Часть 22
Редкое для этих мест пасмурное утро, нависло тяжелым свинцовым небом над песчаником цвета выбеленной человеческой кости. Амадо торопился, каждый лишний день проведенный на острове, увеличивал вероятность его обнаружения, а значит ставил под угрозу жизнь ребенка, да и благополучие Алкмей в целом.
Он ушел рано утром, не будя Танаис. Оставив на каменном столике, при входе, письмо для девочки. На неприметной пристани чужеземца ждала лодка, в ней сидел юноша очень похожий на Лефтерсиса.
– Кризаор – солидно представился молодой, Амадо, и протянул руку.
– Крепкое рукопожатие, почти как у отца – встряхнув надавленной рукой, оценил Родриго.
– На испытание? – спросил Амадо юношу, для поддержания беседы, ответ он знал.
– Да – коротко кивнул головой парень крепче налегая на весла.
Далее за всю дорогу он не проронили ни слова.
Аттинаи представляли собой архипелаг, окруженный морем на многие мили. Остров испытаний находился на самой его оконечности, ближней к Крефеям. Далее тянулись острова, никем еще не исследованные. Как рассказывали те, кто осмелился их посетить, там такое водится, что даже бесстрашные пираты обходят острова стороной. Толком рассказать, кто или, что там жило никто не мог, из чего Амадо делал вывод, что те, кто остался жив, сами никогда не ступали на острова.
Чужеземец уговорил Лефтерсиса отправить его вместе с Кризаором на испытание, изображая любопытство к истории и загадкам Крефей. На деле же Родриго искал утраченную историю своего народа.
Первый от Крефей остров Умата, самый маленький, и совершенно не пригодный для жизни, стал последним пристанищем для многих молодых воинов. Амадо всегда поражался как алкмейские юноши выживают в этой пустыне, где нет даже пресной воды. Теперь ему предстояло самому все увидеть, неделю Кризаор будет выживать под его надзором. Хоть василевс настоятельно рекомендовал не вмешиваться в процесс, для себя Амадо решил, что не даст парню умереть, он просто не сможет этого сделать.
Но прежде, ему предстояло путешествие к страшным островам. Амадо интересовал средний, или четвертый по счету остров. Самый крупный, покрытый густой растительностью, непреступный со всех сторон, точно столб, взмывавший в небеса. Там кто-то жил, но кто оставалось загадкой.
Амадо не знал где следует искать вход на сокрытое плато, но здраво рассудив предположил, что наиболее верной приметой должны служить остовы судов, что во множестве затонули возле рокового острова. Где их скопилось больше всего там и вход.
Аттанаи встретили путников холодной моросью, и несильным, но пронизывающим до костей ветром. Парень без энтузиазма высадился на берег, получив свою воду, копье, и небольшой меч, с большим круглым щитом, Кризаор ушел вглубь каменной пустыни. Из одежды он взял лишь большой плащ из овечьей шерсти.
– Через сутки, я вернусь – пообещал Амадо прощаясь с юношей.
Кризаор слегка кивнул головой, но промолчал, его темные глаза с тоской смотрели на седое море. Амадо сел на весла, и через полчаса достиг следующего острова, покрытого зеленью, но почему-то жуткого и неприветливого, от него веяло угрозой.
Шлем наполз на голову, сплошной металл закрыл лицо, делая вид рыцаря жутким, безликим. Особая технология позволяла Амадо смотреть через шлем, единственным уязвимым местом оставались отверстия воздуховода, что тихо шипели по бокам. Он прислушался к окружающему его морю, пытаясь почувствовать откуда исходит опасность.
Из-за туч выглянуло солнце, веселые лучи разрезали серую пелену, и забегали по легким барашкам морского простора. Показался третий остров, а затем и четвертый, покружив вокруг последнего, носившего название Уранан. Амадо заприметил скопление различных предметов. Бочки, обломки весел, и обрывки снастей плотным ковром колыхались на поверхности. О борт лодки глухо стукнулся распухший труп утопленника.
– Совсем недавно. Несколько дней, не более – подумал Амадо, глядя на труп.
