Отец

– Музыка вновь слышна, – запела она проникновенно … Под мелодию «Белого танца» мужчины закружили в вальсе своих избранниц. На мгновение ей показалось, что она в школе – на новогоднем вечере. Предаться воспоминаниям помешал Георгий Тимофеевич. Он предложил устроить соперничество поколений: кто кого перепоёт и перетанцует? Музыкальную эстафету ВИА передал баянисту-виртуозу. Частушки от бабушек и дедушек полились рекой. А когда зазвучали аккорды всем известной русской «Кадрили», папы и мамы не смогли усидеть на месте – пустились в пляс. «Краковяк», «Трепак» – веселье продолжалось несколько часов. Молодожёны прошли все испытания, которые устроили для них по рецептам старых свадебных традиций. Нина Михайловна отвечала за угощение – следила за тем, чтобы на столах не было пусто. Она по-прежнему зависела от мнения окружающих, но переживала зря: гости все, как один, пришли на следующий день.

– Михална, – первой отозвалась соседка, тётя Шура Агапова, – всё вкусно, наелись до отвала.

Свадьба продолжалась. Юра Ведилин уговорил музыкантов ещё поработать.

– Всё равно опохмеляться после вчерашнего будете! – сделал он им предложение, от которого те не смогли отказаться. Он попросил подыграть ему.

– Очи чёрные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные! – запел он бархатным басом.

Исполнить известный романс гости попросили на «бис». Долгое время считалось, что музыка – неизвестного автора. Но это не так. Романс исполняется на музыку вальса обрусевшего немца Флориана Германа. Текст оригинала выглядел так:

Очи чёрные, очи страстные,

Очи жгучие и прекрасные!

Как люблю я вас, как боюсь я вас!

Знать, увидел вас я в недобрый час!

Ох, недаром вы глубины темней!

Вижу траур в вас по душе моей,

Вижу пламя в вас я победное:

Сожжено на нём сердце бедное.

Но не грустен я, не печален я,

Утешительна мне судьба моя:

Всё, что лучшего в жизни Бог дал нам,

В жертву отдал я огневым глазам!

После свадьбы молодожёны разъехались. Людмила – продолжать учёбу на четвёртом курсе в Ленинград, муж – на третий курс в Брянск. История любви получила продолжение ещё на два года: минуты радости при встречах, слёзы – при расставании, нежные длинные письма и короткие телеграммы: «Люблю, скучаю, жду».

35. «Она сделала это!»

Подходила к концу учёба в университете. Приближалось время распределения. Факультет выпускал сто специалистов. Уезжать за тридевять земель никому не хотелось. Однако право выбора предоставлялось не всем. По успеваемости Люда шла под восьмым номером со средним баллом – 4,68. Семи десятых ей не хватило до «красного» диплома!

– Для меня это не важно, – утешала свою гордыню Люда.

Значение имело только крохотное существо, которое уже давало знать о себе. Однокурсники смотрели на неё с завистью.

– Молодец, всё успела! – говорил её руководитель диплома.

– Ну и дура, – не разделила оптимизма Нина Михайловна, когда дочь приехала на каникулы. – Отцу не говори пока, побереги его сердце.

Люда не ожидала такой реакции от мамы, самого близкого и родного человека.

– Можешь сама отцу сказать, – недовольно произнесла Люда. – На дипломе это никак не отразится, не переживайте, – продолжала она успокаивать, хотя саму впору было утешать.

– Начинала писать диплом Людмила, когда была Степановой – в день защиты начнёт свою речь куратор. – Называется «Проблемы повышения эффективности телепередач на юридические темы» на примере правовых программ Днепропетровского, Мурманского и Ленинградского телевидения, – продолжал петь дифирамбы Лев Александрович Рукавишников, который вёл у студентов отделения специальные предметы.

На самом деле работа оказалась энергозатратной. За недостающим материалом Людмила летала на Украину – к своим коллегам, которые ждали её после окончания университета на постоянную работу. Однако перспективы сулили нерадужные: «пожизненное» общежитие. Возможность выйти замуж за местного уже исключалась. А с квартирами в СССР всегда была проблема.

