– Понимаю, – Татьяна внимательно посмотрела на инспектора. – Неясно только, зачем создавать прецедент. Вы знаете, что такое плавбаза, инспектор?
– Нет.
– Это огромный завод-корабль, который уходит в море на многие месяцы. Там работают и мужчины, и женщины. Так вот, в этом маленьком городе есть медпункт, вендиспансер и родильный дом. Мы пришли.
Татьяна с Робинзоном подошли к дверям «Жёлтого ручейка».
Когда открыли дверь, инспектор даже немного присел, чтоб не сбило с ног жарким потоком.
В бане, когда подкидывают на камни, ощущается легче.
Глава 6 Тимбилдинг
Инспектору пришлось стащить с себя кожаный пиджак, иначе от жары он свалился бы без сознания. Робинзон повесил его через плечо так, чтоб прикрывать спину. Ничего, буду прижиматься к стене, никто не заметит.
Они с Татьяной прошли пустую стойку администратора и оказались в большом помещении. Оба застыли на месте.
Такого Апполинарий Вальдерфрамович Робинзон раньше не видел. Даже не представлял. По долгу службы он лицезрел разные традиции в компаниях, но такое! Рот сам собой развалился, открыв тёмный проём. Глаза, не мигая, уставились на сказочную обстановку. На миг инспектор даже забыл о невероятной жаре, писающем мальчике, наличии огнетушителей и неугомонной государственной вертикали. Всё перестало существовать.
– Это секта? – еле выдавил он вопрос.
– Нет, вроде, – сказала Татьяна, но уверенности в голосе не ощущалось.
На фоне того, что она видела сейчас, события, происходившие в «Жёлтом ручейке» до этой секунды, показались обыденностью.
Все столы знаменитого братского полукруга сдвинули к окну.
В самом центре остался сиротливо стоять пересохший фонтан. Две некогда блестящие серебром рыбины белели вековым налётом, который наблюдается в чайнике после долгой эксплуатации. Морские обитатели жадно глотали воздух открытыми ртами, из которых ранее журчала вода. Земля под фонтаном растрескалась и выглядела безжизненной.
От яркого солнца в окнах заболели глаза. Вдохнуть глубоко не получалось, душный воздух комом вставал в горле и не позволял кислороду проникнуть в лёгкие.
Рядом с пересохшим фонтаном расположился десяток менеджеров. Участники расселись кружком лицами внутрь. Стулья поставили наоборот – так, что грудью менеджеры упирались в спинки, оставляя открытыми спины, на которые они перекинули свои амулеты. На глаза всех участников были повязаны чёрные широкие ленты. Белые рубашки насквозь пропитались потом и прилипли к спинам. Под рубашками проявились все недостатки офисных тел.
Напряжённые спины менеджеров склонились внутрь кружка. Если бы не повязки на глазах, казалось бы, что они что-то рассматривали. Но рассматривали интенсивно, руки всех участников решительно суетились в центре.
Иногда то один, то другой поправлял амулет, сползающий на бок от энергичной вибрации, и закидывал его снова за спину, чтоб не мешал общему делу внутри круга.
Вокруг грациозно расхаживала Вера – новый сотрудник «Жёлтого ручейка», облаченная в странный наряд. На память администратор здания не жаловалась. По версии девушки, насколько Татьяна запомнила, тимбилдинг – это наука, которая создаёт атмосферу доверия и понимания в коллективе, приводит к слаженной работе, что в свою очередь способствует процветанию компании и её дальнейшему развитию.
То, что сотрудники компании объединились в кружок, подтверждало первую версию, но остальное! на практике никак не вязалось с тем, что Вера так чётко обрисовала в своей теории.
Вера наматывала круги вокруг менеджеров, одетая во всё черное и блестящее, напоминая героиню, сошедшую с обложки журнала для мужчин. Облегающее боди, ботфорты до середины ляжек, чулки в крупную клетку, перчатки до локтей и маска на глазах. На голове застыла платиновая грива, а из-под черной маски горели ярко красные губы. В руке Вера держала плеть.
