То ли дело молодой здоровый организм будущего зятя.
Звонкий звук пустого железа разлетелся по парковке.
Закрыв глаза, с блаженной улыбкой Робинзон поливал пикап со всех сторон. Звук то угасал на лобовом стекле, то вновь нарастал на капоте. Он шелестел на дверях и барабанил на крыше. А в голове у Апполинария Вальдерфрамовича звук заменял победный клич.
Всё, что так давно копилось, наконец нашло выход. Унижения на работе, издевательства одноклассников, непонимание и неприятие его, как личности, оскорбления в интернете. Наконец – это просто свобода. Абсолютная свобода.
Он стоял на краю окна, распахнутого в мир, и ссал на этот мир с высоты подоконника третьего этажа. Что, твари, получили? Пусть это первая победа, но зато какая! Робинзон наслаждался. Облегчение разливалось по телу приятной дрожью, уютным одеялом накрывало его истерзанную душу. Теперь никто и ничто его не остановит. Верочка теперь его награда. Кто посмеет отнять её? Он победитель! И это только начало. Теперь он бронепоезд, который на всех парах несётся к своей цели – успеху и славе. А если кто-нибудь хочет остановить – милости просим, ложитесь на рельсы. Апполинарий Вальдерфрамович Робинзон вряд ли вас заметит. Робинзон и победа – теперь синонимы, однокоренные слова.
– Молодость не оставляет нам шансов, – вздохнул Ванваныч.
Они оба стояли в проёме окна в этот чудесный мир и поливали его, каждый на свой манер.
Солнце снова светило как ни в чём не бывало, а облака в страхе разбежались от его горячих лучей, и, если посмотреть из кабинета, то можно было увидеть на ярком экране неба настоящую картину жизни. Две контрастные фигуры: тощая субтильная фигурка Чарки с торчащими на голове волосами и грузная, солидная фигура Робинзона.
Близкая старость и почти ещё молодость. Победа и поражение. Наше противоречивое прошлое и наше неотвратимое будущее. То, что всегда будет проигрывать и всегда побеждать.
– Что здесь происходит? – раздался визг сзади.
Глава 14 У разбитого корыта
Разве можно просто так взять и выпустить победу из рук? Закончить, когда до заслуженной награды даже не рукой подать, а так, остаются одни формальности. Разве можно? Уже поднят кубок над головой, от шума трибун лопаются барабанные перепонки. Ты утопаешь в цветах и конфетти, делишь призовые между своими кредиторами, мысленно встаешь на пьедестал и поливаешь всё вокруг и себя в том числе, шампанским. Впрочем, миг победы очень краток. И победитель ногтями цепляется, чтоб его продлить как можно дольше.
Визг на заднем плане немного пошатал трибуну, на которой стоял Робинзон, но в целом из анабиоза не вывел. Его победный миг всё ещё продолжался.
Ванваныч же застегнул ширинку и, придерживаясь за стул, спустился на пол.
В дверях стоял пухлый мужчина до сорока, в мокрой одежде и грязных штиблетах на босу ногу.
– О, законный наследник к нам пожаловали! Из дальних стран диковинных. Вы что же, к нам прям с дороги, уставши? Смотрю, на Вас камзол весь промок. Вы вплавь добирались? Что-то с яхтой? – Ванваныч распотрошил пачку влажных салфеток и принялся ожесточенно тереть руки.
– Не заговаривайте мне зубы, Чарка! Что происходит, я Вас спрашиваю? – визг взял новую октаву, чем наконец вернул инспектора с неба на подоконник. – Это форменный бардак!
– Здесь не могу Вас не понять, не согласившись, – Ванваныч задумался, – хотя, не согласившись, не смог Вас не понять.
Наследник застонал, а Ванваныч продолжил:
– Что за паника?!! Действительно, ситуация больше никем не контролируется. Можно сказать, полностью вырвалась на свободу, – Ванваныч бросил смятую салфетку под стол. – Но не волнуйтесь так горячо, мы старательно ищем необходимые рычаги. Кстати, познакомьтесь, инспектор Пож-Тех-Вынос-Оборон-Надзора Робинзон Апполинарий Вальдерфрамович. Призван разруливать неразрешимые ситуации. В данный момент находится на службе.
Инспектор как раз финишировал с громким кряхтеньем и пытался справиться с хитросплетением запорного узла своих брюк. Пошатнулся, но вовремя схватился обеими руками за раму. Штаны безвольно повисли на широких бёдрах.
