Птицы продолжали возвращаться и бросать в него своих помятых собратьев. Но из котла они выходили не одинаковыми идеальными металлическими статуями, как раньше, а помесью плоти и металла, каждая искаженная по-своему.

Тяжелые металлические перья врастали в кровоточащую плоть. У птиц оставались металлические когти или даже части рук и ног, которые своей тяжестью разрывали плоть. Создания бились в агонии, издавая тонкий пронзительный писк.

Некоторые из них погибали еще в котле, но большинству удавалось выбраться наружу. Они стремились избавиться от лишних частей тела – отрывали от себя куски живого мяса, пытаясь освободить металлические тела от проклятия плоти. Новые и новые птицы продолжали возвращаться к горну, не обращая внимания на то, что весь грот был заполнен изуродованными трупами их собратьев, будто невидимая беспрекословная воля гнала их обратно, несмотря ни на что.

* * *

…Анкс проснулся от ударов молота по железу. Каждый удар заставлял кривиться от боли. Захотелось заткнуть уши, но тут последние события быстро пронеслись перед глазами, холод пробежал по спине. Он пытался избегать воспоминаний о потерянной руке в надежде, что все обошлось. Но любопытство взяло верх, и Анкс, все еще не переводя взгляд, попытался почувствовать, что с ней. Она чесалась и болела.

Анкс собрал волю в кулак и посмотрел на нее. Внутри все сжалось. Руки не было до середины предплечья. Не покалеченная или обгоревшая – на ее месте зияла пустота.

Кэил подошел и сел рядом.

– Не бойся. Новую руку мы тебе не отрастим, конечно, но дадим неплохую замену.

Анкс перевел испуганный взгляд на Кэила.

– Смотри.

Кэил левой рукой разогнал тени от правой, обнажил свой протез и постучал по нему. Раздался металлический звон.

– У меня тоже есть травмы. Но этот металл заменяет их, причем очень хорошо. Горвиры сделают тебе нечто подобное.

Анкс услышал тяжелые шаги за спиной.

– Я ошибался в тебе, человек, – прогудел Красс. – Кэил рассказал, что ты отдал свою руку, чтобы остановить птиц. Им нет равных в бою, мы потеряли больше половины горвиров. Если у богов есть еще подобные войска, нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить. Вот протез, выкованный по приказу Кэила.

– По моему приказу?

– Ты вчера подошел ко мне и сказал сделать рукав для него, – нахмурил брови Красс и недоверчиво посмотрел на Кэила. – Или это был не ты?

– Я не помню ничего такого.

– До недавнего времени я думал, что это ты каким-то образом рассказываешь мне об обработке металла то, что я не знал, хоть и занимаюсь этим десятки лет. А теперь я окончательно запутался. Слишком много голосов в этой покосившейся избе, – он указал пальцем на голову Кэила.

– Темный, это, должно быть, он, – прошептал Кэил.

– Тебе надо договориться с ними, человек, и как можно скорее.

Горвир положил перед Анксом латный рукав, выкованный из тел поверженных птиц. Пластины вырастали одна из другой, начиная от плеча, где была самая большая, и заканчивая мелкими на пальцах. С внутренней стороны рукав стягивался ремнями и металлическими застежками. Пальцы были нарочито острые, как у птиц.

Красс помог Анксу надеть рукав.

– Мы выкуем для тебя оружие, – справившись с рукавом, пообещал он. – Какое ты хочешь?

– Я сжег свой посох. Ты сможешь сделать такой же из металла?

– Смогу, конечно. Но он же бесполезен в бою.

– Он важен как напоминание.

Красс посмотрел на Анкса, затем на Кэила, который уставился в одну точку и не двигался, недовольно покачал косматой головой и ушел.

Анкс проводил взглядом горвира и посмотрел на Кэила. Тот выглядел совершенно потерянным.

– Ты как?

– Я не чувствую себя хозяином собственного тела, – он запнулся, – и даже собственного рассудка. Это очень сложно объяснить. Я не помню, чтобы говорил про броню, да я ничего и не смыслю в броне. И что еще Темный говорил горвиру, пока я не слышал…

– А ты не можешь сам пообщаться с ним?

