Я выбираю тебя. Книга первая

Ира поняла: в семье не все было гладко, если мать отважилась бросить мужа. Видно, не зря говорят: не всегда жизнь бывает в виде цветущего сада. Иногда в ней, как и везде в природе, встречаются сорняки и колючки.

Надя в эти дни занималась подготовкой к предстоящим выпускным экзаменам. Мы с Ирой все больше свободного времени стали проводить вместе. Обе любили читать. Потом обменивались впечатлениями, мечтали, делились девичьими секретами. Как раз был возраст, когда каждый шаг казался событием, время первых влюбленностей и потерь. Всерьез мы никогда не ссорились.

Подруга – она ведь на то и подруга, что нужна всегда, как воздух, со своим оптимизмом, иронией, критическими замечаниями и сильным, решительным нравом, которые иногда встряхнут и на место поставят. А в трудный момент поддержат, не дадут пасть духом. Рядом с друзьями жизненные проблемы становятся рядовыми случаями, а радость ощущается сильнее в два раза.

Я всегда была в кругу друзей. На праздник 8 марта ребята дарили мне больше всех сувениров, цветов и подарков. Некоторых друзей я даже упрашивала подарить свой сувенир не мне, а кому-то из обделенных подарками подруг.

Так своей просьбой преподнести подарок не мне, а новенькой девочке Ире, я сдружила ее с Мишей, сыном материной подруги тети Вали Булкиной. Он уже учился в ПТУ, появлялся на станции только во время каникул, отличался добротой, скромностью и порядочностью.

Но его знаки внимания я не воспринимала всерьез. Не все хорошее, что блестит. -Мне по душе были хорошо знакомые уличные мальчишки моего возраста, с которыми складывались просто дружеские отношения.

Я тогда дружила с Витькой. Он жил в том же станционном бараке, что и наша семья. Дружба заключалась в том, что мы сидели рядом во время игр, ходили вместе, он оберегал меня от неприятностей. Я всегда чувствовала на себе его обожающий взгляд, греющий душу. И гордилась, что имею такого друга. А когда друзья расходились по домам, я позволяла ему положить свою руку на плечо, как бы обнять меня.

Но если мне хватало его обожания и взглядов, ему хотелось чего-то большего. Он как-то попытался поцеловать меня, за что схлопотал пощечину. И некоторое время мы тяжело переживали разлад. Он одиноко бродил мимо моих окон, я горделиво старалась не замечать этого. И оба переживали.

Как-то вечером Ира взялась за нелегкое дело – примирение двух страдающих друзей.

– Не я его обидела. И не буду мириться с ним первой. Пусть поймет: не все в жизни случается так, как ему только захочется. Иногда надо считаться с мнением или желанием других, – кипела я от обиды.

– Да не переживай ты! Я просто поговорю с ним. Ты ведь не просила об этой услуге, я сама вызвалась. Но, если честно, зря ты кипятилась: он тебя любит, хотел всего лишь поцеловать. А ты всполошилась, будто что-то страшное могло произойти.

– А лезть с поцелуями ты считаешь не страшным? Я не собиралась с ним целоваться. Ладно, он уже взрослый, а я еще школьница. Мне и без этого хорошо. – Я провела рукой по губам. – Да я никогда ни с кем и не целовалась, – застеснялась я.

– Зря ты противишься. Это очень даже приятно. Когда Мишка меня целует, кажется, кровь во мне вскипает.

– А я не хочу, чтобы кипела моя кровь. Мне хорошо уже от того, что он рядом. Ценит дружбу и заботится обо мне.

Ира вытянула губы трубочкой:

– Ну, я вижу, ты его не любишь. Когда любишь, каждое прикосновение любимого парня кажется приятным. А ты сейчас просто переживаешь, что осталась без любимой игрушки.

Ирина вышла на крыльцо барака, где маячила одинокая фигуры Вити. Я стояла у окна и наблюдала за ее разговором с парнем. Они сначала громко разговаривали, потом стали говорить шепотом. И вот перед моими глазами возникла нелицеприятная картина: переговорщики целовались, сидя на лавочке под моим окном.