– Ну-ну, инспектор, ещё рано сводить счеты с жизнью, тем более, когда победа у Вас в руках. Спускайтесь скорее, я познакомлю Вас с наследником империи Инь-Ян. Уверен, вы подружитесь. Наследник, Вы не хотите промочить горло с дороги? – Ванваныч извлёк третий стакан и налил всем виски.
Наследник стоял пунцовый настолько, что покраснели босы ноги в грязных штиблетах.
– Как Вы смеете со мной так разговаривать? Вы превратили мою компанию в притон. Во всех кабинетах полное разложение.
– Вы сильно ошибаетесь, но это простительно, давно не были в наших краях. Слышите монотонный шум за стеной? Вы думаете, просто так? Нет. Мы работаем. Создаём из коллектива единый сплоченный кулак для ответа нашему конкуренту.
За стеной действительно уже давно нарастал шум, и сейчас он превратился в гвалт, который можно услышать на бирже в день падения основных акций.
– Вы работаете? Вы работаете? – наследник начал наступать на Ванваныча, сочно чмокая штиблетами, – Вы это называете работой?
Наследник уже не контролировал свои эмоции. Он тыкал пальцем в сторону братского полукруга, визжал на непонятном языке, брызгая слюной во все стороны.
– Вы просто пока не разобрались в деталях. Предпринимательство – сложная наука, могу я Вам сказать. – Ванваныч на всякий случай спрятался за спиной Робинзона, который уже стоял на полу, плавно покачиваясь и удерживая левой рукой штаны от падения.
Наследник дошёл до стола и без сил упал в кресло генерального директора. Он закрыл лицо руками, плечи задрожали от рыданий.
– Вам всё-таки необходимо выпить, я настаиваю, – Ванваныч добавил в голос сочувствия.
Наследник схватил бокал и залпом опрокинул содержимое в глотку.
Ванваныч утвердительно моргнул, взял свой бокал и ещё один сунул в правую руку инспектору.
– Разорён. Я разорён, а у них там стриптиз! И не просто стриптиз, а стриптиз с извращением. Вы это называете работой? – наследник всхлипывал и указывал пальцем в сторону предполагаемого стриптиза с извращением.
– Я же говорю, Вы просто не разобрались в деталях, – покачал головой Ванваныч, – ситуация требует нестандартных решений. Только человек с диким воображением сможет обогнать конкурентов в этом не менее диком соревновании. То, что Вам показалось стриптизом – на самом деле тимбилдинг, а стриптизёрша – наш новый сотрудник, тимбилдер.
– Кто? – наследник протянул руку к бокалу инспектора, но никак не мог поймать его. Рука Робинзона, державшая бокал, описывала в воздухе малопрогнозируемые узоры.
– Тимбилдер – коллективный строитель. В простонародье – коллективизатор.
– Тогда почему коллектив её бьёт?
Наследник наконец справился с рукой инспектора и завладел стаканом.
Пока Ванваныч размышлял над ситуацией, наследник смачно направлял содержимое стакана в горло.
– У неё получилось! – прошептал Ванваныч.
– Что получилось? – наследник протянул руку и к стакану Ванваныча, который тот отдал без сопротивления.
– Ведь получилось. Не думал, что прямо сегодня.
Директор «Жёлтого ручейка» бросился трясти за плечи наследника «Жёлтого ручейка».
– Вы понимаете, что это значит?
После трёх стаканов понимание стало проникать в голову наследника, но как-то расплывчато и в общих чертах; что-то типа – понимать понимаешь, а ощутить не можешь.
– Не до конца… – промямлил он.
Ванваныч забегал по кабинету. Две пары осоловелых глаз двигались за ним, пытаясь поймать в объектив.
– Тимбилдинг – академическая наука. Мы просто смотрели не с того места, не под тем углом и не на то, что надо. Коллективизация должна строиться не на любви к ближнему, а на ненависти к рядом стоящему. Ненависть должна засесть вторым «Я» в коллективном сознании. Какой смысл в совместных выездах на природу, если натаскивать коллектив можно не выходя из офиса. Стоп. Но если коллектив растопчет один объект, придётся создавать другой, что финансово затратно. Холодная война, как квинтэссенция науки о тимбилдинге. Рухнул идеальный противник, и западный мир, так заботливо вскормленный на глубокой и уважительной ненависти, просто растерялся. Назначает врагами кого попало… Две Верочки на дороге не валяются. Легче сохранить существующую и взращивать на ней командный дух.
Ванваныч остановился перед инспектором.
