Татьяна внимательно прочитала акт и подписала.
– Действительно, много дел сегодня навалилось. Иван Иванович, но я надеюсь, Вы мне потом расскажете, чем кончилась эта история с дворником и плотоядными животными с низкой социальной ответственностью,46 – Татьяна благодарно посмотрела на Ванваныча.
– Не переживайте, Татьяна Алексеевна. Выложу всё как на духу.
Татьяна повернулась и пошла к выходу.
Ванваныч посмотрел на инспектора.
– Друг мой, приглашаю Вас в мой кабинет. И хотя у нас не тот микроклимат, как там, предлагаю тяпнуть настоящего односолодового здесь с двенадцатилетним воздержанием там. Под него и закончим историю. Пусть пока доченька поучит уму-разуму этих бездарей.
В это время доченька с размаху оходила полные плечи рябого менеджера.
– Извините, хотел спросить. Чем они занимаются? – поинтересовался Робинзон.
– Ищут разгадку. Всех страшно беспокоит тайна происхождения мира.47
Глава 8 Робинзон и Чарка
Накатив по стакану, новые друзья уселись напротив друг друга за огромным дубовым столом. Около часа разомлевший Робинзон рассказывал Ванванычу подробности своей жизни и политической борьбы.
В кабинете было жарко, но терпимо. Солнце сместилось правее, позволив немного вздохнуть. День клонился к вечеру.
После двенадцатилетнего воздержания градусы наконец-то отыскали выход и с удвоенной инициативой, пользуясь жарой и крепостью, растворяли мозги собеседников.
– Вот умеют, – Робинзон разглядывал виски на свет, – Наши-то только водку бадяжат. А здесь искусство. Иван Иванович, так чем закончилась история с мигрантом?
Ванваныч налил ещё по одной. Пригубили.
– Дворника взяли в семью жить.
– Какую семью?
– Европейскую!
– Не понимаю.
– Дело в том, что европейцы обожают мигрантов на уровне ДНК. Любовь записана линейным штрих-кодом, черным… по какому… – Ванваныч задумался, допил остатки в стакане и плеснул ещё. – да неважно. Со времён Римской империи европейцы души не чают в гастарбайтерах. То крестоносцы к ним в гости на месяц-другой, теперь, значит, обратный визит. Мигранты приезжают в Европу и живут в какой-нибудь семье до тех пор, пока к ним не присоединятся их друзья и родственники. Сейчас даже закон готовят – у каждой европейской семьи должна быть дополнительная комната. А для богатых условия ещё жёстче: подключается прогрессивный налог. Должны на своей территории целый клан расселить. Вот в таком доме и жил наш дворник со своей роднёй.
– Странно. Я думал, мигранты проблема для Европы. В новостях лагеря беженцев показывают.
– Пропаганда. Голимая пропаганда. Перегибы на местах есть, но в целом…
– Всё ясно. Хорошо я не поверил. Что ещё можно ждать от нашей вертикали власти?
Инспектор поднял свой стакан, но он выпал из потных пальцев и закатился под стол. Причитая, он полез его доставать.
Ванваныч немного поразмыслил и последовал вслед за Робинзоном, прихватив бутылку и свой стакан.
– Тут ничего, – Ванваныч уселся рядом с собутыльником. – Неплохо устроились, здесь даже теплее, сквозняка нет. Подмёрзли, инспектор?
Робинзон непонимающе уставился на Чарку.
– Не обращайте внимания, Апполинарий Вальдерфрамович – Ванваныч махнул рукой и наполнил Робинзону стакан, так как предыдущая порция расплескалась по ковролину.
– Ну, Иван Иванович!
Ванваныч продолжил.
– Так как случай с дворником произошёл весной. А весна у них, в отличие от нас, начинается в январе, в аккурат после старого нового года, согласно православному календарю. Голландцы, выпив женевера48 и закусив пошехонским сыром, расселись на газон любоваться тюльпанами. Январь самый сезон.
– Я думал Пошехонский – наше название49…
– Вы ещё верите в сказки, друг мой? Содрали название у голландцев, ещё при Петре первом.
– В Голландии отмечают Старый Новый год?
