4
– Что бы было, если бы все люди жили без греха?
– Вернулся бы рай на землю, и мы снова были бы дружны.
– А я думаю, заскучали бы люди…
– От добрых дел люди летают, впереди столько нового для людей! Жить в мире – значит жить мудро. Только мудрым людям откроются все тайны рая.
И только вы, люди, способны сделать землю раем или адом. У вас всегда был выбор. Выбор, который был сделан тысячелетия назад. И не всем нравится выбор того правителя. Однако никто не возражал, и вы, люди, выживаете в аду.
– И как быть? Виноват тот правитель, что мы теперь можем поделать?
– Есть совет: начните изменение мира с себя. Если люди начнут меняться, то правителю ничего не останется, как последовать воле народа.
– Вы предлагаете унижаться, терпеть?
– Если будете поступать по совести, то не придется унижаться и терпеть. Я пытаюсь вам в этом помочь.
– Уничтожая часть населения? Вы это называете помощью?
– К сожалению, да. Есть люди, подобные тому правителю, их сердца жестоки, они не поймут вас и начнут уничтожать. А я не позволю бесценную жизнь на земле превратить в подобие ада, ведь если их не станет, людям будет легче сделать правильный выбор.
– Понятно. А к какой категории людей отношусь я?
– К тем, которые посередине.
– Это хорошие или плохие? Я не знала, что бывает еще третья сторона медали.
– Вы пытаетесь быть хорошей, но легко поддаетесь влиянию той или иной стороны. Вы пытаетесь жить так, как хочется, но против толпы не пойдете. У вас часто меняется круг друзей.
– Вы правы, я не конфликтный человек.
– Я бы лучше сказал, вы учитесь жить у других. Какой круг друзей, такие и вы, но вам сложнее всех сделать свой выбор между добром и злом. Ваше счастье, что ваша мать заступилась за вас. И она отчасти права: если я смогу вам помочь определиться с выбором в сторону добра, то вы, как писатель, сможете достучаться до других подобных вам сердец.
– Мамочка… прости, пожалуйста… ты всегда была права.
– Она святая, она возвысилась в моих глазах. Жила без греха, хоть и было трудно, всегда поступала по совести, а это большая редкость среди людей. Она похожа на ту маленькую девочку, которую я когда-то спас от бесов.
– Я не верю в бесов, – высказалась Радмила, – Я верю в Бога. Разве я – плохая?
– Я не спорю. Но в того ли Бога ты веришь?
– Согласно своей религии, я верю, стараюсь посещать церковь.
– А, понятно тогда, – ухмыльнулся Эрик. – А ты знала, что этого мало?
Радмила в ответ лишь пожала плечами.
– Посещать храм Божий – это хорошо, не спорю. Однако Бог живет в нас. Надо верить в Бога сердцем, душой и мыслями, – показал он рукой в сторону ее сердца, чуть выше груди и в области лба. С каждым его прикосновением она ощущала, словно какая-то магия проникает в ее сердце, в душу и в мысли.
Ей казалось, что в ее голове заиграла тихая музыка. Нежные звуки флейты словно заставляли ее улыбаться и в такт мелодии плавно покачивать головой.
– Ты это слышишь? – удивился Эрик.
– Что? – тихо спросила Радмила. – Ах, эта музыка прекрасна, – добавила она.
– Это звучит мелодия умиротворения, а значит, мне пора, – вздохнув, снова засиял он, подобно солнцу, и, будто проверив, на месте ли его кнут, приподнял руку, превратился в пушинку и улетел в раскрытую форточку. С его исчезновением исчезла и музыка. Радмила, словно очнувшись, помотала головой. Она продолжала сидеть в углу, стараясь вспомнить лицо незнакомца, пытавшегося изменить мир. Но его царственный лик расплывался в солнечном свете. Его образ словно был одноразовым, при его исчезновении все становилось таким далеким, будто он пришел в ее мир из сновидений, словно он существовал только в тот момент, когда был рядом. А может, он просто ей снился? Нет. Этого не может быть! Душа хочет верить, что он реален. Что он пришел в ее мир, чтобы спасти действительно достойных людей.