Старания выпускницы оценили на «отлично» – так закончилась студенческая жизнь Людмилы в северной столице.

– Сегодня вы получаете два диплома, – заинтриговал всех декан факультета. – Первый – об окончании университета, другой – будет свидетельствовать о том, что вы – человек высокой культуры: просвещённый, образованный, воспитанный на лучших традициях города на Неве. Всегда помните о том, что вы представляете один из лучших университетов страны. Если берётесь за что-то, делайте с душой, – продолжал напутствовать декан.

– Папа, исполнилась твоя давняя мечта. – Люда протянула отцу диплом. – Твоя – тоже, – она улыбнулась «Ромео», который приехал вместе с тестем поддержать свою половинку.

На следующий день они уже спешили на Московский вокзал, чтобы решать другую, не менее важную задачу. До родов оставалось два месяца, а Георгий Тимофеевич не терял надежды устроить дочь на работу.

– Люда, пособие в тридцать шесть рублей – не большое, но будет вам поддержкой, – уговаривала её мама съездить в Навлю Брянской области для трудоустройства.

– Беременных нигде не ждут, – сопротивлялась дочь, но, чтобы не расстраивать отца, согласилась поехать в город партизанской славы.

Два с половиной часа за разговорами пролетели незаметно. Георгий Тимофеевич любил общаться с дочерью. Они понимали друг друга с полуслова. Как и предполагалось, в редакции районной газеты «Знамя коммунизма» встретили без энтузиазма, но с пониманием.

– Из декретного отпуска возвращайтесь к нам, – пригласил Людмилу главный редактор Юрий Лодкин.

– Приезжайте! – посоветовала его секретарь, которая успела заметить, что приезжая – выпускница Ленинградского университета. – Вам здесь сразу трёхкомнатную квартиру дадут, – продолжала она, хотя уже понимала, что старания напрасны.

– Время покажет, – поблагодарила коллектив за доброе отношение Люда.

В Киров они возвращались в приподнятом настроении.

Будущая молодая мама наконец-то могла сосредоточиться на крохотном существе, которое постоянно напоминало ей о себе. «Ромео» уехал на производственную практику в Краснодар. Нина Михайловна радовалась присутствию дочери в доме и одновременно переживала. Вся ответственность за предстоящие роды ложились на неё.

– Люда, если ребёнок родится второго августа, назовём Ильёй – в честь пророка Илии, – предложила мама. – Всё-таки народно-христианский праздник …

– Не нравится мне это имя. А если девочка родится? – вопрос повис в воздухе.

Сейчас можно определить пол будущего ребёнка, сделав УЗИ. Тогда это оставалось тайной до дня рождения малыша.

– Пусть будет девочка! – провожая дочь в родильный дом, желала Нина Михайловна. – Помощницей вырастет!

Они медленно поднялись в гору, прошли мимо городского кладбища – места, где встречались много лет назад влюблённые.

– Нет, лучше мальчика! – никак не могла определиться в своём выборе мама. – Жизнь у мужчин – полегче.

– Хорошо! – улыбнулась Людмила, – выполню твою просьбу.

Нина Михайловна старалась спрятать волнение, но у неё это плохо получалось.

– Не переживай! – теперь уже дочь утешала её.

Нину Михайловну очень хорошо знали в городе, особенно медицинский персонал, поэтому за чуткое отношение к своей девочке она не беспокоилась. О родах много написано и рассказано, особенно о первых. Неизвестность делает их запоминающимися. Страх, как всегда, в этом деле главенствует. За время нахождения в предродовой палате вся жизнь перед глазами пройдёт.

– Мама, ты не спишь? – позвонила она первый раз в двенадцать часов ночи. – Пока только схватки. Извини, что беспокою.

Второй раз звонок в доме Степановых раздался в два часа ночи, третий – в четыре утра.

– Детка, звони, тебе так легче будет, – за всё это время мама глаз не сомкнула.

