Отец

Такие встречи в течение полутора месяцев поддерживали родителей и морально, и материально. Вдвоём на велосипедах они приезжали в назначенный час на станцию, передавали грибной суп, тушёную картошку на растерзание голодным студентам. «Человеческая еда» – так называли они всё, что готовила Нина Михайловна. Взамен, по распоряжению командира отряда, родители увозили южные фрукты и овощи.

Однажды произошла встреча, какая могла случаться только в кино.

– Люда, просыпайся, – будила напарница, – твоя учительница едет в шестом вагоне. Спросонок она не сразу поняла, о ком идёт речь. Подруга посвятила в подробности.

– По эмблеме незнакомка поняла, что мы из Ленинграда.

– А Люда Степанова с вами? – поинтересовалась пассажирка.

– Она просила не будить тебя, но я решила иначе. Когда вы ещё поговорите? – призналась Лена.

Речь шла об англичанке – Нелли Степановне Фёдоровой, которая готовила Люду для поступления на «рабфак». Она возвращалась с отдыха домой в Ростов-на-Дону.

– Я искренне поздравляю тебя! – не без гордости произнесла учительница при встрече. – Всегда верила в твой успех.

Конечно, времени рассказать о том, что произошло за последние три года, не хватило, но о главном поговорить удалось. Больше они не виделись.

Стройотряд «Нева» посещал чаще других города Адлер и Севастополь. По вечерам на тёмных полустанках Люда выходила с фонарём на перрон, как того требовала инструкция, встречала пассажиров. Кадровый проводник заметил, с каким усердием и ответственностью выполняет девушка свои обязанности.

– Ты зачем на перрон выходишь? Кого ждёшь? – недовольно спросил он однажды.

– Пассажиров! – искренне ответила она.

– У вас все места заняты! – не отставал Сергей. – Унесут тебя вместе с фонарём, много тут шпаны ходит!

– А ведь он прав, – сначала обиделась, а потом согласилась Люда.

Дополнительные поезда всегда опаздывали – уступали дорогу скорым, фирменным. Купались в море минут по сорок – столько требовал обязательный технический осмотр состава. Приезжали ближе к ночи. Но купания под луной были лучшей наградой за все мытарства.

Жизнь продолжала девушек испытывать на прочность. Чтобы в Харькове заполнить ёмкости пресной водой и её хватило до пункта назначения, огромной по размерам бабе Клаве, виртуозно заправлявшей баки, давали по рублю. В то время проводник получал девяносто – в лучшем случае. Штрафы, без которых не обходился ни один рейс, уменьшали доход процентов на двадцать. Наказывали за украденное пассажирами постельное бельё, чайные ложки и подстаканники, шахматные фигурки. Те же «бабушки-толстушки» (иногда девушкам казалось, что они – повсюду) хитрили. Пользуясь тем, что студенты приезжали уставшие и сонные, при подсчёте простыней и наволочек, занавесок и салфеток незаметно отбрасывали их в другую кучку, а потом забирали себе. Так романтика путешествий перемежалась с правдой жизни.

– Деточка, терпи! – в момент, когда у дочери опускались руки, поддерживала мама.

– Ты выдержишь! – без тени сомнения говорил отец.

Люда научилась спать под стук колёс (потом его будет не хватать), рассчитывать продукты, хорошо выглядеть в условиях, когда нет душа. Опыт, приобретённый в стройотряде, ей сильно пригодится в семейной жизни.

Сто пятьдесят рублей, которые остались от заработка, мама, как и обещала, разрешила дочери потратить на обновки. В Ленинграде Люда купила три модных платья, оттого почувствовала себя уверенной. Даже в северной столице «встречали по одёжке», «провожали по уму». Определяющим в жизни сестёр Степановых была не форма – содержание, чему несказанно радовался отец. Когда речь заходила о земном – о нарядах, о причёсках, о том, как обустроить быт, он не оставался равнодушным.

– Не о том думаете! – недовольно говорил он.

Дочери тут же меняли тему.

