На следующий день она стыдилась поднять глаза и боялась, что об этом поцелуе узнает отец. Володя, решив доказать, что он чего-то стоит, днями и вечерами гонял на мотоцикле. Но однажды, это случилось перед самыми сумерками, не справившись с управлением, оказался в придорожном кювете.

– Володя попал в аварию, – сообщил его друг. – Лежит в больнице, в хирургическом отделении.

Людмила сделала вид, что её это не волнует.

– Навестить или нет? – спрашивала она у близкой подруги.

– Сам виноват! И в то же время жаль его, – пыталась разобраться в чувствах одноклассница.

– Надо сходить, – посоветовала Галя Яковлева. – Ему сейчас несладко.

Через два дня девушка пошла в больницу. Увидев лицо Володи, покрытое коричневой коркой, испугалась. Он неподвижно лежал на кровати с перебинтованной ногой. Приходу одноклассницы сильно обрадовался. И та, простив ему несчастный поцелуй, протянула огромный букет гладиолусов. На том история их взаимоотношений закончилась. Именно по этой причине Володя не поддержал её, когда она предложила отмечать выпускной без спиртного.

– Можно веселиться и без водки, – вступились за девушку подруги.

Так когда-то очень дружный класс распался на два лагеря. Мальчишки объявили одноклассницам бойкот.

– Посмотрим, кто вас на выпускном приглашать будет?! – обиделись они. С тем и разошлись. Вот почему для Людмилы было очень важно выглядеть на вечере сногсшибательной.

Теперь уже Лена постаралась для младшей сестры. В Ленинграде она обошла десятки ателье, магазинов и свадебных салонов (где почти всё продавалось по приглашениям) в поисках единственного и неповторимого платья, в котором Людмила предстанет перед своими одноклассниками и учителями.

Она хорошо помнила, сколько хлопот доставила подготовка к выпускному вечеру Лены. Платье ей купила мама в салоне для новобрачных, когда училась на курсах повышения квалификации в Москве. Надеялась угодить старшей дочери. Но Лена наряд забраковала: не понравились ей короткие рукава. Длинные гипюровые к платью пришили уже в Кировском ателье. С причёской ей тоже не повезло. Выпускные проходили сразу в нескольких школах. Очереди в парикмахерские делали мечту прийти на вечер красивой нереальной. Мама предложила поехать на Фаянсовую (микрорайон железнодорожной станции) к знакомому мастеру. Но из салона Лена вышла, не довольная результатом. Высокий начёс на длинные волосы, залитый лаком, сделал её не выпускницей, взрослой женщиной. Дома, взглянув на себя в зеркало, она чуть не заплакала. Показаться в таком виде своим одноклассникам ей не хотелось. Попытка быстро расправиться с начёсом удалась, но причёски в итоге не получилось. Выпускной был под угрозой. И только слова школьной подруги привели её в чувство и спасли положение.

– Ты так хорошо выглядишь! – искренне восхитилась «непререкаемый авторитет» Лена Борисова.

Людмила, не желая повторять ошибок сестры, старалась всё предусмотреть.

– Вдруг Лена не успеет к выпускному сдать сессию? – переживала она. – И тогда я останусь без платья?!

– Да она уже билет на поезд купила, всё будет хорошо, – как всегда, успокоила мама.

Едва Лена ступила на перрон вокзала, как Люда подбежала с вопросом: «Купила?».

– Не знаю, понравится?! – загадочным голосом ответила она.

Дорога до дома сестре казалась бесконечной. Ей не терпелось взглянуть на покупку. Белое, из плотного атласа, с короткими рукавами, окаймлёнными кружевом, и тонким из такого же материала ремешком платье приглянулось романтически настроенной девушке не сразу. Она представляла себе наряд воздушный: с пышной юбкой и рукавами, поясом, завязанным бантом на талии … Но, чтобы не обижать сестру, выразила своё восхищение.

– По крайней мере, ни у кого такой модели не будет, – утешала себя выпускница.