Он оглядел непреступный с виду остров, и заметил почти истертую временем пристань, и идущую от нее цепочку ступеней, в никуда, в сплошной массив камня. Лодка плавно причалила к скале. Осторожно, стараясь не сорваться, Амадо поднялся по ступеням, туда, где они срастались со скалой.
Внизу искрилось море, сейчас не верилось, что это место считалось гиблым. Глубокий, протяжный звук, идущий от куда-то сверху, прервал мыли путника. Он кинулся к лодке, несколько раз оскользнулся на щербатых ступенях, и едва не скатился кубарем вниз.
Звук походил на те, что Родриго приходилось слышать у народов моря, когда они дули в большие раковины. Только здесь сигнал звучал куда громче, вибрация звука вызвала рябь не поверхности воды. Затем наступила тишина.
Лодка мерно раскачивалась, на легкой волне. Амадо напряженно вглядывался в крутой склон острова, и проглядел как из глубины поднялось, что-то огромное и сильно ударило лодку в днище. Доски натужно затрещали, суденышко подлетело в воздух, описав крутую дугу лодка упала на каменный причал. Сидевший в ней человек, оказался на суше, Пасис спас его от верной смерти. В нескольких метрах от причала из воды вынырнул огромный кит, он перевернулся в воздухе и обдав волной узкий участок суши, едва не смыл суденышко обратно в море.
– Кашалот? – удивленно пробормотал рыцарь.
Звон металла заставил его повернуться к скале. По ступеням спускались странные существа, ловко цепляясь длинными пальцами с острыми когтями за камень. Скорость, с которой они оказались перед Амадо, изумляла, он едва успел выхватить меч и отвести в сторону нацеленное на его грудь копье.
Крупные, выше и сильнее среднего человека, существа, двигались быстро и грациозно, помогая движениям рыбьим хвостом, напоминавшим тело мурены. Длинные руки и ноги покрывала чешуя, отливавшая на солнце перламутром. Между пальцами, складками собрались перепонки, что, однако нисколько не мешало нападавшим.
Лица, если это были лица, скорее рыбьи головы, оскалились частыми зубами. Белые треугольники острые как бритва, в широких челюстях рыболюдов, сами по себе служили опаснейшим оружием. Скользкие тела покрывала черная чешуя, пластины, которой слегка перестукивались при движении. Высокий плавник-гребень, идущий от головы вдоль спины, и плавно переходящий в хвост, агрессивно прижался к спине.
Несмотря на то, что сама природа вооружила их, рыбы пришли не с пустыми руками. Зубчатые мечи, очень напоминавшие рыбьи хребты, блестели на солнце красными клинками. Удлиненные тела прикрывали, небольшие круглые щиты, сделанные из крупных раковин. Окружив рыцаря, они разом набросились на него, ловко сочетая атаку и защиту. Черная чешуя отражала удары клинка Амадо, он не мог понять природная она или это своеобразный доспех. Неистово начав атаку, рыбы быстро устали и значительно сбавили темп, зато прибавили злобности в шипении.
Прижавшись спиной к утесу, рыцарь парировал все попытки насадить его на копье. Поражала острота и прочность оружия рыболюдов, мечи оставляли глубокие зарубки в металле Пасиса, но прорубить доспех, не могли. Копейщики тыкали в Амадо, тонкими зубчатыми наконечниками, с огромной скоростью ударяя в доспех. Сталкиваясь с металлом, они крошились и ломались, у места крепления к древку. Вскоре копейщики лишились своего оружия, и выхватив мечи, налетели на рыцаря, зажав человека у каменной стены. Они прикрывались круглыми щитами, и упершись ногами в пристань, давили на Амадо со всей силы. Лишенный маневра путник, стремился оттолкнуть хотя бы одного на расстояние удара. Сверху упала сеть, и прижимавшие его рыболюды подхватив концы ловушки рванули под себя ячеистый покров. Рыцарь заскользил железными ботинками по мокрому камню, и рухнул.