– Апполинарий, ты что, ещё не понял, что я тут говорю?
Инспектор непонимающе моргнул.
– Надо срочно спасать Верочку. Люди творят, что не ведают. Они хотят развалить своё будущее, уничтожив то, что является для них путеводной звездой, без чего не может обойтись ни один коллектив – свою ненависть, а по совместительству твою безответную любовь. А проще, забирают награду, доставшуюся тебе в неравном бою, – Ванваныч выудил из-за двери швабру и предал инспектору. – Вот тебе копьё. Покажи этим приматам, кто в племени хозяин.
– Где!? – взревел Робинзон криком одичавшего островитянина. – Моё не трогать.
– Золотые слова, инспектор. Любой пылкий либерал, у которого отнимают собственность, в конце концов становиться беспощадным консерватором, – Ванваныч заботливо обнял инспектора и уверенным движением направил его в раскрытую дверь. – Настало время Робинзону спасать свою Пятницу.
В братском полукруге началась межвидовая война.
* * *
– Вы мне зубы не заговаривайте, Чарка, меня предупреждали о Ваших способностях, – начал наследник заплетающимся языком, когда инспектор покинул кабинет. – Вы разорили компанию, использовали Фэн-шуй в этих… в личных целях, я подам на вас в Верховный суд.
– Ну что Вы, наследник? Сразу Верховный суд. Давайте начнём с малого. Вот моё заявление на увольнение, – Ванваныч извлёк из-под бумаг подготовленный заранее бланк. – Сначала надо избавиться от меня, затем провести внутреннее расследование, и только после этого подавать в верховный суд. Такая процедура, ничего не поделаешь, – Ванваныч развёл руки в стороны.
– Тогда, я Вас увольняю! – наследник махнул рукой в сторону двери и начал укладываться спать прямо в кресле, пытаясь свернуться клубком.
– Не засыпайте, наследник. Сначала подпишите документы, а я Вам потом постелю на столе, он у меня дорогой, двуспальный. Вы не представляете, с какой болью в сердце оставляю его здесь.
Ванваныч всучил наследнику ручку и бланк заявления, где владелец «Жёлтого ручейка» поставил историческую подпись.
– Ну вот и всё, с формальностями покончено. Давайте помогу.
Ванваныч вытащил пухлую тушу наследника из кресла и помог забраться на стол. Под голову подоткнул увесистую папку с годовыми расходами и тоненький файл с годовыми доходами – чтоб лучше спалось. Тело заботливо укрыл картой России, которую снял со стены.
– Вы меня оставили у разбитого корыта, – всхлипнул наследник засыпая.
– Не расстраивайтесь. На этом столе, да в таком состоянии, Вам явятся во сне изумительные золотые унитазы. Обещаю – это случится. Золотой унитаз лучше золотой рыбки, единственное – ему не загадаешь желание, за него придётся сражаться.
Ванваныч последний раз взглянул на наследника глазами, полными заботы, выключил свет и закрыл за собой дверь.
– Остальное уже не важно.
Занавес опускается. Нас сцена ждёт, Пьеро!
Глава 15 Конец
Татьяна стояла около стола в своем кабинете. Перед ней лежал чистый фирменный бланк с единственным словом: заявление.
За креслом администратора на стене висела чёрно-белая фотография, в центре которой стояла молодая красивая девушка в окружении улыбающихся детей. Малыши обступили её со всех сторон и в руках держали цветы и шарики. Мальчики были в строгой школьной форме, а девочки в белых фартуках и с огромными бантами, заплетёнными в волосы.
В тот год, первого сентября, стояла изумительная погода. Светило солнце. Был самый настоящий чудесный день.
Мой первый класс.
Татьяне поручили его сразу после института. Она помнила, как двадцать шесть любопытных пар глаз неотрывно следили за ней на уроке мира. Она рассказывала малышам историю нашей Родины, конечно, не так как в старших классах, но она запомнила, как детишки сидели, сложив свои маленькие ручки на партах, и внимательно слушали, познавая такой незнакомый для них новый мир.
Татьяна помнила, как дети взрослели, становились самостоятельными, как они радовались пятёркам и хватали свои первые двойки. Как ребята готовились к экзаменам, как ходили в музеи, как ночевали в палатках в лесу и как на выпускном вечере на Татьяну смотрели повзрослевшие лица тех юношей и девушек, которые для неё всё равно оставались такими, какими она их увидела в первый день.
Татьяна смотрела на свою фотографию, такую далёкую и такую близкую.