В пять часов пятьдесят минут на свет появился … малыш. Кто-то из персонала оставил невыключенным радио. Людмила вздрогнула, когда ровно в шесть утра зазвучал гимн Советского Союза и одновременно раздался крик новорождённого. Она не чувствовала боли – её переполняли незнакомые чувства.

– Смотри, какой красавец! – радовалась чужому счастью акушерка.

Она положила крохотный комочек рядом с настольной лампой – малыш сразу притих.

– Пятьдесят сантиметров, три килограмма двести граммов, – сообщила торжественно медсестра. – Всё – на месте, – хитро улыбнулась она.

– Сынок! Андрей! – Люда перевела дыхание. – Мама будет довольна, да и муж – тоже. Имя выбирали вместе.

Уже под утро «Ромео» переступил порог дома на Чапаева, 40.

– Гена, у тебя сын! – стараясь как можно спокойнее сказать Нина Михайловна. – Поешь и можешь навестить Люду.

«Спасибо за сына!» – напишет он в записке, которую она ждала с нетерпением.

Позже он расскажет, как, приехав поздно из Краснодара, ночевал на вокзале и как был счастлив, узнав о рождении мальчика.

В сентябре молодой папа снова уедет, на этот раз – в Брянск. Оставался последний год обучения и защита диплома. С сыном виделся по выходным.

Георгий Тимофеевич как никто радовался внуку. Через месяц он тоже уедет в санаторий поправить здоровье. А по возвращении заметит, как вырос Андрейка.

– В человечка превращается! – заметит он.

Дочь радовалась вместе с ним. Она видела, как дедушка трогательно относится к внуку, старательно ухаживает за ним!

Так Людмила за год сумела защитить диплом и родить сына. «Она сделала это!»

36. «Камень – с сердца …»

«Внучок растёт не по дням, а по часам», – восхищались дедушка с бабушкой, которые большую часть времени проводили на работе. Молодой мамочке так не казалось. В доме не было особых удобств, приходилось крутиться как белка в колесе. Нина Михайловна старалась хоть чем-то помочь: с утра пелёнки постирает, кашу сварит и в аптеку – руководить. Люда видела, как мама устаёт.

– Я сама всё сделаю, – жалела дочь.

Она не боялась физической работы. Не хотелось ей никого беспокоить и особенно отца, который приходил с завода после ночной смены и ложился спать. А в молодой семье день только начинался. Звукоизоляции – никакой. Андрейка закапризничает – сразу к нему. Люда хорошо понимала, чем может обернуться для отца бессонница. «Скользящий» график – дневная, вторая и ночная смены на заводе – молодому не всегда по плечу. А человеку, которому за пятьдесят, и того труднее. Но боязнь остаться без работы, брала верх.

– Надо что-то придумать, – решила она.

Однажды заметила, что обычно малыш реагирует на мокрые пелёнки.

– Присматривайтесь к ребёнку! Он всё вам «скажет», – подсказала патронажная сестра.

Людмила послушалась совета. Стала угадывать, когда Андрейка «просится» писать и какать. Проявив чудеса изобретательности, сделала из керамической чашечки «ночную вазу» – так избавилась от мокрых пелёнок. На листки бумаги малыш какал.

– Надо же! – удивлялся Георгий Тимофеевич. – Ловко!

– Нас пожалела! – догадалась Нина Михайловна.

Дел поубавилось, появилось время на вязание. По ночам малыш просыпался, чтобы подкрепиться, минут по сорок бодрствовал, потом – на «горшок» и снова спать. Каждую минутку Люда старалась провести с пользой. В детском гардеробе появились вязаные варежки, носочки, шапочки, кофточки и штанишки.

– Голь на выдумку хитра, – вспомнила она, как бабушка Катя говаривала.

А тем временем 31 января 1984 года в Обнинске у сестры родился второй сын – Алёша, третий внук в семействе Степановых.

– Мужички растут! – с гордостью произнёс Георгий Тимофеевич.

– Господь не дал сыновей, теперь внуков принимай! – радовалась Нина Михайловна.

«Казачок!» – так его называли все, кто знал Прокофия Петровича Ведилина. Малыш с карими глазами многие черты у волгоградского деда перенял. В остальном – поведении, привычках – походил на своего отца.

