший в прошлое, был прерван громким возгласом:

– Дорогие мои! Здравствуйте! Я счастлива, что вы снова со мной.

У рояля, стоявшего на небольшой площадке в центре зала, появилась Валерия. Она была в привычном для нее развевающемся наряде. Лера любила этакие летящие, «льющиеся» одежды, они скрывали ее полноту и были достаточно эффектны для сцены.

После некоторого возбуждения в рядах спокойно сидящей публики, в виде небольшого рокота тихих приветственных слов, Валерия продолжала:

– Посмотрите сюда, дорогие мои.

Она театральным жестом указала на Иванку.

– Перед вами чудесный автор многих стихов, – я даже не могу сказать «текстов»… ведь я пишу песни только на стихи серьезных поэтов. …Ну, вы меня понимаете…

В ответ прозвучали сдержанные аплодисменты, что, впрочем, услышать от искушенной клубной публики было вообще-то редкостью.

Иванке, в глубине души чертыхаясь, пришлось привстать и поклониться. Черт бы побрал эту Леру. Не прийти на ее презентацию – обидится, – все же подруга. А придешь – нарвешься на такой вот спектакль. А ведь так хотелось тихо, спокойно посидеть со старым другом в уютном, привычном месте, не привлекая особого внимания.

– Да ты у нас, оказывается, знаменитость, – с улыбкой заметил Артур.

Иванка вспомнила, что несколько месяцев назад рассказывала ему о работе в издательстве, кажется, говорила, что она – корректор?

– Лера – моя давняя подруга, мы когда-то написали с ней несколько песен…

Иванка внимательно слушала Валерию, невольно отбивая ногой ритм, – песни Леры ей всегда нравились. В них был какой-то особый магический ритм. Кто-кто, а Лера умела своей музыкой задеть за живое.

– Я сам сделал этот диск, – вдруг невпопад тихо сказал Артур, заметив, что Иванка по-прежнему держит его в руках.

Иванка смутилась, что случалось в ее жизни нечасто.

Какая-то теплая волна поднялась в душе. Иванка положила ему руку на колено. Словно они только сейчас поздоровались после долгого перерыва в несколько зимних месяцев…

Затем она незаметно отключила в сумочке свой телефон.

А потом они поехали к ней домой.

В эту теплую ночь с балкона можно было любоваться огромным бледным лунным диском. И снова, как и тем жарким кипрским летом, они не размыкали до утра жаркие объятия, догоняя друг друга, – два охотника, две добычи древнего бога любви Гимерота…

* * *

Под утро Иванке неожиданно приснился странный, очень четко запомнившийся сон.

…Темный зияющий грот пещеры. В углу пещеры, в самой темной ее части, сидел седовласый старец.

Хотя на самом деле лишь совершенно белые, ниспадающие мягкой волной на плечи волосы, создавали впечатление, что это убеленный временем старик.

Когда он поднял голову, – глаза его заблестели каким-то озорным, мерцающим светом, словно яркие угольки. Движения человека были медленны, казались неуверенными. Ничего удивительного. Ведь он только что вернулся из путешествия по Ущелью. И лишь теперь его светящееся тело соединилось с его физическим телом, которое все это время оставалось неподвижным в этой пещере под неусыпной охраной.

Старший Ведающий Самата был не один. Он поднял голову и посмотрел на, подошедшего к нему человека, который нес в руках только что приготовленный, еще дымящийся настой из горных трав: парты, магдала, и волшебного цветка астару, сорванных в ночь самой полной луны, в самый длинный месяц лета, после появления первой росы. Звали человека Влка, – Первый Хранитель.

Старшего Ведающего Самату мало кто из простых людей мог лицезреть воочию. Много дней и ночей он проводил в самади, после чего появлялся во дворце Амату с новыми пророчествами.

И лишь его личная охрана – Первый Хранитель по имени Влка мог видеть его уход в Ущелье и его приход из Ущелья.

Влка поклонился Самате и передал ему напиток. Вся фигура его выражала почтение, но держался он с несомненным достоинством. Это был храбрый воин, посвященный в тайную жизнь высших жрецов. Его походка выдавала хорошее происхождение. Несмотря на то, что он служил Старшему Ведающему, он не забывал о том, что он воин, охотник, как и его далекие предки, вольные люди. Обо всем этом говорила его мягкая поступь, он ступал мягко, как гепард. Его жесты также были сдержаны, длинную кисть рук выбрасывал вперед свободным жестом, словно «выстреливал»…

Иванка словно наяву видела лицо этого человека с длинными, чуть седоватыми волосами.

