Отец

– Посмотришь на нынешних, – сокрушаясь, продолжала она, – ни стыда, ни совести – слишком много позволяется парням. Куда гордость девичья подевалась? Жить с женихом до замужества – считалось неприличным, а в деревне – особенно.

П

ричина столь позднего замужества бабушки Наташи – традиции. В многодетной семье рано умерли родители, и на плечи самой старшей дочери легли все заботы. Она была вместо отца и матери. Сначала женила всех братьев, выдала замуж сестёр. Тогда и о своих делах сердечных задумалась.

В Ленске чаще всего бывала Лена. Все детские годы провела она в этой деревушке, которая славилась своими вишнёвыми садами. Весной от буйного цветения глаза слепило.

– Аромат такой – надышаться не могли, – рассказывала Лена сестре и соседке, когда возвращалась из деревни. – Мы гусей пасли. Один меня чуть не ущипнул.

– Тега, тега, – звала она лапчатых.

А те вместо того, чтобы подойти к ней, вытягивали вдруг свои шеи и шипели! Лена бежала без оглядки. Она рассказывала, как любила сидеть с бабушками, которые собирались на лавочке и щелкали семечки. У каждой было по небольшому тряпочному мешочку.

– Бабулечки мои, дайте я вас поцелую! – чтобы как-то расположить к себе соседок, предлагала она. Те, не ожидая такого к себе внимания, добрели и угощали её кто конфеткой, кто – булочкой.

В деревне вся живность то кусалась, то бодалась, то клевалась и щипалась. Ей не раз доставалось от коровы, которая почему-то невзлюбила маленькую озорницу. Лена, увидев её рога, похожие на острые ухваты, старалась обходить стороной. Несмотря на свой возраст, она была девочкой сообразительной.

– Не дам глинки, – зная особенность внучки хитрить, часто грозился дедушка Миша.

Это было самым жестоким наказанием для внучки. Лена могла променять кусочек сахара на небольшой комок голубой глины, которую дедушка сушил специально для неё. Он хранил лакомство в чистом белом лоскутке и выдавал его исключительно за прилежность и послушание. К удивлению деревенских, Лена грызла глину, словно это были яблоко или груша. Но однажды внучка ослушалась деда. Тот, как и обещал, наказал её – лишил порции сухой глины.

– Вот выпадут у тебя зубки, не буду хлебушек тебе жевать! – по-детски грозилась Лена. Дед притворялся обиженным и мрачнел.

– Дедушка, миленький, да я пошутила! – восклицала она, готовая простить любого, кто когда-то причинил ей боль.

К деду приходили со всей округи: кто ботинки зашить просил, кто валенки подшить … Никто не слышал, чтобы родители ссорились. Отец никогда не повышал голоса, даже если дети озорничали. Умер Михаил Степанович Зуйков на шестьдесят седьмом году жизни.

Люда приезжала к сестре в деревню изредка. Днём они ходили под горку к реке, а вечерами вместе с взрослыми пили чай. Щипцы для сахара были обязательным атрибутом церемонии. Это сегодня рафинад в пачках продаётся, а по тем временам сахар покупали в больших кусках.

– Хрр-ум! Хрр-ум! – Люда как заворожённая смотрела на ловкость дедушкиных пальцев. – Это тебе, озорница, – так всегда дедушка Миша звал внучку маленькую, – а это тебе, – обращался он к другой, самой любимой. Чай пили из большого самовара. Дядя Коля доставал зачем-то кирзовый сапог.

– Неужто чай в него наливать будет? – подумала Люда.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – шутил дядя.

Он переворачивал сапог так, как это делал Гриня из «Неуловимых мстителей», чтобы раздуть огонь в самоваре. Через некоторое время вода в нём закипала. Всё семейство собиралось за большим деревянным столом. Бабушка Наташа расставляла стаканы с блюдцами, а Лена ей помогала. Пили чай вприкуску с сахаром. Из стакана выливали в блюдце, чтобы не обжечься.

– Фу-у, фу-у, – пытались остудить чай взрослые и только потом отхлёбывали.