«Грешных людей ничто не спасет, на охоту вышел Эрик. Он своим кнутом едва взмахнет, и готов для грешника ящик», – услышала она чей-то голос в голове.
Будто завороженная, она поднялась на ноги и зашагала в сторону окна. Радмила, словно в тумане, ничего перед собой не видела, она даже не почувствовала, как наткнулась на табурет, стоявший возле окна.
– Ну здравствуй, – услышала она нежный женский голос за окном.
Девушка не успела испугаться, первые ее мысли были не о страхе, ею овладело любопытство, из-за которого она часто страдала. «Странно, – подумала Радмила, – она парит в воздухе со стороны улицы, а я ее слышу, как будто она стоит рядом».
– И чего тут странного? – снова заговорила незнакомка. – Я сестра Эрика, пришла его проведать. Мне сказали, что он здесь.
– Сестра, – улыбнулась она, – почему вы на улице? Заходите в дом.
– Нет, – отмахнулась незнакомка, – если я зайду, мне придется достать флейту.
– О, флейта – это прекрасно, – восторженно произнесла Радмила.
– Девочка моя, флейта в моей руке для смертного что кнут в руках брата. А я не трону тебя лишь по одной причине – я, в отличие от людей, не иду против брата.
– А, понятно, извините…
– Что тебе понятно? А ну! – скомандовала гостья, взмахнув флейтой, при этом отбросив Радмилу в угол, пушинкой вошла в комнату и, снова обретая вид, продолжила: – Сиди там и не попадайся на глаза. Ну, ради наших святых, – недовольно вздохнув, тихо проговорила она, увидев девушку, пытавшуюся подняться на ноги, – сиди, прошу тебя, дождемся брата.
Радмила в легком недоумении снова упала в угол. «Как это она меня так легко швырнула, даже не касаясь?» – думала девушка, но на этом ее удивление еще не заканчивалось. Настоящий ужас она ощутила в тот момент, когда незнакомка едва уловимым движением руки включила ее ноутбук и сразу же загрузились новости. Кроме ноутбука, слышно было, что телевизор в зале тоже включился и даже звук прибавился. По телевизору и ноутбуку без помех синхронно шли последние новости. «Ай, нет, не последние, а новости в реальном времени. Надо же, – подумала она, – журналисты не дремлют».
Незнакомка словно случайно отодвинулась немного в сторону, надеясь или зная, что девушка это увидит.
Среди столпившейся толпы людей из горящего дома с младенцем на руках вышел высокий человек, его лицо из-за опущенного на глаза капюшона невозможно было разглядеть.
– Ох, брат мой… – с грустью в голосе прошептала она. – Все никак не определится, кто он: спаситель или палач…
– Эрик – наш спаситель, – улыбнулась девушка, на что незнакомка демонстративно рассмеялась.
Через мгновение флейта на секунду зазвучала, подобно хрустальной вазе, отчего Радмила почувствовала легкую дрожь по всему телу. Каким-то необъяснимым способом они оказались внутри этого здания до пожара. Молодая пара пытается уложить младенца, но все тщетно: ребенок начинает плакать. Молодая мама, не выдержав, кидает младенца в кроватку и выходит из комнаты, муж за ней. Малыш заходится в крике, но никто из родителей не возвращается к нему. На плач младенца в раскрытую форточку залетает Эрик и берет его на руки. Ребенок продолжает плакать, только после поцелуя начинает успокаиваться. Родителей все нет. Тогда Эрик вместе с младенцем идет в их комнату. Молодые даже не замечают, как открывается дверь в их комнату, спят крепким сном.
– Извини, малыш, – прошептал он, заставив свой кнут появиться, – я вижу, они погрязли в грехах, не понимаю, зачем им нужен был ты, они, увы, никого не способны полюбить, кроме себя.
Ребенок, словно поняв, что сейчас произойдет, улыбнулся и заснул сладким сном. Эрик с младенцем поспешил на улицу, оставляя после себя шквал огня, даже кнут не понадобился: в этих людях было столько негатива, что их души сами сгорели от его присутствия.
– Понятно теперь? – улыбнулась незнакомка, возвращая ее обратно в свою квартиру.
От всего увиденного Радмила застыла на месте. Она сидела, обняв свои колени, словно боялась даже шелохнуться. Даже после появления Эрика она продолжала сидеть в углу.