Сейчас тем малышам больше тридцати, но они продолжают поддерживать связь со своим первым учителем.
Ольга – врач психотерапевт.
Сергей – служит на Дальнем Востоке.
Мишка, тот Мишка – отъявленный хулиган, который и дня не пропускал, чтоб не устроить переполох, теперь сам преподаёт в школе.
Лена –химик-технолог.
Таня – её тёзка – руководит театром.
Самый маленький, Лёшка – покоряет горные вершины. Этот малыш никогда не сдавался.
Володя – инженер, работает на севере.
Катя – стала предпринимателем, у неё свой ресторан неподалёку.
Татьяна помнила их всех, и каждое первое сентября все, кто мог, встречались около стен родной школы. Этот год тоже не станет исключением.
Только в этот год Татьяна попросит своих первых учеников приехать в другую школу, туда, где она опять станет преподавать.
Татьяна снова пойдет в первый класс.
– Иван Иванович прав. Детей надо учить, а я действительно хочу вернуться в школу, – прошептала Татьяна.
На стене работал телевизор.
Повторяли общественно-политическое ток-шоу «Алтарь Политика».
– Зачем это повторять? – еле слышно, сказала Татьяна.
«По просьбам телезрителей», – отозвался голос Никанорыча.
Тем временем в студии разворачивался горячий спор на тему, о которой целый день кричали новостные порталы со всех устройств, где встроен динамик.
Орал в студии известный депутат Свинобоков.
– Это происки моих политических противников. Нет ничего проще оболгать честного человека…
Ведущий перебил.
– Напомним нашим телезрителям, что жители Малых Таракан Околокукуевского района на последних выборах отдали свои голоса за Свинобокова, создав необходимый перевес. Таким образом, депутат станет представлять в Государственной думе один из самых промышленных районов страны.
Камера взяла Свинобокова.
– Спасибо, Родион, грязь которую мои оппоненты распространяют в СМИ – отвратительна. Да, я лично занимался поставками металлических труб, не отрицаю. Но материал завозился качественный, с сечением, рассчитанным непосредственно под нужды дворян. Я имею в виду жителей этого злополучного комплекса. Полюбуйтесь, пожалуйста, я захватил образец, – Свинобоков нагнулся и появился над столом с куском увесистой стальной тубы, в которую легко бы прошла голова бегемота. Депутат обратился в камеру. – Ваши обвинения оскорбительны! Пожалуйста, полюбуйтесь. Видите, какое отверстие. Даже если бы все дворяне всего вашего осиного гнезда нажали на смыв одновременно… да что гнезда, все дворяне нашего района…
– Скажите, а что, много таких комплексов на районе? – опять перебил ведущий.
– Как бывший районный депутат, я курировал строительство трёх комплексов, но у меня все бумаги в порядке. Их я тоже захватил, – Свинобоков выудил из-под стола огромный ворох бумаг.
Камера взяла ведущего.
– Как видите, на столе у бывшего и нынешнего депутата Свинобокова неопровержимые доказательства его непричастности к хищению, немыслимому по своему масштабу. Проблема серьёзная, на контроле у президента. Ведётся расследование, подключились все силовые органы. Как показала практика, расслабиться не может никто: ни известный писатель, ни музыкант, ни космонавт, ни знаменитый актер. Никто не застрахован от того, что придя с работы буквально негде будет присесть. Коммунальная проблема как язва расползлась по всей нашей стране. «Дворянское гнездо» – словно зеркало нашей с вами действительности. Сейчас там полная антисанитария. В самом комплексе и вокруг него работает сан-эпидемиологическая служба. Напоминаем, что в отставку подал глава коммунальной службы страны. Депутат Свинобоков временно назначен исполняющим обязанности и уже завтра приступит к работе. Мы поздравляем депутата с оказанным ему доверием. И ещё одно замечательное событие.
Ведущий глотнул воды.
– Подтвердилась информация, которую мы получили от наших источников сегодня днём. Мы ещё раз хотим поздравить депутата Свинобокова с тем, что у него появился родственник в деревне Диканькино, Околокукуевского района, который и представляет сам депутат. Пока единственная информация о нём, что зовут его – сосед Виталий. Тесты ДНК совпадают на 100 процентов. Свинобоков и сосед Виталий являются братьями-близнецами. А сейчас Давайте посмотрим репортаж из «Дворянского гнезда», так сказать, прямо с полей.
На экране показалась толпа людей с транспарантами…
Раздался звонок. На экране телефона появилась надпись: муж. Татьяна выключила телевизор.