Пятилетняя внучка подражала им, делая вид, что ей тоже очень горячо. Дедушка и бабушка, мама, дядя Коля и тётя Люба о чём-то разговаривали, смеялись, и, казалось, что это были их самые счастливые минуты в жизни!

После окончания фармацевтической школы мама переехала в Киров, да так в нём и осталась. Устроилась в местную аптеку фармацевтом. Пришло время выходить замуж. Мама, как и бабушка Наташа, тоже оказалась слишком разборчивой в женихах. Сколько бы ни ухаживал за ней Толик Т., известный в городе и богатый молодой человек, согласия выйти замуж за него калужанка Нина не дала. На то были причины: внешне не очень красивый, да и культуры явно не хватало.

– Ладно, не нравится моя морда, приведу тебе Юрку, – пообещал Толик.

Юрка, это будущий отец Люды. Став взрослым, он взял себе имя, производное от Георгия. Вспоминается ставшая крылатой фраза из кинофильма шестидесятых «Москва слезам не верит»: «Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?». В свидетельстве о рождении папа записан как Георгий, в паспорте – уже Юрий. Через некоторое время он снова вернётся к полюбившемуся имени, и дочери станут Георгиевны, за что они ему впоследствии скажут спасибо.

Маме худощавый парень приглянулся: бледное лицо, тонкий прямой нос, густые тёмные волосы, зачёсанные назад, аккуратно одет, серьёзный … Мама почти сразу согласилась выйти замуж.

Отслужив четыре года в Китае, Юра в деревню не вернулся. Муж его родной сестры Маруси – Василий Михайлович Батурин – занимал высокую должность в городской милиции, помог демобилизованному из рядов Советской Армии с паспортом.

В Кирове родители снимали квартиру. Сначала на улице Гоголя, после рождения Лены – на Пролетарской. Вместе с ними жила и родная сестра.

– Люба, что ты в деревне будешь делать? Оставайся, работу тебе найдём! – предложила мама.

Та с радостью согласилась: жизнь в деревне – несладкая, да и к самостоятельности привыкать надо было. По знакомству тётю Любу устроили старшей сестрой в детские ясли.

18 января 1957 года на свет появилась Лена. Заботу о ребёнке сёстры поделили поровну в буквальном смысле этого слова. В ясли детей брали с трёхмесячного возраста, а на одну зарплату мужа не проживёшь. Папа тогда работал на Кировском чугунолитейном заводе водителем. Тут и пригодилась помощь сестры. Работали по очереди: до четырнадцати часов – мама, после – тётя Люба. Она садилась на велосипед, на котором приезжала сестра, быстро крутила педали и уже через несколько минут оказывалась на работе. Так продолжалось, пока Леночке не исполнилось три месяца. С появлением возможности отдавать детей в ясли стало легче.

9. Родственники

Их было много, но самые близкие и родные – тётя Люба и дядя Ваня, их дети – Гена и Серёжа. Жили дружно. Такие семьи – в жизни большая редкость: родные братья Степановы Георгий и Иван женились на родных сёстрах Зуйковых – Нине и Любе. Позаботился об этом отец.

Познакомились дядя и тётя на танцах, которые устраивались для молодёжи в клубе на Нижнем – одном из микрорайонов города. Тётя Люба рассказала случай, который произвёл на всех сильное впечатление. Забота Георгия Тимофеевича о родственниках проявлялась даже в мелочах. А если речь заходила о судьбоносных решениях – смело брал ответственность на себя. Женился сам и брату решил вторую половинку найти. Когда тётя Люба приехала к сестре в Киров, взяли с собой на танцы.

– Молодые были, – рассказывала тётушка, – ребята липли, как мухи на мёд. Заприметил это Юрка – так тётушка звала «Макаренко», – и, ни слова не говоря, стал приглашать меня на каждый танец. Мне стало не по себе: Нинка сидела, а я с её мужем танцевала. Никак не могла понять, почему? Да и сестра слишком спокойно вела себя. Только после вечера танцев он признался: специально приглашал, чтобы другие не подходили – невесту берёг для брата, который служил в армии.

Подобное могло прийти в голову только отцу. Вернувшись домой, Иван едва дождался встречи с суженой. На очередном вечере уже он оказался в роли самого настойчивого кавалера. Приглашал на каждый танец.