– Нет. Я говорю с ним, только когда он этого хочет, и не так, как с Тирой или Асфи. Он почти ничего не рассказывает…

– Ты и раньше прикасался к миру душ? – внезапно голос Кэила поменялся, он стал сухим и приглушенным.

Анкс взглянул на него и похолодел. Лицо, сотканное из теней, смотрело на него пустыми глазницами.

– Кэил? – без особой надежды в голосе спросил Анкс.

– Тебе надо научиться управлять своей душой. Не беспокойся о Кэиле, он выполнит свою роль. Для начала успокой свой разум. Восстанови дыхание: сделай вдох, досчитай до четырех, задержи дыхание, досчитай до четырех, выдох – до четырех, опять задержи дыхание – до четырех, и так по кругу.

Анкс сел, скрестив ноги, и начал дышать. Он вошел в некий ритм. Все внимание было приковано к циклам, а задержка дыхания не позволяла мыслям разгуляться. Он и правда быстро успокоился.

– Не обращай внимания на удары молота, на разговоры людей, на шаги и прочие звуки. Не сопротивляйся мыслям, не гони их, пусть приходят и уходят. Все это часть ритма вокруг тебя. Не закрывай глаза полностью, только немного прикрой их, чтобы свет не давал тебе уснуть. Упри язык в верхнее небо, чтобы слюна не мешалась. И помни: испытывать неудобство естественно. Просто постарайся найти наименее неудобное положение.

Анкс выполнил наставления Темного. Он продолжал дышать считалкой и старался не отвлекаться. Но одна мысль назойливо сверлила его сознание.

– Я не могу отвлечься, зная, что Кэил страдает в ледяной пустыне, – воспротивился Анкс.

– Кэил должен пройти свой путь сам.

– Почему ты не поможешь ему?

– Никто не сможет помочь ему, если он не захочет помочь себе сам. Путь души похож на реку. Ты находишься в ее власти. Она всегда отнесет тебя от истока к устью, что бы ты ни делал. Твоя свобода только в том, чтобы понять направление реки, отдаться ее власти и грести по течению либо сопротивляться ей и грести против. В первом случае ты попадешь в устье, проделав счастливый путь, во втором – будешь весь путь страдать и мучиться. В обоих случаях тебе не перебороть реку.

– Почему ты не скажешь ему это?

– Мы не раз говорили ему об этом. Но услышать – еще не значит понять, и уж тем более не значит соразмерно изменить собственную жизнь.

Анкс немного успокоился и продолжил дышать, пытаясь уловить эфемерный ритм мира.

– Хорошо, – одобрил сухой голос, – я помогу тебе погрузиться в мир душ. Почувствуй его ритм.

Анкс сидел и дышал. Ему удалось успокоиться. Молот действительно бил с каким-то ритмом, и вскоре Анкс перестал замечать его. Он обращал внимание на звуки вокруг, пытался упорядочить их и вывести последовательность. С некоторыми это выходило легко, но многие звуки казались совершенно произвольными.

В следующее мгновение он словно провалился под лед в толщу черной воды. Один удар сердца – и он очнулся в пустыне. Далекая звезда все еще мерцала на горизонте. Но на этот раз он не пошел к ней, а сел и начал дышать, прислушиваясь к происходящему.

Всюду царила тишина, и только легкий ветер иногда проносился рядом. Ветер касался его, и Анкс слышал звук – мерный, тихий, но отчетливый. Мысли не роились в голове, но тело начало зудеть: ноги затекали, сидеть было неудобно, хотелось двигаться, хотелось встать и идти.

Он сделал усилие над собой, чтобы сидеть неподвижно, но зуд усилился в ответ. Анкс не смог долго терпеть, встал и пошел к звезде.

Через некоторое время он опять сел, снова начал вслушиваться в ветер и мерно дышать считалкой. Он прикрыл глаза, но яркая звезда, светившая на горизонте, будто пробиралась сквозь веки. Он отвернулся от нее, но мысль, что она все также мерцает в темноте, не давала ему покоя.

