Всю ночь бушевал ветер и гнул беззащитные деревья за окном. Молодые тополевые листья прилепились к стеклу, а множество веток навсегда расстались с родным деревом. И это внутри города, где дома гасят разбойничий его натиск. А что творится на море, в сорока километрах?! Любопытство заставило меня прервать утренний сон, зов дороги – святое дело.

Всё обозримое пространство открывшейся воды превратилось в кипящий гигантский котёл. Волны, похожие на вереницы бешеных коней с плюмажами, бесконечной чередой набрасывались на берег вынося всё новую зазевавшуюся добычу. Столкнувшись с твердью, вода отступала.

Два дня назад здесь был чистый песок. За ночь буйства стихии его завалило огромными деревьями с отмытыми корнями. Уложив их кронами к берегу, неугомонный художник сверху украсил ворохами тёмно-зелёной кожистой морской капусты. Через подобные нагромождения может пробраться разве что мамонт. Вряд ли кладбище деревьев просуществует долго. Следующий шторм унесёт их в другое место.

Новая открывшаяся полоса устлана ворохами веток и древесных останков, перемолотых как в гигантском блендере, перемешанных с прошлогодними листьями. Это поле мусора долго носило по морю, прежде чем определилась промежуточная станция в устье речки Фирсовки. Пройдёт время, и море слижет нанос, чтобы довершить свою работу – разобрать на молекулы, а затем на атомы и запустить вновь механизм созидания.

Толстенный, мягкий, экологически чистый матрас, пружинящий под резиновыми сапогами, преграждается речкой, уносящей мутную воду с гор в море. За ней – совершенно новое произведение. Береговая полоса прячется под ворохами морских водорослей, поверх которых, как на витрине, выложено всё, что водится в прибрежном мелководье.

Яркие оранжевые криптохитоны, похожие на подошвы от кроссовок, разбросаны там и сям в хаотическом беспорядке, но именно они держат всю картину. Эти удивительные путешественники, заглянувшие на остров, заслуживают любопытство всех живущих, ведь они, подобно трилобитам, старейшие жители Земли, очевидцы зарождения множества видов жизни.

Запутавшиеся в водорослях крабы, в основном молодь, совершенно беспомощны, они просто замерли в ожидании своей участи. Красные панцири на тёмных ворохах водорослей вопиют о защите!

Мидии и прочие ракушки с азартом высматривают чайки и вороны и без устали набивают свои ненасытные желудки. Они кружат над головой и громко кричат. Судя по всему – информация радостная – белковой еды навалом. Вдалеке показались две точки. Как я и думала, это мой приятель с собакой. Мы познакомились на берегу и кое-что знаем друг о друге.

Он проводит выходные на море, спасаясь от одиночества. Жена с дочерями живут в Германии. Не в силах расстаться с Островом, он пока отговаривается необходимостью завершить проект, заработать пенсию… Время бежит быстро. Уже минуло пять лет. Воскресные дни – особенные. Ему вспоминаются совместные вылазки на природу, запах домашних пирогов и настроение долгих чаепитий. Спасает верный пёс и рыбалка. Сегодня вместо неё – можно собрать улов по отливу.

Пес знает меня и задолго до встречи радуется, прыгая вокруг хозяина: можно? можно убежать?! Мужчина пристегивает сачок с грузом к ошейнику, и спаниель срывается с места. Через пару минут он стоит предо мной с подарком: два кальмара, и осьминог только что оставленные на берегу набежавшей волной, без потери качества доставлены умным Яшкой:

– У меня тоже есть угощенье для вас!

Голубая нирвана

Наверно у каждого человека есть убежище, куда можно нырнуть в трудную минуту, чтобы побыть наедине с великой силой Природы. Мощная спокойная энергетика, подобно доброй маме, забирает часть хаоса и страха, которые владеют нами. Такое место – берег Охотского моря. Время от времени я очень нуждаюсь в нём, чтобы вновь почувствовать восхищение, прожить вместе крошечную часть его вечной жизни.

В памяти каждый бугор и каждая речка, все наперечет кедровые стланики и тисы от Стародубского до Взморья. Какой бы ни была погода, здесь не прерывается звучание мощного невидимого мира. Ритм и дыхание океана гармонизируют существование. Набегающие волны лечат душу, вливаются недостающей силой, внушают веру в себя. В любое время на берегу можно найти километр абсолютного безлюдья, где ничто тебя не потревожит. Медитируй, кричи, пой, поверяй свои проблемы. Пространство примет твою исповедь и ответит: пусть не тотчас. Но явится знак и будет отклик.