Свою мечту она увидит на Марине Чернышёвой из параллельного класса и слегка расстроится. Но подруги не дали ей долго грустить.

– Представляешь, – перебивая друг друга, при встрече заговорили они, – наши мальчишки даже не поздоровались с нами …

– Всё изменится, – уверенно сказала Людмила, – когда мы будем танцевать с парнями из другого класса.

Так уж повелось, что в десятом «б» девчонки или ребята с «варягами» не дружили. Если кто-то делал попытки переметнуться в стан чужаков, «наказывали». Расчёт оказался точным.

Зал аплодировал, когда первыми аттестаты зрелости о среднем образовании со значками ЦК ВЛКСМ «За отличную учёбу» получили Лена Карпова и Люда Степанова. Золотая медаль, к сожалению учителей, «ушла» в другую школу. На выпускном вечере папа расскажет младшей дочери о диалоге, который у него состоялся с директором по телефону накануне её последнего экзамена. Узнав о том, что его любимице медаль «не светит», он позвонил Вениамину Семёновичу Блохину, к которому десять лет назад привёл шестилетнюю девочку.

– Как Вы можете поставить по труду Люде четвёрку?! – спросил он с укором. – Она «кости положила», защищая честь школы на районных и областных олимпиадах, на конкурсах художественной самодеятельности, на соревнованиях по ручному мячу и баскетболу. Зачем Вы с ней так?

– Да она и без медали поступит в институт, – оправдался директор, давая тем самым понять, что разговор продолжения не получит.

Выпускница забыла о неприятностях с первыми звуками школьного вальса. Пригласить одноклассниц на танец и нарушить тем самым данную клятву долго никто не решался.

– Хорошо! – сказала Людмила своей подруге и на глазах у всех направилась в сторону, где стоял с фотоаппаратом её любимый учитель.

– Вас можно пригласить на танец? – неуверенно произнесла она.

– С удовольствием! – оживился Юрий Капитонович.

Стройный, подтянутый, в красивом костюме, он повёл очаровательную ученицу в центр актового зала и закружил её в вихре вальса. Они танцевали вдвоём, никто не хотел им мешать. С ослепительной улыбкой и трепетным взглядом, она и счастливый он никого не замечали. Им было хорошо!

– Я запомню этот вальс! Он будет согревать мне душу и продлевать жизнь! – признался учитель.

Выпускница смутилась.

– Вы под впечатлением музыки, – после небольшой паузы произнесла она. – Со временем это пройдёт.

Юрий Капитонович не стал возражать: он-то знает, как сильно любит юное создание, и ещё не раз расскажет Людмиле о своих чувствах.

Ряды мальчишек из десятого «б», продолжавшие «держать оборону», со временем заметно поредели.

– Мы скоро разъедемся, и, кто знает, увидимся ли? – с этими словами к однокласснице подошёл Андрей Шляхтин, тот самый сын математички.

В десятом классе между ними завязалась дружба, которой несказанно радовалась его мама Раиса Тимофеевна в надежде на то, что юношеское увлечение в скором времени перерастёт в пылкую любовь.

Только к концу выпускного вечера рассорившиеся «бэшники» поймут, как на самом деле дороги друг другу, но заносчивость и нежелание идти на уступки Юры Майорова и Володи Прудникова помешали мальчишкам и девчонкам вместе встретить рассвет.

19. Ленинград

До вступительных экзаменов в вуз оставалось чуть больше месяца. Родители попытались в очередной раз поговорить с дочерью о будущей профессии. Однако тщетно. Им даже показалось, что желание стать педагогом у неё только усилилось. Она каждый день что-то читала в «Справочнике для поступающих в вузы».

– Я выбрала Ленинградский педагогический институт имени Герцена, что на набережной реки Мойки, исторический факультет с возможностью преподавать предмет на английском языке, – наконец-то сообщила она.

– А твои одноклассники куда поступают? – спросила мама, желая услышать, что не только её дочь собирается за тридевять земель.