– С тех пор подружились, – продолжала рассказывать тётя Люба. – Однажды он увидел, с какой лёгкостью я колола дрова, и очень удивился.

– Хозяйственная! – отметил он, – будет моей женой!

Иван, как и его старший брат, не захотел после армии возвращаться в деревню. В многодетной семье, в которой они росли, принцип: «один – за всех, все – за одного» помогал выжить. Эти слова стали девизом и в дальнейшей их жизни. К тому времени всеми уважаемая мама Люды – Нина Михайловна – помогла ему оформить прописку, получить паспорт, а отец – устроил брата на завод шофёром.

– Нинке надо было при жизни золотой крест поставить, – вспоминала со слезами на глазах тётя, – стольким родственникам она помогла! Никому не отказывала, кто бы ни обращался. Была в почёте, весь город знал. Михайловна – так по-доброму звали её.

По примеру брата и сестры сначала молодые жили на квартире, а потом начали строить дом. Получить хороший земельный участок помог им всё тот же Василий Михайлович Батурин, бывший военный, долгое время отслуживший в Германии. Там родилась их первая дочь, а по возвращении в Киров – ещё три.

Люда любила гостить у своей тётушки Любы, у своей крёстной матери. Двоюродные братья встречали как родную и всегда просили остаться переночевать у них. А это означало, что они будут до глубокой ночи играть и рассказывать всякие истории.

Гена был моложе Милы на два года, поэтому ссор из-за того, кто главнее, не возникало. Двоюродный брат слушался сестру, но, если дело доходило до соперничества, предпочитал быть первым. В этой семье не жалели денег на детские игры. Родители мечтали вырастить мальчишек настоящими людьми, сильными, смелыми и сообразительными. Всевозможные настольные игры и викторины покупались с каждой зарплаты. А ещё сёстры и братья любили городки и разноцветные кегли. Первые выбивались битой, вторые – шарами, как в современном боулинге. Соревновались две семьи. Кому-то на старте везло, кому-то – на финише.

– Давай, Гена, прицелься, постарайся распечатать «конверт», – подсказывал дядя Ваня старшему сыну.

Это означало выбить деревянный брусок, который располагался в центре, и считалось верхом мастерства городошника. Когда сыну удавался виртуозный бросок, дядя гордился.

– Мужичок растёт, – не переставал нахваливать он Гену.

Родители, несмотря на свою занятость (работали и вели хозяйство по дому), любую свободную минуту старались провести с детьми. Так было заведено у всех Степановых. Тон задавал отец Люды. Если учились играть в шахматы в его доме, примеру следовал брат Иван. Старались не отставать и дети – Гена с Серёжей.

– А мы уже в шахматы умеем играть! – хвастались сёстры.

– Знать, как ходят фигуры, ещё не значит уметь, – чтобы не обидеть племянников, говорил отец. – Нужно научиться ставить шах и мат! Это главная цель игры, – объяснял он.

Через некоторое время уже мальчишки показывали, как можно в несколько ходов поставить «детский мат», и обучали сестёр игре в «Чапаева». Обычно соревновались в ловкости пальцев Люда и Гена. Они играли на полу, чтобы шашки не разлетались в разные стороны при очередном ударе «пыром».

Кто придумал игру в «Чапаева», неизвестно. Но то, что она неплохо развивает глазомер и точность удара, никто не ставил под сомнение. Существовало множество приёмов, о которых соперники договаривались заранее, чтобы в ходе игры не возникало споров. А они появлялись – никто не хотел проигрывать, впрочем, как и в остальных играх.

– Гена опять плачет, – жаловалась Люда сестре. – Не могу же я играть в «поддавки»? – старалась она успокоить брата.

– Ты же мужчина? – подзадоривал сына отец, чтобы тот быстро успокоился и взял реванш за поражение. Кузина всегда давала шанс отыграться.

Если выдавалась хорошая погода, дети выходили на улицу с родителями посоревноваться в силе, ловкости, меткости. Играли командами в лапту. К поединку готовились основательно: сами делали биты, выбирали лучший каучуковый мяч.

– Давай-давай, быстрее-быстрее! – доносились крики с площадки.