– Да, Игорь, привет. Уже приехали?
– Привет, поезд прибыл около часа назад. Детей уже забрали родители. Сейчас выхожу с вокзала. Слушай, давай я сегодня за тобой заеду? Прогуляемся домой пешком. Машину твою завтра заберём. Ты как? Такая погода чудесная, помнишь? Давай! Мы тысячу лет с тобой не гуляли.
– Я не против, просто как-то неожиданно.
– Понимаю. Но мы так долго шли в разные стороны друг от друга, что пора разворачиваться. Я не хочу, чтоб мы вот так просто… Я люблю тебя, Тань. Здесь больше нечего обсуждать.
Татьяна помолчала.
– Приезжай. Буду ждать тебя около ворот, – ответила она и повесила трубку.
Татьяна подошла к окну.
Через ворота на выезд нервно проехал большой черный пикап, скрипнув покрышками.
Отряд в белых рубашках и серых костюмах, обнявшись, шёл через дорогу в сторону ближайшего бара.
Из комплекса вышли новый сотрудник «Желтого ручейка» – Вера с инспектором пожарного надзора. Девушка всё ещё была одета в свою рабочую одежду, только сильно изорванную. Инспектор висел у неё на плече и агрессивно размахивал шваброй. Он был без штанов и без своей кожаной куртки. К воротам подъехало такси. Вера с трудом затолкала инспектора на заднее сиденье и села следом за ним.
На пороге появился Иван Иванович. Он дошёл до проходной, на миг обернулся и посмотрел на окна Татьяны. Видеть он её не мог, свет в офисе она отключила. Татьяна не сдержалась и помахала рукой. Иван Иванович улыбнулся, поднял воротник пиджака и вышел за ворота.
Уже совсем стемнело. Проходя, через КПП, Татьяна оставила ключи и расписалась. Охранник Василь, не отрываясь от телевизора, уминал картошку с тушенкой и хохотал до слёз.
– У-ха-ха, у-ха-ха!
По телевизору передавали шоу для взрослых со спортивным уклоном – «Поджарая клубничка». Депутат Свинобоков в эластичном голубом трико в облипку и плаще супермена стоял на маленьком трамплине бассейна. Он походил на человечка известной компании по производству шин. Впрочем, Татьяне было всё равно, у ворот её ждал муж.
И пока на западе страны жители засыпали у голубого экрана телевизора под заливистый смех охранника Василя, на востоке вставало солнце. Будильники поднимали из кроватей ответственных менеджеров и их руководителей, которые храбро ступали в новый чудесный день!
У-ха-ха, у-ха-ха!
Конец!
Говорю спасибо, не изменяя законам жанра
Моим первым читателям и моим первым редакторам. Тем, кто потратил на книгу свои силы и своё время. Тем, кто воодушевил меня и поддержал. Тем, кто позволил мне справиться с сомнениями и, в конце концов, издать свой дебютный роман «Чудесный день».
Юлии Александровой, Инне Александровой, Анне Гудзь.
С удовольствием развёл бы здесь сопли листов на пятьдесят и рассказал, как я отчаянно сражался один на один с чистыми страницами программы Word. И как в итоге через пару лет победил, а страницы заполнились убористым шрифтом двенадцатого размера. Но оставим в сторонке мой героический подвиг, так как результат вы уже прочитали.
Просто, чтоб вы поняли: писать книги оказалось настоящей каторгой. Переделывал роман я раз десять, а отдельные главы, абзацы и предложения – бесконечно.
Наш домашний уклад изменился.
Я внезапно выпрыгивал из кровати или выскакивал из-за обеденного стола. Бормотал себе под нос мысли, боясь их упустить, и мчался к компьютеру в любое время дня и ночи, потому что, видите ли, «великого писателя» посетило озарение. Уже тогда жена подумывала пригласить профильных специалистов из не менее профильных медицинских учреждений.
Но в итоге бесконечный «Чудесный день» подошёл к завершению, и в лучах заходящего солнца я написал слово КОНЕЦ – самое волнующее и долгожданное слово.
К той секунде, когда на небе загорались первые звёзды, я прочитал своё творение раз пятьсот и знал его назубок. При таком раскладе понять, что в романе хорошо, а что в романе плохо, оказалось невозможно. Моя соображалка сломалась.
Что делать? Надо заканчивать каторгу. Пусть книгу читают и выносят вердикт, каким бы он ни был.
Первым испытателем воздействия романа на душевное состояние человека стала моя жена, Юлия Александрова.