– Конечно! Пётр позаимствовал у них название сыра, но взамен научил праздновать Новый год с размахом. Две недели – наше ноу хау. Но! Даже новогодние праздники у них лучше. В отличие от нас, Новый год теперь они празднуют три недели, начиная со своего рождества.
– Да, нам только мечтать, – Апполинарий воздел мечтательные глаза к столешнице. – Горбатим спину без продыху.
– Не переживайте, Апполинарий Вальдерфрамович, к старости наши новогодние праздники будут начинаться с Ивана Купалы. В борьбе за избирателей изворотливые кандидаты быстро намотают дополнительные деньки. Кто два, кто три дня, потихоньку заполнят копилку – к четвертому тысячелетию замкнём праздничный круг.
Чокнулись за Новый год.
– Ну мы отвлеклись. Вся Голландия затянула косячок.
– Они же на тюльпаны смотрели.
– Интересно, как Вы представляете себе просмотр тюльпанов? Как кёрлинг с ведущими игроками НХЛ? Под пиво и воблу? Здесь Вам не ток-шоу средь бела дня, здесь красотой проникнуться надо, пропитаться запахом и созерцать. Сидят вокруг полей, передают косячок, подбивают пяточку. Из космоса снимок делали: разноцветные поля и все в дыму – завораживающее зрелище.
– Не пойму ничего. При чем тут тюльпаны с косячком, когда дворника замели просто так? А мэр разгуливает на свободе. Преступник может от правосудия обратно в Бирюлёво удрать.
– Что значит просто так? Халява в Голландии не приветствуется. За удовольствие надо платить.
– Так ведь это мэр преступник. Деньги отобрал у дворника.
– И что ж, по-вашему, преступления надо по эстафете передавать, как чуму двадцатого века? Работник коммунальной службы должен быть образцом для горожан, показывать пример достойного поведения. А он субботник плотоядным устроил. Так и начинается бардак.
– Тук-тук, Иван Иванович, – раздался голос Верочки.
Ванваныч выполз из-под стола и застыл перед Верочкой на коленях. Специалист по тимбилдингу стояла свернув плеть в правом кулаке, пунцовая от физического труда. Кожа на лице блестела капельками пота.
– Верочка! – воскликнул Ванваныч. – Так быстро закончили? Ваши подопечные разгадали тайну?
– Нет ещё, но надо передохнуть, набраться сил. Отпустила сотрудников, пусть в «Студёный ручеёк» сходят. Симулятор мозгового штурма я от них спрятала.
При этих словах инспектор появился из-под стола и тоже встал на колени.
– Здравствуйте! – неуверенно произнёс он.
– Добрый день! – отчеканила Верочка.
Ванваныч поднялся с колен, подошёл к девушке, взял под руку и увлёк из кабинета.
– Правильно, что спрятали. Надеюсь, надёжно?
– Более чем, – сказала Верочка, уверенно закивав головой.
– Главное, чтоб не нашли, а то беды не миновать. Верочка, Вы очень соблазнительны в этом наряде, – Ванваныч отодвинулся от девушки, чтоб лучше её рассмотреть. – Очень жаль, что Вы так скоропостижно стали моей дочерью, и отеческий долг не позволяет мне в полной мере насладиться нашим деловым союзом.
Верочка засмущалась.
– Мне надо тоже отойти, Иван Иванович, только переоденусь.
– Зачем же менять такой стильный облик?
– На первом этаже много народа.
– Верочка, нет причин волноваться. Вас проводит мой друг. Давайте вас познакомлю. Ванваныч вернул девушку обратно в кабинет.
Инспектор так и стоял на коленях со стаканом в руках.
– Апполинарий Вальдерфрамович! – представил Ванваныч Робинзона. – Уважаемый человек на районе. Специалист по пожарной безопасности и энергичный борец с режимом. Лично знаком с Чарли Чаплиным. Холост, не пьёт, потомственный учёный.
Робинзон покрылся молодецким румянцем, смущаясь от лестных эпитетов в свой адрес.
– Верочка, моя дочурка. Старшенькая. Талантливая, вся в отца. Ну Вы уже заметили, – продолжил знакомство Ванваныч.
– Да, Верочка… Вера, – поправился инспектор, – я был поражён. Первый раз такое вижу у нас, раньше мог представить только у них. Понимая, насколько передовых взглядов придерживается Ваш отец, не сомневаюсь, что свой талант он передал по наследству, – выдал на одном дыхании инспектор.