– Сестра, – улыбнулся он.
– Здравствуй, брат. Мне сказали, тебе нужна помощь, – улыбнулась она, бросив взгляд на напуганную девушку. Не дождавшись ответа от Эрика, продолжила: – Не понимаю, брат, что ты хочешь от этой грешной души? Твоя бессмысленная вера в людей тебя погубит. Ты на Земле, брат, стал наивным, словно дитя.
– Ирида, сестра моя, не все еще потеряно. Помнишь девочку, призвавшую меня? Они есть. Они существуют, а хочется, чтобы жили…
Ирида лишь улыбнулась, услышав наивные слова брата. Не то чтобы она не верила в человечность людей, она просто видела все как есть. Для нее люди были низшими существами, которые за все время своего существования лишь научились выживать, сосуществовать в конкуренции среди своих сильнейших собратьев. Эрик же верил, что люди способны жить в мире и гармонии так же, как его высший народ.
Ирида, понимая, что брат ее не сдастся, взмахнула флейтой, словно фея волшебной палочкой, и в ту же секунду ноутбук исчез со стола и появился на коленях напуганной девушки.
Радмила, не спуская взгляда с Ириды, включила его. – Что смотришь на меня, бесстрашная?.. Пиши давай, не подводи своего спасителя, – улыбнулась она, посмотрев на брата.
– Я не знаю, с чего начать, – растерялась девушка. – Я обычно пишу приключенческие рассказы… А то, что вы просите, люди воспримут, скорее всего, как фантастику.
– Пиши как есть, и, поверь мне, в своем романе ты найдешь место не только приключениям, – улыбнулся Эрик.
5
Луна спешила скрыться за горизонт, уступая место на нежно-голубом небосводе золотым лучам солнца.
Радмила проснулась от назойливого телефонного звонка.
– Алло, кому это не спится? – зевая, спросила она.
– Мила, поздравляю тебя, дорогая, – услышала она знакомый голос редактора.
– А, это вы, Матвей Игнатьевич. С чем это вы меня поздравляете? Я ж еще не дописала книгу.
– Понимаю, понимаю. Тебе, милая моя, пока не до книги. Читал твою статью в блоге, очень занятно написано…
– Что именно, не понимаю, простите…
– Ну хватит уже из нас дураков делать. Не идет тебе это.
– Беги, дочка, беги, милая! – вдруг услышала голос матери.
– «История принцессы и ее короля». Скажешь, не ты писала? – ехидно поинтересовался редактор.
– Дочка, милая, беги! – снова донеслось до нее, и, оставив вопрос редактора неотвеченным, отключила телефон. Немного подумав, кинула его в ящик комода и, словно поддавшись своей интуиции, спешно покинула квартиру.
Несмотря на то, что ей нравилось спускаться на лифте, сейчас как будто кто-то тянул ее за длинный подол платья к лестнице. Спускаясь с верхних этажей, она пыталась вспомнить, что именно написала и когда успела выложить в свой блог.
Вчерашний день словно был для нее закрыт. И почему она натянула на себя длинное, яркое платье? Эту одежду она не надевала с тех пор, как мать купила ее три года назад. Девушке не нравилось выделяться среди толпы. Радмилу устраивала жизнь невидимки: только так она могла понять, что читатели, подходившие к ней за автографом, узнали ее именно по фото на задней обложке книги. Буднично одетых узнаваемых людей трудно заметить среди толпы, а ее замечали. И это она считала своей маленькой победой.
– Ирида, сестра моя, последуй за ними. Я скоро вернусь, – вдруг услышала она знакомый голос Эрика. – Брат мой, не поддавайся грехам, царей уже не исправить, – взмолилась Ирида, успев схватить его за руку прежде, чем он попытался исчезнуть. Таким образом, он не смог перевоплотиться в пушинку и исчезнуть. Только их народ на Святыне равен друг перед другом, несмотря на пол и возраст. Их с самого раннего возраста учат прислушиваться друг к другу и уважать решение.
– Сестра, меня зовут, мне надо идти…
– Я вас слышу, вы где? – испугалась девушка. – Почему я вас не вижу?
