Восставший из пепла. Князья и воины

ГЛАВА 23 НА ПЕРЕПУТЬЕ

Михаил отправил тайного посланника к Дмитрию, и велел говорить о том, что он сбежал от князя, предал всех, кого знал и любил. Потому тот стал говорить о союзе с московским князем.

– Ты должен убедить его в том, что все так и есть, наша Тверь окажется свободна, только если этот юнец поверит тебе. Если этого не случится – пиши пропало, – говорил он медленно и сердито.

До конца князь не мог доверять этому человеку, он и себе-то не всегда доверял, что о других говорить, но другого выхода у него не оставалось. Он оставался у себя и ждал. Хотелось понять, что ответит князь, к граду которого подходят то одни, то другие полки. Но если тот неожиданно выступит, то удержать его будет невозможно.

Но когда посланник уже исчез, князь взбесился, от мысли, что человек, недавно пленивший его, теперь готов на него обрушиться, будет выслушивать речи от предавшего его, пусть и мнимо, хотя все мнимое может отказаться реальным в один миг. Но разве он готов вступить в свою с тем, кто и жизнь его в грош не ставит. Он понимал своих предков, готовых скорее умереть, чем до такого дойти. А с другой стороны, пополнит он их ряды, может и святым его со временем сделают. Но это ему ничего не даст. Кроме бесславия и вечного позора. Но чем в таких тисках жить, лучше было вовсе не родиться. Был бы он пахарем, и трудился бы от рассвета до заката и горя не знал. А так что, снова плен или сражение. И люди его не сильно расстроятся, если заберут его в темницу. И возможно они даже ждут и не дождутся Дмитрия, который им больше пообещает, чем он сам. Да и Владимира он не покинет, а от них далеко будет, это тоже в его пользу играет, они получат большую волю. Всем хорошо, кроме него самого окажется.

Чем дальше думал о том князь, тем больше понимал, что мешает не только московскому князю, но и татарскому хану, и своим холопам мешает тоже. Такой вот жестокой оказалась и его судьба. Неприкаянность, грусть, одиночество – вот все, что в этом мире ему оставалось.

Почему – то вспомнилась усмешка Дмитрия, когда тот пожаловал к ним в Москву. Это была самодовольная усмешка победителя, от нее никуда не деться. И тот стоял бессильным и несчастным. Но ведь Москва – это то место, где был убит купец Кучка, и Юрий туда пришел, чтобы расправиться с ним, и земли для нового града забрать, это место было полито кровью, а потому проклято. Если Москва возвыситься над всеми древними городами, как ей того пророчат, то не пережить им всем такого кошмара. Навсегда Окаянным останется этот князь. Так видел грядущее князь Михаил. Не то, чтобы ему этого хотелось, но он знал, что так будет. Потому ни Ростов, ни Тверь, ни другие древние и крупные княжества, даже ни Владимир сам не должны подчиняться Москве, они будут стоять до последнего. Ведь худшую судьбу они выбрать не смогут.

Михаил решил действовать. Как бы хороши не были его помыслы, пока они не подкреплены делами, он не может останавливаться. Взор его был направлен к вечному противнику сначала Киева, потом Москвы – Рязанскому князю – кажется, все его предки появлялись в этом мире исключительно для того, чтобы противостоять столичным князьям. Может быть потому Батый, который лучше всех знал русичей, пошел первым делом на Рязань, и спалил город дотла. Вот и ему следовало бы туда сначала отправиться.

Но предположить не мог Михаил, что в отличие от своего предшественника, и Мамай свой взор обратил к Олегу Рязанскому после долгих колебаний и выбора. Он плохо знал русских князей. Он считал, что должен взять в союзники Олега Рязанского.

Князь тот пока молчал, он очень удивился, когда к нему пожаловали посланцы от Тверского князя и от самого Мамая почти одновременно. Ему оставалось только постараться угадать, что надо и тем, и другим, и кому из них следовало больше доверять.

Пока князь Олег думал и гадал, но так ничего придумать и не смог, ждал он знака, но не было видений и предчувствий. И советников хороших тоже не было.

ГЛАВА 24 ПОДВИГ БОБРОКА

После своей пламенной речи Дмитрий удалился в Боброком. Тот в последнее время был с ним повсюду, считался его первым советником. Он знал, что тот вряд ли будет доволен тем, что услышал, и с ним и с митрополитом надо будет поговорить отдельно.