31. Совхоз «Всеволожский»

Это словосочетание заставляло вздрагивать всех, кто знал, что у государственного университета есть база в Ленинградской области. Ежегодно сюда приезжали сотни студентов с разных факультетов, чтобы помочь совхозу убирать небывалые урожаи моркови. Сельскохозяйственные работы пугали городских жителей, но не приезжих, привыкших к бытовым неудобствам. Жили в длинных бараках, разделённых стеной на две половины, – женскую и мужскую. В каждой находились двухэтажные кровати и печи, которые регулярно топили дежурные, освобождённые от работ в поле. Вставали ни свет, ни заря под музыкальные композиции «Пинк Флойд» из популярного альбома «Стена». «Обратная сторона луны» будет долго ассоциироваться с совхозом «Всеволожский».

Печи под утро остывали. Считалось: встать – значит совершить подвиг. Умывальники с ржавой водой и туалеты ждали заспанных студентов на улице. Дополняли картину длинные деревянные столы и скамейки в столовой, считавшейся самым желанным местом. Здесь не только ели, но и по вечерам собирались на танцы те, у кого оставались силы после морковки.

– На бескрайних полях – бесконечные гряды, – Люда едва расслышала чьё-то шутливое изречение.

Незнакомец небрежно бросил корнеплод в ящик. Оттуда урожай грузили в специальные контейнеры и отвозили на овощные базы.

– Чтобы морковь долго хранилась, – принялся объяснять куратор факультета журналистики «Сан Саныч», – оставляем на ней двухсантиметровый «хвостик».

– Кто только придумал сельское хозяйство? – продолжал протестовать парень в костюме цвета хаки. Высокий блондин с голубыми глазами никак не вписывался в деревенский ландшафт.

– Ничего сложного! – откликнулась Людмила.

В следующий раз незнакомец попал к ней в бригаду.

– Плана не будет, – поделилась она с Ольгой Звонарёвой, учившейся с ней в первой группе.

– Будет вёдра носить, – быстро нашлась подруга.

Михаил Грушевский, так звали напарника, согласился. К удивлению девушек, работал так, что их бригада стала в этот день лучшей. «Троица» получила в подарок по небольшому томику стихов Сергея Есенина. С тех пор между ленинградцем и провинциалкой завязалась дружба. Он был моложе на два года, жил в семье художников-оформителей. Чуть позже Люда познакомится с родителями. Ей приходилось иногда ночевать у них, когда не успевала за один день оформиться в общежитие.

Новый знакомый производил на неё странное впечатление: по утрам не умывался, в столовой, когда другие быстро разбирали тарелки для супа или каши, сидел, как вкопанный. Уезжал на работу голодным.

– Пижон! Ещё день-два и ноги протянет, – подумала Люда.

В следующий раз, когда все вернулись с поля и пошли на ужин, картина повторилась. Девушка не выдержала, взяла тарелку с пловом и поставила перед ним.

– Ешь! – приказала она. – И без возражений!

Немного смутившись, он хотел отказаться, но вместо этого поблагодарил ту, которая ещё не раз выручит его. Известие о том, что ему предстоит дежурство по бараку, повергло первокурсника в ужас. Напилить и наколоть дров оказалось для него неразрешимой задачей. Любившие подшутить «целевики» (те, кто учился по направлению) из Осетии Валера Токазов и Борис Хозиев уже ждали своего часа.

– Попробуй печь не растопить, «Грушницкий», – пригрозили они парню.

Тот совсем раскис: с поля приезжали продрогшие, всем хотелось побыстрее согреться и вещи посушить.

– Людка, если ты мне не поможешь, я разговаривать с тобой не стану, – по-детски предъявил он ультиматум.

– Не надо! – обиделась девушка.

– Хочешь, я тебе мороженое из Ленинграда привезу? Меня на два дня домой отпустили!

Люда сжалилась.

– Меня этому не учили, у нас даже дача с газом! – продолжал он оправдываться.

Способности педагога пригодились.