Даже для сюрреалистичного офиса Иван Ивановича это как-то чересчур. Общая картина не вязалась ни с каким тимбилдингом и ни с каким офисом.
Менеджер с огромным слоном на спине что-то сказал, и Вера от души приложилась плетью к его спине. Владелец черного амулета выгнулся от боли, повесив слона в пустоте и снова склонился в круг. За ним вздохнули девушка и юноша. Плётка опустилась ещё два раза, чуть помягче.
– Неправильно. Думаем, – скомандовала Верочка.
Татьяна подошла поближе.
Руки сотрудников то вместе, то по отдельности тискали какую-то игрушку. Они шептались и по часовой стрелке, догадалась Татьяна, пытались угадать, что наминают их руки.
Татьяна подошла ещё ближе. Игрушка резиновая вроде.
Толстый рябой менеджер передал игрушку тощему.
– Резиновая грелка! – взвизгнул тощий.
Кулачки взметнулись вверх, а плётка опустилась вниз.
Игрушку снова передали по кругу, и администратор наконец рассмотрела, что тискали суетливые руки…
Татьяна покраснела.
В жуткой жаре, в абсолютно неподвижном воздухе двадцать потных рук одновременно теребили резиновую вагину.
Руки ощупывали вагину со всех сторон. Сжимали, пробовали на скручивание, пальцами забирались в укромные уголки, трясли и нюхали.
– Я предполагаю… мне кажется… у меня в детстве была такая игрушка, – предположил неуверенный голос.
«Бойскаут, не иначе!» – подал голос Никанорыч.
– Ии! – потребовала героиня журнала.
– Возможно – это утёнок для ванны, – озвучил тот же голос неверное предположение.
Плеть со свистом разрезала воздух и смачным шлепком опустилась на мокрую спину.
Татьяна осмотрелась вокруг.
Инспектор пожнадзора так и стоял с открытым ртом, прижавшись к стене. Где-то в глубине офиса за стеклом мелькнули испуганные глаза и огромная окладистая борода. Голованов – узнала Татьяна. Инженер по коммуникациям прятался за столом.
Справа у стены сидел Иван Иванович. Он радовался происходящему, как ребёнок. Лицо просто светилось счастьем, словно на день рождения к генеральному директору приехали выступать клоуны со своим стриптиз-шоу. Остатки волос на голове как всегда торчали в стороны.
Глаза их встретились. Татьяне даже показалось, что взгляд Чарки не такой мутный, как всегда. Непривычно. Он улыбнулся администратору.
«Демон», – заметил Никанорыч.
Татьяна постепенно оправилась от удивления и взяла себя в руки.
Менеджеры продолжали тискать вагину, выдвигать прогрессивные идеи и фантастические предположения. Но плётка не принимала ответы, опускаясь на их неспортивные спины.
Татьяна подошла и села рядом с директором «Жёлтого ручейка».
Немного помолчали. Звук ударов кожаной плети по мокрым спинам умиротворял.
– Я боюсь спрашивать, что Вы придумали на этот раз, Иван Иванович.
Ванваныч размашисто улыбнулся.
– Татьяна Алексеевна, опять Вы меня подозреваете? Как, по-вашему, сколько надо иметь фантазии, чтоб осилить хотя бы малую долю от всего этого? – Ванваныч кивнул на символы плодородия и успеха, разбросанные по всему офису. – Благодарю за Ваше мнение о моих скромных способностях, но это не я. Сейчас Вы видите оригинальную идею нашего нового ведущего сотрудника по укреплению нестандартных линейных связей. Верочка находит, так сказать, точки соприкосновения между уставшими от повседневной работы служащими, добиваясь неслыханного до сегодняшнего дня взаимопонимания. Верочка – настоящий гений тимбилдинга. Может, и вообще гений, только мы не способны это заметить. Мы со всех сторон окружены правилами поведения. Мы привыкли к обыденности и всё, что не укладывается в привычные рамки, для нас чуждо. Не хочу останавливать стремление человека к новому и неизведанному. Посмотрите на лица участников. Не правда ли, они милы? Если б не повязки, мы бы разглядели, что их глаза светятся азартом, а мозг рисует манящие картины неизведанного. Подлинные корпоративные маньяки. Очень целеустремлённые. Первый раз в жизни они силятся что-то понять! Просто рукам не хватает житейского опыта. Тактильные ощущения не вызывают в голове подходящие образы. Родители совершенно не подготовили детей к взрослой жизни.