Анкс решил не сопротивляться, как и говорил Темный, а дать звезде светить сквозь прикрытые веки. В его сознании возник звук, который сопровождал медленное мерцание звезды монотонным низким гулом.

Через какое-то время гул звезды соединился с тихим звуком дуновения ветра. Все вокруг сложилось в один общий звук.

И он услышал тишину.

Почувствовал тяжесть исполинских блоков черной тишины, сквозь которые доносился гул звезды и проскальзывал ветер.

Все чувства объединились – Анкс одновременно видел, слышал и ощущал мир вокруг. Все вокруг дышало и вибрировало, будто живой организм. Все вдруг стало ожидаемым, связанным, единым, и это было таким естественным и понятным, что он с трудом мог представить мир другим. Еще мгновение – и он растворился в окружавшем его мире душ.

* * *

…Анкс проснулся в пещере. Тяжелый молот продолжал мерно отбивать мгновения.

В горле пересохло. Анкс поднялся и пошел искать воду.

– Ты проснулся, – услышал он голос Кэила за спиной.

– Кэил? – переспросил Анкс, не зная, кто именно говорит с ним.

– Да.

– Я говорил с Темным.

– Знаю, – перебил его Кэил.

– Темный рассказал мне про это место – про мир душ, – продолжил Анкс, увлекаясь, – про ритм мира. И я смог, у меня получилось почувствовать ритм. Ты должен попробовать.

– А он не рассказывал, как больше никогда туда не возвращаться?

– Ты должен попробовать то, чему он научил меня. В следующий раз, когда окажешься там, сделай вдох, считая до четырех, потом задержи дыхание, считая до четырех, выдох – до четырех, задержи – до четырех, и так по кругу.

– Это еще зачем?

– Это успокоит тебя. Постарайся почувствовать ритм мира душ. Все вокруг: все звуки, свет и даже сама темнота – это все сольется в один ритм. И когда ты почувствуешь его, начнешь понимать, как устроено все вокруг, как оно связано и что будет происходить дальше, – Анкс быстро выплескивал слова наружу, вспоминая свой недавний опыт и задыхаясь от восторга. – Мир душ – он отражает наше внутреннее состояние, и если ты сможешь управлять им, то он не будет ледяной пустошью. Он может быть чем-то лучшим. Хотя бы пустыней, как у меня, но, возможно, его можно превратить и в цветущий оазис, кто знает.

– Темный, видимо, знает. Только вот делиться этим знанием не спешит.

– Я буду рассказывать тебе все, чему он научит меня, – с энтузиазмом проговорил Анкс; он подошел к резервуару с водой, в котором горвиры охлаждали раскаленную сталь, и напился. – Давай попробуем прямо сейчас. Сделай так, как я рассказывал.

Кэил недоверчиво посмотрел на вдохновленного Анкса. Они сели у одной из стен пещеры и начали дышать.

– У тебя получилось? – раздался тихий сухой голос.

От неожиданности Анкс подскочил. Он медленно повернул голову в сторону Кэила. Симметричное черное лицо смотрело на него пустыми глазницами.

– Темный?

– Темный?! Тогда уже Темная. Мое имя Норелет. Ты смог уловить ритм мира душ?

– Да, – забыв о переживании, ответил Анкс. – Я почувствовал, будто все вокруг вибрирует: и звуки, и свет, и ощущения – все.

– Ты очень быстро добился результата. Это даже странно. На это уходят месяцы. Тебя кто-то обучал раньше?

– Нет, – соврал Анкс.

– Хм-м. У тебя будто был опыт. Пускай. Это не столь важно. Далее тебе надо научиться погружаться в мир душ произвольно. Начни с дыхания. Затем попробуй уловить ритм проявленного мира. Это будет гораздо сложнее. Все живые раздражители имеют сложный ритм. Иногда будет казаться, что никакого ритма у них и вовсе нет, особенно у людей. Это значит, что ритм у них более длинный. Ты быстро справился с миром душ, но на проявленный мир уходят годы. Надеюсь, у тебя получится быстрее. Если ты не сможешь нащупать ритм, то не отчаивайся, успокойся и дыши. Обратись к своему сердцу, пускай оно задаст тебе ритм.