Я ушла в другую комнату, чтобы не видеть этой картины. И заплакала навзрыд.

Но, странное дело, выплакавшись, долго на подругу не обижалась. И обвинила в этом поступке своего бывшего приятеля Виктора, а не ее. А выплакав всю боль за несколько дней, я тут же рассталась и с обидой.

Теперь уже и сама увидела, что он не красивый, грубый и неотесанный. И не могла понять, что я в нем нашла, когда дала согласие на дружбу?! Он не был для меня ни образцом, ни предметом особенных чувств. Ира была права, я его не любила, просто считала своей собственностью.

Несколько дней мы с Ирой старались не попадаться друг другу на глаза. При этом продолжали хорошо учиться в школе и участвовать во всех мероприятиях, проводимых в ней. В середине октября, когда осень уже хозяйничала за окнами, в хорошо натопленную школу пришла работница совхозного клуба и пригласила постоянных активисток принять участие в выступлении хора перед односельчанами в ноябре.

Оглядела девочек и спросила:

– Я могу надеяться на исполнение вами еще и любимых песен наших селян?

Мы закивали в знак согласия головами.

После двухнедельных репетиций наступил день выступления. Мы с утра ходили стайкой по школе, чувствуя волнение и прилив сил. Предвкушение чего – то особенного не давало покоя. Среди выбранных номеров для концерта было выступление Иры. Я диву давалась всегда, когда та выводила любую мелодию чисто и мелодично при заикании в жизни.

Выступление было назначено на восемь часов вечера. Для нас это было слишком позднее время. Родители не были в восторге от такого расклада. Хорошо хоть шли мы в центр станицы не поодиночке, а гурьбой.

За час до начала концерта мы, маленькие артистки отправились вчетвером через израненное поле, где за каждым кустиком нам бы мерещились неприятности, будь каждая из нас поодиночке. А вместе, оказывается, и бояться не так страшно.

По дороге я поведала Ире, какие бои происходили в семье, когда родители жили вместе. Ира произнесла тогда банальную вещь:

– Да, уходить быстро и красиво, с высоко поднятой головой могут только герои романтических мелодрам. В жизни развод родителей – это процесс скандалов, оскорблений и потасовок. Причем, очень долгий. После одной из таких стычек, отец вырвал меня из рук матери и швырнул на пол, как ненужную вещь. И теперь вот я заикаюсь. А виной всему жестокость отца.

По ее щекам катились слезы. Она вытерла их с лица рукавом:

– Как видишь, причины появления на этой станции у нас сходные. Вы приехали из Чечни, мы с Урала. Разница только в том, что моя мама нашла достойного мужчину и теперь не одна нас воспитывает. Он нас троих за родных детей считает. И заботится о нас лучше родного отца. Твоей маме будет труднее.

Мы шептались, взявшись под руку, и сильно отстали от маячащих впереди силуэтов Тани и Наташи. Некоторое время после доверительного разговора стояла пронзительная тишина, прерываемая нашими всхлипываниями или необходимостью вытереть непрошеные слезы.

Ира, наконец, взяла себя в руки, и улыбнулась:

– А вообще, несмотря ни на что, надо радоваться жизни. Даже небеса тогда будут с нами.

Веселясь, мы радуем наших ангелов, очищаем свою ауру и улучшаем жизнь. Беспокойство преграждает путь птице счастья к нам, и отравляет нашу жизнь!

В эту минуту она казалась действительно счастливой и беззаботной.

– Что еще за птица счастья? Откуда ты узнала про нее? – удивилась я.

– О, это длинный разговор. Скажу только имя писательницы, кстати, совершенно молодой. Это Наталия Правдина. Она удивительно светло и по-доброму пишет свои книги. После их чтения жизнь наполняется смыслом. Хочешь, дам почитать? Там у нее и про птицу счастья прочитаешь.

Кивок и мои горящие глаза были ответом на вопрос.

Мы стали вглядываться в темные силуэты, маячащие впереди.

– Надо девчат догнать, а то они что-то совсем притихли, – сказала я.