– Думаю, инспектор, Вы нигде не могли видеть подобный масштаб творческой идеи. Это целиком и полностью заслуга моей дочери. Верочка – исключение и единственный случай, когда у нас лучше, чем у них.
Теперь и Верочка стояла довольная.
– Апполинарий Вальдерфрамович, прошу Вас наконец встать с колен и проводить мою дочь в «Студёный ручеёк» на первый этаж. У нас, как видите, авария, поэтому сейчас там самое интересное место.
– Да-да, я видел, – с энтузиазмом спохватился инспектор, вставая на ноги. – Там большая очередь.
– У нас обожают очереди и на досуге хвастаются друзьям – кто где отстоял.
– Верочка, позвольте Вас проводить. Мне и самому надо освежиться и умыть лицо.
На выходе из офиса «Жёлтого ручейка», мимо Робинзона и Верочки прошуршала юбками Мила, она улыбалась в экран телефона.
За ней понуро брели четыре человека.
Глава 9 Галантный прапорщик
Усталые от жары и умственной работы служители Млечного пути развалились на стульях, обмахиваясь бумагой, изуродованной космическим сачком.
На полу продолжал шуметь шланг: он не только потел конденсатом, но и в нескольких местах моросил тонюсенькими фонтанчиками.
Пётр Петрович растерянно ходил взад-вперёд, шлёпая по мокрой глине. Его чувства оголились всем вселенским ветрам и нещадно подверглись атакам со стороны космического мусора. Университеты безжизненно болтались по краям подбородка.
Бывший прапорщик был эмоционально раздавлен нахлынувшими со всех сторон сомнениями.
Повелитель Млечного Пути нагрузил таким объёмом советов касательно отношений с Верочкой, что от их обилия Сорнякова изрядно подташнивало. Особенно от понимания, что определяться с подходящим способом придётся ему самому. Но красиво на словах, а как сделать-то?
Надо показать достаток. Допустим, покажу машину и расскажу про квартиру: без ипотеки, собственность, кроме меня никто не прописан. И что дальше? Повелитель говорит, что любовные дела требуют терпения, обещает солидную скидку за свои услуги, пока сердце Верочки окончательно не разомлеет. А если надолго? Как тут вытерпишь? Петра Петровича передёрнуло. Большие расходы он не потянет.
К чувству романтического вожделения незаметно присоседилось новое – досады и неприятия. Очень не хотелось напрягаться так много, чтоб в награду получить так мало. Даже стало появляться ощущение лёгкой ненависти и злобы. Нашлась тут, королева! Человек сам всего добился, его уважают, он имеет вес в обществе, а обязан напрягаться на пустом месте.
Бывший прапорщик боролся с искушением послать всё к чертям и отказаться от сомнительной затеи. Разряд электричества прошиб от пяток до макушки, взъерошив и на мгновение воскресив его опавшие университеты. Может, звёзды ошиблись? Может, его счастье не Верочка?
Но Пётр Петрович тут же вспомнил о своём возрасте и понесённых расходах. Разряд испуганно ушёл в космос. Один только чудо-сачок уйму денег стоил. А ещё два помощника, калибрование звёздных прогнозов, выравнивание путей светового отсчета, протяжка невидимых нитей созвездий. Тысяч двести наберётся, с гаком.
Нет. Как теперь отказаться? Столько брошено сил и эмоций, растрачено чувств. Не может такого быть, чтоб он старался напрасно? А если всё-таки зря? Начало подташнивать сильнее.
Чёрт! Надо было гарнитур шведский купить, а ещё лучше – литые диски. Машина бы смотрелась очень круто. Досада терзала бывшего прапорщика, не давая расслабиться. Пётр Петрович живо представил себе свою ласточку. Бабы сами бы лезли знакомиться. Даже Клавка, соседка по лестничной клетке, не сдержала бы своего порыва. Вечно смеётся над моим достоинством. Дура! Старым называет. Сама старуха! Всего на пять лет младше, а гонору, будто восемнадцать стукнуло. С другой стороны – Клавка неплохая партия. У неё квартира трёшка, можно совместить с моей. С утра на рынок ходила в розовой футболке. Может, я ошибся? Эх, поздно прогноз прочитал.