Жизнь – как зебра: полосы чёрные сменяются белыми и наоборот.

– Только порадуешься – тут как тут испытание, – расстраивался Георгий Тимофеевич, когда его умозаключение находило подтверждение.

Жизнелюб по сути, он тяжело переживал разочарования. Андрейке исполнилось семь месяцев, как в дом Степановых постучалась беда. Вечером, когда родители вернулись с работы, Люда пожаловалась на недомогание. В правом боку появилась странная боль.

– Наверное, аппендицит, – предположила Люда.

– Если боль усилится, вызываем «Скорую», – Нина Михайловна встревожилась не на шутку.

К утру приступы участились. Появилась опоясывающая боль.

– Нет сил терпеть, – призналась Люда.

– Собирайтесь! – приказал Георгий Тимофеевич.

Вместе с малышом они доехали до больницы. Их встретил однорукий хирург. Расспросив о характере болей, ни с того ни с сего ударил по правой почке. Люда вскрикнула.

– Это не аппендицит, – сразу же поставил диагноз врач. – Сделайте рентген и снова ко мне, – распорядился он.

После обезболивающего укола Люда почувствовала облегчение. Когда снимки были готовы, стало всё ясно.

– Конкремент в мочевыводящих путях, – как я и предполагал, уверенно произнёс хирург.

– Что это значит? – испугался отец.

– Камень сорвался с почки и остановился, – объяснил он родителям. – Самостоятельно из мочевого пузыря выходит довольно редко. Я выпишу направление в областную больницу.

Отец подготовил к дальней дороге свой «Москвич», и уже на следующий день рано утром они поехали в Анненки, отдалённый район Калуги.

– Мама, взяла шприц? – спросила Люда. Она так боялась возобновления приступообразной боли!

– Взяла, детка, не переживай! Всё будет хорошо! – успокаивала Нина Михайловна.

Андрейка тихо спал. Через четыре часа они уже были на месте. Приёма врача ждали недолго: пациенты с острой болью и грудными детьми принимались вне очереди. Однако разговор двух мужчин преклонного возраста Люда услышать успела.

– Господи, попалась бы медсестра постарше, а то ведь срам! – сокрушался один.

– Да, в нашем возрасте только анализы сдавать … – согласился второй.

– Нашли о чём печалиться?! – подумала Люда.

Ещё один рентгеновский снимок подтвердил первоначальный диагноз районного хирурга.

– Грудью мамочка кормит? – обратился врач к Нине Михайловне. Услышав утвердительный ответ, посоветовал ехать домой и физическим способом «выгонять» камень.

–

Не стоит ради этого ребёнка от груди отлучать. Прыгайте по двести раз не левой, потом на правой ноге, – продолжал он делать назначения. – Есть травка, правда, редкая – марена красильная. От песка и мелких камней в почках лучше средства нет.

9 марта станет для Людмилы днём избавления от камня и от изнуряющих болей. Но прежде она перенесёт ещё несколько приступов после упражнений, которые посоветовал ей врач. Георгий Тимофеевич места себе не находил, когда видел мучения дочери.

– Папочка, боль сильнее, чем при родах. Но там есть ради кого страдать. А здесь … – в слезах, она корчилась от приступов, ползала на четвереньках вокруг стола, за которым сидел растерянный отец …

– Была бы возможность взять твою боль … – бессильный что-либо сделать горевал отец. – Нина, может быть, чем- то обезболить? – обратился он к жене в надежде на чудо.

Нина Михайловна достала обезболивающий спрей и обработала область почки.

– Мамочка, ощущение такое, как будто долго били, – пожаловалась Люда.

– Потерпи ещё чуть-чуть, сейчас лекарство начнёт действовать, – поглаживая по спине, утешала мама.

Боль медленно уходила. Дочь заснула, а потом картина возобновилась. Спасали только обезболивающие уколы, но злоупотреблять ими Нина Михайловна не хотела: дочь кормила Андрейку грудным молоком.

