Световид – хранитель света. Боги и духи славян

Глава 20. Схватки и перемирие

Первая богиня, которую встретила на земле маленькая охотница, была Жива. У нее не было никаких важных дел, она много слышала о дочери Марены и захотела на нее взглянуть. Узнав от беса, где та находится, Жива и отправилась в заповедный лес. Она только один взгляд бросила на девочку, но смогла заметить, что та красива, но капризна и заносчива. Глаза ее грустны, что странно для такого юного возраста, а лук она сжимает крепко и уверенно. Она могла выпустить стрелу бы прямо в нее и не промахнулась. Но богиня спокойным жестом остановила ее, и та опустила лук. Вряд ли она причинит богине вред, но не хотелось так начинать их знакомство

– Ты Жива – говорила она, проявляя немалую смекалку.

– Да, я хотела взглянуть на тебя, ведь ты принадлежишь не только к миру живых, но и к миру мертвых.

– Мне тоже хотелось тебя увидеть, – усмехнулась Зевана, – пока я остаюсь в твоем мире, надо знать его повелительницу. Но по всему ее виду было понятно, что повиноваться она не собирается. Слова ее звучали, как вызов.

Они не скрывали любопытства, глядя друг на друга.

Никогда не видела Зевана такой спокойной, рассудительной богини, как Жива. Она так бесстрастно, словно ей ничего не могло грозить в этом мире. Но в грядущем девочки Жива разглядела какую-то грустную нотку. Пусть у лесов и охотников будут свои богини. И она будет жить на грани жизни и смерти – это правильно.

Жива, почему-то вспомнила, как она сама после Марены пришла к Даждьбогу. Он казался спокойным и приветливым в тот миг. Он мог гордиться тем, что любая из богинь шла к нему сама, но, судя по его виду, значения он этому не придавал.

Главное – у нее будет ребенок, а ведь она об этом даже мечтать перестала. Но в ней не будет грусти, она будет светла и прекрасна, потому ей и нужен был Даждьбог, а не какой-то другой. Зимцерла – так она ее назовет, должна была каждую ночь возвращаться в чертоги своего отца. Жива подарит ей то, что сама не могла получить в свое время – небеса. От такой высоты может закружиться голова, особенно у юного и прекрасного создания. Но мать со временем сможет остудить ее пыл. Глядя на Зевану, Жива думала о собственной дочери.

Они попрощались, но ненадолго. Рядом раздался вопль убиваемого животного, и девочка помчалась туда. Она хотела увидеть и наказать того, кто решился тронуть ее любимых лосей, будь то зверь лесной или человек лютый.

Она обижалась на Даждьбога за то, что он совсем не следит за ней. Марена была уверена, что он не только жесток, но и равнодушен по отношению к близким. Но Жива считала, что если не на нее, то на дочь ему придется обращать внимание. Пусть все длилось не больше одной ночи, но дети, его дети всегда будут ему близки и дороги, она была в том уверена.

Но Люци, ставший Даждьбогом не должен вести себя так, и об этом она собиралась с ним поговорить в ближайшее время.

Даждьбог на этот раз услышал голос Живы, и ждал появления дочери. Если это доставит ей радость, он готов был снова оставить у себя Живу, решив, что единственная из всех богинь, она спокойна и не капризна, на нее можно положиться.

Но он смотрел со своей высоты на все происходящее, и не собирался принимать каких-то глобальных. Пусть все течет своим чередом – у них еще вечность в запасе.

№№№№№№

А перед Живой появилась ее старшая дочь Лада. Все, чего она не знала сама, ей рассказал ее сын Лель. Она знала, что не только Марена, но и ее мать поднималась в чертоги Даждьбоге и оставалась с ним. И ребенок у нее будет не от мужа, а именно от этого холодного красавца, который всех богинь готов был свести с ума. И она не скрывала своей ярости, хотя редко теряла самообладание.

– Что с тобой происходит? – спрашивала она, – почему ты отказываешься от собственных обещаний.

Лада не могла понять этого и требовала у нее ответа.

Жива спокойно выслушала ее громкие упреки и только бровью повела.

– Ничего я не стану объяснять, – говорила она

– Но любовь, – не отступала Лада, – я устала говорить им о любви и верности, а что торит моя мать?

– Вот и пусть они тебя слушают, а я не могу и не хочу. Может на их жизнь и хватит одной любви, да и то не всем. Но наша любовь значительно короче нашей жизни, не стоит сравнивать нас и людей.