– Тяни пилу на себя, я – на тебя! Не торопись, а то полотно испортим, – поучала она ленинградца. – Теперь показываю, как колоть дрова.

– Это легче, – уже с улыбкой произнёс Миша.

Молодой человек старался. Люда легко растопила печи, чем сильно поразила парня.

– Ты всё умеешь! – подвёл он итог дежурству. К вечеру в бараке стало жарче, чем обычно.

– Теперь меня точно не засмеют, – признается он чуть позже.

Миши не было два дня. Он не врал, когда говорил, что уезжает. Неправдой оказалась причина, по которой сбежал из совхоза. «Больные зубы» – удобный способ получить разрешение у куратора. А на самом деле «хитрец» ездил помыться и поменять одежду. Люда хотела объявить ему бойкот, но, когда увидела в руках «Ленинградское» мороженое – любимый пломбир в шоколаде, «растаяла» быстрее, чем лакомство.

– Я обещал! – сказал он и протянул слегка поддтаявший брикет.

Вместе с ними на полях совхоза «Всеволожский» трудился и Леонид Парфёнов. Он всегда был заводилой – организовывал вечера танцев для поддержания духа «колхозников». Через много лет станет известным в стране телеведущим, автором программы «Намедни».

Миша ходил за провинциалкой как ниточка за иголочкой. Над ним перестали шутить. Однако, когда началась учёба, он изменился. Его внешний вид и манера одеваться пугали её. Полная фигура в обтягивающих джинсах смотрелась вызывающе. Курил, громко разговаривал, безудержно смеялся и делал вид, что не знает Людмилу. Как потом выяснится, так он самоутверждался. Но признание будет поздним. Девушка любила людей серьёзных, последовательных. Это сумел заметить Мишин отец.

– Дурень, одна настоящая девчонка появилась на твоём горизонте и ту прошляпил, – сокрушался каждый раз он, когда видел Людмилу.

– Приезжих только ленинградская прописка интересует, – пытался оправдаться сын.

Доказывать, что это не так, девушка не собиралась. Характер не позволял, да и незачем было. Учёба по-прежнему не знала конкуренции.

32. В шаге от профессии

После третьего курса производственная практика была обязательной. На факультете выделили три группы – тридцать человек, которые обучались на отделении «Радио и телевидение». Люда не сразу поверила в свой шанс так близко подойти к мечте.

– Ура! – девушка не могла скрыть радости.

Во времена популярности печатных изданий телевидение воспринималось как нечто далёкое и нереальное.

– Вы знаете, со временем телевидение перевернёт жизнь всего человечества. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение, – утверждал в фильме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» один из героев.

– Ну, это вы что-то разгорячились. Театр, тут я согласен, – оппонировал другой участник дискуссии, – действительно скоро отомрёт, но книги, кино?

– А вот вы вспомните мои слова через двадцать лет, – не сдавался Рудольф.

Слова оператора оказались пророческими. Телевидение развивалось семимильными шагами. Появились вузы, которые готовили специалистов. В их числе – Ленинградский государственный университет.

Города для прохождения производственной практики студенты выбирали сами, договаривались с руководителями телекомпаний. Днепропетровск Людмиле приглянулся по нескольким причинам: она ни разу не была на Украине, манило южное солнце, обилие овощей и фруктов. Дождавшись приглашения на практику, быстро собрала чемоданы и уже через три дня влилась в творческий коллектив Днепропетровского телевидения, которым руководил Николай Шило. Девушку окружили заботой и вниманием. По воле случая она оказалась в сельхозотделе – кадровые ушли в отпуск, а вакансию требовалось заполнить. Знакомство с агропромышленным комплексом состоялось уже на следующий день. На запылённом УАЗике Люда ехала в один из лучших совхозов на задание – написать очерк о знаменитой доярке с необычной фамилией Грига. Этого жанра студенты боялись. Слишком обтекаемым было его определение. Когда девушка привезёт работы на факультет и будет защищать практику, преподаватель, давая оценку её труду, скажет: «Очерк не совсем получился, но не потому, что мастерства не хватило. В журналистике понятие этого жанра размыто. А в целом – здорово!».

