Уральская катастрофа. Воспоминания полковника Генерального штаба

Мергенев

К вечеру 13 августа 1-й Уральский корпус отошёл в район Мергенева. В течение последующих дней, до 18-го числа, противник активных действий не предпринимал.

Зона операций 1-го Уральского корпуса

Накануне отхода корпуса к Мергеневу разъездами 2-ой Уральской дивизии был перехвачен ординарец красных с полевой запиской начальника штаба 25 коммунистической дивизии на имя одного из командиров полков 2-ой бригады 50-ой пехотной дивизии, тоже коммунистической. В полевой записке указывалось, что на 14-е августа в штабе группы, в Лбищенске, назначено «оперативно-стратегическое совещание», на которое по приказанию начальника группы адресату надлежало прибыть к десяти часам указанного дня. Этой запиской определялись два важных обстоятельства: во-первых, то, что штаб 25 дивизии был в то же время и штабом группы, во главе которой стоял начальник 25 дивизии Чапаев и, во-вторых, то, что местопребыванием штаба этой группы был Лбищенск. По странной случайности 15-го августа в руки разъездов той же дивизии попал второй ординарец красных, у которого был найден приказ войскам группы, подписанный товарищем Чапаевым и датированный 12-ым числом. Этот приказ давал нам в руки карты противника. С одной стороны, он точнейшим образом определял боевой состав и расположение частей Чапаевской группы и, с другой, открывал нам план действий противника в ближайшие дни. По недостатку места я не останавливаюсь подробно на боевом составе противника. Напомню только, что ядро группы составляли 25-я и 50-я дивизии, последняя в неполном составе. Общая численность Чапаевской группы превосходила таковую 1-го Уральского корпуса более чем вдвое. Обстановка для нас была идеально ясной, но вместе с этим было не менее подавляющее превосходство в силах на стороне противника.

На рассвете 18-го августа противник, выполняя вышеупомянутый приказ товарища Чапаева, атаковал мергеневские позиции, неизменно применяя твёрдо усвоенный приём сочетания фронтальной атаки с обходом, на этот раз скорее с охватом левого фланга этих позиций. Первая атака, ничем не отличавшаяся от тех, которыми красные сбивали нас под Янайкиным, Будариным и Лбищенском, ожидаемого красными результата не дала. Намерение противника охватить наш левый фланг было предусмотрено и ликвидировано частью уступным порядком расположения пехоты, частью броневиками, высланными для поддержки этого фланга. Так или иначе атака захлестнулась, бой принял затяжной, перестрелочный характер.

Наилучшая оборона – контратака. Это старая истина.

К полудню создавалось положение, в котором, казалось, старая истина могла бы иметь применение; но резерва абсолютно не было и решиться подвергнуть корпус крайнему риску было трудно.

В этот определённый момент положения на фронте ко мне в полевой штаб корпуса прибыл начальник 5-ой Илецкой дивизии полковник Емуранов и доложил, что его дивизия, направленная штабом Илецкого корпуса на помощь Уральскому, в данное время своими передовыми частями подходит к переправе у Мергенева. Полковник Емуранов предполагал, что, переправившись через Урал, оставив временно обозы на правом берегу, к 4–5 часам дня он сможет принять участие в бою.

Первая, обыкновенно самая стремительная, атака красных с большим для них уроном была отбита; неожиданно к полю сражения подошла свежая дивизия. Положительно фортуна поворачивалась к нам лицом!

Красные вели повторные атаки; их отбивали. Бой продолжался с возрастающим напряжением. Можно было надеяться на то, что после того, как 5-я дивизия успеет выйти в тыл обходной колоны противника, бой под Мергеневым примет благоприятный для нас оборот.

Но и обоснованным надеждам не всегда суждено осуществление, все случайности предвидеть нельзя: в 4 часа дня в штаб корпуса прибыл ординарец полковника Емуранова с известием ещё более неожиданным, чем само появление 5-ой дивизии у Мергеневской переправы несколько часов тому назад: Илецкие казаки отказались идти на помощь уральцам в критический момент положения на фронте Уральского корпуса и предпочли длинный путь к Джамбетийской ставке короткому, ведущему на фронт. Я не буду комментировать этот поистине нелепый случай в истории Уральского корпуса, чтобы не уклониться в сторону и ещё потому, что причины, его обусловившие, для меня совершенно непонятны. Но факт остаётся фактом.

Оставим пятую Илецкую дивизию идти туда, откуда она пришла, и вернёмся на позиции под Мергеневым.