– Не бойся, дочка, – снова различила она слова матери. – Иди на мой голос.
– Я иду, мама, – улыбнулась Радмила и поспешила вниз по лестнице…
Эрику с Иридой ничего не оставалось, как стоять и молча наблюдать за «побегом» девушки. Старшие настрого запретили им более вмешиваться в судьбу бедной девушки.
Радмила бежала на голос матери в надежде наконец увидеть ее. Она с легкостью преодолевала лестничные проемы. Для нее это было словно возвращение в детство. В то время она жила вместе с родителями в городе. Радмила часто спускалась и поднималась по лестнице – нет, не из-за того, что боялась входить в лифт, а по той причине, что каждый шаг приближал ее к придуманной волшебной стране. Каждая ступенька словно помогала ей сочинять разные истории. Радмила чувствовала себя счастливой, пока шла по лестнице, жила в своей волшебной сказке, продолжая при этом оставаться в реальном мире, и все проблемы казались крохотными, как букашка, затаившаяся в кроне могучего дерева. Какие могут быть проблемы у десятилетней девочки? Действительно, какие? А проблемы были. Со сверстниками. Уж слишком выделялась она среди них. Да и мама дома учила ее подставлять вторую щеку, ибо Бог все видит…
Возможно, смерть любимого дедушки натолкнула ее на мысль выразить свои чувства, свою фантазию на бумаге. В тринадцать лет Радмила получила признание взрослых. Благодаря публикации коротких рассказов в местной газете наконец-то и сверстники ее зауважали и даже стали к ней тянуться. Ей казалось, что все проблемы и заботы позади, но едва она окончила школу, как родителям пришлось переехать в деревню, к бабушке, которая после смерти мужа стала часто болеть. Радмила уговорила родителей не забирать ее, ведь скоро предстояло сдавать вступительные экзамены, надо дальше учиться. Так девушка одна осталась жить в городе, правда, до совершеннолетия была под присмотром милой соседки бабы Леры.
А тем временем в другой стране поздним вечером два путника наблюдали, как две звезды тихо исчезли за их Священной горой. Для них это было обычным делом: поклониться звездам в знак почтения и дальше заниматься своими делами.
Поздний вечер сменился ночью, ночь вскоре уступила свое время утру.
– Смотрите, Эрик с Иридой вернулись! – побежали дети навстречу к приземлившимся пушинкам, которые начали обретать свои тела. Все же девушка, бежавшая позади, оказалась быстрее. Она обняла Эрика. – Здравствуй, брат, – улыбнулась она, оглянувшись, и увидела девушку, точь-в-точь похожую на себя. – Добро пожаловать… я? Как это возможно?
– Да никак, – улыбнулась та, – просто вы, арии, так же легко поддаетесь моему розыгрышу, ей-богу, как люди.
Разоблаченный, приняв привычный облик и оказавшись мужчиной, поспешил, довольный своим розыгрышем, к братьям-старцам, которые пытались скрыть смех.
– Значит, все было разыграно? И возвращение тоже было частью розыгрыша?
– Нет, Эрик, мы попросили Иктомира призвать тебя домой, но брат наш, как всегда, решил оригинально позвать тебя лично.
– Понятно. Идем, сестра, – обняв Ириду, поспешил он домой.
– Эрик, – окликнул его один из старцев, – тебя хочет видеть Сварог. Придется последовать за нами. Мало времени объяснять, нужно идти.
Эрик, вежливо извинившись перед сестрой, сделал шаг в сторону, но мгновенно был остановлен серебряной стрелой, которая, словно по велению богини, очертила между ним и старцами линию.
Такой поступок был запрещен и применялся лишь в крайних случаях, поэтому все поневоле завертелись в надежде увидеть, кто и зачем нарушил запрет.
На самой вершине скалы, над жителями святыни Арии, сидела златовласая женщина. Она восседала, как и полагается старейшинам, с гордо поднятой головой, но в то же время мило, по-детски улыбалась. Наконец убедившись, что все обратили на нее внимание, Макошь непринужденным жестом заставила стрелу исчезнуть и неторопливо спустилась на землю.
– Милый мой Эрик, почему все завертелось вокруг тебя? – спросила она, опускаясь к старцам, не смеющим спорить с одним из тройки старейшин.