– Никто не хочет уезжать далеко от дома. В лучшем случае в Калугу или Брянск. Но, я считаю, если падать, так с белого коня, – решительно заявила дочь.

– Готовься, осталось совсем чуть-чуть. Какие экзамены придётся сдавать? – поинтересовался папа.

– Историю – профилирующий предмет, русский и литературу устно, сочинение и английский язык, – отчеканила Людмила. – Всё, что требуется по справочнику, выполнимо, – заметила она.

На том и порешили. Больше отговаривать дочь у родителей не было ни сил, ни желания. Абитуриентка составила график: на подготовку к каждому предмету выходило по неделе. Но удержаться от соблазна погулять вечером в тёплые летние дни так и не смогла. Появлялась тысяча причин, чтобы отложить учебник истории или английского языка в сторону и насладиться жизнью во всех её чудесных проявлениях. Но это были всего лишь мечты. Отец глаз с неё не спускал.

За неделю до экзаменов вместе с дочерью поехал в Ленинград. Институт располагался недалеко от Невского проспекта, поэтому главный корпус долго искать не пришлось. Студенты, которые работали в приёмной комиссии, посмотрели на абитуриентку неприветливо.

– Понаехали, – читалось на их лицах.

Люда почувствовала себя маленьким беззащитным муравьишкой. И если бы не папа ….

– Не трусь, – заметив испуганное лицо дочери, поддержал он.

– Легко сказать, ты завтра уедешь, папочка, а я здесь останусь, – настроение у дочери испортилось окончательно.

– Ты же сама выбор сделала?! – поспешил возразить отец.

Документы приняли, но, правда, не без вопросов.

– Странно, в аттестате пятёрки и одна четвёрка по труду? – удивились в приёмной комиссии.

Историю о том, что в школе существовал регламент на медали и что на самом деле ей поставили «хорошо» не за труд, а за автодело, она будет рассказывать часто. Возраст абитуриентки тоже смутил: в шестнадцать с половиной лет в их учебное заведение ещё никто не поступал.

– А Вы знаете, куда распределяют наших выпускников? – обратилась одна из преподавателей к отцу. – В аулы и кишлаки – в Среднюю Азию.

– Нам самое главное – учиться в Ленинграде, – ответил он.

Дочери показалось, что отец не расслышал вопроса. Кто-то из приёмной комиссии сделал ещё одну попытку отговорить их поступать именно в этот педагогический институт.

– Наши абитуриенты – чаще всего, медалисты и окончившие педагогические училища, к тому же конкурс большой: пять человек на место, – заметила председатель приёмной комиссии, давая понять, что шансов у девушки нет. Но отступать было поздно.

На время экзаменов иногородним предоставили общежитие, которое находилось на Васильевском острове, недалеко от факультета журналистики Ленинградского государственного университета имени Жданова. Каждый раз, проходя мимо здания по дороге в «Пельменную», она наблюдала, как открывалась тяжёлая дубовая дверь, и оттуда выходили африканские студенты. В глаза бросались их белоснежные зубы и светло-коричневые ладони.

– Вот сюда бы поступить! – однажды размечталась провинциалка и испугалась: желание – на грани фантастики! – Пора возвращаться в действительность и продолжать вгрызаться в гранит педагогики.

В огромной комнате, куда поселилась абитуриентка, готовились к экзаменам ещё десять человек, причём на разные факультеты. Выяснилось, что любовь к истории питала только девушка из Кирова.

– Что ты в истории интересного нашла, да ещё и на английском языке преподавать? – недоумевали (разве что пальцем у виска не крутили) соседки по комнате.