– От страха прижались друг к другу, как родные, – согласилась подруга. И засмеялась:

– Думаю, вместе нам будет легче бояться!

Мы со смехом захватили подружек под мышки, когда догнали. И спросили в один голос:

– Что, страшно?

– Еще как! А вы отстали от нас, и стало вообще невмоготу.

Во время выступления мы стояли рядом. И издалека казались сестрами. Обе одного возраста, роста и комплекции. Еще и с хвостиками.

Концерт прошел успешно. Мы хотели уже уйти. Нас попросили задержаться. После поздравления всех собравшихся с праздником Октября директор совхоза вручил многим активистам грамоты. А 11 человек, помимо грамот, получили путевки на короткую экскурсию в Ленинград. В том числе и мы с Ирой.

Когда мы уже подходили к дороге, по которой намеревались отправиться домой, нам встретилась стайка явно подвыпивших ребят. Они гоготали, как кони, свистели и, требовали остановиться для разговора. Мы некоторых ребят узнали. Ничего хорошего от этих подонков ожидать не стоило.

Ира, как самая смелая из подружек, заикаясь, и все же строго сказала:

– Идите, парни, своей дорогой! Нам не по пути!

– Еще как по пути!

Они, явно не собирались отставать от нас. Их дыхание и перегар ощущались близко за спиной.

– Бежим!?

Мой громкий крик долго звенел в ушах у каждой из подружек. Мы неслись теперь друг за другом по улицам станицы, казалось, со скоростью ветра. Ребята тоже были, видимо, не из слабых. Топот за спиной ослышался постоянно. Крики с гиканьем пугали нас не на шутку.

Когда силы были на исходе, Таня громко крикнула:

– На соседней улице живет моя бабушка! Сворачивайте направо! – и побежала вперед:

И вот, наконец, бабушкина покосившаяся от времени хатка с такой же дряхлой, как и само жилье, лавочкой возле нее.

Последней из нас во двор заскочила Наташа. Быстро закрыла калитку на крючок. Чтобы не расстраивать бабушку, решили сказать ей, что зашли просто воды напиться. А сами дышали, как загнанные на скачках лошади.

– Эх, молодость, молодость! Знаю я вашу воду! – прошамкала она и нежно погладила свою внучку по приклоненной к ней голове. – Вы осторожней-то в такое позднее время шастайте. Фулюганов щас на каждом шагу встретить можно!

Мы переглянулись. Когда отдохнули и собрались снова в дорогу, старенькая бабушка вызвалась проводить до трассы. Мы отговорили ее:

– Нас много, никто не тронет.

Выйдя из бабушкиной покосившейся хатки, мы с прижатыми пальцами к губам чуть ли не на цыпочках поспешили прочь, с ужасом слушая бредовые разговоры хулиганов. В пустой полуразрушенной хате напротив бабушкиной развалюшки слышались их громкие голоса. Один из них, нецензурно выражаясь, предлагал:

– Как только выйдут, хватаем новеньких, ну этих, Ирку с Ольгой. И тянем сюда.

– А с остальными что?

– Пусть катятся своей дорожкой! Они нам не нужны!

– Это верно!

Они опять загоготали и затопали ногами, как кони при виде кобылы. Этот гогот резал слух еще долго, пока мы быстрым шагом удалялись от страшного места по дороге.

Было темно и очень страшно. Хорошо, хоть трасса периодически освещалась проезжающими машинами.

Со временем страх отступил. Впереди нас ждали великие дела. Все позади, надо просто пережить этот день. Назавтра было намечено отправление в дальний путь. За ночь мы должны собраться в дорогу.

Глава 3. Поездка в Ленинград

Поезд на станцию прибыл строго по расписанию. Все были в сборе. Вместе с группой ехала учительница русского языка Ольга Алексеевна.

Девочки разместились на четырех местах в купе и двух боковых, мальчики заняли все купе полностью. Ольга Алексеевна выбрала себе нижнее боковое место рядом с мальчиками. Оттуда легко будет присматривать и за девочками.