В доме перестали улыбаться, что ещё больше угнетало. Тогда мама принесла «Марену красильную», которую советовал врач. В аптеке нашлась одна коробка редкой чудодейственной травки. Растёт она за пределами России – в Азербайджане, Дагестане, в Азии, Крыму, Северной Африке. Нина Михайловна не очень верила в силу гомеопатии, но решилась на последний шаг, как потом оказалось, единственно верный. Люда пила отвары, скакала на одной ножке, растила малыша и ждала избавления от приступов.

– Камни в почках образуется при нарушении обмена веществ, – утверждали врачи.

А Люда думала иначе – от злоупотребления глюконатом кальция во время беременности. Тогда она не догадывалась, что он имеет обыкновение накапливаться в почках и мочевом пузыре. Вместо прописанных врачом половины таблетки три раза в день она глотала сразу полторы, практически не запивая водой.

– У детей крепкие кости и зубы будут, свои сберегу, – рассуждала студентка. – К тому же молоко грудное жирнее от кальция будет.

Насколько опрометчиво она поступила, через год прочувствует на себе. Передозировка обернётся камнем в почке, непроходимостью каналов передних зубов. Но жертва стоила того. Грудным молоком мамочка кормила сына до года и десяти месяцев. Ребёнок рос здоровым и до пятнадцати лет не болел, если не считать детсадовской ветрянки.

Муки закончились, когда после очередного похода на горшок, она услышала резкий звук. Она больше удивилась, чем испугалась, увидев на дне причину нестерпимых болей.

– Папочка, камень вышел! – радостно сообщила дочь.

– Размером с горошину, с заострёнными колющим концом, коричневого цвета, – комментировал Георгий Тимофеевич, разглядывая камень через лупу. Он аккуратно отломил пинцетом шип и увидел белоснежное «содержимое».

– Неужели всё позади? – он не верил своему счастью. – У тебя камень с почки упал, а у нас – с сердца! – произнёс отец, едва сдерживая слёзы.

Дочь обняла его и расплакалась, но теперь уже от счастья!

37. «Природу не обманешь!»

Так отреагировала старшая сестра, когда узнала, что все расчёты, модные по тем временам в определении пола будущего ребёнка, оказались фикцией. Мечты о девочке остались мечтами. На свет появился ещё один мальчик – Гоша. Имя в случае рождения сына было известно заранее – в честь Георгия Тимофеевича. Подрастали три внука. Все жили надеждой на то, что в семействе Степановых-Ведилиных-Зайцевых родится девочка. Отец и не предполагал, что будет просить Господа о … внучке. Но, видимо, давнее желание воспитывать сыновей, оказалось сильнее.

– Папочка, не расстраивайся, – утешала она, – внук обязательно Георгием будет!

– Как же мы тогда малыша звать станем? Георгий – имя для взрослого, – всполошилась Нина Михайловна.

– Как Люда решит, так и будет! – отец отдал непростой вопрос на откуп дочери.

– Гошей!!! – уверенно ответила Люда, она уже заранее всё для себя решила. Это единственный способ утешить отца в случае рождения четвёртого внука.

– Теперь и умирать будет спокойнее, – неожиданно для всех заключил Георгий Тимофеевич. – Только пусть у него жизнь полегче моей будет! – сказал и о чём-то задумался.

Первого февраля 1988 года в двадцать два часа тридцать пять минут на свет появился малыш: пятьдесят шесть сантиметров, три килограмма четыреста граммов с третьей положительной группой крови. Раньше срока почти на пять недель. В карте новорождённого записали: «С лёгкими следами незрелости на лице». Однако роды, «учитывая весо-ростовый показатель, признано считать своевременными, так как при преждевременных вес плода равен менее 2500 граммов», – говорилось в ответе главного акушера-гинеколога области на запрос Главного Управления здравоохранения РФ. Так отреагировали чиновники на письмо Людмилы Зайцевой в газету «Известия». Это позволило государству сэкономить на ней сто восемьдесят рублей, на которые можно было купить редкую по тем временам детскую коляску немецкого производства.