Митрополит, как донесли Дмитрию, успел услышать перебежчика от тверского князя, порадовался, что тот кажется, собирается все уладить мирным путем. Об этом он начал разговаривать с князем.

– Я не верю этому, – отрезал Дмитрий, – он только тянет время, но тот, который в наших застенках сидел, и смерти в глаза смотрел, таковы как он все тверские князья, он ни за что не согласится быть с нами в союзе. Думаешь, если была бы надежда на это, то я бы отказался? Но не стоит надеяться напрасно, ничего такого не будет. Мы должны загнать его в угол, и показать, что мы не только пугать умеем.

Митрополит и сам знал, что князь прав. Только никак не решался он в том признаться. Он может брать в руки оружие и идти на врага своего. Возможно это последнее сражение, а после разгрома Мамая, никому и драться не придется, только это могло его немного утешить. Да слабым казалось утешение, разве дети Дмитрия и дети Михаила смогут, когда примириться? Значит один из городов, конечно, он думал о Твери, а не о Москве, придется сметать с лица земли, чтобы следа от него не осталось. Вот на том и закончился разговор с князем. Тишина казалась гробовой. И нужно принимать какое-то решение. Если они отступят, поверят, будут ждать невесть чего, значит все и закончится ничем, почему митрополит не понимает этого, отчего он так напряженно молчит.

Дмитрий вовсе не был уверен в своей правоте, но отступать он тоже не собирался.. Он готов был идти до конца, потом признать свои ошибки, но не бросить все, что замышлял сотворить.

Олег вышел к нему навстречу, как только они отправились в поход. Как странно, он даже забыл о мятежном городе, не воспринял его серьезно, но рязанский князь ему о том напомнил. Меч придется обнажать даже раньше, чем ему того хотелось. И к этому он должен быть готовым..

№№№№№№№№

Дмитрий взглянул на Боброка и его воинов. Одного взгляда было достаточно. Они прекрасно понимали друг друга и сами отправились в сражение. Дмитрий смотрел за этим сражением, если бы понадобилась его помощь, то он обрушился бы на рязанцев, не раздумывая, но Боброк справился и без него.

Олег сражался отчаянно, но он скоро дрогнул, даже скорее, чем можно было надеяться. Потом воины отступили. Михаилу вскоре сообщили о схватке. Пусть не надеется, что сможет победить чужими руками.

Олегу же надо было увести своих воинов, чтобы сохранить их. Он не собирался терять дружину из-за тверского князя. Надо было отходить и оставлять их одних. Но Олег не мог ожидать того, что Дмитрий окажется так силен, и это при том, что это был только один отряд из его дружины. А если бы к ним вышли все воины? Страшно даже подумать, что было бы тогда. Но ни о чем таком рассказывать Михаилу он не собирался. Пусть тот все на своем горбу узнает.

№№№№№№№№

Олег догадывался, что и Мамай следит за ним с особым рвением. От этого ему стало немного жутко. Этот хан может поступить, как ему вздумается. А что происходит с холопом, который не оправдал ханских надежд? Скорее всего, от него избавятся, забыв о нем в тот же момент, но скорее всего его просто уничтожат. Но если он хочет жить дальше, то может забыть о своих повелителях, готовиться обороняться. Учуяв в нем противника, Дмитрий ни за что на свете не оставит его в живых.

В то время князь вместе с верным Боброком, похоронив убитых и забрав раненных, сидели у костра и тихо разговаривали.

– Олег достоин своих воинственных предков, и нам о том нельзя забывать.

– Мы хорошо его потрепали, вряд ли он скоро на нас обрушится.

– Не стоит доверять раненному, да еще и обиженному князю, опомнится он скоро, вот тогда и начнет мстить. Михаил в ярости, но это его заботы. Нам надо думать о большем. Я так зол на братьев и родичей, ведь они совсем мне не помогают, стали хуже врагов лютых.

– Это длится больно долго, митрополит прав. Слово родственник у него как слово противник, мы не можем доверять. Надо заканчивать все это да переходить к настоящим врагам, жизнь и так больно коротка. Люди не понимают, почему они должны против Рязани идти, чем неугодны московским рязанские, а сражаться они станут, когда поймут это.