Поезд медленно тронулся с места и пополз мимо перрона, стоило тете Вале Булкиной отзвонить в колокол и показать машинисту желтенький флажок. На столбе сидел отец Зои Шагровой, ввинчивал в патрон лампочку, вдоль вагона шла мама Иры, переписывала вагоны прибывшего товарного состава, на выезде из станции стояла моя мама с желтым свернутым флажком. Она показывала, что стрелки переведены, путь свободен.

В груди у меня защемило: я так любила все происходящее здесь, что трудно было со всем этим расставаться. Подобные чувства испытывали многие из попутчиков. Ира долго махала рукой своим двум сестренкам, стоящим одиноко возле барака.

Дорогой Ольга Алексеевна много рассказывала о Ленинграде, пережившем страшную почти годовую блокаду, о залпе Авроры, начавшем эру большевиков. Мы с девочками без умолку тараторили о мечте быть счастливыми.

На эти высказывания из соседнего купе отозвался Айларов Серега, когда ему надоело слушать наши разговоры:

– Самое главное счастье в жизни – это деньги. У меня отец богат. Я могу позволить себе почти все, что пожелаю! А что можете позволить себе вы? Вот ты, например, Оля, что можешь?

– Причем тут богатство, – возразила я. – Мы вообще о духовном богатстве говорим!

О книгах разговор, о кино, о театре. Я бываю просто счастлива, когда выберется свободная минутка, и я потрачу ее на чтение книги или поход в кино.

– Ну и глупая! Жизнь течет, как река. Надо пользоваться моментом и брать от нее все, что хочется. А ты все дома сидишь да чужие мысли читаешь!

– Чем тебе эти мысли не нравятся? – втиснулась в разговор Ира. – Надо больше слушать и смотреть, чтобы не наделать ошибок. Разве я не права?

– Человек должен жить своим умом! – огрызнулся Сергей.

– Да? А вот ты почему – то сейчас не свои слова сказал, а чужие, – с долей сарказма поддела Сергея Люда Туркова.

– Мало ли что и кто говорит. Что вы к каждому слову цепляетесь? – разозлился парень.

В разговор вступила Ольга Алексеевна:

– Ты, Сережа, не обижайся, но девочки правы: не в деньгах счастье. Человек красив своим трудом и мыслями. Главное, чтобы он был богат духовно.

Серега скривился:

– Кому нужна эта духовность? Ее в рот не положишь! У меня отец никогда не рвался много знать, а я еду в Ленинград не просто на экскурсию, а отдыхать так, как мне хочется. А что толку с Ольгиной или Иркиной духовности, если они даже булочку не могут купить лишний раз – средства не позволяют?!

– Ты прав, Сережа, лишь в своей наблюдательности: не все люди могут позволить себе исполнение любого желания. Но нельзя этим по глазам резать. В каждой семье есть свои причины стеснения в средствах.

Девочки недавно приехали в нашу станицу, они хорошие ученицы, достойные друзья. И вообще, почему ты решил, будто они не покупают всего, что им надо?! – удивленно уставила свой взгляд в ученика Ольга Алексеевна.

– А он с них глаз не сводит, – одновременно сказали Оля и Люба. И, переглянувшись, прыснули в ладошки. Все вокруг понимающе заулыбались. Мы с Ирой покраснели:

– А чего за нами следить? Мы ни от кого не прячемся!

– Прямо, уж на вас и посмотреть нельзя! – втиснулся в разговор Серегин хвостик Сашка.

– Да ни за кем я не слежу! Очень надо! Недотроги нашлись!

Сергей отвернулся к окну. Я взялась читать книгу. Ира уставилась в окно. Остальные сделали вид, что забыли о разговоре. Каждый стал заниматься своим делом.

Ольга Алексеевна много рассказывала о городе, в котором мы должны были провести три дня. Она несколько лет назад здесь училась в университете. Студенческие годы позволили ей исколесить Ленинград вдоль и поперек. Она восторгалась его площадями, памятниками, музеями и даже методами застройки города.