В машине Люда вспоминала вопросы – оригинальные и не очень, которые задаст будущей героине очерка.

– Обыкновенная женщина, – увидев доярку, подумала она. – Обстановка, как и на деревенской ферме, куда ходила с тётей в детстве. Это придало ей уверенности – боязнь показаться смешной исчезла. Навыки, которые она приобрела раньше, очень пригодились в профессии, – занятия музыкой, спортом, знание фармацевтического дела и сельского хозяйства … С каждым разом Людмила понимала, что к журналистике готовилась с детства.

Она живо воспринимала всё, что оставалось неведомым. Увидев совхозные сады, девушка пришла в восторг: грушевые деревья едва удерживали урожай – огромные жёлтые дули с небольшим светло-розовым румянцем.

– Интересно, сколько одна груша весит? – спросила она у директора совхоза.

– До 250 граммов! – со знанием дела ответил тот.

Бескрайние поля с перцем и баклажанами («синенькими») вызвали не меньшее восхищение. Помогая убирать урожай огурцов, она узнала о том, что существует не три сорта «пупырчатых», а четыре.

– Как себе, – улыбаясь, пояснил бригадир. – Самый высший сорт: три сантиметра на пятнадцать.

Непривычная украинская речь вызывала умиление: «шэ», «гэ» … Люда не заметит, как сама начнёт грешить этим.

Самым ярким моментом практики на Днепропетровском телевидении станет первый в её жизни прямой эфир.

– Нас на косность проверяли, – заметил редактор программы с русской фамилией. Из-за невнимательности паспортистки Сусидко стал Соседкиным. – Нам доверили эфир через год, а тут – сразу на экран.

В местной «перукарне» ей сделали причёску «Мирей Матье». За час до программы она пришла в студию, осмотрелась и принялась повторять текст. Пятнадцать минут эфирного времени пролетели быстро – благо, её собеседник, председатель колхоза «Красный партизан» оказался словоохотливым.

– Не успела испугаться, – отвечала она на вопрос коллег: «Какие ощущения?»

На «летучке» её поздравили и поблагодарили – в первую очередь за возможность штатным журналистам побывать в отпуске. Полтора месяца практикантка радовала телезрителей «острыми» репортажами.

– Она, как снег на голову, – оправдывались перед директором канала руководители, о которых шла речь в критическом материале. – Молодо – не значит зелено, – радовался за журналистку Николай Шило.

Практикантов любили ещё и по другой причине: им «прощали» откровенные выступления в эфире. Местным журналистам приходилось работать с оглядкой. И так было не только в Днепропетровске.

После четвёртого курса Людмила выбрала для практики Мурманск. Туда она поехала вместе с подругой – Ольгой Звонарёвой. Разницу в отношениях к делу, к жизни заметили сразу. Северян не сравнить с южанами. В тёплых краях люди более открыты, беспечны, не столь трудолюбивы. Суровый климат Заполярья проверяет своих жителей на выносливость, развивает чувство локтя, когда один – за всех, а все – за одного. Если у кого-то новоселье, помогает с ремонтом весь коллектив.

180-метровая вышка Мурманского телевидения расположилась на самой высокой сопке – Варничной. Добираться туда непросто. Как и в Днепропетровске, самый распространённый вид транспорта – УАЗы разной модификации.

Собирались практикантки на север, когда в Ленинграде стояла тридцатиградусная жара.

– Люда, возьми обязательно тёплые вещи! – настаивала мама.

– Они уже взрослые, всё знают, – напомнил жене Георгий Тимофеевич.

– Дети всегда для нас останутся детьми! – не сдавалась Нина Михайловна.