Эта русская народная игра была, пожалуй, самой трудной. Попасть с размаху битой по мячу и быстро перебежать на другую сторону «небитым», удавалось не каждому. Иногда приходили домой с синяками, если в кого-то попадали мячом.

Высекалы, выбивалы, вышибалы … – другие любимые игры двоюродных братьев и соседских мальчишек. Попасть мячом в наибольшее количество игроков противоположной команды старались все, но побеждали самые быстрые, с хорошей реакцией.

«Хали-хало! Стоп!» – соревнование для смышлёных. Ведущий берёт мяч и загадывает слово. Остальные игроки должны его отгадать по подсказкам – по первой и последней буквам. Когда игрок называет правильное слово, ведущий кидает ему мяч и убегает. Выигравший берёт его, кричит ведущему: «Хали-хало! Стоп!», называет количество шагов и делает их в сторону водящего, а затем старается попасть в кольцо из его рук. Эта игра была любимой у соседки Аллы. Ребята соревновались, играя «в ножички», девочки – играя «в классики». И везде определялся победитель. Так закалялся характер.

В обеих семьях научили детей хорошо плавать, ездить на велосипедах – сначала на детском, трёхколёсном, а потом мальчишек – на мужском, девочек – на дамском, без рамки.

Все праздники отмечали вместе. Особенно любили Новый год – наряжать ёлку старались, чтобы удивить. Зелёную красавицу срубали с разрешения лесника.

– Кто со мной пойдёт за ёлкой? – спрашивал отец, когда до праздника оставалось несколько дней.

– Я! – радостно кричала Люда. – Папочка, подожди, только валенки найду!

– Хрум-хрум! – хрустел под ногами снег – под Новый год всегда стояли крепкие морозы. Через десять минут они оказывались на окраине леса, где позволялось вырубать небольшие ели.

– Смотри, какая красавица! – Люда бережно отряхивала снег с колючих лап.

– Не жалко? – спрашивал отец. Он увидел, как она в лице переменилась.

– А мы летом ещё посадим! – нашлась дочь. С тех пор сажать деревья у неё вошло в привычку.

Счастливая от того, что с появлением ёлки в доме, праздник приближался не по дням, а по часам, Люда спешила к сестре с предложением вместе наряжать лесное чудо. Ёлочные игрушки хранились в двух больших картонных коробках на чердаке дома.

– Не забудь мишуру, она – в отдельных пакетах, – Лена сразу начала распоряжаться.

Люде в такие моменты подчиняться нравилось. Эмоции переполняли её и о «пальме первенства» думать не хотелось. Запах свежей хвои творил чудеса. Комната наполнялась незабываемым волшебным ароматом. Она сохранит его в памяти на долгие годы.

– Начнём наряжать с верхушки. Люда, подай мне наконечник! – уже распоряжался папа.

Занятие ему нравилось. И он тоже старался запомнить эти мгновения. Мама любила наблюдать за семейной идиллией. У каждой ёлочной игрушки была своя история. Девочки могли часами наперебой рассказывать их родителям. Когда выключали свет, стеклянные сосульки, разноцветные шары с замысловатыми узорами, фигурки сказочных персонажей, еловые шишки с фосфорным покрытием «оживали». В темноте они «светились», и казалось, что вот-вот начнётся самая увлекательная в жизни история.

Перед Новым годом сёстры любили навещать родственников, чтобы посмотреть на их ёлку, которая украшалась не только игрушками, бусами и серпантином. Между густых ветвей Люда находила вкусные шоколадные конфеты, печенье, мандарины.

– У нас такой ёлки нет, – сожалела кузина. – Наша – вся в игрушках, которых днём с огнём не найдёшь, – уже с гордостью произносила она.

Каждый год они с сестрой тратили на ёлочные украшения почти все накопленные деньги и никогда об этом не жалели.

– Тётя Люба, я сорву свою любимую конфетку «Мишку косолапого»? – спрашивала Люда разрешения у своей крёстной, скорее, для проформы.