– В Ленинграде, проектируя новые дома, с любовью и заботой относятся к окружающей природе. Вырубаются деревья только под строительную коробку дома. Зато после приема в эксплуатацию дом не стоит на голом месте, а окружен лесным массивом. Здесь тебе и лавочки, и песочницы для детей сразу предусматриваются. Ленинград занимает первое место в стране по озеленению.

Уже на подступах к городу-герою учительница предупредила нас:

– Минуту внимания, ребята. Выслушайте мое последнее, и, думаю, немаловажное, предупреждение. Потом будет некогда этим заниматься. Запомните, когда пойдем в

Эрмитаж, ходите по залам тихо, переговаривайтесь шепотом. Больше слушайте экскурсовода, меньше рассуждайте вслух. Это, чтобы мы не выглядели там белыми воронами. Искусство требует тишины.

Поезд приближался к конечной остановке. Пассажиры зашевелились, стали готовиться к выходу. Мы поселились в гостинице, немного отдохнули и в тот же день отправились на экскурсию в музей. Немало времени прошло, пока смогли купить входные билеты в него.

Началась экскурсия с самого входа. Девушка – экскурсовод спросила:

– Вы читали сказку Гоголя «Ночь перед Рождеством»?

Кто-то из ребят ответил:

– Читали, конечно.

– А раз читали, помните, как добрый украинский кузнец Вакула, в поисках черевичек для своей капризной невесты, какие носит сама царица, попадает во дворец к императрице Екатерине?

«Что за лестница! – шептал про себя кузнец, – жаль ногами топтать. Экие украшения! Боже ты мой, что за перила! Какая работа! Тут одного железа рублей на пятьдесят пошло!.. Что за картина! Что за чудная живопись! – рассуждал он, – Боже ты мой, какие краски! Тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь, да бакан.

– А помните, ребята, что ему во дворце понравилось?

Все молчали. Ира и я переглянулись:

– Кажется, дверная ручка, – прошептала я.

И такой же тихий ответ Иры:

– Она была из меди, если мне не изменяет память.

Мы тихо разговаривали между собой. Но в огромном зале Эрмитажа шепот услышали все товарищи и девушка-экскурсовод:

– Вот-вот! Вы, девочки, совершенно правы. Вакула тогда воскликнул, подходя к двери и щупая замок: «Сколь ни удивительны сии малеванья, но эта медная ручка еще большего достойна удивления».

Слово «Эрмитаж» значит как «место уединения». Это императрица Екатерина II устроила для себя во дворце уютный уголок «для душевного спокойствия и приятных удовольствий». Он занимал множество обширных залов. Хвастаясь своим Эрмитажем, Екатерина писала своим заграничным друзьям: «Всем этим любуются только мыши и я».

Позже Эрмитаж был назван «Императорским музеумом». Иностранцы приезжали любоваться картинами и статуями, которые уплыли из их стран. А русские люди могли только мечтать о том, чтобы взглянуть на удивительные сокровища.

Наконец, дворцовые власти разрешили доступ публике, но только «пристойно одетой». Но по-настоящему народным Эрмитаж стал только после революции, тогда двери его широко распахнулись для всех желающих! Нелегко оглядеть все триста залов музея за один раз. Одна только картинная галерея Эрмитажа занимает около 125 залов.

Экскурсовод водила нас по музею из зала в зал и рассказывала обо всем. Она говорила, что самое интересное начинается тогда, когда придешь сюда в третий, четвертый, пятый раз. Когда среди этих картин появляются свои любимицы.

Вот, например, величайший из голландских художников – Рембрандт. Он помещается отдельно. У нас в Эрмитаже находятся лучшие из портретов его кисти, его прекрасные гравюры и известные всему миру картины: «Возвращение блудного сына», «Даная» и другие.

Картина» Возвращение блудного сына» была написана в последнее годы жизни мастера, когда он был уже немощным, старым, нищим и голодным. Она излучает тепло именно его палитры, мерцающая светотень подчеркивает фигуры главных героев.

В каждом музее есть отдельные сокровища, главные жемчужины, к которым особенно тянутся люди. Вот, например, два шедевра великого Леонардо да Винчи: «Мадонна Литта» и «Мадонна с цветком». Эти женщины-матери совершенно разные.