– Не понимаю, – помотала головой Татьяна.
– Ну как же! Покупают всякую дребедень, типа резиновых утят и грелок. Дети вырастают, а вспомнить нечего. Первый же серьёзный вопрос ставит в тупик. И сейчас им некогда. Соцсети, ипотека. Пальцы кроме смартфона ничего не узнают, зато здесь они вне конкуренции. На ощупь определят марку, модель и год выпуска.
– Я не этого не понимаю.
– Вот у нас было детство, – продолжил Ванваныч, не обращая внимания на слова Татьяны. – Если бы не разные парткомы и горкомы, обязательно бы сделали всё сами своими руками. Раньше мы всё делали своими руками. А что? Депутаты принимают решение на очередном съезде партии, что для поддержания армии и флота, а также боевого духа солдат и матросов нужно изготовить резиновое изделие номер три. Директиву спускают в местком, а оттуда вниз по цепочке – в кружок «Умелые руки». Пионеры тогда в стране были творческие, быстро бы набросали чертежи, – Ванваныч весело глянул на Татьяну. – Нынешнее пионерское движение, кстати, могло бы тоже озаботиться насущной проблемой. Пионер всем пример, а также будущий защитник Родины. Должен думать о скромном солдатском быте заранее. Под барабанную дробь обратились бы к министру обороны с просьбой оказать содействие в разработке походного образца для нужд армии и людей, по долгу службы работающих долгое время вдали от цивилизации.
Ванваныч хмыкнул.
– Полистали на досуге журнал «Сделай сам», нашли похожие чертежи, применили воображение, обсудили бы детали в красном уголке. Оп, и вот, пожалуйста! Крепкий и надёжный, как наша оборонная промышленность, прототип из старых велосипедных покрышек, ну или автомобильных. Конечно, в резине металлический корд, но солдат должен стойко переносить тяготы воинской службы. Зато! Образец выдерживает любые нагрузки. Сохраняет изначальную форму. Износоустойчив. Невосприимчив к многолетней эксплуатации. Годится для использования в полевых условиях, а также за полярным кругом. Изделие компактно, крепится на ремень взамен морально устаревшей фляги, не требует специальных знаний, так как способ применения интуитивно понятен, даже без инструкции. Будет рекомендован Минздравом для выдачи военнослужащим вместе с сухим пайком. Одно изделие на взвод. Провинился – свой черёд пропускаешь. Сослуживцы наслаждаются на привале, ты завидуешь. Заодно решим вопрос с мусорными свалками. Утилизация плюс оптимизация. А на каждом изделии выжгем историю его прошлой жизни. Это обязательно. Политпропаганду никто не отменял. Желательно использовать покрышки от автомобилей известных политиков, спортсменов или грузовиков, доставляющих гуманитарные грузы. Во время использования зубришь матчасть, потом докладываешь командиру. Солдат доволен, здоров и подкован. Непременно надо снять блокбастер и пригласить всех известных актёров. Они у нас как раз в каждом фильме снимаются. Представляете! Занавес поднимается, идут боевые учения. Сидят усталые танкисты в новой Армаде. Красивый закат, можно немного расслабиться. Достают солдатскую кашу, заботливо разворачивают изделие номер три… Смазывают нерафинированным подсолнечным маслом…
– Иван Иванович, остановитесь, пожалуйста, – попыталась пресечь речевой поток Татьяна, сама еле сдерживая улыбку.
– Что? Не моторным же! Мне кажется, технически разумно, плюс афродизиак. Запах жареных семечек в поворотной башне – неповторим.
Ванваныч вытер салфеткой пот со лба.