Человек и море. Стою перед ним такая маленькая и иная. Говорю как с другом, очень близким другом: "Не могу без тебя, тянет как на аркане. Хочу подышать вместе с тобой, почувствовать великое движение".

"Смешной человек, – думает море, – не понимает, что для каждого море особенное, только такое, каким видит сознание. Без вас нет миллионов моих воплощений, нет бесконечного театра жизни. Устрою человеку праздник". И вот уже разыгрывается новый сценарий.

Невидимый художник всякий день и час изменяет убранство сцены, краски и освещение. Не перечесть, сколько цветов синего и голубого спектра он использует для воды. Голубое и нежно-голубое появляется редко и гостит недолго. Зато бирюзовый он любит: в начале лета сливаются нежнейшая зелень свежей травы и набегающие иззелена-голубые валы мощного прилива. Всё так и звенит!

Однажды в трудный момент мы помчались в заветное место в надежде найти равновесие. На море бушевал шторм! Да какой! В его схватке с невидимыми силами проявлялись все существующие в природе, том числе между людьми, возмущения. Стоял неумолчный шум от терзающих берег волн. Свирепый рёв диких зверей (откуда он?) сменялся рокотом приближающегося самолёта, на него накладывался живой гул проходящего на большой скорости поезда…

Присутствие невидимых яростных сущностей, пожелавших свести друг с другом счёты, убеждали человека в напрасной трате сил, если выберет тропу войны. Сильнейшие наскоки ветра с разных сторон, невозможность сделать и шага, заставили спешно отступить. Машину слегка потряхивало, но под её прикрытием мы избавились от опасности. Через промытые влагой стёкла транслировалось кино о непрекращающийся схватке великих сил. В просветы бегущих по небу облаков открывался мир сменяющих друг друга сполохов, цветов и света.

Игра облаков и солнца, повинующихся капризам дерзкого ветра, вздымала волны всевозможных оттенков синего и глухого индиго с антрацитовыми проблесками. Они набрасывались на берег в обрамлении вспененных кружев и тут же, с приглушенным шорохом откатывались назад, в свою стихию.

Тем временем из далёкой дали, из густо василькового простора идут в наступление новые валы. Синие всадники Кандинского сплошной стеной появляются из линии горизонта. Вобрав небесную синеву, посланцы неба как мальчишки, с сумасшедшей скоростью летят по поверхности вод, образуя на ветру белые султаны. Мчит нам навстречу сама красота жизни, первооснова её небесного цвета. Налетая на берег, летучая конница сбрасывает потоки энергии, продолжающей путь по нашим нервным волокнам всё в том же синем спектре.

Синий нас окружает. Смысловая доминанта цвета не случайна. Пространство наполнено синим. Воздух нежно-голубой и аквамариновый, сапфировый, дымчатый и лиловый, и изумрудный; вода – небесно-голубая, и цвета бирюзы, и васильковая и непередаваемого множества других оттенков. Цвета горизонта – игра всевозможных оттенков синего. Когда наступают лёгкие сумерки, набрасывающие на всё легчайшую дымку, происходит разное.

Пока последние лучи окрашивают окаём спокойным сиянием червонного золота, а мы сами тонем в загадочном ультрамарине, среди легких позлащённых облаков воображение усматривает "Троицу" Андрея Рублёва. Небесные хитоны ангелов излучают пронзающую лазурь, от которой перехватывает дыхание и замирает душа. Лазурь – печать духовного мира, его глашатай: "Помни, человек, о доме своём!"

Множество дивных подарков мы получили просто существуя вместе со стихией. Однажды цапля, караулившая рыбу в реке, украсила наше утро своим присутствием. Неизвестный затейник за ночь выложил на берегу многокилометровую дорожку из морских звёзд. Не раз море дарило нам крабов и морских ежей, осьминогов и трепангов, сверкающие янтари. И даже выбрасывало к ногам серебристого лосося!

Благодарим за каждое подношение! Но и мы никогда не позволяем себе нарушить естественную красоту побережья. Это свято.

Человек соткан из вибраций, цветов, звуков и света. Их движение, подчиняясь закону Природы, определяет физическую и психическую жизнь каждого существа. Здесь, на берегу моря, происходит магия воздействия. Этот дар доступен всем. Он ничем не ограничен. Приходи и пользуйся. Настанет время – из правильных пульсаций возникнет твое счастье.

Наступила весна. Из сна, из всех укрытий вышла новая жизнь.

"Все стало вокруг голубым и зелёным". Еще вчера сонный берег принялся за преобразования. Энтузиазм деятельности и творчества торопит и нас немедленно заняться любимым делом.