Бывший прапорщик повёл головой в сторону, будто строптивый конь, отказываясь от уздечки.
– Пётр Петрович, пора действовать, – прервал раздумья адъютант.
Пульс бывшего прапорщика загремел от страха на весь кабинет, но адъютант был неумолим.
– Берите себя в руки и шагайте в «Жёлтый ручеёк» за Верочкой.
– Может, ещё какой-нибудь способ есть, – взмолился Сорняков.
– Мы с Вами всё перебрали. Звёзды говорят – это лучший способ. Удача сегодня на Вашей стороне, хотя есть некоторая сумятица, – твёрдо заявил адъютант.
– Вдруг она не захочет?
У троих служителей обмякли плечи и округлились глаза.
– Как можно не захотеть? – не выдержал Повелитель. – Все хотят, а она не захочет. По-вашему, звёзды чепуху мелят? Пётр Петрович, подходит к концу время вызова. Будете продлевать? Сверхурочные оцениваются в двойном размере. Мы Вас предупреждали.
– Я просто боюсь, что вдруг Верочка – ошибка, а судьба в розовом свете – кто-то другая.
– На ошибку всего пять процентов. Маловероятный исход событий, – напомнил адъютант.
– Но бывают же исключения, – сомневался бывший прапорщик.
– Вселенная – это не сборник ответов по алгебре. Ступая по млечному пути, иногда встречаются чёрные дыры. Если Вас постигнет сия участь, Повелитель немедля придёт к Вам на помощь. Не сомневайтесь, Пётр Петрович, ступайте, а мы пока потревожим нити созвездий, чтобы отыскать выход в случае Вашей ошибки.
Сорняков тяжело вздохнул, всхлипнул напоследок, собрался духом и решительно шагнул из кабинета навстречу судьбе.
Двери на выходе из «Студёного ручейка» трещали под натиском страждущих. Менеджеры его компании изо всех сил старались сдержать напор. В кабинетах творился бардак, сотрудники прохлаждались без работы, хотя слово «прохлаждались» явно не соответствовало жару, царившему в офисе. Но Сорнякову не хотелось думать ни о работе, ни о вечном сложном периоде. Его занимал главный вопрос: с какой стороны подойти к Верочке и как предложить свои незаменимые услуги.
Повелитель настаивал, что сегодня звёзды благоволят Петру Петровичу. И, на первый взгляд, такая катастрофа, как отсутствие воды в комплексе, обернулась громадной удачей, в виде наличия оной в офисе «Студёного ручейка».
Теперь Пётр Петрович мог править бал. Захочет, впустит без очереди, захочет – не впустит, а может вообще отказать. Бывший прапорщик почувствовал свою значимость и даже обрадовался, когда осознал потенциал своего положения. Но! Всегда есть «но». Как уговорить Верочку воспользоваться его потенциалом? Да ещё в офисе Чарки – её отца, как выяснилось. Конечно, такой потенциал можно распределить на обоих. В любом случае зачтётся и можно выцыганить у Ванваныча каких-нибудь привилегий.
Сорняков готовился к разговору со всей тщательностью.
Подхожу к Верочке и предлагаю:
– Верочка, Вы, конечно, знаете про аварию в комплексе? Не стесняйтесь, если вдруг чего, обращайтесь ко мне. Проведу без очереди.
Нет, так не годится. Звучит непонятно. Что значит вдруг? Или чего?
Надо объяснить яснее:
– Верочка, внизу стоит очередь в галерее, сотрудники комплекса справляют нужду в нашем офисе. Если почувствуете непреодолимое желание, сразу бегите ко мне.
Чёрт, сложно. А так:
– Верочка, положение директора позволяет мне игнорировать некоторые особенности нашей ситуации. Я могу проходить сквозь двери столько раз, сколько захочу. Вот Вам номер моего телефона, обращайтесь.
Навязчиво. Да и звучит как-то не очень. Надо визитку дать.
– Верочка, вот мои контакты. В случае желания немедленно звоните мне.
Двусмысленно.
– Верочка – это моя визитка. В ней указан адрес электронной почты, если стесняетесь позвонить, но желание переполняет, пишите, я часто проверяю почту.
Опять не то. Неправильно поймет. Я же не предлагаю ничего такого. Просто без очереди в туалет провести. Надо как-то похолоднее.