Дочь взяла вещи, из которых плащ оказался самым тёплым в саквояже. От холода спасали два шерстяных свитера ручной вязки. Погода на день менялась по нескольку раз. Шквальный северный ветер с Баренцева моря приносил в Мурманск повышенную влажность воздуха и довольно прохладную летнюю погоду. Случалось, несколько минут шёл дождь, а в других местах города, ближе к морю – кружил снег. Неожиданно появлялось солнце, поднималась температура и уже при восемнадцати градусах тепла дышать становилось трудно. Чаще всего изменения погоды ждали со сторны морского порта с большим количеством башенных кранов, кораблей, шлюпок и лодок. Тревожный крик хохлатых бакланов, альбатросов и чаек подчёркивал местный колорит. Осложнял жизнь полярный день. Ложились спать и вставали исключительно по часам. Окна общежития, в которое поселили девушек, были постоянно занавешены.

Питались в городской столовой. Предпочтение отдавали исключительно рыбным блюдам, чаще всего – треске горячего копчения. В фирменных магазинах «Нептун» и «Океан» она продавалась в специальных сеточках. Местные останавливали выбор в худшем случае на яичнице, поэтому с лёгкостью определяли приезжих.

Практику предложили пройти в информационном отделе. Основное требование к сюжету – текст не должен превышать одной печатной страницы. Темы – самые разные. По просьбе руководства первый материал Людмила сделала о Мурманске.

– Я и не думала, что мы живём в таком необычном и красивом городе, – отметила сюжет шеф-редактор одной из программ.

Буйное цветение сирени по времени совпадало с сезоном грибов, которые росли на сопках. «Красное» море из подосиновиков на заготовительных базах поразило её воображение больше, чем атомная подводная лодка в Североморске. Жёлто-оранжевая морошка, оленьи стада вызывали такое же восхищение, как плантации перцев и баклажанов в совхозах Украины. Она продолжала удивляться! В самых обыденных вещах находила отблеск забытой романтики.

– В сюжете про хлеб я насчитала четырнадцать интересных фактов! – оценила ассистент режиссёра материал практикантки на очередной «летучке». – Даже не догадывалась о том, что наше предприятие выпускает хлеб для космонавтов и водолазов и что от закваски хлеба до готовности проходят ровно сутки!

Каждый «отмеченная» информация в новостном выпуске премировалась десятью рублями. Девушки старались найти необычные темы, которые телеоператоры часто бойкотировали.

– Девочка, я дам тебе рубль восемьдесят, но снимать мясляное пятно на море не поеду, – так отреагировал опытный Аантолий Коновалов на предложение сделать критический материал. – Брызни лучше текст на страничку! – просил он.

В такие минуты хотелось отказать, но обязательное условие привезти положительную характеристику и родительское воспитание останавливали в шаге от ссоры.

Отличные оценки дочери за производственную практику для Георгия Тимофеевича были на вес золота. Он видел, с каким желанием и ответственностью она подходит к каждому заданию.

– Её дело! – от этой мысли у него на душе становилось легко и радостно.

33. «Первенец»

В семье Степановых, впрочем, как и в большинстве советских ячеек общества, на интимные темы не говорили. «В СССР секса нет!» – эта фраза во многом определяла отношения между мужчиной и женщиной, между юношей и девушкой. Ни специальной литературы, ни тем более видео тогда не было. Поэтому, когда настало время сестре выходить замуж, поставить в известность родителей взялась младшая сестра. Вначале рассказала маме, а уже вместе с ней – Георгию Тимофеевичу. Это потребовало от них умения вести дипломатические переговоры, мудрости и такта. Жених – родом из Волгограда, где Лена проходила практику на металлургическом заводе «Красный Октябрь», одном из крупнейших производителей металлопроката специальных марок стали в России. В такой важный для молодого специалиста момент Георгий Тимофеевич находился рядом с ней, как и пять лет назад при поступлении в Ленинградский политехнический институт имени Калинина. Где будет жить и работать, с кем общаться? – его интересовало всё.

Огромные цеха ошеломили. Они не шли ни в какое сравнение с Кировским чугунолитейным заводом, который считался градообразующим предприятием.

– Гордость и страх за дочь – чего больше? – пытался ответить на свой же вопрос Георгий Тимофеевич.