Людмила поддалась панике, когда первый, играющий важную роль в поступлении, предмет сдала на четыре. Ей не хотелось возвращаться в общежитие – боялась услышать от соседок: «Это – начало конца!». Девушка долго бродила по Невскому проспекту, никого вокруг не замечая, и только под вечер успокоилась. Мысль о предстоящем английском заставила собраться. Всю обязательную программу она знала назубок, но этого оказалось недостаточно, чтобы получить высший балл. Подвёл перевод неадаптированного текста из газеты «Morning star». И снова только «хорошо». Каждый вечер кто-то из девушек отмечал свой успех. Это были «медалистки», которые сдавали всего один экзамен по основному предмету. Пироги с капустой и торты от счастливых подруг добавили Людмиле ещё одну проблему: она стала набирать лишние килограммы. Активно занимающаяся баскетболом и ручным мячом днями напролёт лежала на кровати и повторяла материал. Она почему-то не наедалась, чувство голода заставляло в очередной раз идти в «Пельменную» или «Пирожковую».

– Не воспринимают меня всерьёз экзаменаторы, – как-то вслух произнесла Люда. – Для них я всего лишь провинциальная девчонка с короткой стрижкой. Ни медали, ни опыта … Может быть, на письменном экзамене повезёт?! Не надо с преподавателем беседовать!

Её детское восприятие пригодится, когда она выберет тему для сочинения.

– Про свободную лучше забыть, – как и в школе, предупредили педагоги. – Потеряете, как минимум, балл.

Людмила отлично делала только то, что ей нравилось. Слова Максима Горького: «Всем хорошим в себе я обязан книге» предопределили окончательный выбор. Её экзаменационный лист с оценкой за сочинение искали долго.

– Он, скорее всего, в большой стопке, – обречённо произнесла Людмила, – в «тройках» посмотрите!

– Это «неуды», – с иронией заметили члены комиссии. – Ни одной пятёрки по сочинению из ста двадцати человек и только восемь четвёрок. Ваша работа – в их числе, поздравляем! Сочинение написано грамотно, есть комментарий: «Наивно, трогательно!».

Люда сначала обрадовалась, а потом огорчилась. Только в случае, если она сдаст литературу и русский язык устно на «отлично» и наберёт двадцать два (с учётом среднего балла аттестата), сможет считать себя студенткой.

– Родители, конечно, расстроятся, – переживала девушка, когда шла на телеграф, чтобы поговорить с мамой и папой.

Они, как могли, старались поддержать её. Слова дочери: «Если я не поступлю, брошусь в Мойку» заставили Георгия Тимофеевича приехать в Ленинград. Когда абитуриентка готовилась отвечать на билет, ей сообщили о том, что в вестибюле института ожидает отец. К сожалению (как потом окажется, к счастью), чуда не произошло: она получила очередную четвёрку. Увидев на первом этаже отца, дочь разрыдалась. Вечернего отделения в институте не было, на заочном – экзамены сдали в июне, а значит, она, отличница, потерпела фиаско – от этой мысли ей стало нестерпимо больно.

– Ничего страшного не произошло. Нас не оценили здесь, будем поступать в университет! – неожиданно для себя самого решил «Макаренко».

Дочь растерялась.

– Грешно смеяться над больным, – едва успокоившись, произнесла Людмила.

– Я не шучу! – сказал уверенно отец и предложил дочери пройтись до главного здания ЛГУ, находившегося на набережной Невы. Там они узнали условия приёма, расспросили о «рабочем» факультете, который давал реальный шанс ребятам из провинции поступить в один из престижнейших вузов страны. Сестра, проходившая в это время производственную практику в Череповце, прислала письмо, в котором просила Люду не унывать.

– Лучше пусть старт будет неудачным, чем финиш! – утешала она.

На следующий день с Московского вокзала поезд №199 сообщением «Лениград-Брянск» увозил безутешную домой. Ленинград не принял её.

– Будет вторая попытка! – уже строила планы провинциалка.

20. Старшая пионервожатая

Мама обрадовалась, увидев дочь на пороге.

– Не переживай, может, оно и к лучшему. В армию тебе не идти, на следующий год поступишь, – поспешила утешить она.

Дочь, соскучившаяся по родному дому, бросилась к ней в объятия и заплакала. Ей так не хватало в холодной северной столице материнского тепла! Сидеть сложа руки дочь не собиралась. Она помогала по хозяйству, готовила отцу обеды, которые тот очень любил.