Анкс сел в углу пещеры и начал дышать. Вокруг ходили люди и горвиры, шум разговоров доносился со всех сторон, громыхали тяжелые молоты. Звуки казались случайными и разрозненными, каждый раз выбивая его из равновесия. Он силился уловить ритм, сбивался, начинал заново – и так без конца. Раздражение накапливалось. Он вставал, шел выпить воды и умыться, затем снова садился и продолжал слушать.

День и ночь сменяли друг друга. Анкс давно потерял счет времени. Он вспоминал советы Норелет о сложном и длинном ритме, о сердце, но не мог понять, как эти советы должны были ему помочь.

Начался ливень, приглушивший голоса и шумы вокруг. Даже удары молота притихли в монотонном урчании дождя.

Анкс пересел ближе к выходу из пещеры и вдохнул влажный свежий воздух.

Он постарался сосредоточиться на равномерно падавших каплях, и в плотной стене звука услышал собственное сердце. Отчетливые удары внутри не мог заглушить даже сильный шум дождя. Он дышал и слушал сердце. Все тело расслабилось, и Анкс перестал его ощущать – было только мерное дыхание и биение сердца. Наступил долгожданный покой.

Дождь закончился, и человеческий шум вновь наполнил пещеру. Но в этот раз Анкс знал что делать.

Он сосредоточился на ощущениях в месте, где когда-то был большой палец левой руки, и почувствовал медленную пульсацию сердца. Ровными ударами тепло растекалось по подушке большого пальца. Он начал мысленно следить за ударами сердца в пальце. С каждым ударом пульсация растекалась все дальше, по ладони, затем по кисти и вверх по руке. Мерные толчки распространялись по всему телу.

Будто дождь ранее, пульс его собственного сердца вытеснял посторонние шумы, которые так раздражали Анкса. Эти ровные, ожидаемые удары заполнили его сознание. Звуки вокруг возникали и исчезали, но теперь у Анкса был основной ритм. Все вокруг выстраивалось в цельную картину, все соотносилось и кружилось вокруг единственного постоянного ощущения – биения его сердца.

Он постарался представить мир душ и все то, что ощущал в нем ранее. Затем открыл глаза – и увидел ночную пустыню.

Мир вокруг ожил. Все слилось воедино: и звуки, и запахи, и видения. Отличие было только одно: он все также четко ощущал свой пульс.

Анкс поднял раскаленную левую руку. Мягкий белый свет волнами растекался от металла.

Воздух перед ним вибрировал, будто сотканный из мириад тончайших струн. Анкс вытянул левую руку, острыми когтями пронзая дрожащее полотно. Рука углублялась, исчезая перед глазами. Он схватил край разрезанного воздуха второй рукой и растянул его.

Сквозь расползшуюся рану пространства Анкс увидел себя, сидящего в пещере в проявленном мире. Вокруг ходили люди, горвиры стучали молотами по наковальне. Он встал, пролез в образовавшееся окно и оказался за спиной у самого себя. Вибрация мира душ перенеслась в проявленный мир вместе с ним.

Анкс сел в свое тело и открыл глаза.

Мир остался таким же – все продолжало вибрировать, а ощущение одновременного движения и покоя будто выворачивало наизнанку.

Он посмотрел на Красса: рука горвира занесла молот над косматой головой – удар сердца – молот двинулся к наковальне, но, застыв на полпути, вернулся обратно и только потом обрушился на заготовку. Анкс стал оглядываться: все вокруг совершало половину движения, возвращалось и затем выполняло полное движение.

Он перевел взгляд на окруженного черной сферой Кэила. Вокруг него вихрем кружились тени, устремляясь по спирали вверх. Анкс поднял голову выше, и сердце его остановилось.

Потолок пещеры исчез, и на его месте возвышались исполинские позвоночник, грудина, и ребра, уходившие в небеса настолько высоко, что шею и голову нельзя было рассмотреть. Огромные костяные руки загребали крошечные серые души со всех краев и отправляли их в тусклую желтую бездну в недрах грудной клетки.