– Может, потому что я когда-то спас девочку, – задумался он (ведь второе правило – не оставлять вопросы без ответа).
– А почему ты ее спас? – снова спросила она.
– Я услышал ее голос, она меня звала.
– А почему тебя? Почему не Сварога, почему не Хорса или меня? Мы ведь сильнее и способны на большее.
– Я не знаю, что на это ответить.
– Милые мои жители Арии, помните ли вы девочку, благородную Гестию? И помните ли, почему мы, старцы нашей святой земли, приняли решение не оберегать людские жизни?
– Да, я помню, – ответил один в толпе.
– Мы тоже помним, – воскликнули остальные.
– Бедная Гестия! – вздохнула одна из женщин в толпе. – Как же я могла забыть свою подругу…
– А я сестру, – прошептала Ирида, обнимая Эрика. – Брат мой, а ты ее помнишь?
– Я вспомнил, – тяжело вздохнул он.
– Хватит, Макошь, – своим грозным голосом Сварог рассеял встревоженные голоса толпы. – Да, Гестия влюбилась в грешника, отчего и была наказана. Но это не значит, что все люди – грешники. Ведь так, Эрик? Ты же это хотел мне сказать?
– Постойте, – вмешалась Макошь, – я не договорила. Девочка эта и была…
– Хватит, сестра, – вмешался Иктомир, ему было невыносимо скучно спорить со старцами, отчего он и не был в их числе. Но все же и не мог оставаться в стороне, когда спор затевала его сестра.
– Брат мой, почему и на этот раз ты не на моей стороне? Почему на святой земле мы должны обсуждать грешников? Оглянитесь же вы, жители Арии, во что превращается наш мир! Если и дальше будете заступаться за них, не только нам с вами, но и всему живому негде будет жить, – с отчаянием в голосе произнесла она последние слова и серебряным луком в воздухе очертила невидимый круг. Жители увидели в нем, как в мучениях умирают леса, животные, насекомые, как в водоемах гибнут рыбы, как темнеют от черного дыма из построенных человеком неведомых им зданий облака… Белые, пушистые облака на их глазах превращались в огромное серое пятно, зловеще ползущее по небу.
– Да, – вздыхая, согласился Сварог, тем самым заставляя встревожиться жителей Арии. – К сожалению, это так, но как вы считаете, дорогие арийцы, за грехи царей должны страдать люди?
– Да, – утверждала Макошь, – ведь люди без промедления выполняли их указы.
– А как иначе? Лидер нужен в любом мире, без него каждый жил бы только ради себя. Вот ты, Ярослав.
С твоей силой ничто не может сравниться. Во всем мире ты самый сильный. Если бы у нас не было старцев, что бы ты делал, как бы ты жил?
– Даже не знаю, – почесал он затылок.
– А ты, Мирославушка, самая мудрая, самая добрая во всем мире, не скажешь ли нам всем причину своего отказа войти в число старейшин?
– Мой ответ прост: чрезмерно добрый старейшина лишь погубит свой народ.
– А что скажешь ты, Эрик? – вдруг спросил он у задумавшегося о чем-то парня.
– Я бы уединился далеко от всех, нашел бы себе обитель, где снова Господь вступает на землю, обретая свое новое лицо.
– То есть ты искал бы себе лидера. Я так и думал, – улыбнулся Сварог. – Некоторые из вас потеряли бы смысл жизни и себя, если бы не было лидера. Вы бы превратились в грешников, отбирающих друг у друга последнюю надежду на жизнь, последнюю веру в себя и в любовь, которая дарит жизнь.
6
Вскоре спор был нарушен.
В центре, в сердце Арии, где было на земле начерчено солнце, появился человек, излучающий яркий солнечный свет, слепящий глаза. Все жители и даже старейшины преклонили перед ним колена и стояли, опустив головы. Вскоре на холме появились несколько непохожих друг на друга людей. Они тихо приближались к центру и, наконец приблизившись к светилу, слились с ним в одно целое. После каждый житель мог видеть в нем Хранителя своей религии.