Напрягая последние усилия, мы удерживали Мергеневские позиции до наступления темноты.

В ночь с 18 на 19 корпус отошёл в район станицы Сахарновской.

Станица Сахарновская

21 августа с утра красные повели наступление против нашего расположения в районе Сахарновской. Это наступление велось редкими цепями, вяло и, по-видимому, выжидательно демонстративно.

По смыслу приказа товарища Чапаева от 12 августа, приказа нам точно неизвестного и проводимого до сих пор противником в жизнь с неукоснительной точностью, Лбищенской группе надлежало выполнить задачу до чрезвычайности простую: путём глубокого обхода отряд особого назначения, скажем проще – обходная колонна, достаточный по обстоятельствам силы, должен была захватить Сахарновскую и таким образом перерезать путь сообщения корпуса с Гурьевым. Просто – не всегда легко.

Под хутором Старый Кордон обходная колонна противника была разбита 2-ой Уральской дивизией (323 пленных, 10 пулемётов и 2 орудия). Этот эпизод в значительной мере облегчил отход корпуса в район Сахарновской станицы, с одной стороны, и, с другой, сводил к нулю Чапаевскую затею окружения корпуса под этой станицей.

В течение последующих двух дней боевые действия под Сахарновской носили характер столкновений передовых частей. Чувствовалось переутомление войск обоих противников.

Оставив на фронте наблюдение за противником, в ночь с 25 на 26 августа корпус, без нажима со стороны красных, отошёл к посёлку Калёному.

Противник, как было выше сказано, понеся большие потери, растянув свою коммуникационную линию более чем на 150 вёрст, остановился.

Наступило затишье…

Стремление красных в летний период 1919 года к Уральску и далее к Гурьеву находится в единой связи с действиями их армий в тот же период в Сибири. Отрывочные сведения о положении дела на Сибирском фронте в течение августа мы получали из Омска всё реже и реже. При всей скудности этих сведений было всё же ясно видно, что обстановка на Сибирском фронте со дня на день складывалось всё хуже и хуже. Эти сведения допускали большую вероятность того, что отступление армии адмирала Колчака принимало стихийный характер, грозивший катастрофой. Такое положение дел в Сибири Уральской армией принималась ближе к сердцу, чем свои собственные неудачи истёкшего августа.

Теряя надежду на помощь справа, уралец стал смотреть налево.

В тот же август 1919 года обстановка на фронте Добровольческой армии складывалась удивительно благоприятно. Не вникая в причины быстроты и лёгкости, с которыми Добровольческая армия, теряя связь, оставляя за собой хаотический тыл, через Харьков, Курск шла на Москву. Уральцы и не уральцы могли не учитывать того огромного значения, какое в действительности имело отступление Сибирской армии и не убаюкивать свои надежды успехами Добровольческой армии. Но если мы примем в расчёт то, что, во-первых, красные не без основания считали Сибирскую армию неизмеримо более для них опасной, чем Добровольческую, во-вторых то, что в летнюю компанию 1919 года большевики притянули на Сибирский фронт решительно всё, что могли и, в-третьих, то, что генерал Деникин шёл на Москву не по пути, который, по занятии Царицына 15-го июня и по выходе на Волгу ему указывала обстановка (путь Царицын – Саратов – Самара), то удельный вес успехов Добровольческой армии окажется далеко не тем, чем он был в действительности. Итак, к концу лета

1919 года надо считать Сибирскую армию приведённой к нулю. Оставалась неясная надежда на Добровольческую…

Набег на Лбищенск

Заняв станицу Сахарновскую, красные были принуждены временно приостановить боевые действия, ограничив их разведкой. Удлинение коммуникационной линии, отсутствие каких бы то ни было местных средств, пополнение потерь и т. д. – всё это указывало на то, что наступившее затишье продлится значительное время, если и с нашей стороны за это время не будут предприняты какие-либо активные действия. Сосредоточенному в районе поселка Каленого 1 – му Уральскому корпусу создавшаяся обстановка ставила задачей принятие решительных мер воздействия на противника в спешном порядке с целью остановить движение красных дальше на юг. Надо было предупредить противника в его приготовлениях к новому наступлению, так или иначе вырвать у него инициативу действий. Во исполнение насущных требований обстановки из корпуса был выделен конный отряд в составе 2-й и 6-й дивизий (семь полков) и двух конных батарей под командой начальника 2-й дивизии полковника Сладкова, которому была поставлена задача выйти в глубокий тыл группы Чапаева, занимавшей район станицы Сахарновской со штабом в Лбищенске, с целью полного перерыва пути сообщения группы с базой, то есть с Уральском. Ближайшим объектом действий конному отряду был назначен Лбищенск, где находился Чапаев со своим штабом. По ликвидации Лбищенска, если таковая будет осуществлена, конному отряду надлежало двигаться на Уральск с целью уничтожения там базы противника. Остальные силы корпуса, то есть вся пехота под командой полковника Тихомирова, 1-я Уральская дивизия полковника Кириллова, бронедивизион полковника Филатьева должны были, оставаясь в положении, ими занимаемом, вести усиленную разведку и жертвенно удерживать противника в случае, если бы последним было предпринято наступление со стороны станицы Сахарновской в направлении на юг.