Падая Амадо успел рубануть одного из воинов. Кровь хлынула из груди амфибии, сеть расползлась под бритвенно острым клинком рыцаря. Второй рыболюд бросил край сети и нырнул в воду, не оставляя брызг и волнения на поверхности. Соратники беглеца налетели сверху, рубя лежащего воина. Рыцарь пытался подняться, но склизкий камень, постоянно уходил из-под ног. Под мощными ударами воинов рыб, его разворачивало и бросало из стороны в сторону. Наконец человек сумел опереться на скалу, и с трудом поднявшись, контратаковал. Колющие удары Амадо, разили врагов, пробивая каменный покров рыболюдов. В немом изумлении воины отступили, встав полукругом против рыцаря.
По пристани золотистой стружкой рассыпался снятый с доспеха металл. Амадо пошел на врагов, ступая по стружке. Соприкасаясь с доспехом, она превращалась в жидкие капли и ртутными шариками притягивалась к броне быстро поднимаясь по зарубкам, и текстуре доспеха. Металл заполнял разрушенные части брони, возвращая ей первоначальное состояние. В несколько минут доспех излечился от мелких повреждений, выправились вмятины, постепенно затягивались глубокие зарубки. Водянистые, на выкате, глаза рыб смотрели, не отрываясь на происходящее, затем как по команде рыбовойны бросились в морскую пучину.
Отдышавшись Амадо вновь полез на каменную лестницу. Дверь на верху осталась открытой, зазывая пройти внутрь. Рыцарь решил не отказываться от приглашения, беспокоясь как бы хозяева не передумали. Риск попасть в ловушку, перебивало чувство азарта и приятное умиротворение от одержанной победы, он чувствовал, что сейчас все под контролем.
***
Вершина острова, оказалась непроходимой чащей, только тропа, расчищенная до скального основания, вилась меж омшелых деревьев, заставляя следовать вперед. Клацая стальными ботинками человек, дошел до стены. Местами упавшая и засыпавшая пересохший ров, она словно зубы мифического чудовища оскалилась на нагловатого гостя. За стеной человека ожидали развалины, поражавшие сочетанием величия разрушения и запустения, с прошедшим сквозь века великолепием прекрасных зданий. Большая часть города не сохранилась, поглощенная буйной природой, но дворец нома сверкал великолепием шлифованных граней, отражая золотом вычурной кровли яркое солнце. Сохранилась и улица вилл, мало уступавших дворцу нома, она шла полукругом от центрального здания дворца правителя.
Город первых людей встретил Амадо тишиной, но не мертвящей тишиной безысходности, а тишиной мирного покоя. Он затих в ожидании нового расцвета, он набирался сил, чтобы вновь открыться миру.
– Спасибо скряге Крапору, что я могу ступать по улицам блистательного Ура – размышлял Родриго, приближаясь к дворцу.
Амадо помнил город по изображениям в исторических книгах. В детстве он с интересом путешествовал по нарисованным улочкам, проникал в здания и любовался красотами, наверное, уже давно утраченными.
Чтобы пробиться к центру, пришлось обходить многочисленные холмы перегородившие прямые улицы. В которые за прошедшие века превратились развалины городских строений. Впереди возвышаясь над общим разрушением, стоял великолепный дворец Великого Нома, и судя по внешнему виду улиц, прилегающих к нему, он не пустовал.
Рядом располагался грот с проходом, первой дверью в иные миры, его вскрыли случайно строители дворца. Грот назвали Сердце Ура, из-за того, что он располагался в центре города.
Последний правитель Ура Калумум, потерял проход. Связь прервалась на тысячи лет, кто правил после, Амадо не знал. В том, что многое изменилось у него не осталось сомнений, когда к нему навстречу вышли рыбы, с копьями наперевес. Они ловко спускались со ступеней дворца, и не доходя до Амадо выстроились вдоль центральной улицы, приставив оружие к правой ноге.
Дорога Нома, центральная улица Ура, слепила гостя, отполированной до блеска брусчаткой. По сторонам росли удивительные, не земные растения.
– Проход работает, хозяин частенько посещает иные миры – с улыбкой подумал Родриго. – Сразу видно ботаник, да и со вкусом все в порядке. Умеет украсить быт.
Умно сконструированная система искусственного орошения, давала питание цветущему краю, окружившему человека невообразимым буйством красок и форм. Чем дальше он продвигался, тем большее уважение у него вызывал хозяин дома.