Анкс застыл, не смея пошевелиться.

Чья-то рука схватила его за плечо, и все тело разом прорезало молнией. Он обернулся и увидел лицо Кэила.

– Анкс, что с тобой? – обеспокоенно произнес тот.

– Ты способнее, чем я думала, – сухим голосом прошептала Норелет, лицо которой закрыло собой лицо Кэила.

Усталость разом навалилась на Анкса. Он схватился за плечо Кэила, но не смог удержаться и рухнул.

Глава 12. Аргоры

Анкс очнулся и огляделся. Мир пришел в норму.

Он вздохнул с облегчением, приподнялся на руках и покосился на металлический протез. Пальцы шевелились – металлическая рука слушалась, как живая.

– Пора выдвигаться, – небрежно бросил ему проходивший рядом Кэил.

– Кэил! – Анкс не знал, с чего начать. – Мне так много надо рассказать, что-то важное произошло со мной…

– Сейчас на это нет времени, – отрезал Кэил и зашагал прочь.

Анкс попытался вспомнить, что могло так разозлить Кэила, но ничего не приходило в голову. Он поднялся и побрел к выходу из пещеры. Снаружи тысячи людей готовились выступать на север. Кэил раздавал указания.

– Кэил! – Анкс коснулся его руки. – Что произошло?

– Война. Надеюсь, ты наконец-то готов выдвигаться?

– Да, – растерянно кивнул Анкс. – Я имел в виду, что случилось с тобой?

– Даже не знаю. Наверное, мне сложно собрать людей на войну, находясь в ледяной темной пустоши не пойми где. Да и просто, я как-то устал промерзать до костей.

– Мне жаль, что мое общение с Норелет заставляет тебя страдать, Кэил. Но я не тратил это время зря…

– Дело не в моих страданиях! Как вы не понимаете, что мне надо организовать десятки тысяч людей, которые зависят от меня! А из-за ваших увлекательных разговоров у меня связаны руки! Мы уже давно должны были напасть на столицу, а вместо этого ждем, пока ты придешь в себя. Наш план был собрать войска и внезапно напасть на империю. Возможно, планы поменялись? Потому что я уже давно не в курсе! Может быть, ты соизволишь сообщить мне наши планы, раз уж вы с Темным стали такими закадычными друзьями?

– С чего ты решил, что Темный – мужчина?

Кэил запнулся и застыл.

– Я не знаю… Он был у них главным… и я как-то решил… это неважно!

Он отмахнулся и зашагал прочь. Анкс быстро догнал его и взял за руку.

– Прости, Кэил. Мне и правда жаль, что все так получилось, – Анкс смотрел прямо в глаза Кэилу и испытывал уверенность и решимость, которых раньше не замечал за собой. – Я искренне хочу помочь тебе и надеюсь, что мой опыт в мире душ пригодится и тебе, и нашему делу.

Кэил с трудом сглотнул. Он выглядел потерянным и старался не смотреть на Анкса. Но все-таки решился, набрал полную грудь воздуха, выдохнул и кротко взглянул ему в глаза.

– Ничего, – голос его вновь стал таким же живым и добрым, как при их первой встрече. – Это не твоя вина. Просто передай ей… что мне сложно действовать, когда я не знаю, чего ожидать в следующий момент. Я постоянно боюсь провалиться в этот проклятый мир душ. Он… – Кэил сделал над собой усилие, – она постоянно что-то говорит остальным через меня, а потом они переспрашивают, а я даже не знаю, что ответить. То мы спешим, чтобы быстро напасть, пока боги не прознали о нас и не уничтожили в зародыше, то мы ждем не пойми чего. Я запутался, Анкс, я не знаю, что происходит. На мне висит ответственность за десятки, а может, и сотни тысяч жизней, а я сам бреду будто с закрытыми глазами.

– Я поговорю с ней, обещаю. Мы справимся – вместе.

Кэил положил руку поверх руки Анкса и кивнул.

Их армия растянулась на несколько миль. Каждый день они делали два привала: с середины ночи до первых лучей солнца и в обед, пока солнце стояло в зените. Во время привала Анкс погружался в мир душ. Он не уставал поражаться тому, насколько легко стало перемещаться между проявленным миром и миром душ.