– Чудесный день сегодня! Кстати! Фрагменты фильма с использованием изделия необходимо распространять в соцсетях для устрашения противника. В съёмках задействовать все спецподразделения. Горный отряд совершает восхождение на Пик Коммунизма. Солдаты в парадной форме стоят на вершине, дует шквальный ледяной ветер, а им всё нипочём. Пользуются изделием, смеются и палят из автоматов. В это время северные части останавливаются на привал, непосредственно под Полярной звездой. Раздаётся приказ командира: расчехлить изделие номер три. Белые медведи разбегаются в стороны, в смятении прикрывая лапами глаза. Вопли защитников животных придётся задушить на корню. Враг полностью деморализован, рассудок мутнеет, незаживающий рубец ужаса кровоточит всю жизнь. А на подводной лодке, обязательно жёлтой,42 происходят вообще жуткие вещи. Довольный командир «Борея»43 с ненавистью смотрит в перископ на вражеский берег. Правая рука сжимает револьвер системы наган, левая – только что использованный образец. С ужасным акцентом и словами «твоя очириедь таваристч» он бросает изделие на пульт, накрывая им красную кнопку ПУСК. Раздаётся звук стартующей торпеды. Картинка в перископе пропадает. Очень символично, Вам не кажется, Татьяна Алексеевна?
Татьяна искренне засмеялась.
– Ну и воображение у Вас, Иван Иванович. У них, кстати, на подводных лодках женщины есть.
– Не может быть! Профессиональные?
– Да, но не в том смысле, который Вы вкладываете.
– Представляю, что там творится. Каждой твари по паре. С учетом всех меньшинств, просто НАТОв Ковчег. После ядерной зимы на поверхность всплывёт новое человечество, – Ванваныч покачал головой. – Наша Родина в опасности.
– Иван Иванович, несмотря на то, что Ваша идея оснащения нашей армии очень интересна и может повергнуть в шок не только наших противников, но и союзников, Вы не ответили на вопрос.
– Разве?
– Нет, Иван Иванович. Так в чем задача?
Директор «Жёлтого ручейка» поглядел на кружок «Неумелые руки». Менеджеры продолжали попытки связать свои ощущения с мысленными образами. Но судя по активной работе плётки, образы были бедны.
– Это тимбилдинг, Татьяна Алексеевна. В самом ярком его проявлении. Выжимка основной идеи, – Ванваныч скрутил руки, как будто отжимает бельё. – Раньше людей объединяли пионерингом, комсомолингом, а сейчас тимбилдингом и корпоративингом.
– Не пойму, в чем задача? Почему такая одежда? Почему… – Татьяна замялась подбирая слова.
Ванваныч помог:
– Вы имеете в виду вагину? Не знаю. Они – другое поколение, видят мир по-своему. Возможно, вагина это аллегория полного погружения в процесс или рождение новой идеи, а может, дешевле стоила по сравнению с резиновым членом.
Татьяна поморщилась.
– А одежда, – продолжил Ванваныч. – Вы представляете Верочку в своём розовом костюме и с плёткой? Брр. Непрофессионально как-то.
– Силиконовая форма для выпечки?! – донеслось из кружка.
Но плётка сухим ударом опровергла предположение.
– Такого раньше не было! – завопил тот же голос. Но плётка тут же звонким ударом прекратила беспорядки в рядах знатоков.
Татьяна посмотрела на несчастного с редкой соломой и лошадиным лицом. Даже повязка не прятала выдающиеся черты.
– Я не пойму, Иван Иванович, почему сотрудники терпят… никак не подберу слово, как назвать работу в «Жёлтом ручейке»?
– И я не знаю. Но тому, кто отгадает, мы обещали высокую премию. Остальным участникам – прощение всех корпоративных грехов и индульгенцию на целый месяц.
– Ну, если уж мы с Вами начали говорить, то происходящее сегодня – квинтэссенция вашей работы, – Татьяна кивнула в сторону кружка. – Такой тимбилдинг у вас каждый день происходит, в различной степени тяжести.
Ванваныч серьёзно посмотрел на Татьяну.
– Думаю те, кто себя уважают и умеют работать, уже покинули нашу весёлую гавань. Остальных устраивает. Вы не представляете себе, какой гремучий симбиоз – желание получать и ничего не делать. Так что будут терпеть. Их будут хлестать, а они терпеть. Надо ведь возвращать кредиты за купленный телевизор.