Юра Ведилин производил впечатление серьёзного молодого человека не только потому, что был старше сестры на шесть лет. По рассказам Лены, очень внимательный, смелый, самостоятельный двадцатисемилетний парень. Красиво ухаживал – всё говорило о том, что сестра влюбилась.

– Папа, а Лена хочет замуж выйти, – в подходящий момент, угадав настроение, поделилась с папой младшая дочь.

Георгия Тимофеевича известие застало врасплох. Ничто не предвещало беды – именно так расценил он ситуацию. Жизнь, по его меркам, делилась на три этапа – учёба в школе, затем в институте, после окончания – работа. Что дальше? Этот вопрос он желал оставлять без ответа. Им управляла родительская любовь и мужской эгоизм.

– Она его не любит, – почему-то решил отец.

То ли сомневался в способностях дочери будить чувственное желание в представителях противоположного пола, то ли провоцировал, чтобы Лена сама сказала главное слово.

– Любит, любит! – ответила за неё сестра.

Она очень старалась. По русскому обычаю первую свадьбу играют самому старшему в семье. Люда обижалась на соседей, которые почему-то утверждали, что она раньше «выскочит» замуж.

– Я хочу услышать Лену, – настаивал отец.

– Папочка, она стесняется! – решила до конца идти Люда.

Её способность убеждать проявилась в тот день со всей силой. Папа сдался. Свадьбу сыграли в Кирове в родовом имении. Самые близкие пожелали молодым большой любви и счастья в детях. А в 1980 году на свет появился первенец – Миша, названный в честь прадеда (по маминой линии) и талисмана Московской Олимпиады.

Началась осуществляться мечта Георгия Тимофеевича: поучаствовать в воспитании если не сыновей, то хотя бы внуков. В это время молодые уже получили однокомнатную квартиру, двери которой не закрывались для родственников. Клеили обои, изредка нянчили малыша и радовались за чету Ведилиных – в таком возрасте имели отдельное жильё единицы. Но они заслужили – восемь месяцев ютились в общежитии, пока Юра не поехал в столицу в Главное управление той организации, где работал, и не «стукнул кулаком по столу». С горем пополам им выделили квартиру. Больше всех радовалась Нина Михайловна.

– Газ, ванна, вода горячая: мыть посуду – одно удовольствие! – восхищалась мама, по-настоящему оценив удобства. – Полоскать бельё в проруби не придётся! – она обернулась к дочерям в надежде на поддержку. Но радости на лице старшей не увидела.

Люда вспомнила, как мама на санках возила горы белья на замёрзшую реку Песоченку, лихо орудовала топором, чтобы отвоевать у льда немного воды. Иногда надевала теплые перчатки, поверх – резиновые, а чаще – совсем без них по сорок минут в обжигающей холодом воде полоскала вещи. Оттого руки её краснели и обветривались.

– Слишком долго ждали! Хочется трёхкомнатную! – вяло отреагировала Лена.

– Научитесь ценить то, что имеете! – всегда любила повторять Нина Михайловна, хотя прекрасно понимала: в молодости хочется всего и сразу.

– Не торопитесь жить! – в таких случаях говорил отец.

– Лена, ты сама себе хозяйка! – «агитировала» за малометражку Людмила, выдавая тем самым своё желание оказаться на её месте.

«Выбив» квартиру, зять Юрий Прокофьевич Ведилин заметно «вырос» в глазах тестя. Он будет помогать и родственникам – через какое-то время покорять наукоград приедет двоюродный брат Лены – Гена Степанов. В «фарватере» старшего и опытного человека он чувствовал себя уверенно.