Мы возвращались напоённые солнцем и светом, заряженные "изумрудом мужества”, ублажённые "сапфиром покоя", готовые любить друг друга… пока хватит волшебной настройки.

До новой встречи Голубая нирвана!

Стародубские встречи

Стародубские встречи. Репортаж:

Пожалуй, всем, кому присуща страсть к путешествиям по стране, кто постигает географию в непосредственном восприятии, чувственно знакома песня Михаила Танича и Яна Френкеля «Ну что тебе сказать про Сахалин». Она написана после встреч с сахалинцами в далёком 1965 году. Душевная, с налётом бардовской дружеской интонации и созидательного настроя, песня надолго стала визитной карточкой жителей острова.

Стародубское начинает цепочку посёлков, изредка разбросанных по восточному побережью Охотского моря. Поселение на этом месте существует с незапамятных времён, о чём говорят предметы быта и янтарные украшения, вымытые разбойничьими тайфунами из древних захоронений. Мне тоже попался такой амулет с широким, сделанным примитивным каменным сверлом, отверстием.

В этом месте всегда проходят на нерест лососи, приплывают откормиться тюлени, а значит селятся люди поближе к неиссякаемому источнику жизни. Летом, когда начинается ход рыбы, когда день год кормит, можно запастись едой до следующей путины. И если есть заготовленное впрок, можно безбедно жить в этом глухом и суровом месте. Конечно, зимние ветра сносят крыши, и непогоды иногда надолго запирают в доме.

«Да что поделаешь, если открытая всем стихиям деревня давно стала якорем твоей жизни. «Самая далекая гавань» Союза дала красавицу-жену, троих сыновей и любимое дело – рыбацкую страсть», – примерно так начал свою исповедь рыбак Саша – крепкий, словно отлитый из твёрдого сплава, с ясным и чётким мышлением, чувствующий вес слова так же точно, как определяет сразу на глаз пойманную рыбу.

Но это я узнала позже. Мы приехали под вечер порыбачить на речке Найба, что в нескольких километрах от Стародубского. Здесь разрешён лов разнорыбицы. Огроменный шар Солнца, потрясая воображение, висел над линией горизонта, окрашивая прибрежные воды в алый цвет. Прилив покрывал половину береговой полосы, волны безостановочно заливали песок, оставляя в лужицах большущих и красивых, разноцветных медуз. Трудно оторваться от пиршества красок и форм морских «цветов».

Саша, стоявший неподалёку, находил необычные экземпляры, готовые показаться во всей красе на поверхности.

– Живу здесь давно, но не могу привыкнуть к таким морским представлениям. Настоящий театр! Нет, интереснее… Жизнь всегда богаче любой фантазии и выдумки. Вот наш посёлок кажется уснувшим или вымершим. Да только это не так: начинается путина и Стародубское становится бойким местом.

Сколько интересов здесь сталкивается, посёлок превращается в громадную сцену, на которой одновременно идёт множество непридуманных спектаклей. Есть и у меня своя роль. «Сашка-браконьер» – такое прозвище закрепилось за мной ещё в девяностые годы.

Я не против. В молодости работал в колхозе. Кто им только не руководил! Результат один – на руки рыбаку мизер, хотя бы и несметные косяки пришли. Всё поглощает утроба руководства: воруют по-страшному.

Монолог его звучал напористо и горько.

– Надоело лохом быть. Купил всё для морской рыбалки и перешёл на промысел для семьи – трёх пацанов надо до ума довести. Я каждому руководителю свою идею излагал – дайте рыбакам, кто к этому готов, ловить рыбу в море индивидуально. Покупаешь лицензию и сдаёшь часть улова колхозу, остальное сам реализуешь. Никто не пошёл на это.

Так я стал браконьером. Меня невозможно ущучить, закон не преступаю, в речках не ловлю. А в море меня никто не видит. Я это умею. Семья всегда на год в путину обеспечена. Не хотят, чтобы я государству платил – вольному – воля!

Саша решительно махнул рукой – словно закрыл тему, улыбнулся искренне:

– Если откровенно, то польза от меня тоже есть. «Сашка-Мусорщик» другое моё прозвище. Спросите, и любой покажет мой дом.

Не могу сидеть без дела. В непогоду на своём фургончике мусор, оставленный многими двуногими, собираю и на свалку увожу.

Посёлок – самое дорогое место для всей моей семьи. Кто виноват, что деньги на социалку пропадают в карманах у ворья? Да я же и виноват – не обличаю, в борьбу не ввязываюсь, у меня есть любимое дело. Но всё-таки свой труд вкладываю. Кореша смеются, однако уважают. Много лет этим занимаюсь, тренировки заменяет, когда рыбалки нет.