– Завтра мне Люда борщ приготовит, – говорил он Нине Михайловне. – У неё лучше получается.

Мама не обижалась – наоборот, только радовалась: она устала от стряпни.

– Молодец, дочка, вкусные у тебя супы и щи получаются, – нахваливала Нина Михайловна. – За столько лет моё меню однообразным стало: никакой кулинарной фантазии.

Через две недели Людмила обратила внимание на то, что папа стал часто приходить с работы усталым и угрюмым.

– Из-за моего неудавшегося поступления, – догадалась она. – Ты не переживай, папочка, я куда-нибудь устроюсь. Если ты помнишь, мне нужен стаж один год и по рабочей специальности, чтобы поступить на подготовительное отделение Ленинградского университета.

– Это обязательно? Может, в аптеку пойдёшь? – маму не покидала надежда увидеть дочь фармацевтом.

– Завтра узнаю в приготовительном цехе, кто там нужен, – оживился отец.

Нина Михайловна с трудом представляла свою дочь, работающей на чугунолитейном заводе. – Что скажут сослуживцы? – эта мысль не давала ей, впрочем, как и дочери, покоя. Мнение окружающих было для них «страшнее пистолета».

– В цехе требуются сверловщицы, – вечером, вернувшись с работы, сообщил папа.

Люда заметила, как мама вздрогнула.

– Юра, ты всерьёз собираешься несовершеннолетнюю дочь устраивать на завод? – не выдержала она.

– Для начала мы сходим в цех на экскурсию, – неторопливо начал объяснять «Макаренко». – Посмотрим, насколько тяжёлая физическая работа …

– Я согласна, – решила Люда, – помирать, так с музыкой.

Любовь к пословицам и поговоркам она переняла у бабушки Кати.

На следующий день вместе с отцом «неудачница» (так она себя окрестила) пошла на работу. Заводской корпус поразил её размерами. В цехе стоял грохот от сверлильных станков. Женщины в платочках что-то подносили к сверлу, а затем быстро убирали.

– Узнаёшь? – спросил папа, показывая на небольшую чугунную деталь.

– Это же нижняя дверца от котла, который у нас в доме установлен и который я зимой изо дня в день топила! – вспомнила Людмила.

– Все детали поступают в сборочный цех, оттуда – в тарный, затем – на склад готовой продукции. Но это только часть большого производственного цикла, – объяснял папа.

– Завод огромный, за день не обойдёшь, – делилась вечером впечатлениями дочь.

В цехе она проработала несколько дней, чтобы понять, каким трудом достаётся копейка.

– Всё-таки завод не для девочки, – сделала очередную попытку отговорить мужа Нина Михайловна.

– Что-нибудь придумаем, – наконец-то согласился он. – Может быть, таксировщицей ко мне в диспетчерскую – обрабатывать путевые листы? – предложил папа.

Дочь снова поддалась на уговоры. День-другой проходит – она старается: подсчитывает километраж, расход бензина, изучает марки кранов, тракторов, грузовиков. Со временем отец понял, что и в транспортном цехе дочери не место.

Прошло три недели. Боль немного поутихла – выпускница решила заглянуть в родную школу. Учебный год только начался. Приняв от учителей «соболезнования» по поводу первой неудачи, рассказала о своих планах.

– Коль историю любишь, может, в школу придёшь? Нам вожатые нужны, – предложил ей директор, по чьей милости Людмила не получила золотую медаль.

Она сразу согласилась, когда увидела своего любимого учителя, так же с гордо поднятой головой шагавшего по школьному коридору ей навстречу. Узнав о предложении директора, Юрий Капитонович с нескрываемым удовольствием рассказал об особенностях педагогики.

– С завтрашнего дня можешь приступать к работе, – распорядился Вениамин Семёнович.

Домой Людмила вернулась в приподнятом настроении и едва дождалась папу, чтобы поделиться радостью.

– Я устроилась на работу! – торжественно сообщила она. – Меня вожатой берут!