Совсем молоденькая девочка, Мадонна с цветком весело и бездумно играет со здоровым мальчуганом. Должно быть, художнику захотелось, не задумываясь над древними легендами, просто изобразить живую радость матери. Маленький Иисус совсем не похож на бога, и его мать – на святую.

А рядом совсем другая мать. Она заботливо и задумчиво склонилась над крошечным сыном. С великой любовью и грустью смотрит она на него, как бы предчувствуя, какая суждена ему большая и тяжкая судьба. Посмотрите в глаза этого ребенка: мудрые, совсем недетские глаза. Легенда о Христе воплощена здесь с большой силой. А мы с вами видим на картине дивный, незабываемый образ матери, любящей и встревоженной, нежной и печальной.

Вскоре девушка-экскурсовод подвела нас к картине И. Репина «Иван Грозный убивает сына».

Вздохнув, она произнесла:

– Едва ли можно найти картину Репина более знаменитую, чем эта.

Царь Иван Грозный убил своего сына Ивана, тем самым он прервал династию Рюриковичей. Момент прозрения и осмысливания содеянного предстает перед нами во всем трагизме. Царь в панике. Мы видим перед собой не самодержавного правителя, а обезумевшего от горя и ужаса старика. Крепко вцепившись в мертвое тело сына, он пытается закрыть рану на его виске, из которой еще бежит алая кровь. Он отчаянно пытается поправить то, что никто поправить уже не может..

Атмосферу липкого ужаса довершает обстановка царских покоев: красные ковры, опрокинутое кресло, орудие убийства – царский посох, красные стены. Создается впечатление, что кровь везде.

Да, настоящие художники всех времен – это еще и чудесные психологи в своем роде.

– Взять, к примеру, картину «Утро в сосновом лесу» – одно из ярких произведений кисти И. Шишкина. Тут восхищение природой растительного и животного мира. Здесь все гармонично. Зеленые, голубые и ярко-желтые тона создают эффект едва проснувшейся от сна природы.

На заднем плане можно увидеть яркие золотистые оттенки – это намек на пробивающиеся лучи солнца. Они придают картине торжественную атмосферу. По земле еще клубиться туман, изображенный довольно реалистично, и, если сосредоточиться на этой детали шедевра, то можно прочувствовать утреннюю прохладу.

Картина настолько реалистичная, что кажется, будто бы это не шедевр кисти, а снимок лесного пейзажа. На переднем плане поваленная с корнем сосна, на которую взбираются медведи. Они резвятся, вызывая положительные эмоции. Для них утро нового дня является настоящим праздником.

Медвежата так добры и безобидны, словно приручены. Кажется, что они не способны на жестокость и совсем не хищны, несмотря на свою животную природу. Главный акцент картины – это сочетание солнечного света на заднем плане и медведей на дереве на

переднем.

Мы с Ирой шептались:

– У меня от правдоподобия природы вдруг появилось желание оказаться в тени лесных деревьев, – шептала я.

– Я сама смотрю на картину и мечтаю оказаться в этом густом сосновом бору, побродить по влажному моху, всей грудью вдыхая запах терпкой хвои, с радостью взбираться на ветки, как изображенные на картине три медвежонка под пристальным вниманием медведицы.

А девушка продолжила:

– Спокойная и полная добра и света картина, как и все его шедевры.

Мы кивнули в знак согласия головами.

– А знаете ли вы, какая у художника была трагическая судьба?

Мы недоуменно пожали плечами.

– У него обе жены умерли рано, затем два сына, чуть позже отец. Да и он умер у себя в мастерской совершенно странной смертью. Все было, вроде, нормально. Он с утра поработал, потом проведал родных. А, вернувшись в мастерскую снова, вдруг упал на пол. И умер.

Далее нас подвели к картинам Айвазовского:

– Мальчик любил рисовать с детства, но семья была бедной. И только, благодаря помощи градоначальника Феодосии Казначеева, Айвазовский получил образование.