Великолепные скульптуры, что выстроились вдоль дороги правителя, изображали нелюдей, тех самых полулюдей, полурыб. Разглядывая белокаменные изваяния, Амадо отметил, что эти создания не лишены своеобразной красоты, пожалуй, по количеству видов они переплюнут все расовое разнообразие Фанариона.
Судя по барельефам, украшавшим постаменты памятников и стены дворца, рыболюды ценили больше мирный труд, чем войну. В обилие встречались сцены охоты, вот грациозные фигуры амфибий с ярко выраженными женскими признаками, загоняют какую-то огромную рыбину. Вот они же что-то строят, а вот и воины, но как мало им отведено внимания.
– Да необычный, поразительный мир, вырос на сокрытом от чужого внимания острове – удивлялся рыцарь.
Сбоку высился грот, отделанный в форме огромной раковины. Ветер, продувая строение, издал приятный мелодичный звук. Поток поменял направление, и тут же изменилась тональность звучащей мелодии.
Внутреннее чутье остановило Амадо от первого порыва отправиться в грот. Он рассудил, что раз тут есть хозяин, и он столь любезно пустил его к себе в дом, то нужно хотя бы попытаться взять его разрешение на использование прохода.
Человек решительно прошел сквозь распахнутые ворота дворца в дом Великого Номы. Пол под ногами, покрытый камнем похожим на слюду, мелодично потрескивал, отмечая каждый шаг гостя, из-под стопы побежали цветные волны. Растекаясь по залу широкими кругами, они переходили на стены, свиваясь в совершенные завитушки и узоры, а секундой позже взрывались сотней искр.
Амадо не мог оторвать глаз от удивительной красоты, сопровождавшей его путь. Следующий зал, поразил не меньше. Отделанный деревом, и мозаикой, сложенной из драгоценных камней, он сочетал удивительную игру красок с точностью передачи образов, наполнявших мозаичное полотно. Тут красота рифа сочеталась, с величием новой расы, преобладали морские мотивы в сине-голубых тонах на полу, и кораллово-красные на стенах и потолке.
Разглядывая изображения, которые, казалось, двигались, стоило изменить угол зрения, Амадо попал на водную гладь пола, соседней комнаты. Несмотря на очевидную водную основу, человек ступал по гладкой поверхности, точно по удивительно прочному стеклу. Под ногами резвились неизвестные ему рыбы или что-то очень похожее на них. Они то сбивались в стайки, и преследовали человека, то рассыпались сотнями брызг от его стопы, жестко ступавшей по поверхности волшебного пола.
Оторвав взгляд от завораживающего зрелища, Амадо заметил в конце зала трон. Сделанный из цельного куска красного коралла, он громадой нависал над почти прозрачным полом. Полированные грани, отражаясь в воде, играли бликами на стенах, придавая всему кирпичный оттенок.
На троне сидел маленький, невзрачный человек в серебряном плаще. Его голову покрывал капюшон, а лицо маска-личина, изображавшая усатое существо, очень похожее на сома, с длинной завитой бородой. Черный цвет бороды, заметно выделялся на серебряном фоне плаща.
– Приветствую тебя, о древний житель, великого города Ур!!! – неожиданно мощно прозвучал голос хозяина.
– И я тебя приветствую! Не знаю кто ты, но с глубочайшим почтением! – несколько теряясь поприветствовал в ответ Амадо.
– Зовут меня Тизкар! Я последний Великий Нома Ура! И последний человек в городе – тихо добавил правитель.
– Благодарю Великий Нома Тизкар за прием!
– Не стоит меня титуловать! Я лишь формально Нома, у меня нет подданных! На мое счастье мне их заменили, эти чудные создания.
В зал грациозно вошли амфибии, двое стражей, сопровождали десяток служанок. В руках женщин поблескивали подносы, украшенные дарами моря. На одном из подносов плескалось рубиновое вино в хрустальном графине тончайшей работы, к которому прилагалось два таких же бокала.