Татьяна уставилась на Ванваныча, как на символ плодородия, который решил заговорить.
Это уже слишком.
– Зачем? – Татьяна опять задумалась. – Зачем Вы вообще решили руководить компанией? Какой остался запас прочности? Зачем тимбилдинг ваш, если скоро не будет самой фирмы?
– Лень!
– Что лень?
– Лень трудиться, вот меня и назначили. Первого проходимца, который несёт чушь, но чушь, которую хотят слышать.
– И что будет дальше.
Ванваныч посмотрел на Татьяну.
– Дальше никакого не будет.
– Что Вы имеете в виду?
– Мне осталось работать от силы пару дней.
Плётка активно засвистела в воздухе, нанося многочисленные удары.
– Не подглядывать, – закричала Верочка.
– Вы хотите уйти? – спросила Татьяна. – Неожиданно.
– Мне всё равно. Я получил, что хотел, и сейчас смертельно устал от этого цирка. К тому-же, владелец компании должен скоро вернуться. Ему кто-то сообщил реальное положение дел. В обед наследник весь телефон мне оборвал.
– Думаю, что этот кто-то прав.
– Может быть. Только какое этого кто-то дело?
– Сперва-наперво мы подумали, – начал голос из кружка, и плётка взметнулась вверх на изготовку, – первоначально мы предполагали, хотя первым делом пришла мысль…
– Ну?! –потребовали красные губы.
– На первых порах даже были уверены…
Плеть не стала ждать дальше.
Татьяна смотрела на Верочку. Она деловито ходила по кругу и профессионально орудовала плёткой.
«На галерах в прошлой жизни работала», – подал голос Никанорыч.
– Вы думаете, это сплотит людей? – спросила Татьяна.
– Конечно! – усмехнулся Ванваныч. – Пережитое всегда объединяет. Вот увидите, после работы все вместе пойдут пить пиво и обсуждать нового монстра. Не одному же мне пахать на износ. Весь вечер будут обниматься, размазывать по плечам сопли унижения и говорить, что если б не ипотека, давно бы ушли. Но кто их ждёт? Амбиции требуют решительности и знаний. А из всего набора требований они умеют только терпеть. Но терпеть унижение и терпеть трудности – разные вещи.
Татьяна смотрела на сотрудников «Жёлтого ручейка». Они продолжали теребить изделие номер три, вырывая его друг у друга, когда у кого-нибудь возникало озарение. За что немедленно получали плёткой. В компании друзей или на весёлых студенческих вечеринках было бы весело, но здесь… сейчас… в такой жаре…
Татьяна задала вопрос о другом:
– Зачем соврали, что Вера – Ваша дочь? Опять что-то задумалось, но не Вами? Собрались сжечь весь комплекс дотла?
Ванваныч засмеялся.
– Я, как на экзамене в церковной школе. Но слава богу отвечаю на вопросы прилежно, и награда за плохую успеваемость достаётся моим одноклассникам. Татьяна Алексеевна, Вы же работали учителем, почему ушли? –ответил Ванваныч вопросом на вопрос и посмотрел на Татьяну. Даже намёка на насмешку в глазах не было.
– Сложилась такая ситуация, – чуть подумав сказала Татьяна.
– Понимаю, – Ванваныч покачал головой. – Такая ситуация сложилась у многих учителей. А тем временем ученики подросли. Кто-то под столом сидит, свои знания в бороде прячет, кто-то очередь занимает, чтоб в «Студёный ручеек» нужду справить. Остальные перед Вами. Получают награду за хорошую успеваемость.
Татьяна молчала.
– Вы бы хотели вернуться в школу? – после паузы спросил Ванваныч.
Татьяна не ответила на вопрос.
– Странно, что Вы никого ещё не отпустили с работы. Жара у вас в офисе убийственная. Кстати, а почему фонтан не работает, он бы немного освежал помещение.
– Смывали в туалете доказательства сытой жизни. Их оказался такой объем, что перетаскали туда весь фонтан. А кто это с Вами? – Ванваныч указал на инспектора.
Робинзон отчаянно жестикулировал и подходил к ним.