Норелет не объявлялась. Он был рад, что она не вытесняет Кэила, но очень хотелось поговорить с ней, рассказать о своих успехах и услышать ее советы.

Как-то ночью Анкс решился найти ее. Он направился к Кэилу. Когтями рассек окружавшую его темную сферу и вошел внутрь.

Он появился на бесконечном скалистом берегу. Черный океан медленно раскачивался, а над головой раскинулось беззвездное небо.

От берега в океан уходила дорога, вымощенная переливающимся темно-зеленым камнем. В конце поблескивал единственный источник света в этом черном мире – небольшая скала, со всех сторон омываемая темными водами.

Анкс подошел ближе и увидел ступени, вырезанные в теле скалы. Они вели к каменному трону. Он поднялся на несколько ступеней и замер.

На троне сидела женщина. От нее медленно растекался тусклый изумрудный свет. Анкс не мог разглядеть деталей, только черный силуэт, но в это мгновение ему открылось гораздо больше, нежели внешние черты – он познал ее душу.

Она была не такой, как остальные женщины.

Она не была добренькой или хорошенькой, не умещалась в роль дочери, жены и матери, не носила одобренную маску, забыв про собственное лицо.

Она была мудра. Но мудрость не придавала ей мужские черты. Ее природа оставалась женской и только расцветала и усиливалась от причастности истине. Мудрость, женственность и любовь к себе, будто запахи в букете цветов, гармонично сочетались, не подавляя друг друга, а усиливая и дополняя.

Анкс сделал несколько неуверенных шагов и замер за несколько ступеней до ее трона.

– Норелет, – с благоговением прошептал он, боясь потревожить ее покой.

– Я рада твоим успехам, – глубоким бархатным голосом ответила она.

– Кто ты на самом деле?

– Ты познал меня, созерцая мою душу. Это целостнее любых слов. К тому же сейчас я сама не знаю себя полностью. После смерти я оторвана от проявленного мира и по большей части застряла здесь. Моя память разрозненна, но иногда воспоминания возвращаются. Например, я вижу тебя и припоминаю кое-что из собственной жизни.

– Что это за место?

– Это мир моей души. Ты быстро учишься и уже можешь перемещаться в чужие миры, но это только начало. Нам понадобятся твои способности, когда боги придут за нами.

– Почему я?

– Потому что ты́ стоишь передо мной сейчас.

– Да, но что особенного во мне?

– Не больше, чем в любом другом.

На короткое мгновение сердце болезненно сжалось. Он поежился, но тут же проглотил это чувство.

– Что мне делать дальше?

– Живи. Познавай мир душ и проявленный мир. Используй приобретенные умения в помощь людям. Постарайся сделать свою и их жизнь счастливой, остальное произойдет по воле Провидения.

Наставление Норелет звучало так просто. Анксу даже показалось, что следовать ему – значит выбрать легкий, бесславный путь в жизни.

– Кан… один мой знакомый… он говорил, что неправильно измерять качество жизни счастьем, что смысл ее может быть только в самопознании, независимо от того, сопряжено оно со счастьем или нет. Он приводил в пример народ, находящийся под гнетом тирана и в изоляции. Лишенные свободы и достатка, эти люди счастливы, довольствуясь малым, потому что не знают ничего лучше.

– Если ограничиваться собственным существованием и собственным временем, то это действительно кажется разумным. Но жизнь человека не имеет смысла в отрыве от общества. Природа человека и его разума раскрывается только в общине, а смысл его жизни простирается гораздо дальше его собственной смерти.

– Мне всегда казалось, что он неправ, – кивнул Анкс. – Но за его ровно выстроенной стеной доводов я не мог понять, что именно во всем этом не так, я просто чувствовал это, – он на мгновение замер. – Мы ведь изменим мир так, чтобы таких, как он, не было в новом мире?

– Они будут всегда. Мученики и святые важны не более, чем тираны, – все они служат воле Провидения.

– Что такое воля Провидения?