В сумерках 1 сентября конный отряд был сосредоточен у южной окраины посёлка Калёный и с наступлением темноты стал уходить в степь в западном направлении по дороге на хутор Луков.

Конному отряду, двигаясь степью сначала, как выше сказано, в западном направлении, до хутора Луково, а затем в Северном, до хутора Юлаева, двигаясь только ночами, предстояло совершить путь более 120 вёрст протяжением.

Следуя по маршруту Калёный – хутора Луков – Лузаткин – Картон – Юлаев, отряд до рассвета 4 сентября должен был сосредоточиться в районе хутора Юлаева, а на рассвете пятого, совершив ночной переход от Юлаева к Лбищенску, атаковать этот последний.

Лётчик поручик Аракелов, высланный из Калёного в конный отряд утром 3 сентября, вернулся вечером того же дня с донесением от полковника Сладкова, из которого явствовало, что вверенный ему отряд достиг района хуторов Картон – Рябов, нигде не встретив противника. На другой день, 4 сентября, тот же лётчик был выслан снова, но вследствие порчи мотора до Юлаева, где, по расчёту времени, должен был находиться конный отряд, не дошёл и, таким образом, связь с отрядом в этот день установлена не была. Наконец, лётчик, фамилию которого я не помню, высланный утром 5 сентября, вернулся около полудня с известием, что Лбищенск взят!

Как и предполагалось, в Лбищенске находился весь многочисленный штаб Чапаевской группы и сам Чапаев. Захватить последнего живым не удалось: он был убит, когда спасался вплавь через Урал.

Нападение конного отряда на Лбищенск на рассвете 5 сентября было для штаба и для самого Чапаева полный неожиданностью. Когда накануне фуражиры, ездившие из Лбищенска в район Юлаева за сеном, докладывали Чапаеву, что видели там разъезды уральцев, Чапаев и им не поверил, считая это совершенно невероятным. Никаких мер предосторожности принято не было. Тем не менее, несмотря на всю внезапность нападения, конный отряд встретил на улицах и в домах Лбищенска упорное сопротивление. Атаковав Лбищенск на рассвете, конному отряду удалось ликвидировать красных, которых там оказалось около 2000, только к 10 часам утра. Дольше других держался сам Чапаев с небольшим отрядом, с которым он укрылся в одном из домов на берегу Урала, откуда пришлось выживать его артиллерийским огнём. И этим средством он был принуждён искать спасение в Урале, но там, как мы уже знаем, его не нашёл. Убитыми и ранеными красные в уличном бою потеряли очень много: едва ли треть красных, находившихся в Лбищенске в момент нападения, успели уйти вплавь за Урал. Всё остальное попало в плен и в значительной части просто уничтожено.

В Лбищенске была захвачена большая добыча в виде продовольствий, оружия, снарядов, четыре аэроплана и даже кинематографические аппараты. Около 11 часов, когда с Лбищенском было кончено, на Лбищенском аэродроме опустился пятый, не подозревая, конечно, того, что произошло в это утро в Лбищенске. По-видимому, в Лбищенске штаб группы Чапаева располагался не без удобств и приятного препровождения времени: в числе пленных или трофеев, затрудняюсь сказать определённо, оказалось большое число машинисток и стенографисток. Очевидно, в красных штабах много пишут…

В Лбищенском в бою мы потеряли ранеными и убитыми 118 офицеров и казаков. В числе убитых был начальник 6-ой дивизии полковник Н. Н. Бородин. В тот же день, 5 сентября, на грузовом автомобиле тело полковника Бородина было доставлено в Калёный и, после панихиды, погребено на кладбище этого посёлка…

Лбищенская операция – светлый и счастливый момент в истории борьбы уральцев с большевиками, но увы, должен, упреждая события, сказать, что он был и последним.