– Забыла совсем, это из пожнадзора – инспектор.
– Отлично! – обрадовался Ванваныч.
– Справлюсь сама, – предупредила возникшую радость Татьяна.
Но Ванваныч уже хищно скалился.
Глава 7 Коммунальное хозяйство Амстердама
Даже Ванваныч растерялся и не нашёл, что сказать, когда администратор комплекса представила Робинзона. Поэтому первые минуты не вмешивался в разговор, и инспектор общался только с Татьяной. Беседа шла под ритмичные посвистывания плётки. Но от мутных глаз полководца не ускользнул ряд особенностей. Во-первых, инспектор поглядывает на Верочку, во-вторых, любит сравнивать кислое с ядерным, отчего недоволен тем, как обстоят дела «у нас». В-третьих, научная база, которую он подводит под свои сравнения, сильно хромает.
– Абсолютно согласен с Вами, инспектор, – встрял Ванваныч в монолог пожарного о преимуществах гигиенической жизни там, в отличие от здесь. – Там действительно всё продумали.
Татьяна бессильно вздохнула.
Робинзон уставился на директора «Жёлтого ручейка».
– Допустим – Амстердам, – продолжил Ванваныч. – Занимает первое место в рейтинге гигиена-ориентированных городов. Туалеты там расположены непосредственно под открытым небом. Крестиками отмечены углы, куда справлять нужду можно, а ноликами куда нельзя. За справедливое размещение углов по городу отвечает лично мэр, а его помощник наносит необходимую разметку. И ведь всё продумали до мелочей. Дождь смывает нечистоты в каналы, каналы выносят в Северное море, о оттуда – в открытый океан, затраты энергии – ноль. В отличие от нашей погоды, как Вы могли заметить, в Амстердаме дожди идут не переставая, город стоит чистый и блестящий.
– Да, погода у них не то, что у нас, – согласился Робинзон с неоспоримостью фактов.
– Здесь главное что? Иметь широкие плечи, чтоб заслонять своё достоинство от назойливых глаз туристов. Одних только китайцев в столице страны тюльпанов одновременно слоняется миллионов десять. Эти проныры так и норовят всё заснять и показать родственникам у себя в поднебесной.
– Да, эти китайцы ничем от нас не отличаются, – поддержал Робинзон.
– Вы абсолютно правы, инспектор. С китайцами у нас единое начало – ученые нашли неопровержимые доказательства нашего родства. Оказалось, что давным-давно Ева приехала из Китая на заработки в область среднерусской равнины, где и познакомилась с Адамом. Семейная жизнь у них как-то не заладилась, правда причины пока не раскрывают – сейчас документы исследуют, но не суть. Закончилось тем, что они подали на развод, разделили отпрысков, имущество, и Ева вернулась обратно в пойму реки Хуанхэ. Таким образом, наши общие предки захватили основную территорию восточного полушария. В настоящее время, кстати, переписывают Ветхий Завет с учетом новых неоспоримых данных. Надеюсь, вы читали последние исследования антропологов?
У Апполинария Вальдерфрамовича отразился на лице мучительный процесс поиска информации в кладовой своей головы.
– Да-да, вроде читал где-то, просто не помню, где.
– Конечно, не помните, в интернете столько фальшивой информации расплодилось. Но ещё год назад эту новость обсуждал каждый второй пользователь сети, правда, конечно, на свободной территории – у нас эту тему стараются замалчивать.
– Тогда всё становится понятно, – прозрел Робинзон.
Татьяна закатила глаза.
– Давайте всё-таки вернёмся к проблемам Амстердама или правильнее сказать, к нашим проблемам, потому что в Амстердаме проблем нет. Так вот, постоянные дожди не только освежают отхожие углы, но и смывают туда же, в каналы, всю грязь от назойливых туристов. Природное преимущество позволило руководству города кардинально сократить расходы. На весь Амстердам работает один дворник. При этом заметьте: коммунальные расходы – один человек, затраты энергии, как я уже говорил – ноль. Деньги налогоплательщиков в сохранности, возможности воровать нет. Как и нет ни одного повода усомниться, что там намного лучше, чем здесь. Вы несомненно правы, инспектор.