Тётушка любила свою племянницу – ни в чём ей не отказывала. Пока сестра клянчила конфеты, Лена играла с младшим братиком – Серёжей. Мать в нём души не чаяла. Старшим всегда казалось, что их братьям и сёстрам родительской любви доставалось больше. Лена любила маленького кузена, нянчилась с ним, пока тётя Люба хлопотала по хозяйству, целовала в щёчки, лобик, брала на руки, носила малыша до устали. Ощущала себя взрослой – в роли мамы. И тогда казалось, что она была самым счастливым человеком.

Гена и Люда любили проводить время вместе. Даже решение записать брата в музыкальную школу не помешало их дружбе. Вдвоём они ничего не боялись.

– Ребята, огурцов в этом году выросло столько, что на всех соседей хватит, да ещё останутся. Может быть, на базаре их продадите?! Всё, что выручите, – ваше! – то ли в шутку, то ли всерьёз как-то попросила Нина Михайловна.

Брат с кузиной переглянулись. Ему в ту пору было десять, ей – двенадцать.

– Нет, стыдно, – заявила Люда.

– Может, попробуем? – неожиданно предложил брат. Заработать деньги, которые можно потратить на себя, – слишком заманчиво.

– Нас засмеют, – продолжала сопротивляться сестра. – Вдруг знакомых увидим, что тогда?

– Под прилавок спрячемся, – нашёлся Гена. – Тётя Нина, давайте огурцы!

Люде ничего не оставалось, как грузить на велосипед невиданный урожай. До базара доехали за двадцать минут. Нашли свободное место за прилавком, разложили огурчики, определили цену за килограмм. Предлагали дешевле, чем вызвали неудовольствие опытных торговцев. Первый покупатель, второй … К юным продавцам выстроилась очередь. Брат потирал руки: торговля шла бойко, пока к прилавку не подошла их учительница по математике Раиса Тимофеевна Шляхтина. Брат не успел глазом моргнуть, как Люда исчезла.

– Ты смотри, какой молодец! – воскликнула она. – Помогает родителям! Ты один? – допытывалась математичка.

– С сестрой! – выдал Гена.

– Ты чего прячешься? Разве можно стыдиться: вы же продаёте огурцы, которые вырастили своими руками?!

Что Люда пережила в ту минуту, словами описать невозможно. Ей казалось, что сначала она краснела, потом бледнела. Раиса Тимофеевна очень хорошо знала маму: та когда-то жила у неё на квартире.

– Что теперь будет? – сокрушалась Люда, ведь с ней в одном классе учился сын математички Андрей. Но, к счастью девочки, история не получила продолжения. Однако она никогда больше не соглашалась торговать.

На соседней улице – Первомайской – жил ещё один папин брат: самый младший Степанов. Дядя Саша часто бывал в гостях с дочерьми Тамарой и Верой, особенно когда на постоянное место жительство в Киров переехала их мать Екатерина Ивановна. Дети любили играть в куклы, шить для них наряды.

Отец старался, чтобы родственники жили поблизости.

– Вместе мы – сила! – любил говорить он.

Георгий Тимофеевич взял на себя ответственность за огромную семью, которая с каждым годом только разрасталась.

10. Первое знакомство с микрофоном

Вырастить девочек многосторонне развитыми – мечта, на которую отец работал всю свою жизнь. Он постоянно что-то придумывал. Однажды с очередной зарплаты купил магнитолу «Неринга» Литовского производства. Долго рассматривал инструкцию, изучал возможности приобретения. Приёмник и магнитофон – именно то, что он хотел, чтобы записывать голоса детей и родных. Девочки обступили отца – им не терпелось узнать, что это за чудо-техника.

– Папа, а что мы будем записывать? – первой не выдержала Люда.

– Будем песни петь, стихи читать, а магнитола – записывать, потом слушать, как у нас получилось, – голосом строгого педагога произнёс отец.

– А если я вдруг ошибусь?! – забеспокоилась младшая дочь, и у неё сразу испортилось настроение.

Лена тоже без оптимизма отнеслась к желанию отца записывать их голоса. Папа достал из небольшого целлофанового пакетика какое-то маленькое белое приспособление с решёточкой.

– Это микрофон, – упреждая вопрос девочек, – объяснил он. – Сейчас мы его поставим на стол и попробуем что-нибудь сказать.

– А что? – испуганным голосом спросила младшая дочь.