Ничего не ответил Дмитрий, он и сам понимал, что трудно объяснить, почему убивают брат брата, зачем нынче им отправляться в поход, а не оставаться дома.

Он тут же вспомнил о княгине, как она тосковала и ждала его из таких вот походов. Ведь и ему лучше было дома оставаться, чем тут. Был бы он самым мирным, строил храмы, как князь Андрей, прозванный Боголюбским.

– Не княжеское это дело, – прозвучал голос рядом.

Он пристально взглянул на Боброка. Тот сидел с плотно сжатыми губами и голоса этого наверняка не слышал, да и не мог ему такой голос принадлежать.

– Нормальный голос, не хуже других будет, и тебе не стоит обольщаться, не будешь ты сидеть дома и княгиню обнимать, больно много дел предшественники тебе оставили.

А потом голос пропал, словно его и не было вовсе. Но разве может голос без человека оставаться? Без человека, конечно, не может, но если это появился какой-то дух. Может Леший с ним поговорить захотел или кто-то еще. Но Дмитрий отогнал от себя такие мысли. Митрополит советовал перекреститься, но он креститься не стал, не собирался показывать незримому собеседнику, что он испугался. Даже наоборот, часто он был не прочь послушать того, кто мог бы сказать что-то подобное. Значит, вера его не так прочна, или он может рисковать многим, связываясь с таким советчиком?

ГЛАВА 25 ОСЛОЖНЕНИЯ

А между тем Мамай ярился!!! Он прекрасно чувствовал, что поставил не на того. Если поверить тому, что он услышал, то понятно, что именно с князем Дмитрием мало кто справиться может. А те, на кого он надеялся, должны были отступить. А когда Дмитрий пойдет против него, то придется ему ответить за все слабости и ошибки.

Как лютый зверь, загнанный в угол, он чувствовал, что у него еще осталось какое-то время на то, чтобы все переменить. Но времени этого было слишком мало. Значит надо все собрать и бросить против него со всей своей силой, которая осталась. Но для начала другому князю следует ярлык отдать. Только вот кому? Проигравшему Олегу, конечно, это станет ему утешением, только слишком много чести для Олега. Ростовский князь молчит, Киевский говорить не хочет, он уже давно вне игры. Остается только Михаил. И как не хотелось ему этого признавать, кроме Михаила опираться ему было не на кого, но признать это все равно придется рано или поздно.

– Мамай вряд ли тобой доволен останется, – говорил в это время Дмитрию Боброк, – кто же полюбит таких сильных вассалов.

– А что мне на него смотреть, рад не рад, как будет, так и будет, – отвечал Дмитрий, понимая, что забот у него прибавится наверняка.

– Надо что-то решать?

– Снова в орду, – спросил устало Дмитрий.

– Нет, во Владимир едем, наверняка туда нагрянет кто-то из новых Мамаевых избранников, нам надо быть дома, раз уж так все вышло. Придет он с ярлыком ханским и тебе придется его встретить, – размышлял Боброк.

Вот и придется думать, как же им всем быть дальше.

Дмитрий понял, что одно только это ему и остается в этой жизни. Он помнил, как прогнали Михаила из Новгорода. Владимирцы наоборот к нему хорошо относились, значит он был опасен. Вероятно, он и заявится к нему в гости. Но такой гость точно хуже татарина любого будет.

№№№№№№№№№

Михаил к тому времени уже был в орде, поспешил получить ханский ярлык. Ему надо было еще раз изменить свое положение, а то и просто уцелеть в этом суровом мире. Он точно знал, что Мамай опасается Дмитрия, особенно теперь. Это последняя возможность как-то уладить свои дела, которые такими плачевными кажутся. И показалось князю, что тени его убитых предков встали молча по обе стороны той дороги, по которой он шел. Как же страшно было все это пережить и пройти. Он должен был пройти, не смалодушничать. Дорого ему обойдется такое малодушие.

Мамай слышал его молча. Может с кем-то он и был ласков, тверскому князю ласки его не досталось. Но он не хотел ничего такого, главное ведь не в словах и не в улыбках даже, а в том, что потом последует. Наверное, он сладко улыбнулся, когда приказал Дмитрию дать ярлык, а вот теперь уже недоволен им.