Уже тогда молодая журналистка поняла, как трудно тягаться с чиновничьим равнодушием.

– Как же я людям помогать буду, если у самой ничего не получается? – огорчилась выпускница журфака, прочитав очередное «неутешительное» послание от «системы». Однако профессиональные амбиции проявятся ещё не раз. Борьба за справедливость будет только обостряться.

У появления Гоши на свет раньше назначенного срока несколько причин: большая нагрузка – Людмила продолжала работать в редакции газеты «Трудовой фронт» на восьмом месяце беременности, помогала обустраивать комнату в коммунальной квартире – помогала мужу передвинуть диван …

– Сама виновата, – упрекнёт она себя, когда в больнице ей скажут, что мальчик родился слабеньким и может не выжить. Где-то она слышала, что лучше родить даже в семь месяцев, чем в восемь. Как потом выяснится, при появлении на свет у малыша не успели развернуться лёгкие, отчего до трёх лет его будут преследовать заболевания дыхательных путей и обязательно с астматическим синдромом. Хотя роды прошли без каких-либо осложнений.

– Кого хотите? – спросила акушерка. – Мальчика или девочку?

– Девочку! – помогая ребёнку появиться на свет, натужно произнесла Людмила.

– Мальчик – тоже хорошо! – так ей дала понять, что Господь послал сына.

Малыш закричал через несколько секунд после очередного шлепка акушерки.

– Длинненький, как будто клубочек размотали, – отметила по себя Люда.

Всю ночь она не сомкнула глаз – её мучала жажда, а подать воды было некому. Лежала в одноместной палате. Робкие попытки кого-то позвать не увенчались успехом.

– Пожалуйста, подойдите! – под утро, услышав чьи-то шаги в коридоре, попросила она.

Санитарочка услышала просьбу, пообещала быстро вернуться.

– Пока не говорите, что родили, – сказала заглянувшая к ней врач-гинеколог и без каких-либо комментариев удалилась.

Только когда всё самое страшное останется позади, Людмила сможет представить чёткую картину произошедшего. В тот момент она содрогнулась всем телом от предположения, что может потерять малыша. Уставилась в окно, чтобы никто не увидел слёз, которые полились градом.

– Дочь, не плачь! – вдруг услышала за спиной слова знакомой санитарки, которая принесла ей ещё стакан воды. – Готовь лучше грудь для кормления малыша, разрабатывай! И не переживай! – успокоила она.

Через какое-то время Людмила пришла в себя и последовала совету доброй женщины, о чём будет вспоминать всю жизнь.

– Правду говорят, слова лечат! – подумала она.

А вечером в дверях появилась медсестра и задала, как ей тогда показалось, неуместный вопрос.

– Кормить и ухаживать за ребёнком будете?

– Конечно! – воскликнула Люда. В её глазах поселилась надежда.

Когда роженице принесли малыша, на одной ручке была привязана бирочка со словом «мальчик», на другой – со словом «девочка».

– Желаемое акушерка выдала за действительность, – первый раз за всё время улыбнулась мамочка.

Она прижала к груди крохотный комочек с курносым носиком и больше не отпускала. Чтобы никого не разбудить на этаже, вставала к ребёнку, едва тот подаст голос. Подмывала, благо, условия в палате позволяли, пеленала и кормила. Мальчик быстро набирал вес. И если при выписке из больницы обычно новорождённые теряли по сто-двести граммов, Гоша на триста – поправился.

Появлению братика очень радовался Андрейка. Часто подходил к кроватке и с любопытством заглядывал в неё. Жили они тогда в коммунальной квартире в Ногинске, куда попали по распределению мужа. Прямоугольная комната в двадцать квадратных метров с небольшим единственным окном производила на Георгия Тимофеевича впечатление тюремной камеры.

– Зато своя! – старалась утешить его дочь.