Тизкар взял в руки посох, стоявший у подлокотника кораллового трона, и слегка коснулся прозрачной глади пола. Из воды вырос небольшой столик по обеим сторонам которого, встали два кресла. И стол, и кресла состояли из чистейшей воды. Амадо в нерешительности посмотрел на хозяина, тот указал на кресло и мягко проговорил.
– Не бойся путник! Присаживайся! В моем дворце все настоящее, непривычное, но настоящее. Стул оказался и впрямь прочным, еда и вино вкусными. Желая убедить гостя в добрых намерениях Тизкар первым, наполнил свой кубок и отпил из него. При этом, к удивлению, Амадо, губы на железной маске зашевелились.
– Итак расскажи мне кто ты и зачем пришел в давно забытый город?
Как ни старался, Амадо, так и не смог разглядеть глаза незнакомца, у него это не получалось, на рыцаря глядели два черных провала.
– У меня много имен, и везде меня зовут по-разному, но для тебя я Родриго Амадо.
– Само по себе наличие многих имен даже интересно, но всегда вызывает подозрение в искренности их носителя.
– Я часто и много путешествую, да и Андланд не дремлет – ответил Амадо.
– О, Андланд, грозный судья мироздания. Ты же знаешь, что война давно закончилась? – спросил Тизкар.
– И кто победил?
– Посмотри на город, и получишь ответ на свой вопрос.
– Город мертв, и мертв давно. Что стало с его жителями?
– Умерли – равнодушно ответил Тизкар.
– Как такое могло случиться? Они ведь не имели порока, современных людей?
– А современные откуда пошли? – лукаво улыбаясь ответил Тизкар, лицо Амадо вытянулось.
– Я думал это вторая линия – задумчиво произнес Родриго.
– Вторая линия? Ха! Да кто-бы стал возрождать такую расу! Мы едва не стерли мир Андланда. Нет, Випул на такое не пошел бы. Дегенераты, что носят наше достойное имя, твои и мои потомки.
– Не понимаю? Как Андланд смог лишить нас нашей природы?
– Випул умен, он принес мор, скоротечный и неизлечимый. Сначала мы ничего не поняли, пока наши жены не перестали рожать, а те, что рожали, плодили потомков, живущих все меньше и меньше. Зато выжившие, более не чувствительны к болезни – Тизкар скрипуче рассмеялся. – Вот такая ирония!
Амадо задумчиво рассматривал ажурный бокал, вертя между пальцами витую ножку.
– Итак Родриго, что ты ищешь в утраченном доме? Что привело тебя? Память предков или тоска по родным землям одолела тебя в твоих долгих странствиях.
– Удивительны твои чертоги, Великий Нома, но до меня дошли слухи, что все чудеса твоего дворца ничто, в сравнении с Сердцем Ура. Много путешествуя, мне не раз приходилось слышать о нем. В итоге любопытство привело меня к тебе. Я хотел лично убедиться, правда ли ты можешь при помощи Сердца ходить по другим мирам, неизведанным ни людьми, ни эльфами?
– Учтивы твои речи, но вот, не верится мне что-то в них, знаешь ли… а лучше я тебе покажу.
Тизкар поднялся из-за стола, и не касаясь земли поплыл в следующий зал. Не поворачиваясь Нома махнул рукой, приглашая Амадо следовать за собой. Оставаясь на почтительном расстоянии, за ними двинулись стражники.
Нома свернул в боковую галерею, которая упиралась в круглую комнату. Центр помещения занимал бассейн с кристально чистой водой. Заточенная в высокие стенки вазона, напоминавшего огромный цветок, вода казалась неподвижной, отражая мир в своей глади, как зеркала эльфов.
Правитель Ура, подвел Амадо к креслу и знаком пригласил сесть в него. С сомнением глядя на конструкцию, человек все-таки опустился в кресло. Великий Нома вежливо спросил.
– Тебе удобно Амадо?
– Да – почему-то с дрожью в голосе ответил человек.
– Сегодня я открою тебе одну из величайших тайн нашего мира. Сейчас ты соединишься с Великим Знанием. Тебе нужно увидеть это самому, чтобы понять почему врать мне бессмысленно.
– Но я… – не успел договорить Амадо.