И оно казалось ей удивительно знакомым…

– Меня очень беспокоит Акинья….

* * *

Иванка задыхается от того, что в пещере слишком душно… И лишь прикосновение к чьей-то руке слегка успокаивает, давая возможность вернутся…

Она внезапно просыпается, – тело влажно от пота.

Рядом бесшумно спит человек, которого, как ей кажется сегодня, сейчас, в этот миг, – она любит.

Дыхание ее понемногу успокаивается.

Надо же, как все смешалось в одну кучу, фантазии, реальность, легенды и быль … Не иначе, виновато полнолуние.

Артур, как истинный охотник просыпается быстро и бесшумно. Вот только что она слышала его легкое дыхание, – и вдруг стало тихо…

Она ближе придвигается к нему, кладет ему голову на плечо. Оно кажется ей таким надежным…

Тот, кто распутал этот клубок

За задвинутыми шторами понемногу светлеет. Правда, пока еще не видно, встало ли солнце. Но еще очень рано, настолько рано, что время еще не угадывается.

Но что-то в этой тишине беспокоит, нарушает тишину. Вроде как мышь скребется, – так кажется Иванке. Этот непрерывный легкий шум не дает снова заснуть.

…Звук настораживает. Ясно слышно, как что-то незнакомое, инородное вторглось в утреннюю гармонию и тишину. Иванка подхватывается, садится на кровати.

Да, уже видно, как пробивается в уголке окна солнечный свет. Артур еще крепко спит.

Кто-то явно скребется в коридоре. Она осторожно встает, накидывает халат, и осторожно, как кошка, которая собирается напасть на скребущуюся в коридоре мышку, медленно начинает двигаться вдоль стены спальни к двери, ведущей в коридор.

В коридоре никого… Но вот во входную дверь извне кто-то явно скребется.

Иванка распахивает двери. …И даже не удивляется.

Конечно же, это Гуруджи. С весело поблескивающими глазками, вполне живой и здоровый. Правда, с двумя пластырями – на лбу и чуть выше правого виска.

– Ну слава богу! – улыбнулась Иванка. – Тебя уже отпустили из больницы?

– Да. Вчера. – Гуруджи был рад жизни и вполне готов ко вниманию всех желающих к своей не самой скромной особе.

– Ну, заходи, – Иванка проводила Валдиса, естественно, первым делом, на кухню. Она была рада, что этот вполне тихий день с утра складывается наилучшим образом. – Я пока оденусь, а ты намажь бутерброды и включи чайник.

Иванка знала, что Гуруджи справится и без нее.

Вместе с тем ей было совестно, что за своими личными, хоть и довольно неотложными делами она совсем забыла о многострадальном друге, лежавшем в больнице в полном одиночестве без должного ухода и внимания друзей.

Ах да, она ведь отключила телефон, и поэтому словно выпала из потока событий, потеряв ощущение времени. Пора, пора возвращаться в эту привычную жизнь, как бы тебе ни было хорошо в нирване.

Когда она вышла из ванной, квартира уже была наполнена запахом кофе, а из комнаты слышался разговор.

В гостиной Иванка застала Гуруджи с уже успевшим одеться Артуром.

– А где Валентин? – невинно спросил Гуруджи у Иванки.

– А почему ты решил, что его по утрам нужно искать у меня? – парировала она.

Артур сидел в глубоком кресле. Вокруг него, кругами, как охотник вокруг дичи, ходил Гуруджи, и у Артура впервые за то время, что она его знала, был вид загнанной в угол добычи.

«Бедняга, – подумала Иванка, – легко переносит трудности, к которым привык: опасные переходы в горах, пустынях. Траншеи раскопок, кропотливый труд, авиасъемки, карты древних государств, клады, захоронения. Но с нашей богемной братвой не всегда бывает так же просто и легко».

Она присела на ручку кресла Артура, обняла его за плечи.

– Это мой старинный друг и коллега Гуру… э-э-э, просто Валдис, – представила она Артуру Гуруджи. – Его только что выписали из больницы после ужас-с-сной травмы головы… почти несовместимой с жизнью.