– Тебя снова в школу тянет? – не без сожаления произнёс Георгий Тимофеевич. – Ну, что ж, попробуй! – в очередной раз отец пошёл на поводу у своей любимой дочери.

Её приняли как родную. Людмила получила возможность посмотреть на школьную жизнь из «Учительской». Вначале чувствовала себя не в своей тарелке – опытные педагоги и она – несостоявшийся специалист …

– Молодость – не порок! – поддержал бывшую ученицу Юрий Капитонович, – справишься!

Отступать было некуда, да и не могла она подвести своего наставника. «Пионерская комната» находилась на первом этаже, напротив раздевалки, поэтому погрустить в тишине не удавалось. Уроки по сорок пять минут пролетали как одно мгновенье, она едва успевала дух перевести. Горны, барабаны, стенгазеты, книги, канцтовары лежали, как попало.

– Творческая рабочая обстановка, – попыталась оправдаться Нина Абраменкова, сорокалетняя старшая пионервожатая, – но сразу почувствовала, что новенькая не станет мириться с беспорядком. Она всё сделает для того, чтобы «Пионерская» превратилась из склада ненужных вещей в комнату для воплощения самых смелых идей.

Дома дочь будет рассказывать родителям, как её хорошо приняли в коллективе и о своих задумках. Настроение отца менялось постепенно: он стал чаще улыбаться и даже смеяться. Снова взял в руки балалайку и аккордеон – верный признак душевного равновесия.

Старшая пионервожатая вздохнула с облегчением, когда узнала, что у неё будет помощница.

– Голова кругом идёт, – осторожно, чтобы не спугнуть новенькую, призналась она.

Нина жила в военном городке, в сорока пяти минутах езды от Кирова. Бывший муж служил на Шайковке, в части, некогда считавшейся секретной. Здесь обслуживали самолёты дальней авиации. Женщина всегда спешила на автобус: опоздай на минуту, следующий пойдёт только через час. Люде казалось, что старшей вожатой не до проблем школьной дружины, носившей имя пионера-героя Володи Дубинина, поэтому дружеские отношения сложились не сразу. Людмила, человек ответственный и серьёзный, не могла понять, как можно выполнять работу спустя рукава, но всегда откликалась на просьбу помочь.

На следующий день в знак благодарности Нина привозила к чаю московский «Зефир в шоколаде» по два пятьдесят, считавшийся тогда дефицитным лакомством. Кировские, кто мог достать пропуск в городок, часто отоваривались в магазинах военторга. Апельсины и мандарины на Новый год покупали здесь за две недели до праздника. Шпроты, сливочное масло, колбасу, шоколадные конфеты, кофе, майонез везли с Шайковки. Промышленные товары – обувь, женское белье, платья – продавали по талонам и только местным.

– Поедем ко мне в гости?! – как-то предложила ей Нина, – на вечер сходим, жениха тебе найдём – лётчика!

Людмиле хотелось побывать в военном городке, на аэродроме, посмотреть на самолёты – это станет её любимым занятием в жизни.

– «Первым делом, первым делом – самолёты, ну, а девушки, а девушки (читай – мальчики) – потом!», – рассмеялась она, а чуть позже добавила: «Папа поставил задачу: работать, готовиться к экзаменам на следующий год и … никаких ухажёров!».

– Ты молодая, красивая, неужели весь смысл жизни – в учёбе? Главное – удачно выйти замуж! – продолжала агитировать Нина.

– В гости – поеду, на вечер – нет! – упрямилась девушка.

На том и решили. На КПП проверили пропуск у Нины, паспорт – у гостьи. Военный городок не произвёл на неё особого впечатления. Несколько десятков пятиэтажных домов, построенных рабочими из Турции, вымощенные бетонными плитами дороги, по краям – молодые тонкие берёзки, клумбы с красно-жёлтыми бархатцами и аэродром, с которого доносился гул работающих двигателей взлетающих и приземляющихся самолётов.

– Так стояла бы часами, – подумала Людмила.