Чтобы кончить, скажу, что при всей скромности масштаба Лбищенской операции, она являет собою пример, доказывающий важность и значение манёвра на войне, безразлично какой. Где не хватает сил, так спасает манёвр…

Занятие Лбищенска и ближайшие последствия, из него вытекающие, – уничтожение штаба группы Чапаева и гибель этого последнего, полный разрыв связи группы с базой, то есть с Уральском, прекращение подвоза продовольствия – ставили 25 и 50 дивизии под Сахарновской станицей в очевидную необходимость уходить, и уходить, не теряя времени. К этому надо добавить, что хлеба, о чём имелись точные сведения, в войсках не хватало, и достать его было невозможно.

В ночь с пятого на шестое, когда от пожаров в Карши и Сахарновской на улицах посёлка Калёного было светло как днём, красные начали отход по большому тракту, хорошо им знакомому, на север.

Опуская подробности отступления красных из-под Сахарновской, я остановлюсь на некоторых особенностях этого отступления и на обстановке, в которой оно протекало. Прежде всего надо сказать, что преследование противника началось со значительным опозданием – 5–6 часами позже, чем следовало, то есть только на рассвете 6-го числа. Результатом этого было то, что корпусная пехота полковника Тихомирова не причинила противнику больших затруднений: не использовав благоприятный момент для перехода в наступление, потеряв, таким образом, соприкосновение с противником, оно не могло угнаться за бегущими из-под Сахарновской станицы красных.

К этому надо добавить, что 1 – я дивизия, и особенно бронедивизион, не выполнили в полной мере задач, на них возложенных: первая – по причине малочисленности её боевого состава, второй – по причине неудовлетворительности технического состояния броневиков.

Всё же, несмотря на ряд неблагоприятных для нас обстоятельств, перед нами была картина бегства противника вдвое более сильного перед вдвое более слабым.

Конный отряд полковника Сладкова, по смыслу данный ему директивы, по занятии Лбищенска должен был двигаться на Уральск с целью уничтожения базы противника. Свершившийся факт падения Лбищенска указывал нам предпочтительность дальнейшего движения конного отряда не на север, а на юг с целью уничтожения живой силы врага. В соответствии с этим, в 4 часа по полудню, то есть через 6 часов по ликвидации штаба покойного Чапаева, мною из Калёного был выслан лётчик с полевой запиской на имя полковника Сладкова. Записка содержала категорическое приказание идти на юг на поддержку корпусу. По причине плохой видимости из-за пожаров лётчик в районе Лбищенска конного отряда не нашёл. Таким образом, связь с полковником Сладковым была потеряна.

В течение 6, 7 и 8-го сентября красные отходили на север с 50-ти вёрстной скоростью, сжигая на своём пути всё, что можно было сжечь, разрушая всё, что можно было разрушить. Все станицы, оказавшиеся в руках противника и теперь ими потерянные, такие как Сахарновская, Мерченев и так далее, числом десять, представляло собою пожарища, ещё не потухшие…

К вечеру 8-го числа полковник Сладков прибыл в штаб корпуса, находившийся в это время у большой дороги южнее посёлка Богатского. Из сделанного полковником Сладковым доклада явствовало, что вверенный ему отряд по занятии Лбищенска продолжал движение на Уральск, но в районе, где мы теперь находились, встретил сильное сопротивление со стороны красных, двигавшихся на выручку войск, отступавших из-под Сахарновской. Не имея связи с корпусом, угрожаемый с севера наступающим и с юга отступающим противником, полковник Сладков счёл необходимым отвести отряд в сторону, к хутору Скоробогатову, что западнее Богатского в полупереходе от этого последнего. Этим закончилась роль конного отряда как самостоятельной организации, и войска, входящие в состав отряда, присоединились к корпусу.

Лбищенская операция закончилась тем, что 1-й Уральский корпус и Чапаевская группа оказались в том положении, которое они занимали в момент перехода красных в наступление ро мые места: красные – в район Скворкина, 1-й Уральский корпус – в район Янайкина. Изменил положение только штаб корпуса: теперь он был расквартирован не в Богатском, а в Прорвинской станице, каким-то чудом уцелевшей от пожаров.

Это положение было сохранено противниками до половины ноября, когда красные получили возможность осуществления нового наступления против Уральской армии…