Жива начинала сердиться, потому что ее дочь не собиралась оставлять ее в покое. Еще не успев родиться, ее ребенок заставлял о себе говорить, ссориться близких людей.

Но Жива торжествовала – она не скрывала своей радости. И Лада понимала, что говорить с ней бесполезно, потому и отошла спокойно в сторону.

Глава 21. Рождение Зари

Напрасно рассчитывала Жива на то, что рождение девочки все переменит в ее отношениях с Ладой. С первой минуты появления на свет Зимцерла только и хотела быть подальше от своей матери. Она так яростно тянулась на небеса, к отцу, что удержать ее здесь было невозможно.

И напрасно доказывала ей Жива, что там пока опасно, она мала и беззащитна, а отцу нет до нее дела. Ничего не хотел слушать и знать упрямый ребенок.. Измучившись, она разжала свои объятия. Она в одно мгновение воспарила и засияла разными цветами.

Даждьбог на этот раз радостно приветствовал свою дочь. И видели все на земле, как сошлись эти двое и обнялись. Самое простое для матери было забыть о ней. Белбог к тому времени тоже перестал обращать на нее внимание. Ничего не обретя, она все потеряла.

– У меня было помутнение рассудка, видно, когда я полюбил ее, – говорил он всем, кто спрашивал его о Живе, – она самое заурядное создание. И не стоит даже вспоминать о том, что связывало их прежде.

№№№№№

А между тем жизнь на земле шла своим чередом. Там были свои духи и свои боги. Мир жил и обустраивался, становился все теплее и уютнее. Белбог в то время обратил внимание на Зевану – дочь Марены, и все время проводил в лесах, в погоне за нею. Он знал, что девица капризна и своенравна, никто ей не нравится, никто не нужен. Но ему хотелось покорить ее, сделать своей раз и навсегда.

Охота за богиней охоты – стала для него единственным и самым заманчивым занятием. И его не смущало то, что остальные с интересом за ним следили и спорили друг с другом, удастся ему это или нет.

И только Даждьбог иронично усмехался, только теперь обратив внимание на то, за чем так пристально следили другие.

– Он совсем из ума выжил, – говорил он вечером Зимцерле.

Но та только загадочно молчала. Она знала, что ее отец никогда не станет вести себя так глупо, он никогда не боялся остаться в одиночестве, но для нее, как и для всех остальных богов в этом было что-то любопытное. Ей и самой хотелось бы оказаться на месте Зеваны. Потому она порой и становилась мрачной и задумчивой.

Даждьбог догадывался, что грусть его дочери как-то связана с глупейшим поступком Белбога, и он понимал, что разгадать женскую душу невозможно. Они были созданы, чтобы морочить голову мужам, и доводить их до бешенства.

№№№№№

Жива терпела насмешки из-за мужа своего легкомысленного, и Марена пошла еще дальше – ребенок Даждьбога открыто признанный им, вот что ей больше не давало покоя.

– Ты так старалась для него, – говорила она своей сопернице. – И что из этого вышло? До тебя ему все равно нет дела. Кто вспомнит, что ты была ее матерью? Эти двое были для тебя чужее чужих.

Она сверкнула своими темными очами и торжественно удалилась. На этот раз в словах Марены правды было значительно больше, чем прежде. Как она могла тягаться с богиней смерти, да еще при помощи Даждьбога.

– Он должен быть наказан за гордыню, за ту боль, которую причинил равнодушием своим, -решила она.

Когда Зевана спросила свою мать о Живе, та только рассмеялась.

– Эта тихоня могла очаровать тебя своей кротостью. Не верь ей, нынче она опровергнет то, чему вчера молилась. Разве не она кричала о том, что никогда не изменит своему мужу? Любить можно только одного. Жизнь непостоянна и обманчива. Она и сама себя видно не верит вовсе.

Зевана чувствовала, что ее мать права. Но и в той другой было что-то пленительное и прекрасное. И она готова была досадить собственной матери.

– Моя дочь – богиня весны и тепла, – говорила Жива, – она прогонит зиму с ее холодами. И только за это они должны благодарить меня.

Зевана слышала этот монолог, ей хотелось выйти к богине и как-то ее утешить. Но она не хотела общаться ни с матерью, ни с этой привлекательной, но лживой богиней.