– Жители Арии, – обратился он к народу, – уважаемый мой народ, я снова через века явился к вам. Чувствую вновь смятение в ваших мыслях, но я никого не буду оправдывать или упрекать в своих деяниях. Только пройдя жизненный путь, можно понять людей. Гестия смиренно приняла свой круг жизни на земле. Взгляните же на небо, – попросил он, подняв руки вверх.
Вскоре все, осмелев, подняли головы к небу и ахнули. Лучик солнца закружил, оставляя за собой образ Гестии, и исчез. Жители святыни видели, как она с милой, наивной улыбкой прошла через огромные деревянные расписные врата и словно растаяла в воздухе. Через мгновение они стали свидетелем ее перерождения. Родилась она уже немолодой, одинокой, но счастливой женщиной, которая была обманута.
– Мне сегодня приснилось одно необычное имя, – улыбнулась женщина, целуя крошечные руки младенца, – может, я и вправду назову тебя этим красивым именем, ведь ты и сама необыкновенная, ведь ты моя любимая, мой лучик света, рожденный на заре. Лучезара, Лучезаронька моя. Ни у кого в целом мире нет такого имени, ведь ты моя доченька, а если и есть – значит, я все-таки не сошла с ума от счастья!
Через мгновение жители святыни продолжали наблюдать за перерожденной жизнью их жителя, подруги, сестры. Она росла милым, безобидным ребенком. С малых лет помогала матери, совершенно незнакомым беззащитным старикам, детям и даже животным. Матери лишь оставалось смириться с этим, ведь она ее за доброту продолжала любить еще больше. Не всякий поймет ту боль, которая была на душе матери, ведь однажды она чуть не потеряла свою дочь. Напуганная девочка, маленькая Лучезара, пошла встречать маму и потерялась. Люди вокруг с безразличием проходили мимо. И только жители Арии ахнули от ужаса. Как можно оставаться безразличным в такой ситуации? Она звала маму, но на ее зов вместо матери пришли какие-то люди и затащили бедную в свою машину. Обессиленная девочка начала звать: «Эрик, помоги мне. Эрик, помоги, я знаю, ты меня слышишь. Я знаю, я не придумала тебя, я верю, ты и вправду существуешь, я знаю, ты спасешь меня, Эрик!» Ведь все помнят, как спасители явились миру в виде пушинок, как Эрик спас ее и остался на земле, как и обещал девочке, он избавлял мир от плохих и спасал хороших людей. Хранитель тогда одобрил его желание помочь беззащитным.
Едва она повзрослела, как мама оставила ее одну. Лучезара понимала, что круг жизни матери окончен и некого в этом винить. У всех своя жизнь, своя судьба. Девушка успешно окончила школу и университет. Стала тихо жить одна в квартире. Встретила веселого деревенского парнишку старше себя на несколько лет. Вышла замуж, родила девочку. Назвала Радмилой. Она старалась жить по совести, благо муж понимал и любил ее за это. Жена была для него лучиком света в этом нелегком круге жизни.
После снова картина сменилась. Теперь уже Лучезара была не так молода, но все так же безобидна и счастлива.
– Милый мой Эрик, скажи, ты видел мою дочь? – спросила она, направляясь к остановке.
– Да, – сказал Эрик, разглядев в ней общие черты с той девушкой, что ехала в такси.
– Была ли она наказана тобой, скажи? – словно прочла она его мысли.
– Нет, кнут слабеет возле нее. Странно это… – произнес он, приближаясь к ней.
– Много ли у нее грехов? – спросила женщина.
– Да, немало, – сказал он.
– Могу ли я ее спасти, ведь она еще юна, – упала она вдруг перед ним на колени. – А мне осталось жить недолго, взгляни. Ты видишь мою болезнь?
– Да, я вижу, – погладил он ее волосы. – Да, ты сможешь отдать свою жизнь за нее, но не сделает ли она большего греха?
– Нет, я верю, ведь ты, мой милый Эрик, снова спасешь потерянную душу. А я буду ее направлять…
– Снова? – удивился он.
– Да, – улыбнулась она. – Только поспеши, доченька моя уже рядом.
Эрик, обернувшись, увидел бежавшую к ним девушку, покорно исполнил желание женщины и исчез, словно растаял в воздухе. Но он слышал громкий плач девушки.