– Вспоминай, какие ты стихи знаешь, можно песенку спеть? – отец достал две катушки с магнитной лентой и принялся надевать их на небольшие выступы, затем стал поочерёдно нажимать на белые клавиши – коричневая лента медленно поползла с одной катушки на другую.

– Какой-то зелёный огонёк зажёгся?! – вдруг воскликнула Люда.

– Значит, микрофон включён, и наши голоса уже записываются, – с нескрываемым удовольствием сказал отец. – Сейчас немного отмотаем ленту назад и нажмём на клавишу «воспроизведение». Магнитофон в точности повторил всё, о чём они только что говорили.

– Здорово! – восхищённо произнесла Люда.

– Давай теперь тебя запишем! – предложил ей отец. – Имей в виду, как прочитаешь, так магнитофон и воспроизведёт.

Девочка стала быстро вспоминать, что у неё получается лучше всего. Она танцевала, пела для соседей и деревенских, в микрофон никогда ещё не говорила. У Люды поджилки затряслись.

– Не бойся, – успокоил папа, – если что-то не получится, я сотру, а потом снова запишем.

– Я про флажок спою, – решилась маленькая актриса.

– Хорошо! Готова? – папа включил микрофон, и она дрожащим голосом жалобно запела:

– На свой флажок,

На красненький,

Любуюсь я, гляжу;

Я с ним в большие праздники

По улицам хожу.

С флажком хожу,

Флажок в руке держу.

Люда пела, а сестра и папа сидели без движения и внимательно слушали.

– У нас на каждом знамени, – продолжала выводить она, -

Написано: «За мир!».

Сильней и ярче пламени

Сияет слово «мир».

За мир, за мир,

И мой флажок – за мир.

Лена чувствовала, как тяжело даётся сестре исполнение без музыкального сопровождения. Но помочь ничем не могла.

– Сегодня песни слышатся

Со всех, со всех сторон, – заторопилась Люда. Ей не хватало воздуха, но она допела песню до конца.

– И мой флажок колышется

Среди больших знамён.

  И мой, и мой,

  И мой флажок со мной! («Мой флажок», слова: М. Ивенсен, музыка: В. Герчик)

– Молодец, Людмилка, – первым захлопал папа. К нему присоединились мама и сестра. – Сейчас послушаем, как получилось.

Люда так переживала, что, казалось, ещё немного, и она заплачет. Уже тогда маленькая актриса поняла, как страшно выступать даже перед родными. Этот эпизод она будет долго помнить: именно он станет первой ступенью к её будущей профессии.

– Может быть, ещё что-нибудь споёшь? – папа пытался понять, испугалась Люда или нет.

Допустить, чтобы дочь после первой попытки не сделала второй, он не мог. Добиться успеха и закрепить его, чтобы идти дальше – такую цель преследовал отец. И так – на протяжении всей жизни.

– Я ещё песенку про медведя знаю, – не сразу отозвалась на предложение Люда.

Папа с радостью повторил те же манипуляции, что и раньше. Зажёгся зелёный глазок, дочь вздрогнула: она со страхом ждала, когда папа скажет: «Начинай!». В комнате воцарилась тишина. Все ждали выступления Люды. Но перед тем, как спеть, сёстры пошептались. К изумлению папы, Лена согласилась на роль ведущей.

– Выступает Степанова Люда, она споёт песню «Почему медведь зимой спит». (Слова Александра Ковалёнкова, музыка Льва Книппера)

– Раз морозною зимой, – уверенно запела сестра, – вдоль опушки лесной

шёл медведь к себе домой

в тёплой шубе меховой.

Шёл он, шёл к своей берлоге

по просёлочной дороге

и, шагая через мост,

наступил лисе на хвост. – С каждым новым куплетом Мила держалась свободней. Она пыталась даже жестикулировать, как настоящие артисты на сцене.

– Подняла лисица крик -

зашумел темный лес.

И медведь с испугу вмиг

на сосну большую влез, – улыбаясь, напевала Люда. – На сосне весёлый дятел

белке домик конопатил

и промолвил: «Ты, медведь,

должен под ноги смотреть!»

С той поры медведь решил,

что зимой нужно спать,

по тропинкам не гулять,

на хвосты не наступать.