– Вот Вам моя визитка, Вера. Дайте знать, как возникнет желание.
Опять не то.
– Вера, возьмите визитку. Внизу к нам огромная очередь, но я знаю, как её обойти. Один Ваш звонок, и двери откроются. Надеюсь, Вы осознаёте, какое я делаю предложение? Заметьте, только Вам.
Пётр Петрович обрадовался. Вот теперь более-менее. Настроение скакнуло, как стрелка на напольных весах. Гордость всей жизни тут же ощетинилась, словно барометр хорошего настроения.
С первым покончено, теперь надо и её отцу сделать предложение. Здесь легче.
– Иван Иванович, давайте забудем нашу вражду. Заходите к нам в туалет, когда вздумается. Мы рады Вас видеть.
Рассуждая о разных предложениях, от которых невозможно отказаться, Пётр Петрович миновал своих сотрудников, выполняющих роль часовых, и вышел в галерею.
К дверям его офиса стояла огромная очередь. Кто-то дожидался счастливой секунды, кто-то не выдерживал, убегая на улицу. Четверо везунчиков вышли за ним. Часовые впустили следующую партию.
Вся очередь с завистью посмотрела на директора «Студёного ручейка». Некоторые вежливо здоровались, интересовались – помнит ли Пётр Петрович Фёдора с третьего этажа, Людмилу с левого крыла, Геннадия из офиса напротив. В глазах лучилась надежда справить нужду по знакомству.
У бывшего прапорщика непроизвольно расправились плечи. Он вежливо отвечал на приветствие, но панибратства не позволял.
Так он, здороваясь, улыбаясь и теребя своё достоинство, дошёл в конец очереди, где стояла Верочка с лысым, грузным, но более молодым мужчиной. Парочка оживлённо беседовала, а Верочка смеялась.
Пётр Петрович не сразу узнал розовое видение в странном чёрном наряде, более подходящем к вечеринкам его молодости или фильмам для взрослых. Но когда узнал, чувство ревности украдкой садануло под дых.
В руках Верочка держала плётку, небрежно похлопывая ей по своей полной ляжке, и заливалась смехом от рассказа лысого.
– Представляете, бесплатно пользовался услугами плотоядных животных, – услышал Пётр Петрович, когда поравнялся с ними.
Верочка опять рассмеялась, красиво откинув голову, и её взгляд упал на усы бывшего прапорщика.
– Ой, Пётр Петрович! Здравствуйте ещё раз!
Но Пётр Петрович уже потерял настроение. Он недовольно поглядывал на инспектора.
– Я полагал, мы уже не используем отчество в наших отношениях, но если хотите, Вера Ивановна…
– У меня не такое о… – осеклась Верочка. – Извините Пётр…эээ Пётр.
– Просто Пётр. – помог бывший прапорщик, – Так лучше.
Верочка нервно помахивала плёткой.
– Ваш отец устроил вечеринку? – спросил просто Пётр, оглядывая костюм Верочки.
– Почему Вы так решили?
– Вы в такой одежде…
– А, это… Это по работе. Сотрудников тренирую. Некогда переодеваться. Надо быстро туда-обратно, и опять за работу, – махнула Верочка плёткой.
– Странно… – Пётр Петрович осуждающе оглядел девушку ещё раз. – Я считал, Вы тимбилдингом занимаетесь?
– Так и есть, – обрадовалась Верочка. – Это рабочая одежда.
– С таким отцом неудивительно, – пробормотал бывший прапорщик.
– Извините, я не расслышала?
– Очень хорошо, Верочка, что Вы меня встретили. Вы же быстро хотите – туда и обратно?
– Ну да, я бы с радостью.
– Вы же знаете, что это мой офис? – Бывший прапорщик, расправил плечи и подмахнул вверх правый корпус своих университетов.
– Да. Мне Иван Иванович говорил.
– Странно, что вы своего отца… – начал Пётр Петрович, но его быстро перебила Верочка.
– Мы с ним договорились – на работе забываем о родственных чувствах и обращаемся друг к другу строго по имени-отчеству.
– Тогда передайте Ивану Ивановичу, пусть заходит. Несмотря на прежние разногласия, двери нашего заведения всегда открыты. Даже во время засухи в Африке бывает перемирие, и тигры не трогают антилоп. Пусть проходит без очереди. Вместе посидим, поболтаем.