Сухая рука в перчатке наклонила голову рыцаря к серебристой глади. Взгляд человека приковало словно магнитом, сейчас он четко видел, что перед ним не вода, а металл ни то жидкий, ни то прозрачный. Гладь задрожала, ее волнения становилось все сильнее, вскоре волны достигли лица человека, чтобы немного погодя, поглотить его полностью.
Холод пронзил легкие, дыхание то и дело прерывалось, серое ничто постепенно начало проясняться.
Родной дом, как давно я здесь не был, почему-то радовался Амадо, жена улыбается и призывно машет рукой. Он идет, вдыхая запах свежескошенной травы. Рут отворачивается, он ее зовет, но не слышит свой голос. Его рука тянется к плечу любимой, она резко поворачивается, глаза женщины сияют, а на губах играет счастливая улыбка. К груди Рут прижимает маленький сверток, розового цвета.
– Дочь!!! – мысль больно прошила сознание Амадо.
Алкмея, Лефтерис что-то объясняет Танаис, та, надув губки упрямится.
Ряды копий и смертельная для эльфов атака на блестящие жала, стон металла, крики раненных и умирающих. Бегство Эйлаха, смерть эльфа в доме матери, яростная бойня у дверей детской, удивительно он ощущает капли горячей крови, забрызгавшие его кожу.
Деревня, окруженная снежными вершинами, перед глазами все плывет, над ним склоняется тощий старик с нечеловеческим взглядом, чудовищная улыбка деда неприятно резанула сознание.
Невыносимая вонь сероводорода резко ударила в нос. Море теней, копошащихся возле зыбуна. Они пытаются его выкопать, затем начинают прыгать вниз, утаскивая за собой длинные веревки. Вот, неимоверным усилием, обитатели Нгеве тянут что-то из зыбуна. На поверхности появляется уплощенная голова, покрытая костяными пластинами.
Многочисленный караван везет гиганта в мертвый город. Уродливые руки, безвольно свисая по сторонам, скребут песок, оставляя глубокий след на дороге. Навстречу выходит тощая королева мать, она возвышается над тенями, густые волосы пологом скрывают облик Алайны.
Зал, монотонное пение, хор желтоглазых теней призывает кого-то. Сильный порыв ветра, у сидящих колышутся остатки одежд, из темноты выходит черный скелет. Обведя взглядом присутствующих, темный неторопливо подходит к телу Мампсиса, склонившись над костяком читает мантру. В зал вводят орка, затем еще одного, после еще несколько, последний вошедший поворачивается лицом.
– Лагуш?! – с изумлением выдохнул Амадо.
Темный услышал человека и резко повернув голову уставил на него темные провалы глазниц. Взгляды встретились, Амадо не сомневался, что его видят. Усилием воли он вырвался из оцепенения и выпал обратно в реальность.
***
Первые попытки встать убедили Родриго, что он накрепко прикован к стулу.
– Не сопротивляйся. Чем больше усилий ты прилагаешь для того, чтобы освободиться, тем сильнее он будет тебя держать. Теперь ты видел. Все понял? Расскажи, где остальные.
Не вполне понимая, что от него хотят Амадо глупо хихикнул.
– Что это такое? – он указал глазами на бассейн.
– Великое Знание! Ничто, Зерцало, зови как тебе больше нравиться. Оно знает все, что было, есть и будет, надо лишь уметь им пользоваться. Твои россказни о слухах и легендах смешны, я знаю, что Ур давно забыт внешним миром. Когда-то отец мой Калумум Великий Нома, был известен во всех четырех частях света. Многие прославляли его мудрость и силу. Прошло пять тысяч лет, и люди, там, снаружи, забыли и Нома, и его дела, а от царства остался лишь источенный временем скелет.
– Это же сколько тебе сейчас? – спросил Амадо.
– Много! Я видел падение города, гибель отца… Меня спас проход, и доброта андланд. Боги оказались добрей соплеменников. Они меня укрыли, поделились мудростью, но мне показалось этого мало, сердце мое жгла жажда мести. И я принялся искать знания в иных мирах, пока не нашел твой мир, а там Инвентов, тех, что несут смерть всему живому. Тех, что по своей природе чужды самой жизни. Братья вернули мне бессмертие, которое я утратил, однако забрали человеческую суть. Я стал живым мертвецом. О, я был страшен! Мои враги заплатили сполна за обиды, нанесенные Уру!