По соседству жила бабушка Феня, так она просила себя называть, хотя по паспорту была Халимой Андижановной Хайретдиновой, татаркой по национальности. Занимала комнату напротив, а рядом с ней соседствовала ещё одна бабушка, которую величали не иначе, как «Мадонна». То ли за образ жизни, то ли за характер … Невысокого роста, она всегда ходила с гордо поднятой головой, с надменным видом. Любила варёную колбасу и шоколадные конфеты. Между собой женщины не ладили. Людмиле иногда приходилось выступать в роли третейского судьи. Бабу Феню отличал более покладистый характер. Она охотно помогала молодой мамочке, которая дни и ночи напролёт возилась с ребёнком. С её легкой руки та устроилась в редакцию газеты Глуховского хлопчатобумажного комбината имени Ленина в январе 1985 года, когда семейство приехало в Подмосковье на постоянное место жительства. Проработала там семнадцать лет: пять – корреспондентом, двенадцать – редактором.

Георгий Тимофеевич не изменил своей традиции: интересоваться, где и как устроились его дети.

– Люда, к тебе какой-то мужчина! – однажды позвала её редактор газеты Наталья Николаевна Нагога, которая появление в редакции журналиста с университетским образованием расценила как послание Божье.

– Папочка! – обрадовалась сотрудница. – Какими судьбами?

– Не буду отвлекать тебя! – заторопился отец. В длинном тёмно-синем пальто, с шапкой-пилоткой из каракуля, прозванную в народе «пирожком», с портфелем тёмно-рыжего цвета, он произвёл приятное впечатление на коллегу.

– Мы Вас чаем угостим, – учтиво встретила его Наталья Николаевна. – Видный у тебя папа! – обратилась она к Людмиле.

Георгий Тимофеевич считал, что личное знакомство с людьми, которые будут окружать дочь на работе, принесёт только пользу.

Прежде чем попасть в газету, молодая специалистка сделала несколько попыток трудоустроиться самостоятельно. ГК КПСС – первое место, куда она позвонила в надежде получить рекомендации.

– Вы – партийная? – спросил на том конце провода мужской голос.

– Нет! – тихо ответила выпускница факультета журналистики, призванная по долгу службы пропагандировать в СМИ политику партии.

В этот момент она острее, чем прежде, почувствовала явное несоответствие.

– Можно ли быть приверженцем взглядов организации, в которой не состоишь?» – вопрос до вступления в ряды КПСС оставался открытым.

– Рекомендую обратиться в многотиражную газету «Советский патриот» Ногинского завода топливной аппаратуры, – посоветовал ей незнакомец.

Бабушка Феня, долгое время отработавшая на Глуховском комбинате, первым делом предложила зайти в «Трудовой фронт». Сказано – сделано.

– Я покатаю Андрейку на санках, а ты иди, – предложила она приезжей соседке.

Редакция располагалась на первом этаже административного здания.

– «Трудовой фронт», – прочитала Людмила надпись на двери кабинета и улыбнулась. – Засмеют однокурсники, когда узнают, куда я устроилась.

За большим столом сидела женщина, как потом оказалось, журналистка Наталья Юрьевна Скуратова. Задала несколько вопросов: кто такая, откуда, что окончила …

– Вы знаете, что у нас своя специфика? – спросила она голосом строгого учителя.

– Знаю, но студенты университета легко обучаемы, – спокойно отреагировала на вопрос будущая коллега.

Через несколько дней состоялась встреча уже с редактором, а ещё через два – небольшой творческий коллектив принимал пополнение. Так началась трудовая биография Людмилы Зайцевой.

Следующий раз Георгий Тимофеевич навестит дочь, когда ему станет невмоготу от одиночества.

38. Жизнь ради жизни!

Отец всегда задавался вопросом, ответа на который не находил, даже в зрелом возрасте. Жизнь, казалось, потеряла смысл, когда удалось решить поставленные задачи. Дети выросли, высшее образование получили, они – на старте большого пути. А что у него? Он не мог мириться с участью человека, возраст которого приближался к пенсионному. Любыми способами боролся с хандрой. Многочасовые лыжные прогулки стали для него отдушиной.

Дочь стала замечать попытки отца наполнить свою жизнь новым смыслом. Это радовало. Однако его идея съездить на родину в Пескари и навестить могилку матери на Ухобичах встревожила.