– Я не доволен Дмитрием, – произнес он величественно, будто бы угадывая его слова. Ты должен взять ярлык на княжение, отправиться в столицу вашу, во Владимир и править там. Если наведешь порядок, и все иначе будет, значит, навсегда там и останешься, но для этого ты должен очень постараться.

Михаил кивнул. Он пробормотал какие-то слова благодарности, заверил, что будет стараться все сделать самым лучшим образом. Но как жег золотой ярлык ладонь. Он, кажется, прирос к нему. Князю показалось, что если он и захочет, то не сможет оторвать его от руки. Он врос в кожу, и непонятно, что еще принесет, почести или позор. Михаил привык к неудачам, и не особенно обольщался. Он хорошо помнил, что всякое может случиться. Ему не приходилось радоваться тому, что всякое может быть в этом мире.

Мамай пригласил его на пиршество. Но он отклонил приглашение, на что-то сославшись. Ему надо было торопиться во Владимир, потому что Дмитрий пропадал в Москве, а в столицы были дела запущены.

– Если ты собираешься работать, хорошо, пусть так и будет, – согласился хан. Гость ему был неприятен, и он едва сдерживался, чтобы не отправить его подальше, не обрушиться на него. Дмитрий вот казался таким симпатичным, и что из этого вышло?

ЧАСТЬ 2 НА ПОРОГЕ ДНЯ

ГЛАВА 1 ВО ВЛАДИМИРЕ

Дмитрий появился во Владимире в тот день, когда его счастливый соперник выехал из орды, получив ярлык на княжение. Он направился к себе в Тверь, а потом в славный град, который несколько последних столетий уже считался столицей земли русской.

Дмитрий упрекал себя за то, что не часто появлялся в столице, ему дарованной. Не удивился бы, если бы люди забыли его, но они хорошо помнили. Все знали даже о последней схватке его с Олегом Рязанским. Он слишком часто появлялся в последние часы перед боярами и простыми смертными, немного успокоился только тогда, когда понял, что они на его стороне, поддержат его, даже если князь явится с ярлыком на княжение.

– Я знаю Мамая, знаю, как непрочно сидит он на столе своем, он не пойдет против вас, даже если будет нарушена его воля. Он выбрал тверского князя потому, что тот не так силен. Мы не должны допустить его в столицу, если он верным холопом оставаться в орде не желает. Может при Батые и еще раньше и была она могущественной, но ничего от этого могущества не осталось больше, и нам тоже нечего бояться.

Москва защищена и Владимир защищен достаточно, чтобы татарский натиск выстоять. Мы другие, по иному действовать должны. Так говорил князь, готовый встретить своего соперника во всеоружии. Почти уверен был в том Дмитрий, что в этот раз за меч ему братья не придется, Михаил не сможет против него двинуть свою дружину. И хотя какие-то опасения за татар в душе его все-таки оставались, но что-то ему подсказывало, что опасения эти напрасны.

В Твери лишь несколько слов сказав боярам, узнал Михаил, что нет Дмитрия в его Москве, после схватки с Олегом тот сразу во Владимир отправился. Все ему ведомо, все он предусмотреть может, – усмехнулся тот, – но ярлык у меня. Я не дам ему спуску в этот раз. Он спешил часть воинства своего оставить там, а часть сможет набрать во Владимире, город оставался верен ему и хану. А то, что таких будет большинство, сомнений не было.

**************************

Вместе с ханским мурзой въехал во Владимир Михаил. Город встретил его молчаливым ожиданием. Они смотрели и старались понять, что будет, на чьей стороне настоящая сила? Кто окажется победителем в

Этом споре, длившемся так долго.

Дмитрию сообщили о вторжении, он решил встретить захватчиков в княжеских палатах. Как только они добрались до дворца, спокойно в своей багрянице он появился на крыльце.

Мурза внимательно наблюдал за происходящим. Он уже хорошо изучил сурового, молчаливого и упрямого Михаила, а когда взглянул на Дмитрия, тот показался ему юным, слабым и каким-то простоватым. Наверное, победить его будет не так трудно. Сказал о том, что первым получил ярлык он. Парень пошел на них прямо и твердо, заявил, что им придется убраться отсюда.

Такой дерзости татарин не слышал никогда прежде, терпеть такого обращения он не собирался, да еще от того, кто отторгнут был ханом. Он понял, что так напугало Мамая – парень оказался яростным и неуправляемым. Его внешность оказалась обманчивой.