Он в берлоге безмятежно

спит зимой под крышей снежной

и доволен неспроста,

что родился без хвоста, – закончила петь Люда и поклонилась.

Домочадцы улыбнулись: понимали, маленькая певица вошла в образ. Больше всех был доволен отец: младшая дочь преодолела страх, а это значит, что микрофона бояться не будет. Знал бы он тогда, что слова его окажутся пророческими. Лена подойти к микрофону в первый раз не рискнула. Ограничилась участием в разговоре с родителями. Она очень удивилась – ей казалось, что в магнитофоне говорил кто-то другой, причём не очень приятным голосом.

Участие в домашних концертах пришлось по душе и родственникам. Уже ни один визит в гости не обходился «без микрофона». Лена с двоюродными сёстрами втайне репетировали песню про знаменитую «Бригантину» Юрия Визбора. Они закрывали плотно дверь в комнату, где находилась магнитола, и сначала невпопад, а потом в унисон, пели.

– Надоело говорить и спорить,

Надрывать до хрипа голоса.

Во флибустьерском дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса, – чётко выговаривая слова, пели Лена, двоюродные сёстры (родственники по папиной линии) Таня и Катя.

– Капитан, обветренный как скалы,

Поднял флаг, не дожидаясь дня.

На прощанье поднимай бокалы

Золотого терпкого вина, – из комнаты доносились слова, значения которых Люда не знала. Кто такой или что такое «флибустьер»?

– Морской пират, – чуть позже объяснит папа.

Он расскажет и о том, что «Весёлый Роджер» – это пиратский чёрный флаг с черепом человека и костями.

– Пьём за яростных, за непокорных,

За презревших грошевый уют.

Вьётся по ветру «Весёлый Роджер»,

Люди Флинта гимн морям поют, – Люда догадывалась, что её старшие сёстры тоже не понимали, о чём песня, но они не подавали виду. Она чувствовала, что это была не просто песня, а настоящий гимн романтике и надежде. Зазывные звуки марша пробуждали желание путешествовать.

– И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза -

Ты увидишь, как в дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса, – песня казалась длинной.

– Как можно запомнить такой текст? – удивлялась Люда и, не скрывая, завидовала сёстрам.

– Не мешай нам, – важничали они, – мы скоро записываться будем.

– Вьётся по ветру «Весёлый Роджер»,

Люди Флинта гимн морям поют,

  И, звеня бокалами, мы тоже

Запеваем песенку свою.

– Конечно, вам легче петь втроём, – словно оправдываясь, сказала Люда.

Песню записывали несколько раз: то вступали не вовремя, то слова кто-то забывал, а кто-то откровенно фальшивил …

– Ничего, первый блин всегда комом, – подбадривал их папа.

Больше они не задавались. Это был не единственный номер, который готовили сёстры. В семидесятые были популярны песни о романтике. Одна из них – «Мальчишкам снятся бригантины» в исполнении Вадима Мулермана.

– Иди выступать, – позвал брат Люду.

– Ну, девочки, – обратился папа к дочерям, – исполняйте свою любимую песню.

– Мальчишкам снятся бригантины,

Моря и страны дальние,

И дворик старенький покинув,

Они уходят в плаванье, – запели Лена и Люда.

Девочки и не подозревали, что страсть к путешествиям поселится в их сердцах навсегда. Их манило всё новое, неизведанное. И, как в детстве, они готовы были в любой момент сорваться с насиженного места и уехать. Мир приключений увлекал их до тех пор, пока сёстры не вышли замуж.

– Двадцатый век – ракетный век, – продолжали они петь. – Но вместе с математикой возьми в дорогу, человек, весёлую романтику.

Были популярны ещё три песни – их не распевали только ленивые.

Люда любила песни из кинофильма «Вертикаль» и «Наш сосед» в исполнении Эдиты Пьехи. Их и попросила записать. Тексты – по шесть или семь четверостиший – уже не пугали семилетнюю девочку.

– Если друг оказался вдруг,

И не друг, и не враг, а – так,

Если сразу не разберёшь,

Плох он или хорош.

Парня в горы тяни – рискни!