Зевана видела, что отец ее, принявший Зимцерлу, не обращает на нее никакого внимания. Как же ей оставаться после этого в мире. Но она не могла от него отказаться.

Но она знала, что у каждого своя правда – и у охотника, убившего зверя, и у зверя, который борется за свое существование.

Каждый из богов тоже стоит до конца за то, что он любит.

Глава 22. Спор богинь

Марена считала себя отомщенной. Ее страшно ранило то, что Даждьбог расстался с ней и больше не собирался признавать ее, но и с Живой произошло тоже самое.. Правда, она тосковала и о нагло похищенном сыне Ние. За все это время она видела его только дважды. В первый раз они случайно столкнулись в лесу мертвых, перед пещерой Чернобога. Куда она привела одну из людских душ.

Она почему- то решила, что сама должна довести эту душу до пещеры, хотя ничего особенного в ней не было. А потом она поняла, что не безымянная душа что-то могла значить, а встреча с сыном, о которой она ничего раньше знать не могла.

Всадник в черном плаще на черном коне, от него исходил поразительный свет – он сразу привлек ее внимание, но она и подумать не могла, что это мог быть ее сын.

Он пристально взглянул на нее и усмехнулся.

– Ний – прошептала богиня, – как же долго я не видела тебя.

– Ты могла бы сделать это раньше, если бы спустилась в мир отца, – бросил он ей упрек, – но все это время тебе до нас не было дела.

Вся спесь и гордость Даждьбога, весь его холод, умноженный на подземную тьму, проступили в сыне ее при их первой встрече. Она не хотела мириться с этим, но он был взрослым, она ничего не смогла бы изменить. Марена даже и вины своей не чувствовала, хотя он все время пытался ее в чем-то обвинять. Почему ее сын относится к ней хуже, чем муж и возлюбленный? Вот чего она никак не могла понять после их встречи. Победа была только мгновенной, от поражения не уйти больше никуда.

№№№№№№

Лада знала о том, как скверно живут ее отец с матерью, и решила примирить их. Меньше всего ей хотелось, чтобы они поступали, как Марена с Чернобогом. Она готова была на части разорваться, но не допустить такого. Но эти двое не только не собирались быть вместе – даже слушать друг друга они не хотели, так далеки и недоступны казались.

И тогда она убедилась еще раз, что любовь, в которую она так верила, не нужна людям и богам. Все совсем не так красиво, как она думала сначала.

– Что может значить любовь там, где власть имеет самое главное значение? Она только пустой звук. Никто не будет на нее обращать внимание.

Лада тосковала. Она не знала, к чему еще можно приложить свои силы и что следует сделать. Она и рождена была после многих, и никогда не сможет опередить тех, кто появился раньше. Потому все чаще задерживалась она на земле. Но на людей, с их кратким веком надежды было еще меньше. И не стоит думать о том, что происходит в мире так уж серьезно.

Конечно, не стоит очаровываться, и искать там какого-то утешения, но без него она тоже не могла оставаться. Но все в мире непрочно, ничего не может быть вечным. Но над людьми у нее власти было больше, она решила переменить их реальность, насколько это будет для нее возможно.

Но и тут скоро стали происходить странные вещи. Девицы, познавшие любовь, вдруг впадали в отчаяние, порой жизнь кончали самоубийством. Так среди духов появились первые русалки. А парни, подобно Даждьбогу, получившие любовь такими гордецами и негодяями становились, что к ним и подступиться было невозможно. Но здесь она могла что-то поправить и сделать.

И еще одна странная вещь приключилась с богиней на земле – она ощутила себя всесильной и могущественной, кажется, реки и горы остановить могла бы, но иногда становилась слабой и безропотной, слезы лила, хотя толком не понимала, что же ей так скверно становилось. И показалось, что в мире так много слабых и обиженных, там много не хватает радости. Мир померк, стал серым и невзрачным. Откуда потом находил он силы для того, чтобы подняться и расправить плечи. И вело ее туда только одно – она хорошо понимала, что если уйдет, скроется в Свароге, мир этот, пусть и светлый внешне, станет мрачным и темным, каким он и был до ее появления.

И когда Жива смотрела на нее с гордостью, она понимала, что не сможет так просто уйти и бросить все на произвол судьбы. И снова бралась она за дело, работала, не покладая рук, сколько хватало сил и терпения.

Белбог притомился от беготни за Зеваной. Она казалась неуловимой, а он был слишком стар для того, чтобы за ней угнаться.