В 1838 году Иван Константинович Айвазовский отправляется на два года в Крым, знакомится с будущими морскими героями России – Нахимовым, Лазаревым, Корниловым. У него появляются не просто морские этюды, как во время обучения, а картины-баталии.

Николай 1 приобретает для музея его знаменитую картину « Девятый вал». Изображенное после ночной бури море, едва переведя дух, должно встретиться с девятым валом. По легенде, именно он – апогей штормов. За обломки мачт корабля цепляются выжившие изнемогающие мореплаватели. Озаренное рассветным солнцем небо словно сулит им победу. Такие произведения создаются в счастливые моменты творческого подъема

Я всегда любила морскую тему. И до корней волос была поражена этими картинами. Море выглядело таким, каким я видела в штиль или в шторм. У меня тревожно забилось сердце, как при просмотре хороших фильмов.

Мы продвигались все дальше и дальше по залам Эрмитажа.

Как видите, картин в залах бесчисленное множество. И написали их великие художники. Возле каждой картины всегда множество посетителей.

Буду рада, если кого-то из вас заинтересовал мой рассказ.

Из Эрмитажа вышли все взволнованные.

Следующие два дня мы были предоставлены сами себе. Каждый занимался тем, чем хотел: кто-то посещал театр, кто-то бродил по улицам города или катался на метро, кому-то нравилось ходить по магазинам.

Заключающим событием был «Праздник Авроры», ради которого мы и приехали в Ленинград. Кульминацией этого торжества стало возвращение крейсера «Аврора» на историческое место на Неве у Николаевского моста, где в 1917 году прогремел исторический залп. Жители города были в восторге от этого события.

После возвращения «Авроры», в Неву вошли более двадцати кораблей Балтийского флота. Они растянулись на несколько километров до самого Смольного. Набережные вдоль реки были красочно оформлены и освещены. Все здания вечером вдоль Невы были озарены скрытым подсветом, и выглядели торжественнее, чем всегда.

Седьмого ноября в сумерки, несмотря на ненастье и дождь, на набережных Невы собралось огромное количество зрителей. Среди них были и мы.

В небе разлетались гроздьями огней множество красных ракет, горящих 1—2 минуты.

А в девять часов вечера на реке началось торжественное театрализованное представление.

На бастионах и стенах Петропавловской крепости 250 факелов взметнули багровые языки пламени в серое, закрытое тучами, небо. Из них пятьдесят – в знак пятидесятилетнего юбилея- были выше и мощнее других. Из самой Невы высоко в воздух поднимались пятьдесят мощных фонтанов, освещенных цветными прожекторами. Засветились огнями и знаменитые Растральные колонны – символ Питера!

С крейсера» Киров» зазвучали фанфары, а вслед за ними зрители услышали голос диктора: «Внимание! Внимание! Говорит Ленинград! Говорит Ленинград! Слушайте! Слушайте, что было в нашем городе 50 лет назад!».

И тут же в стихах начался рассказ о Смольном, штабе революции, о знаменитой пушке Петропавловской крепости и обо всех событиях того исторического дня.

Это было так торжественно. Души экскурсантов ликовали.

В девять часов 45 минут вечера, как и в революцию, над Петропавловской крепостью был поднят красный фонарь, и грянул залп «Авроры». Над Невой вспыхнул длинный красный луч, как бы соединяя крепость с самим крейсером.

По Неве от Литейного моста двинулась флотилия, над каждым кораблем было по флагу одной из союзных республик СССР. Их сопровождали 15 катеров с выстроенными на борту экипажами. На всех катерах тоже развевались на ветру республиканские флаги.

Вдоль набережных реки стояли курсанты артиллерийских училищ. Они держали в руках ракетницы и пиротехнику. По сигналу они нажимали на спуск и над Невой, словно радуги, загорались величественные и разноцветные огненные арки.

Корабли были украшены золотистыми лампочками и только «Аврора» – центр торжества – выделялась красным цветом. На ней были подняты флаги всех союзных республик. А в небо на аэростате взмыло огромное полотнище с портретом Ленина, освещенное мощными прожекторами.