Посёлок находился на юго-западе Калужской области в окружении деревень: Большое Заборье, Гавриловка, Коновка, Мироновка. С каждой связывало воспоминание детства.

– Люда, может, съездим вместе с Андрейкой? – предложил отец.

– На ночь глядя? – недовольно спросила Нина Михайловна. – Уже четыре часа.

– Летом темнеет поздно, – заметила дочь, – да и недалеко мы, каких-то двадцать пять километров.

Она поняла, как важно для отца её согласие. Андрейка ладил с дедушкой, в машине вёл себя как взрослый – с пониманием. Георгий Тимофеевич предался воспоминаниям: как трудно его матери приходилось в деревне …

– Одной прокормить десятерых детей – сродни подвигу! – не без гордости произнёс он.

После окончания Великой Отечественной войны Екатерину Ивановну Степанову наградят орденом «Мать-героиня».

Проехав половину пути, вдруг машина заглохла. Стали гадать: что могло случиться. Отец заглянул под капот, проверил показания всех приборов – всё в норме. От бессилия стал нервничать, да так, что слёзы на глаза навернулись …

– Скоро Андрейка есть захочет, что будем делать? – голосом провинившегося ребёнка произнёс он.

– Не переживай – «кухня» со мной! – успокоила дочь.

Георгий Тимофеевич не сразу понял, что имелось в виду.

– Молоко в груди есть, голодным не останется! – объяснила дочь. – Думаю, ничего страшного не произошло. Наверное, какой-нибудь проводок отсоединился, контакта нет, – на свой страх и риск стала давать советы. – Ещё раз всё посмотри, но спокойно.

Как ни странно, отец послушался: пошевелил провода – и машина ожила. В его глазах Людмила прочитала благодарность за понимание.

– Возвращаемся? – спросила она.

– Не хочется, – в его словах слышалась скорее просьба, чем утверждение.

– Отказываться от намеченного – не в его правилах, – подумала дочь и оттого ещё больше зауважала «Макаренко». К поставленной цели – семимильными шагами! – его жизненное кредо.

Они доехали до Пескарей, где Люда провела босоногое детство. От деревни почти ничего не осталось. Родовое имение сгорело. Такая же участь постигла и остальные дома. Тётушка умерла, папин брат и дети переехали: кто – в Людиново, кто – под Калугу.

– Последняя ниточка оборвалась, – тихо произнёс Георгий Тимофеевич.

– Посмотри, какой у тебя внучок растёт! В нём – смысл жизни! – Люда попыталась подобрать какие-то слова, чтобы вывести отца из состояния лёгкой грусти.

На обратном пути они ехали молча. Каждый переживал момент по-своему. Разве она могла понять в двадцать четыре года, что смысл жизни не только в детях и внуках?! Мужчина-лидер, а именно таким его знало окружение, испытывал желание быть всегда востребованным и находиться в центре событий.

Домой они вернулись за час до полуночи.

– Я места себе не находила, – упрекнула Нина Михайловна путешественников. – Все глаза просмотрела.

– Машина заглохла, было время подумать, – быстро произнесла Люда, давая понять, что отца расспрашивать не стоит.

– Ты мой маленький! Спатюшки хочет! – запричитала мама и стала готовить ванну для Андрейки.

Когда разговор заходил о смысле жизни, Людмила всегда вспоминала неприятную историю, которая случилась на четвёртом курсе. Военная кафедра обнажила все лучшие и худшие человеческие качества будущих журналистов, проверила на «человечность».

Четыре года девушки ездили на занятия в Смольный – обучались медицинскому делу. Терапия, хирургия, фармакология … А начинали с анатомии человека. Тройка по предметам лишала студенток стипендии, а опоздание на занятия (раз в неделю по восемь часов) оборачивалось наказанием.

Людмилу Степанову выбрали старостой группой. Перед началом пары она сдавала рапорт отставным офицерам – полковнику или генерал-майору, следила за дисциплиной, отвечала за успеваемость. Обязанностей – много, прав – никаких, словом, лишняя головная боль.