– Это воля, которая пронизывает и движет мир к его единственно возможной цели. Все вокруг происходит по единственно возможному плану – по воле Провидения.

– А свобода?

– Твоя свобода в том, чтобы познать волю Провидения, двигаться вместе с ней и быть счастливым – или сопротивляться и страдать.

– Тогда зачем все то, что мы делаем? Зачем эта война, если все предрешено?

– За прошедшие века наследственного правления несправедливости накопилось так много, что большинство людей страдает от жизни. Значит, правители тянут людей против воли Провидения. Так случается. Мы должны разорвать их наследственную цепь, чтобы вернуть мир людей к его изначальному состоянию.

– Когда мы вернем все к началу, если есть воля Провидения, все повторится вновь?

– Может, и повторится, а может, и нет. Возможно, тирания вернется и будет править миром. Тогда мы вновь разрушим империю и вернем все к изначальному состоянию. А может, общество выстроится вокруг мудрецов. Так или иначе, мы движемся по вертикальной спирали наверх. И все, что нам остается на этом пути, – пробовать сделать жизнь людей вокруг нас счастливой. Стены будут возводиться и разрушиться. Все повторится вновь, только с новыми людьми. Воля Провидения будет исполнена.

– Значит, мы не искореним несправедливость. Мы не исправим мир.

– Не переживай за мир, его не надо исправлять, с ним все и так в порядке. Эта война исправит жизнь людей. Это единственное, что не так, как должно быть, и по счастливой случайности единственное, на что мы можем повлиять.

Анкс улыбнулся. Норелет вселяла в него уверенность и покой, какой он чувствовал когда-то рядом с Каном, но давно забыл. Что-то кольнуло в правом плече. Он посмотрел на плечо, затем на Норелет.

– Ступай, ты нужен им, – ласково произнесла она.

– Норелет, – Анкс собирался уходить, но вспомнил о Кэиле. – Я хотел спросить о Кэиле. Он сильно страдает в своем мире душ. Почему его мир душ так ужасен?

– Кэил выбрал страдание. Мир душ отражает его внутреннее состояние. Когда два человека находятся в одном и том же доме, но одному холодно, а другому нет, это еще не значит, что проблема в самом доме. Ты не сможешь ему помочь, потому что он откажется от твоей помощи. Наблюдай за ним, и, возможно, его страдания научат тебя тому, что сам он не может осознать.

Эта ложка дегтя неприятным тягучим разочарованием облепила душу Анкса. Глубоко внутри он боялся разочароваться в Норелет так же, как разочаровался в Кане, но он быстро прогнал эту мысль, не дав ей как следует укрепиться.

Покалывание в плече усилилось. Анкс закрыл глаза, и мир душ рассеялся. В проявленном мире рядом стоял Красс и тряс его за плечо.

– Еще один припадочный.

Анкс поднял прищуренные от яркого света глаза и положил свою руку поверх руки горвира. Тот подождал секунду и еще разок тряхнул его, да так, что Анкс скривился.

– Очнулся? Я выковал твою палку.

Красс протянул Анксу металлической посох – точь-в-точь как деревянный посох проповедника.

– Он точно такой же… – рассматривал посох Анкс. – Как ты смог сделать его таким же, если даже не держал его в руках?

– Я сотни лет кую металл. Делал и не такое. Мне достаточно один раз увидеть что-то, и я смогу повторить это в металле.

– Хотел бы я уметь что-то подобное!

– Это не уберегло мой клан от смерти. Знания, орудия и способности ничего не значат сами по себе. Даже борьба теряет смысл, когда не за кого бороться.

– Но ты все еще жив.

Красс смерил его уставшим и презрительным взглядом.

– Гонять воздух – еще не значит жить. Мы живые мертвецы, бесцельно слоняющиеся по земле. Всему должно быть свое время и свое место, человек. Живым – в этом мире, а мертвым, – Красс оглянулся по сторонам, – в другом. Все эти попытки задержать умирающего в этом мире – они из жалости к себе. Уделяй время живым, чтобы потом не косить поля цветов и не нести их на памятник собственных сожалений. Нет яда сильнее, чем сожаления, человек.