Лайнеры маняще мигали огнями, словно приглашая в небо. Она сравнивала стальные машины с морскими чайками, которые сначала летят, держась в воздухе на неподвижно распростёртых крыльях, а потом изящно садятся на воду.

Люда возвращалась домой под впечатлением. У неё неожиданно проснулась страсть к путешествиям, и она искренне позавидовала пилотам, которые каждый раз, поднимаясь в небо, испытывали непередаваемое чувство. Она не боялась высоты, но пасовала перед головокружительной скоростью.

Прошёл месяц. Пребывание в школе ей показалось вечностью. В «Учительской» Людмила старалась без нужды не появляться. Педагоги с многолетним стажем воспринимали любые идеи новой вожатой безрадостно.

– Молодая ещё! Посмотрим, насколько её хватит! – судачили женщины.

– Ничего, кроме еды, погоды и проблем собственных детей их не волнует, – сердилась Люда, но вида не показывала.

Все, даже очень смелые, идеи будущего историка помогал воплощать учитель физики. Он поддерживал её во всём. Ему нравилась целеустремлённая теперь уже молодая вожатая. Свою первую торжественную линейку Людмила провела под открытым небом на школьном стадионе – конец сентября выдался тёплым. Юрий Капитонович вывел микрофон, подключил динамики. В тот момент она вспомнила своё первое знакомство с этим нехитрым устройством, наставления отца, и страх улетучился. Всё, что происходило, слышали на соседней улице и в аптеке.

– Нина Михайловна, Ваша дочь линейку проводит, – сообщили ей коллеги.

Уже вечером в разговоре с Людой она признается, как переживала за неё, как сердце через раз стучало. Дочь старалась не подводить своих родителей: делала всё на совесть, искренне, с душой – так, как учил отец.

К сожалению, работа вожатой не воспринималась коллегами всерьёз. В лучшем случае на будущего педагога смотрели со снисхождением. Но это не смущало девушку. Каждый свой день она наполняла смыслом. Ученики потянулись к энергичной и молодой вожатой. В «Пионерскую» дверь не закрывалась. На переменах одолевала малышня, в свободное от уроков время заглядывали учителя.

– Справляешься? – интересовался физик, хотя по лицу своей любимой ученицы понимал: тяжело.

– Надолго тебя не хватит, если будешь всё сама делать, – заметил Юрий Капитонович. – Важно вырастить себе помощников. Придётся, конечно, время потратить, но воздастся сторицей.

Людмила с благодарностью приняла совет, но он её не воодушевил. Только когда в очередной раз, вернувшись из школы, она упала без сил на кровать, поняла: наставник, как всегда, был прав. Началось обучение октябрят. Через некоторое время первоклассники хозяйничали в «Пионерской», как у себя дома. Кто барабаны на место ставил, кто горны развешивал, девочки поливали комнатные цветы, вожатая писала объявление об очередном сборе дружины, аккуратно выводя плакатным пером крупные буквы.

– Людмила Георгиевна! – дети с шумом врывались в «Пионерскую комнату» и наперебой рассказывали о своих успехах.

– А Вова сегодня двойку получил по русскому языку! – кто-то откровенно ябедничал. Вожатая всякий раз расстраивалась, когда дети тайком наговаривали друг на друга!

Отец радовался успехам дочери и … неудачам – тоже.

– Видишь, как тяжело работать учителем?! – его не покидала мысль повлиять на её выбор. Но позже понял, что временные неудачи лишь закаляли характер упрямицы.

Однажды она пришла из школы в возбуждённом состоянии. Родители долго не решались узнать причину.

– Папочка, представляешь, сегодня директор школы попросил меня вместо заболевшего учителя пения провести уроки в начальных классах, – не выдержала дочь и, упреждая вопрос, добавила: «У меня получилось! Завтра – снова пойду к первачкам».

– Тебе понравилось вести уроки? – без оптимизма спросила мама.

– Дети слушались меня. Но самое главное – и мальчишки, и девчонки пели!

– Мой сын вчера целый день напевал песню про «Доброго жука», – поделилась соседка с Ниной Михайловной, – первый раз услышала, как он поёт!