Поездки в Обнинск превращались в праздник. Наличие продуктов в магазинах, делала жизнь ярче. «Время талонов» обнажило истинные ценности. Если в больших городах ассортимент продуктов не вызывал вопросов, то в провинции не видели даже сливочного масла. На семью из трёх человек выдавали подекадно три талона на колбасу – по четыреста граммов, два талона на мясо – по полтора килограмма, причём без учёта качества: с костью или филе – выбирать не приходилось, один талон на сливочное масло – двести пятьдесят граммов. Позже в список дефицитных попадут сахарный песок, крупы и даже спиртное. Чтобы навести порядок в торговле промышленными товарами, устраивали розыгрыши. Нередко мужчины претендовали на женское бельё или туфли.

– У нас жёны есть, – язвили они, чем сильно раздражали своих сослуживиц.

Дефицитные банки растворимого кофе и коробки шоколадных конфет стали лучшим и изысканным подношением, чтобы кого-то «задобрить» или «отблагодарить». Дополняли список редких товаров лекарственные препараты.

Родители старались подставить плечо детям. Продукты «путешествовали» из Кирова в Обнинск: консервированные огурцы и помидоры, солёные и маринованные грибы, квашенная капуста, яблоки, компоты и варенье, которое мама умудрялась присылать по почте и в Ленинград. С ним студенты пили чай, использовали как начинку для кексов и пирогов. Выживали, как могли. Слово «достать» не сходило с уст. Радовались каждой приобретённой вещице. Одежду, особенно детскую, тоже «доставали». Кто умел – шил и вязал. Но даже распределительная система не смогла избавить народ от очередей. Они стали визитной карточкой советского времени.

Незадолго до открытия Олимпиады в Москве (чтобы не подорвать престиж страны) на прилавках магазинов появился «финский сервелат», нарезанный кусочками в небольшой вакуумной упаковке, который был одним из главных украшений праздничного стола обычной семьи и считался деликатесом. Разговоры о еде ещё долго находились в фокусе повседневной жизни.

34. «Им места было мало и земли …»

Решение о замужестве Людмила приняла после того, как третьего января 1981 года «Ромео» признался ей в любви и официально сделал предложение. Молодые мечтали сыграть летом свадьбу. Но как сообщить об этом папе?

– Задача – под силу мужчине! – оправдывала свой страх «Джульетта». – Время ещё есть.

В мире так устроено, что и хорошее, и плохое имеют обыкновение заканчиваться. После весенней сессии студенты приехали отдыхать к родителям. Отступать было некуда: до отъезда Люды на производственную практику в Мурманск оставалось две недели. Подобрав удобный момент, будущий зять попросился поехать с Георгием Тимофеевичем за сахарным песком в магазин. «По знакомству» им «оставили» пятидесятикилограммовый мешок – требовался помощник. И он нашёлся!

– Георгий Тимофеевич, мы хотим с Людой пожениться! – невозмутимо произнёс Гена, когда «Москвич» набрал приличную скорость.

Собственный автомобиль по тем временам считался признаком достатка. О «Жигулях» мечтал каждый мужчина. Люди подолгу стояли в очереди, чтобы стать владельцем заветного авто. Взвесив все «за» и «против», симпатии Георгия Тимофеевича оказались на стороне «Москвича». «Жигули» считались более «городским» автомобилем. В качестве прототипа для него был определён Fiat 124. Специально для эксплуатации в условиях сельской местности на АЗЛК создали модификацию «Москвича». Она серьёзно отличалась от базового седана, так как в основном предназначалась для перевозки пассажиров и грузов в условиях плохих сельских дорог и бездорожья. Он мог использовать в своей работе самый распространённый низкооктановый бензин А-76. Более качественный на селе был в большом дефиците.

Георгий Тимофеевич профессионально водил автомобиль, но слова о предстоящей женитьбе, заставили резко затормозить.

– Давай приедем домой, тогда и поговорим! – так он отреагировал на просьбу «благословить» молодых.

Он старшую дочь скрепя сердце отдал замуж, а с младшей расставаться не желал.

– Значит, она от него зависит, – с явным неудовольствием произнёс Георгий Тимофеевич, обращаясь к жене.

Фраза Георгия Тимофеевича прозвучала как утверждение. Когда об этом узнала дочь, так расстроилась, что заплакала.