Не бросай одного его,

Пусть он в связке в одной с тобой -

Там поймешь, кто такой, – Люда старалась точь-в-точь передать трагизм и философский смысл песни Владимира Высоцкого, но только не его особый тембр. Со стороны выглядело смешно и в то же время грустно.

– Если парень в горах – не ах,

Если сразу раскис и – вниз,

Шаг ступил на ледник и – сник,

Оступился – и в крик.

Значит, рядом с тобой – чужой,

Ты его не брани – гони:

Вверх таких не берут, и тут

Про таких не поют, – девочка набрала в лёгкие больше воздуха и допела финальные восемь строк.

Ритм песни требовал исполнения опытного певца. Но папа оценил выбор дочери. Ему было приятно, что она постаралась всеми доступными ей средствами передать настроение авторского произведения.

– Если ж он не скулил, не ныл,

Пусть он хмур был и зол, но – шёл,

А когда ты упал со скал,

Он стонал, но – держал.

Если шёл за тобой, как в бой,

На вершине стоял хмельной, -

Значит, как на себя самого,

Положись на него!

Другую песню «Наш сосед» (Автор слов и музыки Б. Потёмкин) Люда уже исполняла легко и непринуждённо.

Как теперь не веселиться,

Как грустить от разных бед -

В нашем доме поселился

Замечательный сосед.

Мы с соседями не знали

И не верили себе,

Что у нас сосед играет

На кларнете и трубе.

Пап-пап,

Па-па-рапа пап-пап…

У других звонит будильник,

Мне будильник ни к чему,

Потому что доверяю

Я соседу своему.

Рано утром на работу

Он меня разбудит в срок.

У него свои заботы,

начинает он урок.

На работе день проходит,

Возвращаюсь ровно в пять.

Слышу, во дворе выводит

Он мелодии опять.

Целый день пенсионеров

Развлекается толпа,

Спорят, что теперь играет -

Вновь кларнет или труба, – папа, мама и сёстры аплодировали в такт, чтобы Люде было легче выдержать темп и ритм песни. С каждым куплетом в «зрительном зале» становилось веселей.

– Те, кто музыку не любит,

Очень злятся, ну и пусть.

Но зато мы эту песню

Заучили наизусть.

Я все больше привыкаю

И, поверьте мне, друзья,

Никогда, не засыпаю,

Если не услышу я:

Пап-пап

Па-па-рапа пап-пап …

Ещё одну песню про «Одуванчик» (А.Фаттах – Ю.Полухин) сёстры спели дуэтом.

– За рекою спали села,

Месяц тоненький всходил…

Ты с улыбкою весёлой

Одуванчик подарил.

Я не знаю, что ты думал,

Что ты мне сказать хотел.

Ветерок заречный дунул -

Одуванчик облетел, – сёстры разошлись не на шутку.

Каждая старалась выделиться, чтобы именно её способности оценили. И хотя Люда была младшей в семье, уступать пальму первенства сестре ни в чём не собиралась. Однако родители всегда любое их соперничество переводили в русло любви и дружбы.

– Вы же сёстры! – всегда они говорили в таких случаях – и духа соревнования как не бывало!

О тебе такая слава,

Будто очень щедрый ты

:

И налево, и направо

Даришь девушкам цветы, – продолжали Люда и Лена веселить домочадцев и соседей, которые тоже пришли на необычный, семейный, концерт. – Но в душе моей тревога,

Что бы ты ни говорил…

Ты, наверно, слишком много

Одуванчиков дарил.

Если гуси мчатся к югу,

Значит, травам увядать.

Если сердце тронет вьюга,

Значит, счастья не видать.

Понапрасну ходишь, мальчик,

Зря в глаза мои глядишь:

Твое сердце – одуванчик,

Ветер дунет – улетишь. – Девочки поклонились и под звуки аплодисментов уступили воображаемую сцену другим желающим спеть или прочитать стихотворение.

В «антрактах» между концертами упражнялся в ораторском искусстве отец. Он перед микрофоном произносил тосты к праздникам, читал стихи. Люда запомнила, как проникновенно папа рассказывал стихотворение Михаила Исаковского «Русской женщине», которая вынесла все тяготы Великой Отечественной войны. Читал с выражением, в голосе не было фальши …