Зажглось и засверкало над водой огромное солнце – символ новой эры человечества Его высоко подвесили на плавучем кране! Небо озарилось разноцветными фейерверками! После этого представления до глубокой ночи над Невой шел концерт – артисты пели песни и декламировали стихи о Ленинграде, о блокаде, о жителях города. И только, когда все на воде замерло, ленинградцы неохотно стали покидать мокрые набережные, унося с собой дух праздничной общности советских людей.

Наутро мы вместе с Ольгой Алексеевной, полные впечатлений, на поезде» Ленинград- Баку» с сожалением покинули полюбившийся город. Кто при продвижении поезда по городу делился своими эмоциями от путешествия, кто читал книгу.

Я, Ира и Люда, разглядывали через окна мелькающие улицы города, наблюдали за спешащими на работу ленинградцами. Праздник праздником, а работа работой. В годы социализма придерживались принципа:» Раньше думай о Родине, а потом о себе». Мы, шутя, называли себя «абэвэшками»: всегда были вместе, а учились в разных смежных классах.

Я сказала:

– Так жалко покидать город. Кажется, за несколько дней целая жизнь здесь прошла. Столько событий произошло, столько эмоций.

Ира откликнулась:

– Я как раз об этом же думаю.

– Хорошо, что мы попали в число экскурсантов. Такое событие, что мы видели вчера, вряд ли кто из нас забудет. Я в полном восторге от города, его музеев и даже жителей, – поддержала Люда.

– Помните, как мы здесь заблудились, и не могли найти дорогу в гостиницу? Тогда совсем незнакомый парень поехал вместе с нами на метро, хотя собирался ехать совершенно в другую сторону, показал нам точную дорогу. И лишь потом отправился туда, куда ему надо было.

Я тогда даже растерялась. Не могла сопоставить действия этого ленинградца с поступками москвичей, к которым мы с родственниками не раз обращались за помощью. Ни один из москвичей даже не остановился, когда его просили что-нибудь объяснить или показать. Частым ответом было:» Понаехали тут всякие! Пройти свободно не дают».

– Такое не забудешь, – улыбнулась я.

– Да, между москвичами и ленинградцами полный контраст. Страна одна, а люди совершенно разные.

Парни уже давно перестали болтать между собой и прислушивались к нашему разговору.

– На всякую ерунду вы, девчонки, обращаете внимание. Какая разница, кто подсказал дорогу, а кто нет. Может тот москвич просто спешил. Или не москвич был вовсе. А вы с родственниками надоедали ему с расспросами?! – возразил Айларов.

– Может, но мы не у одного спрашивали, – пожала плечами я.

– Вы вот скажите мне лучше, какие подарки домой везете? На память о городе что-нибудь купили? – с неизменной ухмылкой спросил все тот же Айларов.

– Конечно, открытки с видами, – как по команде, одновременно отозвались мы.

Люда в это время покинула свой наблюдательный пункт у окна. И уже сидела рядом с Ольгой Алексеевной:

– Мы были стеснены в денежных средствах. И самый главный багаж от путешествия остался в их головах, не в сумках или карманах.

Сергей ухмыльнулся и скривил губы в подобии улыбке:

– Хотел ведь вам, дурехам, помочь, побрезговали моим обществом. Все по музеям да улицам ходили. А я ребят водил в кафе, где даже туалет снабжен видеком. И там круглый год можно в любое время мультики смотреть.

– Интересно, конечно. Но не столь важно. Мы мультики и дома посмотреть сможем. Зато были на Сенатской площади, на Пискаревском кладбище. Столько эмоций! – улыбалась воспоминаниям Ира. – На одной из улиц мы видели надпись: «При артобстреле находиться здесь». Это еще в войну для блокадников было написано.

– Тратить деньги на кафе мы не захотели. А вот в двухчасовую экскурсию втроем съездили! Вот это было чудо! – отозвалась я.

Я избегала лишних встреч или бесед с этим парнем. Еще с пятого класса после конфликта на уроке с посещением кабинета директора, у меня о нем сложилось не очень хорошее мнение.