– Слишком поздно я осознал, во что превратился. Пустыня меня окружала, не осталось ни единой живой души рядом со мной.
– Тогда я вновь обратил свой взор на Андланд, и боги остановили зло, росшее во мне, но за дар свой потребовали отдать им моих бессмертных сородичей. И я согласился, ибо нет такой кары, что могла бы смыть наши грехи.
– И в чем же нас обвинили боги?
– В гордыне, и стремлении уподобиться богам. Мы использовали их дар, чтобы пустить в наши миры Инвентов, обрекая все живое на погибель. По иронии Менантр сам пал их жертвой, но боги заперли иных, в твоем мире.
– О чем ты говоришь? Полоумный Нома, мертвого города – раздраженно кинул Амадо.
– О том, мой глупый менантр, что это я принял решение, что человечество не заслужило право жить! – ехидно улыбаясь проскрипел Нома.
– Сартар, иной, спрашивал меня про Даада сына Чарда Ореда и обещал много великих даров за твою голову – продолжил уже более деловым тоном, правитель Ура.
– Почему ты решил, что я Даад? – с усмешкой спросил рыцарь.
– На тебе одет Пасис, доспех, что знает хозяина. Ты наследник Галерия. Я его видел, до падения Ура, в визохрониках. Хороший был воин! Ты ему не чета. Пасис может носить только близкий родственник Галерия, гены, знаете ли. Да и внешнее сходство никуда не денешь.
– Но я могу быть дальним родственником – продолжал защищаться Даад.
– Вряд ли. Мампсис тебя узнал. Доспех тебя узнал, наконец Сартар тебя узнал. Да, да я смотрел вместе с тобой.
Амадо понял, что его прижали к стене. Теперь надо думать, как выбраться из железных объятий кресла. Круглый зал наполнили стражи амфибии. Раздался звук раковины, и с центрального входа в помещение вошел высокий, худощавый человек. Его сопровождали земноводные, оставаясь на почтительном расстоянии.
Человек приблизился, поздоровался с Тизкаром. Речь показалась очень знакомой, где же он ее слышал, это, это… да это речь андланда. Вглядевшись в визитера, Амадо увидел его необычную бледность и не присущие человеку пропорции, лица и тела. Слишком длинные конечности, лишенная растительности вытянутая голова, и глаза с неестественно ярким блеском.
Глядя на Амадо, гость внимательно слушал рассказ Тизкара, тараторившего на языке андланд. Дослушав Ному, Анним, так его назвал правитель Ура, взял лицо человека за подбородок, и заглянул в глаза. Андланд пытался влезть в голову Родриго, но все усилия Аннима остались напрасны. С явным раздражением он оттолкнул голову человека, холод, оставшийся от прикосновения андланда, неприятно пощипывал кожу лица.
– Значит Даад? – проговорил неожиданно высоким голосом Анним.
– Да нет, же – с отчаянием ответил Амадо. – Ошибка это какая-то! Я уже который раз пытаюсь объяснить…
Договорить ему не дали, прозвучал протяжный гул раковины. И на этот раз гул звучал тревожно, как тогда, у входа. Все завертелось, забегали амфибии, про Амадо тут же забыли. Обеспокоенная стража, вытянув шеи, выглядывала наружу. Послышалось громкое шипение, в зал вбежало несколько воинов, они что-то возбужденно прокурлыкали страже. Одна амфибия, отделилась от толпы перепуганных слуг, и приблизилась к человеку.
– Плохоооой челоовееек, нааам нужнааа твоооя пооомооощь! Ты пооомооожееешььь?
– Что, совсем плохо? – не теряя присутствия духа поинтересовался рыцарь.
– Напаалии, теее, ктооо тебяяя, ищщщууут. Чееерныеее, сквееерна.
Веселость Амадо сняло как рукой.
– Помогу!