Спускались сумерки. Невдалеке догорал костёр, пахло жареным мясом. Между двух джипов устроилась на выброшенных брёвнах небольшая компания.

– Может, присоединитесь, – он кивнул в сторону поджидающих рыбаков, – у нас вечерняя политбеседа, о судьбе России языки чешем. Сорокалетние мы, в самом соку. Обидно, что с нами не считаются. Приходится тихой сапой своё достоинство отстаивать. Смотри, какие у нас женщины красивые, – он кивнул в сторону убирающей импровизированный стол молодой женщины.

Мы уже перемолвились с ней раньше. Она тоже наблюдала кружение медуз, снимала их. Изредка я посматривала на неё, на неё, собираясь спросить разрешения сфотографировать.

Она начала разговор первой:

– Вы нездешняя, а знаете, что на побережье постоянно выносит янтарь? Не хотите поснимать? – он в лучах солнца – чудо. И так мило, приветливо всё это прозвучало, что само собой возникло чувство симпатии. Мы познакомились.

Теперь, приезжая в Стародубское или минуя его, буду вспоминать новых знакомых, приоткрывших свой внутренний мир, сделавших шаг к случайно встреченному человеку. Дорогого стоит. Под впечатлением встреч вспомнилась песня, где слова «На острове нормальная погода» очень совпали с моими ощущениями.

Дефиле медуз.

Это местечко при впадении речушки Ай в Охотское море известно немногим – терпеливым рыбакам, способным дожидаться часами поклёвки в тени защищающего их берега, служителям рыбоохраны, на минуту притормозивших, чтобы убедиться: хищников с тройниками-крючками не видно, и помчаться дальше. Ну ещё собаки с соседних рыболовецких станов шастают в надежде на случайную поживу. Бывает, рыболова-лису удастся подкараулить и отнять её улов или чайку, застигнутую бедой, погонять по берегу.

Мы любим это местечко за укром и абсолютную тишину, куда проваливаются как в медитации все твои обременения. Ты сливаешься с извивающимися струями чистой речки Ай, подпитанной мощной силой крепкого объятья морского прилива, чтобы отправиться в неведомое невозвратное путешествие. Впрочем, и в таком тишайшем месте случаются истории.

Как-то в первых числах мая, гуляя по берегу моря в посёлке Стародубское, мы увидели в ворохе смёрзшихся водорослей устремлённые на нас пуговки-глаза. Детёныш тюленя был выброшен приливом вместе с ворохом водорослей и колотого льда. За студёные холодные утренние часы малыш вмёрз в эту кучу так, что не мог шевельнуться.

Мы вызволили испуганного тюленёнка, завернули его в одеяло и погрузив в машину, повезли в безопасное на наш взгляд место – в устье речки Ай. Там его развернули, выпустили на кромку берега и полили водичкой. Малыш мгновенно преобразился, живо добрался до воды и поплыл по течению, не теряя нас из вида.

Довольно долго он смотрел на нас, словно хотел сказать "спасибо". Было грустно, но легко на сердце. Белёк вернулся в свою стихию. Потом, каждый раз, оказываясь на море, искали нашего питомца. И все тюлени как будто отзывались на взгляд и призыв… подплывали совсем близко.

Другое событие, подаренное в этом месте, случилось нынешней весной. Заглянув как всегда в заветный уголок, мы увидели мокрый берег, вылизанный утренним приливом, и в лужицах воды необыкновенной красоты большие рыжие цветы, слегка колышущиеся в мелководье. Лучи солнца добавляли им перламутровое свечение. Мы осторожно обходили эти зеркальные сцены с медузами, фотографируя их как настоящих артистов, представляющих непревзойдённый образ природы, посланный для недолгого любования. Ибо их дом – морская стихия, а мы лишь счастливые наблюдатели явившейся красоты.

Под пёстрым зонтиком чудес

Наши встречи, – только ими дышим все мы,

Их предчувствие лелея в каждом миге, –

Вы узнаете, разрезав наши книги.

Всё, что любим мы и верим – только темы.

Сновидение друг другу подарив, мы

Расстаёмся, в жажде новых сновидений,

Для себя и для другого – только тени,

Для читающих об этом – только рифмы.

М. Цветаева.

В последнее время всё чаще жизнь мне казалось однообразной и предсказуемой. Зима в России – не лубочная картинка. Если что-то случается в природе – это демонстрация силы стихий. Кроме напряжения да преодоления трудностей – ждать нечего.

Хотелось чуда. Ну, понятно, если ты о нём не будешь мечтать, не продумаешь в деталях… – чудо надо представить свершившимся. И ни в коем случае не торопить его. Чудеса, они как кошки, появляются где и когда хотят.