Иванка надеялась, что этого вполне хватит, чтобы объяснить странную манеру поведения Гуруджи и его привычку вторгаться в чужие дома, да и вообще в жизнь своих ближних, как к себе домой. Но она явно ошибалась.

Гуруджи хитренько хихикнув и подмигнув Иванке обоими глазами по очереди, парировал:

– Ну, моя травма, все же оказалась не смертельной, слава богу. Думаю, нападавшим тоже досталось от меня на орехи. А у Валентина ведь есть ключ от твоей квартиры, я знаю… Я сначала думал, что это он там, в спальной.

Гуруджи трудно было сбить с выбранной им темы.

Иванка многозначительно кашлянула, сделав Валдису страшные глаза. Но до Валентина все доходило как до жирафа.

– Хочешь перекусить? – спросила Иванка у Артура. – Пойдем, – не дожидаясь ответа, потащила его за руку на кухню. – Могу тебе сделать яичницу, или что-то посущественнее. Не обращай внимания на Валдиса, он всегда такой странный. Хотя, в общем-то, добрый и забавный. У него была такая тяжелая судьба!

– Оно и видно, – вяло отозвался Артур.

Иванка заботливо соорудила ему пару бутербродов с колбасой, случайно оказавшейся в холодильнике. Оглянулась на дверь кухни: как правило, почуяв запах колбасы, Гуруджи тут же появлялся на пороге. Но тот подозрительно затих в комнате. Иванка уже решила, что Гуруджи по своему обыкновению бесследно испарился, не прощаясь, но он вскоре нарисовался в дверях.

– А я слышал, что на тебя тут тоже было нападение… кто-то влез в твою квартиру, – Валдис произнес это с ударением, почему-то выразительно глянув на Артура, – и украл мою картину.

– Да уж. Выходит, не только тебе одному досталось на орехи из-за нее. Кстати, у «твоей» картины очень странная судьба, заметила Иванка. – Почему-то у всех, к кому она попадает, начинаются проблемы.

– Постой-ка, – Гуруджи быстро вышел из кухни.

Не успели они опомниться, как он появился снова, а в руках у него была… та самая картина Николая Мая «Око Дракона»! Все тот же размытый полукруг, похожий на странное животное, присыпанное разноцветными листьями. Да, да, это была та самая картина, которую Гуруджи несколько дней назад подарил Иванке.

– Где ты ее откопал?

– Да у тебя за шкафом… – Гуруджи хитро усмехнулся.

Иванка по-прежнему ничего не понимала.

Гуруджи был счастлив вниманию к себе, и загадочно улыбался.

Иванка слегка шлепнула его ладошкой по затылку, чтоб направить его мысль в нужное русло и активировать речь.

– Это я… – вставил Гуруджи.

– Что «ты»? Это ты ее украл у меня?

– Почему украл? – обиделся Гуруджи. – просто позавчера, когда я принес тебе эту картину, – вы собирались уходить. И поэтому бросили ее, где попало, даже на стену не повесили. Вот я, уходя, и засунул ее за шкаф. Меня еще мама учила: особо ценные вещи нужно прятать за шкаф, потому что там никто не догадается искать. Выходит, это и в самом деле помогло?

– Похоже, вы тут не скучаете. Если не секрет, о чем речь? – спросил Артур.

– Речь о… картине, – пояснил Гуруджи, провожая глазами последний кусок бутерброда, который исчез во рту гостя Иванки, – …со странной, как выразилась Иванка, судьбой. Это я подарил ей эту картину.

Артур внимательно вгляделся на картину.

– Действительно, похоже на дракона, – отозвался он наконец. – Она похожа на дракона, закрученного в спираль.

Артур говорил сейчас медленно, невыразительно, и производил впечатление медиума, находящегося в фазе активного сна.

– Да, спираль… Она тут четко различима, – продолжал он. – Кстати, спираль символизирует то же, что и лабиринт. Может являться изображением вращающегося небосвода, движения Солнца, смены времен года, вращения земли…означает плодородие и динамический аспект бытия. Как вихрь или водоворот, спираль отождествляет великие созидающие силы… это символ энергии в природе!

Иванке не доводилось еще видеть Артура в таком состоянии. Он явно сел на какой-то свой конек. Может, он еще и медиум?

– Этот символ – спираль – связан с solve et coagula в алхимии. Может также быть символом пламени и огня, как в символике кельтов. … Похоже, у этого шедевра действительно интересная судьба, – задумчиво заключил он.