Тихий щелчок, и оковы, сжимавшие тело и руки, исчезли в недрах кресла. Пленник резко поднялся, но онемевшие от долгого сидения ноги плохо слушались.
– Где меч? – жестко спросил рыцарь.
Вялость исчезла, тело человека подобралось, движения стали скупы и сдержаны. Только самое необходимое, ничего лишнего. Одно из земноводных протянуло клинок на вытянутых руках, предлагая оружие Родриго.
Схватив клинок, он выбежал на парадную лестницу, и сразу же налетел на тело амфибии война. В гроте билось что-то большое, непроницаемо черное.
– Понятно, отсюда они пришли, но как они меня нашли – удивился про себя Амадо. – Зерцало!!! – логика подсказала ответ.
Замечательный сад потерял свое великолепие. В несколько минут темные погубили работу тысячи лет. Многие цветы и деревья высохли, и потеряв красоту, грустно роняли лепестки на белоснежный мрамор.
Около грота полулежал Анним, он пытался остановить кровотечение, но безуспешно. Алая жидкость, бьющая из распоротой шеи, просачивалась сквозь пальцы, и брызгая вокруг спекалась в горячей пыли. Он поднял глубокие, голубые глаза и оторвав руку от рассеченной шеи указал на что-то позади Амадо. Кровь хлынула из открытой раны, и заливая бьющееся в конвульсиях тело постепенно сошла на нет.
Повернувшись в пол оборота Родриго, успел подставить клинок под удар двуручного меча. Тяжелый клинок тут же смял защиту и прижал меч человека к предплечью. Амадо сбросил клинок противника по касательной вниз. Темный ударил по камню дороги, выбив сноп искр. Несмотря на субтильность, скелет без усилий махал огромным мечом. Клинок со свистом пролетал то над головой человека, то резко падал сбоку. Длинный меч темного пошел на Амадо, увернувшись, рыцарь нанес колющий удар. Клинок вошел прямо в центр лба скелета, расколов череп пополам. Внутри разгорелось пламя, точно кто-то раздул остывающие угли в печи. Выгорая, темный отчаянно рубил перед собой воздух, пытаясь зацепить хоть что-то. Сместившись в сторону, Родриго пропустил мимо себя скелет, нелепо махавший мечом. Темный прошел десять шагов, и остановился, постоял несколько мгновений, пытаясь сохранить равновесие, затем упал на землю.
– Их четверо – почти шепотом проговорил Тизкар.
Нома лежал в придорожной пыли, не в силах сдвинуться с места. Взглянув на него Амадо содрогнулся. Маска, сбитая с лица правителя Ура, лежала в двух шагах от серебряного плаща. Внутри плаща крутились завихрения синего, черного и белого цвета, сплетаясь и исчезая в недрах пространного одеяния.
– Что это? – с видимым отвращением спросил Амадо.
– Дар Сартара – задыхаясь прошептал Тизкар. – Скорее, подай мне маску, у меня нет сил двинуться.
Подняв маску, Родриго остановился возле беспомощного Тизкара.
– Прошу – тянул к нему серый вихрь Нома. – Я умираю. Без нее я не могу жить. Помоги мне, и я помогу тебе.
Маска упала на цветные вихри, встав на место, где должно находиться лицо, она превращала неупорядоченный поток энергии в подобие плоти.
Тизкар приподнялся, он опирался на резной вазон, не в силах самостоятельно стоять.
– Они пошли во дворец, прошу спаси моих детей. Рыбы чисты душой, и верны мне как никто, они будущее этого мира – голос снова обрел силу.
– Сделаю, что смогу – сухо отозвался рыцарь и зашагал обратно во дворец.
Амадо неторопливо прошел по чудесным залам, пока не услышал шум. Звуки боя, глухо долетали из галереи, по которой Тизкар провел его к Зерцалу. Рыцарь вбежал в коридор, позади послышался дробный стук костяной плоти по камню, в галерею вошел темный. Из круглой комнаты, навстречу рыцарю, вышли еще двое.
Ждать нападения человек не стал, он кинулся к тому, что закрыл вход в галерею, и в несколько ударов сокрушил врага. Череп покатился по полу, к ногам его соратников, впадины глаз погасли.