– Вы так много знаете, летали в Амстердам? – обрадовался Апполинарий неожиданной поддержке.
– По долгу службы я облетел весь Европейский союз. Везде лучше, чем у нас.
– Вот видите, Татьяна Алексеевна, – повернулся Робинзон к администратору. – У людей правильное мнение.
Татьяна всё видела.
– Ну, насчет одного дворника Вы всё-таки преувеличиваете, – позволил себе засомневаться инспектор.
– Преувеличиваю, конечно, но! Вы не догадаетесь почему, – согласился Ванваныч.
– Почему?
– Они и его хотят заменить, перейдя на полную автоматизацию. Был неприятный случай, писали во всех Голландских газетах. Мэр Амстердама, выходец из южного Бирюлёво44, хотел заставить единственного дворника отдавать половину зарплаты. Представляете!? Как они допустили этого самозванца во власть? Но общественность встала на защиту. Гражданские институты там работают не то, что у нас. Дворник являлся активным членом и платил взносы в лигу любителей плотоядных животных, а с этим, понимаете, строго. В отличие от наших окостенело-патриархальных взглядов, у них любовь записана в Конституции пунктом номер один. Человек волен любить – точка. Никто не имеет права препятствовать соитию индивидуума с вожделенным объектом. Кстати, объекты перечислены в трёх дополнительных томах и постоянно обновляются. Вы знали об этом? По долгу службы мне пришлось ознакомиться со второй публикацией основного издания.
– Нет, не знал. Но я за свободную любовь, – на всякий случай заметил Робинзон.
– Ну так вот. Лига обратилась в Гаагский суд, что для европейцев обыденное дело. Здание суда, как для нас дача под Москвой, полчаса езды, и ты на любимых грядках. По воскресеньям жители Старого Света отправляются в Гаагу на соседей заяву писать. Малейший вопрос – сразу туда. Хорошая привычка, согласитесь.
– Не то, что наши суды. До старости ничего не решат.
– Согласен, с нашими лучше не связываться. На прениях сторон зарабатывают только служители фемиды. Чем дольше процесс, тем больше зарабатывают. Да, забыл сказать самое основное. Дворник был мигрантом и ему пришлось согласиться на преступные требования мэра. Сел он в своей дворницкой, посчитал оставшиеся евроценты. Что делать? Семью надо кормить. Жену он, конечно, не любил, сами понимаете.
– Это понятно, прогрессивные интересы, – закивал головой инспектор.
– Вы очень образованный человек. С Вами приятно разговаривать.
– Спасибо, – зарделся Апполинарий Вальдерфрамович.
– Посчитал он свои скромные сбережения, и оказалось, на публичный дом не хватает.
– Там есть публичные дома для… ну с плотоядными животными?
– Друг мой, обязательно слетайте в Амстердам, проветритесь. Вы, конечно, слышали об улице Красных фонарей?
– Да, но там вроде…
– Там есть всё. Травоядные, пресмыкающиеся и целое семейство плотоядных представителей. Ходят из угла в угол за витриной, облизывают морды в ожидании щедрых клиентов. Кормить животных просто так никто не собирается, взрослые уже. Пора самим зарабатывать. Рыночная экономика накладывает некоторый колорит на повседневную жизнь Амстердама, поэтому на помощь пришла наука. А наука у них не то, что у нас. Ситуацию спасли Британские ученые. Выяснили, что согласно исследованиям Павлова, условные рефлексы проявляются не только у собак. После ухода посетителя плотоядным кидают в тазик свежего мяса и при виде клиента у тех выделяется обильная слюна, так что процесс происходит по обоюдному согласию. Животные не просто любят, а с нетерпением ждут человека – кормильца.
– Вот всё у них, как у людей.
– Не говорите. Развитое общество. С нами сравнить невозможно. На чем мы остановились?
– Дворник деньги в дворницкой подсчитывал.
– Да, точно. Апполинарий… извините, не запомнил.
– Вальдерфрамович.
– Очень красивое имя и отчество. Такое, с размахом! С глубокой сутью! С историей развития интеллигентного общества. И фамилия у Вас благородная, островная. Не хватает приставки «Грейт».