.И ему оставалось только прохлаждаться и оставаться на том свете, где и любви не было, а без нее невозможно оставаться.

И тогда он словно очнулся, забыв о ней, взглянул на весь мир. А он оказался таким ярким и прекрасным, что оставалось только сожалеть о том, что до сих пор он не видел и не замечал всего, происходившего вокруг.

Глава 23. Зимцерла

Белбог долго боялся взглянуть на ту, которую родила ему его жена, ему казалось, что весь мир потешается над ним. Он будет дико хохотать, когда поймет, что он возиться с дитем того, кто так вероломно и нагло его обманул.

Но девочка показалась ему такой радостной и приветливой, что все его страхи и волнения тут же исчезли. От них не осталось и следа.

Она знала о безответной любви седовласого бога к капризной Зеване, и решила, что покажет этой девице, как надо обращаться с людьми. Если что-то и смущало ее – усмешка Даждьбога.

– Ты прекрасна, ты будешь приносить столько радости, никому не станут они устраивать таких праздников, как тебе, – говорил Белбог, ощущая себя пророком. Ему казалось, что весь мир должен был обратить свои взоры к этому юному созданию. Узнав ее ближе, он готов был даже простить вероломство Даждьбога. Может быть, в этом обмане есть какая-то правда, если ему удалось сотворить такое. Он был уверен, что вознагражден за свои мучения.

Когда Кикимора рассказала Зеване, что он обласкан гордячкой Зимцерлой, та была удивлена до крайности.

– Она все делает мне назло, – скривила свои губки Зевана, – хочет досадить.

Ей и в голову не могло прийти, что сестрица ее меньше всего думала о ней в те минуты. Она вознеслась высоко и не замечала тех, кто копошился на земле. И тогда она решила кое-что исправить и предстала перед Даждьбогом. Тот взглянул на нее отчужденно, но это только придало ей еще больше злости.

– Можешь не радоваться, только слепец вроде тебя не замечает, что твоя ненаглядная доченька в этот миг любезничает с Белбогом, а другие его и близко к себе не подпускают. И потому, как странно побледнел он, она поняла, что он и на самом деле ничего о том не ведал.

– Убирайся, я не хочу видеть тебя, ничего ты от меня не добьешься, – в ярости повторял Даждьбог.

И не то его обидело, что Зимцерла посмела обратить внимание на него, а то, что Белбог считает его равным себе.

Но он решил не замечать и этого – лучше ничего не видеть и не слышать. Зевана не увидит его гнева, не сможет управлять им.

Он вспомнил о ее матери, с которой до того самого момента не сталкивался. Вот у кого характер. А он наделся на то, что та обо всем забудет, и вернется к нему в башню, чтобы пасть в его объятия. Но ни разу она не подошла к нему, не приблизилась даже. Если бы это произошло, он бы отверг ее. Но этого не случилось. А вот девица его ведет такую странную игру. И он должен гадать, что с ней происходит.

Непонятно, как бы завершились отношения Белбога и Зимцерлы, если бы туда не поспешила Лада. Она понимала, что должна спасти отца от девицы, не сделав его еще большим посмешищем.

Зимцерла с интересом и вызовом взирала на богиню любви. Она понимала, что так подозрительно странно себя ведет. Но она сделала вид, что ничего не понимает. И сын ее Лель следил за всем происходящим, жалея только о том, что он не может пронзить ее сердце любовью к своему деду.

Этого коварства матушка ему ни за что не простит. А жаль, можно было проучить этого странного типа. Пусть бы тогда подумал о том, как бросать ту, которая любила по-настоящему и гоняться за девицами, которые никогда не смогут ни любить, ни ценить. Он привык наказывать людей за их глупость и просчеты. Но понимал, что не сможет так поступать с богами.

Когда она рванулась за отцом, бес возник рядом с нею:

– Ты не особо-то горячись, никакой любви без весны не бывает, и те, кто замерзнут от холода, вряд ли о тебе думать станут.

Бес остужал ее пыл, заставляя думать о том, что самой ей было неприятно.

Белбог последовал за нею, и она понимала, что оказалась в дурацком положении. Она понимала, что любовь может творить страшные злодеяния, с ней в мире становилось еще хуже и страшнее, чем без нее.

И когда в отчаянии уходила Лада, Даждьбог выехал к ней навстречу и остановился перед нею. Ему давно хотелось поближе взглянуть на богиню любви. Но все это время они были далеки. И вот столкнулись.