– В смысле? – Верочка испуганно посмотрела на Сорнякова.
– Просто так, без всякого смысла, – Пётр Петрович поёрзал усами, – Что ж Вы думаете, если мы раньше не находили общий язык, то никогда не наладим отношения? Перестаньте. Сядем как люди. Пожмём руки. Выкурим трубку мира. И пусть вокруг подождут, пока мы с Вашим отцом не закончим, как говорится, на мажорной ноте и в приподнятом настроении.
Верочка хлопнула глазами.
– А пока, Верочка, давайте я Вас отведу без очереди.
Бывший прапорщик снова, как на крыше, закруглил правую руку, приглашая Верочку без очереди.
– Но я не одна… – Верочка посматривала на инспектора.
– Ничего, подождёт Ваш спутник, потерпит, – перебил девушку Сорняков и, как будто не замечая инспектора, продолжил. – На этот случай пословица есть – на всякое хотенье имей терпенье.
– Пётр Петрович – это инспектор, он…
– Не важно, – отрезал Сорняков. – Как говорит Повелитель: в бане и в очереди все равны. Согласитесь, очередь в туалет не является исключением из правил. Я многих в ней знаю, но помочь не могу. Для вас, Вера, я сделаю исключение.
Верочка беспомощно смотрела на инспектора, обдумывая только что сказанное.
– Нет, Пётр, либо Вы нас проводите вместе, либо мы остаёмся ждать в очереди, – красные губы приняли упрямое выражение.
– Вера, ну что Вы, идите, я сам как-нибудь. – заговорил до этого молчавший инспектор, бросив тоскливый взгляд на очередь.
– Нет, – отрезала Верочка и с вызовом посмотрела на бывшего прапорщика.
– Вы меня ставите в неловкое положение, – расстроился Пётр Петрович. – Я же не могу с вами двумя пройти под ручку.
– Или вместе, или никак, – упрямо заявила Верочка.
Бывший прапорщик пошерудил усами, обдумывая ультиматум. Глаза лихорадочно скакали с Верочки на инспектора и обратно.
Через несколько секунд он просиял.
– Придумал! Сначала, Вера, мы пройдём только вдвоём, а Ваш спутник подождёт у двери, а через пару минут я пошлю за ним человека.
Верочка сделала вид, что обдумывает решение вопроса. После чего сказала:
– Хорошо. Мы согласны.
Петра Петровича как дубиной по голове ударило это «мы». Ничего себе поворот! Не на того напали. Морж принял боевую стойку, но рука галантно осталась в округлённом положении.
Верочка под ручку с бывшим прапорщиком и инспектором чуть позади, подошли к дверям.
– Ждите здесь, – холодно скомандовал Пётр Петрович, обернувшись к инспектору.
Вместе с Верочкой они исчезли в дверях «Студёного ручейка», оставив Апполинария Вальдерфрамовича одного у дверей, лицом к лицу с враждебным миром.
Враждебный мир уставился на инспектора с любопытством каннибальского племени. Глаза, полные ненависти, беззастенчиво сверлили пожарный надзор. Одно неосторожное движение, и Робинзона порвали бы на клочки.
Атмосфера в корне отличалась от домашней.
– Ещё и без очереди начали пускать.
– По блату нужду справляют.
– Хамы студёные.
– Совести нет.
По строю пробежал боевой ропот. Очередь сделала шаг к инспектору. Инспектор – шажочек от двери.
Колени стали ватные.
– Надо самим порядок наводить.
– Предлагаю номера на ладонях записывать.
– Точно. И выбрать ответственных представителей, кто за порядком следить будет.
– Сегодня этот туалет – общественный.
– Правильно.
– Всех, кто без очереди, будем наказывать.
Очередь сделала ещё шаг. Инспектор – два шага в сторону.
– Почему двери закрыты? Мы хотим видеть, что происходит.
– Сотрудники «Студёного ручейка» должны со всеми вместе в очереди стоять.
– А если кому-то не нравится…
Очередь сделала ещё один широкий шаг.
Робинзон дал слабину и под боевой вопль враждебного мира покинул негостеприимную галерею вприпрыжку на третий этаж.