Михаил чувствовал, что наступил ответственный момент, подал знак своим людям, и они двинулись к палатам, готовы были применить силу, словно воплотились из ничего. Со всех сторон к ним двигались люди Дмитрия. Схватка, которая должна была состояться через миг единый, была остановлена. На площади перед палатами, словно по команде, стали собираться люди. Почти весь Владимир ждал знака, и готов был ринуться туда, куда отправят его воины

– Что они хотят этим сказать?

Михаил вспомнил сцену из Новгорода, когда он был отторгнут толпой. Дмитрий тоже ведал о том, что там произошло. Неужели он собирается все повторить? Этого еще не хватало. Как – то до сих пор он о том даже не думал, но теперь это казалось делом реальным и решенным.

Михаил приказал своим воинам остановиться. Эти люди не должны видеть насилия с его стороны, он постарается им все объяснить. Наученный горьким опытом, он понимал, что нельзя настраивать против себя тех, кто собрался управлять, тогда ни один Мамай, да и сам господь бог не сможет тебе уже помочь. Михаил решил обраться к ним с речью, показал им татарского мурзу в доказательство того, что он великий князь Владимирский.

– Такова воля хана, – говорил он сердито и торжественно.

– Воля хана была сделать Дмитрия великим князем, мы присягнули ему и присягу менять не собираемся. Что же это за клятва будет такая, если ее так легко можно нарушить?

Михаил ждал. Он еще не верил в этот молчаливый бунт, был уверен, что это только один голос, остальные с ним согласны.

– Пусть останутся те, кто не давал такой клятвы, – крикнуло он, – решив, что уйдут немногие. Но толпа стала рассеиваться, они казались такими спокойными, такими безобидными, а что творили.

Во второй раз повторяется проклятие, как же с этим жить и как бороться. Мурза приказал привести к нему Дмитрия. Князь представал вместе с Боброком и свитой. Кажется, и умереть они за него были готовы.

– Ты не собираешься подчиниться хану?

– Отчего же, я подчинился хану, когда он мне отдавал эти земли. Откуда мне знать, что вы с Михаилом волю хана исполняете? Я не верю в то, что это он дал вам свой ярлык на княжение, а не получили ли вы его обманом, я же его из рук самого Мамая получил, пусть он мне сам скажет, что устранил меня и чем я ему неугоден стал.

– Ты хочешь схватки с нами?

– Я хочу справедливости, если ради этого надо меч обнажить, я готов это сделать, – так странно и так грозно прозвучал голос его, что мурза не решился что-то ответить. Твердости этого мальчишки и камни могли позавидовать. Никто в этом мире не сможет с ним поспорить.

В том мурза не сомневался. Им оставалось только развернуться и отправиться прочь. О чем еще было им говорить? Но такая дерзость в татарские времена встречалась впервые, понятно, что за ней что-то скрывалось.

– Михаил слишком слаб, чтобы на него можно было опереться, – говорил Мурза Мамаю, как только описал все, что случилось во Владимире. Он ничего не мог поделать, а этот другой ничего не собирался слушать, он меня обвинял в воровстве и нагло заявил о том, что не верит в то, что этот ярлык князю ты сам мне дал, мол, мы его обманываем..

Хотя это казалось немного странным, но Мамай ожидал чего-то подобного. Ему хотелось взглянуть на то, как это будет, узнать слабые места Дмитрия.

– Значит князь хотя и молод, но хитер, он умеет выкручиваться в трудных ситуациях и выходить сухим из воды. Его не так просто будет взять. Но он знает, что я им недоволен, положение его не так прочно, как кажется.

Только зря уговаривал себя Мамай. Он должен был знать, что задуманное им провалилось. Дмитрий больше не станет ему подчиняться. В следующий раз надо быть осторожным, черт с ним с Михаилом, пусть он убирается, куда вздумает. Это он сам позволил вырасти и пойти против него парню, вот и пусть на это расплачивается. Он давно должен был поставить парня на место, а теперь пусть за все расплачивается сам

№№№№№№№№№

Владимирцы лукавили, они понимали, что и против татар можно стоять насмерть. Хотя последнего им вовсе не хотелось. Но и каждая маленькая победа казалась огромной. Они сбросили с себя проклятых татар, князь Дмитрий помог им в этом, а они помогли ему удержаться в те дни.