Она смотрела яростно, он – насмешливо. Она готова была бросить ему обвинение во всех смертных грехах, но знала, что он отметет их все, не задумываясь, и она молчала. Не стоит начинать беседу, если из этого ничего не выйдет. Так, храня молчание, они и разошлись в разные стороны.

Но Лада понимала, что если бы столкнулись они при других обстоятельствах, помани он ее за собой, она и пошла бы, и подчинилась.

Хотя потом проклинала бы и себя, и весь мир. Что же это за прекрасное чудовище, откуда оно взялось? Какая власть у него была над богами и людьми.

Но богиня любви не боялась быть отвергнутой. И Лада понимала это. Она все меньше хотела оставаться среди богов, все больше стремилась к людям, там, где она была выше и прекраснее всех. Там можно укрыться от всех и почувствовать себя настоящей богиней. Как хорошо, что у них есть земля.

Глава 24. Сомнения

Славянские боги оживили землю. Столетиями исчислялась жизнь некоторых из них. Но часто все менялось. Кто-то из них становился первым, кто-то уходил в небытие. Но тогда зла в этом мире было не много. Его удавалось уравновешивать с добром, и оно было наказуемо.

Люди испытывали любовь, надеялись излечиться, надеялись на защиту небес, боялись наказания за поступки не слишком красивые. Все обретало какие-то законы и очертания. Но что-то изменилось в душе Лады в последнее время. Она все чаще стала задумываться о том, что в запретной любви есть своя прелесть, и прекрасна не только чистая любовь. Не всегда одной любви хватает на век человека, часто он вообще поступает вопреки ей, и встречает ее позднее, когда уже и женат, и пережил что-то важное в жизни своей.

И он тянется невольно к тому, что не принадлежит ему. И богиня охоты юна и прекрасна, она увлекает за собой многих смертных. Она вспомнила о том, как упрекала мать, когда должна была родиться Зимцерла, и чувствовала, что во всем права.

Так бродила в раздумьях богиня по лесам, когда наткнулась на Зевану, убившую огромного медведя. Чудовище дернулось и свалилось на землю.

– Он думает, что сильнее меня, глупое животное, – усмехнулась она, – но ему неведомо, что не обязательно быть огромным и мощным, но если в руках оружие, то и слабый становится сильнее.

– Ты могла избежать этого, – упрекнула ее Лада, – мне жаль это глупое животное.

– Могла, – согласилась Зевана, – но ему больше не захочется заигрывать со мной. Для разнообразия можно быть и добренькой, но нынче не хочу, а медведей в моем лесу и без этого достаточно, они рождаются для того, чтобы их иногда убивали. А многого ли ты со своей добротой добилась? – поинтересовалась она. – Они тебя в грош не ставят, и требуют всего, что вздумается. А с людьми так нельзя. Они понимают только силу и власть.

Лада не стала ей возражать. Она удалилась, еще раз взглянув на тушу медведя.

– Моя любовь не защитила даже этого зверя. Да что зверь, если я даже саму себя не могу защитить от нападок, – и слезы потекли по ее щекам. – Радости так малы, а страдания так велики.

Она подумала о том, что могла бы оживить погибшее животное, но не стала этого делать. Может, побоялась, что ни люди, ни боги не поймут ее. Если все животные, ими убитые, будут воскресать, они умрут от голода, а они привыкли есть мясо.

И тогда бес, которому стало жаль богиню, появился перед нею и решил с ней поговорить.

– Не стоит так убиваться, ты не должна все на веру принимать. Боги и должны то мириться, то враждовать, иначе скукотища начнется смертная. Все дело в том, как на это вещи посмотреть. Если ты сдашься еще до всего, то никакой победы никогда не будет, но постарайся быть на высоте. Любовь не так слаба, если у ее богини не отпускаются руки.

Он и сам поразился своим речам. Но как-то ее надо было поддержать. Что осталось от бога огня Сварога – одна почти бесплотная тень. И так может быть с каждым из них. Конечно, боги не умирают, на разве обязательно испустить дух? Можно стать и живым мертвецом. Это когда от огня ничего не остается.

И произошло главное – силы вернулись к ней. И богиня любви обрела новое сознание. Она не могла отступить перед дерзкой девицей. Сгоревшая дотла, она снова воскресла в одно мгновение.