– Люда, – попыталась образумить мама. – Хочешь сама всё делать, выходи замуж за Гену.

Нина Михайловна не скрывала своего беспокойства: слишком молодой жених, а жизнь прожить – не поле перейти.

– Придётся мне нарушить обет, – упрекнул отец. – Десять лет спиртного в рот не брал, а теперь … – пауза затянулась. Люда почувствовала себя виноватой.

– Мы любим друг друга, – уверяла дочь.

Заявление подавал Гена вместе со своей бабушкой Екатериной Алексеевной Демидовой, которой пришлось исполнить роль «невесты». В день, когда будущие молодожёны пришли в отдел ЗАГС, на двери увидели объявление: «Уехали на сенокос». Так выполнялась программа шефской помощи селу.

– Все ушли на фронт, – расстроилась Людмила. – У меня завтра поезд. Через три дня я должна быть в Мурманске. Что делать?

– Думаю, нам пойдут навстречу, – как всегда, спокойно произнесла Екатерина Алексеевна. Высокая статная женщина являла собой пример интеллигентности: сдержанная, учтивая, добрая. Любила порядок и чистоту, пекла отличные пирожки и ватрушки с творогом. Внуки большую часть времени проводили в её комнате.

Говорят, человек слепнет от счастья. Он перестаёт «читать» знаки судьбы: стучится в закрытую дверь или садится не в свою лодку … Понимание приходит позже, когда большая часть жизни прожита, и человек начинает делать «работу над ошибками».

Вернувшись после практики на Мурманском телевидении, Людмила пыталась наверстать упущенное время: до свадьбы оставалось три дня. Наряд, о котором мечтают все невесты, заменил не обычный для провинциального городка ансамбль. Строгое длинное белое платье на тонких бретелях служило основой для лёгкого плаща-накидки с капюшоном, низ, верх и рукава которого завершались рюшем.

– Я буду самой красивой невестой! – Люда не хотела изменять своим принципам: всегда и во всём быть оригинальной.

Она обошла все свадебные салоны, но безуспешно. Тогда и решила воспользоваться услугами Ленинградского ателье мод на Невском проспекте.

Подготовка к свадьбе не мешала, а помогала сдавать экзамены. Ей не хотелось ещё больше огорчать отца – старалась изо всех сил. Отличные оценки за весеннюю сессию послужили смягчающим обстоятельством.

22 августа 1981 года одиннадцать пар расписывались в Кировском дворце культуры.

– Снегурочка! – закричала восторженно детвора, когда невеста вышла из светлой «Волги». Ребята проводили её до Дворца и с нетерпением ждали возвращения.

Нина Михайловна заказала новый банкетный зал на улице Пролетарской, который молодым предстояло открыть. Просторный, уставленный цветами, он гармонировал с настроением гостей, которые искренне поздравляли влюблённых. Пять долгих лет «Ромео» и «Джульетта» шли к заветной цели: «Широкой этой свадьбе было места мало, и неба было мало и земли …» – слова известной песни Муслима Магомаева – про их свадьбу.

– Только по детям и узнаёшь, сколько тебе лет, – Георгий Тимофеевич радовался и грустил одновременно.

Он подготовил для молодожёнов «тронную» речь. Люда мысленно оценивала каждое его слово. Ей никогда не хотелось выбирать между двумя близкими людьми. Оба – дороги, но именно в эти минуты она поняла, как сильно любит отца – за жертвенность, за его умение сострадать, за всё, что он сделал для неё. На протяжении всей жизни отец будет для младшей дочери путеводной звездой, даже когда его не станет.

В день свадьбы с утра светило солнце, потом о себе напомнил летний дождь и отблеск далёкой грозы – зарница. Всё, как в жизни, – переменчиво. Гости веселились, создавали настроение музыканты – ансамбль со швейной фабрики. «Живая музыка» напомнила Людмиле школьные вечера, которые она устраивала ещё вожатой. И вдруг – знакомая мелодия. Какая-то неведомая сила подхватила её и привела к импровизированной сцене.