Накануне Рождества я гуляла в заснеженном лесу. Деревья обросли пушистыми наростами всевозможных конфигураций. Затейливо наверченные метелью, мягкие комки снега напоминали земных зверушек, иногда театральных персонажей.

Через некоторое время глаза стали различать таинственные образы – причудливые и забавные. Казалось – или происходило: они медленно двигались в танце, где каждый к тому же солировал. Хотелось забрать их с собой, пусть только в памяти смартфона. Наблюдение так увлекло меня, что я на своих снегоступах углубилась в лес довольно далеко.

Снег после метели ещё не слежался, и лыжи утопали глубже обычного. В одном месте наткнулась на цепочку лисьих следов, что вели к ручью. И что бы мне не пойти по ней! Лисы всегда ходят надёжными тропами. Верно говорят: охота пуще неволи! Манили меня необычные фигуры, я делала всё новые и новые снимки.

В тот момент, когда решила идти домой, почувствовала, что проваливаюсь в яму. От движения снег сорвался, словно живой, с большой площади конуса, и я вмиг оказалась под тяжёлым бременем. Удар сбил с ног и оглушил. Вернувшееся сознание помогло понять, что снежный пласт давит на меня всё сильнее. Торопясь снять снегоступы, ненужные здесь, стала задыхаться.

Пока шевелилась, освобождая ноги, снег проник под одежду и начал таять. Дышать становилось всё труднее. Паника, как живое существо, то наваливалась на меня со всех сторон, то откуда-то изнутри тихо поскуливала. Кожа на лице онемела. Руки плохо подчинялись. Прошло немного времени, я уже шумно, прерывисто дышала, слышала громкое частое сердцебиение. Тем временем холод в буквальном смысле сковывал движения. Пытаясь орудовать снегоступом, я только вызывала новые обвалы снега.

Молитва пришла сама собой! Она тихо шелестела внутри. Меня обеспокоило отсутствие Творца. Всегда незримо бывший во мне, Он не отзывался… Я просила его вернуться. Настойчиво. Горячо. Звала как Отца.

В очередной раз двинув лыжей, я наткнулась на что-то вроде дерева. Кажется, стало в этот момент чуть теплее. С большими усилиями я подобралась к нему и наощупь определила, что за ствол можно уцепиться. Выдюжит. Так я и сделала – обхватила его скрюченными пальцами по-обезьяньи.

Продвижение было медленным, руки так окоченели, что с трудом удерживали снегоступы под мышкой, без них мне не выбраться из леса. Всем существом я цеплялась за дерево. Оно оказалась молодой лиственницей и держало мой вес. Последний захват был уже на уровне твёрдой земли.

Радость при виде белого света вызвала безудержные слёзы. Подо мной был слежавшийся снег, и он никуда не плыл! Распластавшись на тверди, я наконец стала дышать всей грудью. Тело с жадностью вбирало ароматный воздух. Каждая изголодавшаяся клеточка с благодарностью поглощала субстанцию жизни.

В полной прострации, без сил, без движения, как ящерица, прилепилась к искрящемуся снегу. Первый осмысленный взгляд на небо поразил до полного онемения: сверху на меня смотрели два добрых глаза.

Под этим взглядом замёрзшие губы сами собой стали шептать знакомые стихи:

Под пестрым зонтиком чудес,

Полны мечтаний затаённых,

Лежали мы и страх исчез

Под взором чьих-то глаз зелёных.

Напряжение пропало. Сделалось небывало легко!

Чувство эйфории охватило меня. Воздух никогда не был таким вкусным, пахнущим арбузной свежестью и мандаринами! Птицы устроили прослушивание своих талантов. Неисчислимые снежинки превратились в драгоценные кристаллы. Оторвать взгляд, значило лишить себя этого дивного мира. Впервые безусловную любовь я чувствовала как сладкую желанную боль, и ни за что не хотела отпускать…

Оказывается, обыкновенная природа – необыкновенна. Дорога́ до слёз! Она моё продолжение – моё тело, мои глаза! И тут я натурально ощутила лёгкое покачивание, как в колыбели. Я покоилась на руках матери… засыпала и радовалась ещё одному посланному чуду…

Резкий звук телефона вернул привычную реальность. Только теперь вспомнила: со мной был телефон! Подруга весело и быстро говорила что-то приятное!

– Ах, да! Мы сегодня идём на выставку графики… вспомнилось мне. Напоследок она спросила:

– А ты почувствовала: сейчас случилось землетрясение, у нас всё качалось, но недолго.

Я пообещала ей быть вовремя…