– Может, зря мы дочь отговариваем? – обратилась она к мужу, – а вдруг это её призвание?! Но по выражению лица поняла, что с выводом поторопилась.

На следующий день вожатая, получив разрешение у директора школы, пригласила октябрят в актовый зал, где стояло старенькое светло-коричневое пианино, на котором когда-то виртуозно играл её детсадовский поклонник. Как ни просила их молодая учительница идти по коридорам тихо, затея не удалась. Скоро вся школа знала о том, что первый «б» провёл урок пения в актовом зале. Ребята с шумом окружили Людмилу Георгиевну, которая собиралась им аккомпанировать.

– Мы весёлые ребята! – азартно размахивая руками, запели дети, – мы – ребята-октябрята. Так прозвали нас не зря – в честь победы Октября.

Дверь кабинета физики отворилась – появился Юрий Капитонович.

– Здравствуйте, дети! – лицо учителя расплылось в улыбке.

– Здравствуйте! – хором ответили они.

– Чем занимаетесь? – продолжил физик.

– Поём! Мы – весёлые ребята! Мы – ребята-октябрята! – вразнобой закричали они. Вожатая не могла глаз поднять от смущения.

– Не буду вам мешать, продолжайте! – Юрий Капитонович удалился из зала, осторожно прикрыв дверь.

Только некоторое время спустя, Людмила узнает, что чуть ли не сорвала урок физики в девятом классе, который писал контрольную работу. Отсутствие учителя сыграло многим на руку: кто-то успел списать и исправить оценки.

Слухи о «молодой и ранней» быстро расползлись по школе. Вожатой заинтересовалась классный руководитель девятого «б» учительница немецкого языка Евгения Владимировна Осмоловская. Её знали как человека прогрессивных взглядов. «Юрий Капитонович в юбке», – шутили над ней коллеги. Неудивительно, что она стала первой, кто попытался узнать секрет успеха невероятной популярности новой вожатой у старшеклассников. В день школьного дежурства по этажам Евгения Владимировна безошибочно определяла местонахождение своих подопечных: во время большой перемены в «Пионерской» яблоку негде было упасть. К ней тянулись ученики и преподаватели. Чем так привлекала юная особа?

Однажды «Евгения» или «Копна», так между собой звали учительницу немецкого языка старшеклассники из-за высокой причёски, пригласила «неугомонную» в школьный буфет на чашечку чая. Предложение вожатой показалось странным.

– С чего вдруг? – Людмила стала гадать, где она могла перейти дорогу «немке». В голову ничего путного не приходило.

– Люда, ты действительно мечтаешь о профессии педагога? – начала она издалека.

Из непродолжительной беседы выяснить, зачем понадобилась эта встреча, девушка так и не смогла. Ещё долго они будут вместе ходить завтракать. «Разгадка» сама придёт в столовую. Вожатой достаточно было взглянуть на Евгению Владимировну, когда к ним подсел Юрий Капитонович.

– Оказывается, всё просто! Женщина влюблена! – Людмила быстро вышла из-за стола, оставив наедине двух опытных педагогов.

Только семнадцатилетняя девушка могла поступить так опрометчиво. Впервые она испытала чувство ревности, чему несказанно обрадовался физик. Он не переставал надеяться на взаимность.

Людмила продолжала заниматься баскетболом. Ездила на соревнования, играла за школу – единственный случай, когда «молодость» (по возрасту была десятиклассницей) ей пригодилась, чему радовался тренер Александр Фёдорович Ефимочкин. Из «старой гвардии» баскетболисток осталось несколько человек. Девчонки после секции любили наблюдать за тренировкой мальчишек. Иногда Фёдорыч предлагал им сыграть. Жёсткий мужской баскетбол, по его мнению, шёл только на пользу. В один из таких вечеров Люда обратила внимание на высокого, худощавого парня с длинными волосами. Играл он не лучше других, но что-то в нём было такое, отчего у вожатой дух захватывало.