– Если ты отпустил мертвых, тогда зачем тебе эта война?

– Незачем, – скривился Красс. – Я хочу добраться до отца и Мельгора, чтобы узнать, смогу ли я снова что-то почувствовать, когда буду убивать их. Жажда мести огнем горела во мне первые несколько лет. А когда все внутри выгорело, она сменилась унынием. Теперь же осталось только безразличие.

– Смерть не может быть концом, – решительно сказал Анкс. – Должно быть что-то еще за этой завесой.

– Надеюсь, что нет. Главное – не закончить, как эти чертовы тени Пожирателя Душ. У них отобрали даже смерть. Последнее, что было в их жизни, – это месть, а теперь они застряли в этом мире, ведомые чужой волей. И худшее – это то, что я вижу себя в них. Не зря надежда уходит с последним выдохом, человек. Мы лишились надежды много лет назад, и теперь у нас осталась одна оболочка, следующая за Пожирателем Душ в его войне, которая нам вообще безразлична. Но за нашу службу мы получим встречу с Мельгором и, если повезет, даже с отцом. Похоже, это честная сделка.

– Кто такой Пожиратель Душ? – наигранно вскинул брови Анкс.

– Ты знаешь, – недовольно оскалился Красс. – Ты пришел сюда за ним.

Анкс опустил глаза и коротко кивнул.

– Ты что-то скрываешь. Все эти истории с душами, а теперь еще ты – мальчишка, возникший из ниоткуда, обладающий способностями… Кровь в жилах стынет от вас обоих. Странно все это. Может, и у нас есть души… – горвир часто прерывался и нервно переводил взгляд. – А значит, мы можем встретиться с нашим кланом. Если мы созданы Красной богиней, значит, мы живые и у нас есть души? Или как это работает? Кэил ничего не может объяснить. Говорит какими-то загадками. Ты знаешь что-то об этом?

Горвир впился в Анкса испуганным взглядом.

– Нет, – Анкс быстро отвел глаза. – Я сам мало понимаю из того, что происходит.

Горвир неловко кивнул, развернулся и ушел.

Анкс стоял молча. Красс знал, кто он такой и зачем пришел? Знает ли Кэил? И почему они ничего не сделали?

Он посмотрел на металлический посох. Лица детей застыли перед глазами. Все его клятвы, вся злость и боль, которая когда-то всецело заполняла его и выжигала душу, разом воскресли.

Прошлое, будто мерзкий распухший утопленник, которого Анкс похоронил в реке времени, всплыло на поверхность и отказывалось возвращаться на дно. Оно смотрело мутными глазами и ехидно улыбалось, протягивая склизкую руку.

Анкс захотел бросить все и сбежать подальше от чудовища. Закрыл глаза и растворился в мире душ – своем новом доме, где, казалось, никто не мог его потревожить.

Но на этот раз в ночной пустыне шел мокрый снег. Холодный ветер больно стегал по лицу. Анкс закутался в порванные мешковатые тряпки, которые заменяли ему одежду еще со времен побега из империи, и медленно побрел к звезде.

Куда он попал? Возможно, это мир Кэила? Но звезда была такой знакомой, и под ногами заснеженный песок, а Кэил рассказывал о ледяной пустоши. Что же случилось?

Он посмотрел на посох, и ему вдруг так захотелось выбросить его, но рука не слушалась. Желание избавиться от болезненных воспоминаний схлестнулось с чувством вины. Анкс будто со стороны увидел, как он, маленький, беспомощный и слабый, стоит посреди заснеженных сугробов, а за его спиной, словно гигантская тень, нависло огромное праведное чувство. Он продолжал дрожать от холода, избиваемый ледяным ветром, не в силах разжать пальцы.

В памяти возник Кэил и его рассказы о ледяной пустоши. А затем он вспомнил Норелет и ее волю Проведения.

В чем заключалось Проведение, когда он увел детей от одной смерти, только чтобы обречь на еще более ужасную?

Они страдали, и он страдал, значит, он вел их против воли Провидения, если верить Норелет. Он должен был оставить их в том селении и дать Кану совершить задуманное? Анкс не мог это принять.