– Мой папа – известный ученый. Открыл закон сохранения энергии. – похвастался Грейт Робинзон.
– Что Вы говорите, он жил в девятнадцатом веке?45
– Да нет же! Законов сохранения энергии очень много. Мой папа доказал один из них – закон сохранения энергии, дальше не совсем помню, что-то связано с информацией. Мне мама рассказывала.
– Матушка Ваша тоже физик?
– Нет, она, как и бабушка, потомственный химик. Её прадедушка дружил с Менделеевым.
Ванваныч умолк, переваривая противоречивый поток информации. Поэтому пустоту в разговоре заполнил Робинзон.
– Честно говоря, папа ушёл из семьи ещё до моего рождения, так что от него мне остались только фамилия, отчество и, чего там лукавить, хорошие гены.
– Извините меня, инспектор, за мою близорукость с дальнозоркостью вместе, не разглядел ваши гены с наскока. Зрение от работы окончательно помутнело. Но в качестве извинений хочу сказать, что слышал о законе Вашего папы. Кажется, он звучит как – закон сохранения энергии при полном исчезновении разума в агрессивной информационной среде. Ваш отец не просто феноменальный ученый, а выдающийся гений!
– Вы знакомы с трудами моего папы? – обрадовался инспектор.
– Не то, чтобы знаком – сосед по лестничной клетке немного рассказывал, но Вам повезло, Апполинарий Вальдерфрамович, видно, что Вы получили хорошее образование. Только одарённый человек может с такой энергией применять этот закон на практике.
Апполинарий стоял весь красный от жары и удовольствия.
– Давайте вернёмся к нашему дворнику, – продолжил Ванваныч. – Так как деньги остались только на еду, а жену наш герой не любил, он стал чахнуть без обычных житейских радостей, которые обретал на улице Красных фонарей. Спал с лица, захирел и блуждал по набережным каналов, пугая своим видом китайских туристов. Так что в один чудесный день он совершил преступление. После платного сеанса дворник убежал, не заплатив. Хозяину содержать скотину оказалось не на что, а плотоядное, боясь, что кормить перестанут, наплевало на условные рефлексы и съело очередного бедолагу.
– Кошмар!
– Да-да. Началось следствие. Арестовали хозяина притона, дворника, а животных отправили в Бельгийский зоопарк, где поставили на продуктовое довольствие, пока шли судебные разбирательства. В зоопарке у бельгийцев хаотично плодились жирафы, и, чтобы обуздать бесконтрольное размножение, их потихоньку стали скармливать плотоядным, заодно показывая детям нехитрую цепочку пищевых предпочтений. Всем хорошо. Плотоядные отъедаются перед новым сезоном, а дети знакомятся с рыночной экономикой.
– Точно, я же видел по телевизору! У нас-то всё наизнанку вывернули, а там благородным делом занимаются. Чем же закончилось разбирательство в суде? – инспектор своим видом выражал крайнюю заинтересованность.
– Татьяна Алексеевна, может, мы Вас задерживаем с Апполинарием Вальдерфрамовичем. Мы сами разберёмся, если что. Я всё объясню, покажу, с дочерью познакомлю. Вы меня поддерживаете, инспектор?
– Ну, я не знаю, – замешкался инспектор, сделав официальный вид. – Кто Ваша дочь?
– Так вот она! Прекрасная фея с плетью, – Ванваныч кивнул на Верочку.
Пожарный переменился в лице и затеребил руками.
– Действительно, Татьяна Алексеевна, мы тут сами с Иван Ивановичем. Вы не волнуйтесь, – залепетал Робинзон. – Я сейчас быстро заполню бланки, никаких нарушений же нет. Вы подпишите, и всё. Куда можно сесть?
Инспектора усадили за стол, где он быстро составил акт проверки, не выявив никаких нарушений.
Пока он записывал, Татьяна и Ванваныч изучали агитационный плакат, как стать настоящим «пожарником», которую инспектор неосмотрительно выставил на обозрение.
Как только инспектор дописал акт и встал, оба отвернулись в разные стороны, создав образ двуглавого орла.