Я принял на грудь и передал ей драгоценную рукопись.
Для Юли это тоже оказалось непросто. Представьте, как подбирать слова для близкого человека, если его многолетний труд, мягко говоря, окажется нечитабельным? Плюс, по всем внешним признакам этот близкий человек давно попрощался с рассудком.
Пока Юля читала и делала пометки, я кружил вокруг неё, как Сорняков вокруг космического сачка. Заглядывал через левое плечо, менял дислокацию и заходил со стороны правого. В конце концов меня отправили в дальнюю комнату в район Чёрного Квадрата (друг «нарисовал» после вытрезвителя).
Роман действительно оказался сырым, и его пришлось переделывать. Но Юля прочитала его запоем, и даже тот полуфабрикат, что представлял из себя первый вариант, привел её в восторг. Она говорила искренне:
– Мне понравилось! Я действительно в восторге! Просто, если честно, не ожидала. «Чудесный день» имеет право на жизнь.
Разве нужны ещё слова?
Я воспарил к потолку.
Весь следующий день я бесцельно летал по квартире, а подоспевшие санитары пытались меня изловить. Работать не мог, так как не получалось приземлиться, но это же обстоятельство не позволяло медицинским работникам перенаправить «великого писателя» в самое подходящее для него на тот момент место.
Когда же наконец удалось совершить посадку, каторга началась снова.
В течение последующих двух месяцев я читал и переписывал, читал и переписывал. Исправлял целые абзацы, убирал нестыковки, работал с орфографией, вычеркивал из текста всё лишнее, добавлял необходимое. Я откорректировал всё, что указала Юля, и многое сверх того. Работал с полным воодушевлением, ведь моя книга понравилась первому читателю! Да – жене! Да – субъективно! Но я видел – интерес настоящий.
И роман преобразился. Ну… На тот момент мне так показалось.
В восторге я кружил с ним вальс по скрипучему паркету гостиной, пока…
… «Чудесный день» не попал под редактуру моей старшей дочери, Инны Александровой. Русский язык – высшая оценка 100 баллов по ЕГЭ. С великим и могучим Инна дружит, с литературой дружит, с плохими текстами – нет.
Я часто ловил на себе её печальные взгляды (Печальные! Комедия! Ну вы поняли…), пока она читала, помечала ошибки и нестыковки в тексте. Единственное обстоятельство, мешавшее ей швырнуть мои труды в помойку – наше прямое родство.
И всё завертелось заново.
В общей сложности ещё порядка двухсот часов ушло на новые исправления и новую коррекцию. Честно говоря, я начал уставать от бессмысленности затеи. Кому вообще это нужно? Зачем и почему я пишу эту книгу? Ответить ни себе, ни другим я не мог. Просто писал, потому что писал. Мне нравилось, несмотря на все трудности.
Наступил торжественный час. Пора отдавать «Чудесный день» новому испытателю.
Я распечатал роман на принтере, придал ему божеский вид и усилил впечатление массивной скрепкой. Затем причесался, надел парадную олимпийку и отнёс своему другу, Анне Гудзь.
Аня сопротивляться не стала и согласилась пройти бесчеловечные испытания над своим душевным состоянием. Я хотел одного: чтобы она прочитала роман и просто высказала своё мнение. Стоит ли вообще показывать книгу вменяемым людям?
Я не предполагал, что Аня подойдёт к вопросу более чем основательно. Редактуре подверглось всё, даже отдельные слова и незначительные факты.
– Макс, я прочитала 13 страниц. Мне нравится, – коротко сказала она мне по телефону через три дня.
Тринадцать страниц – только начало книги. Как мало за три дня… Но тринадцать страниц, которые понравились твоему читателю!!! Как передать словами чувства? Я скакал до потолка (они у нас дома высокие, противосанитарные) и вновь ощущал себя вполне «великим писателем».
Своими ощущениями я поделился с женой. Она потрогала мой лоб и посоветовала соблюдать постельный режим.
Ползли долгие-долгие дни, пока Аня читала роман: время тянулось невыносимо. С каждым часом я осознавал – чуда не будет. Только тринадцать страниц! Опять с восклицательным знаком, но уже с другим контекстом, ведь если книга забирает, читать её так долго невозможно. Тогда я не знал, что Аня изучает роман под микроскопом.
Через десять томительных дней мне вручили «Чудесный день», заботливо обклеенный со всех сторон цветными стикерами – с замечаниями и исправлениями. Огромный труд. Просто так. Без всяких просьб. Аня проделала гигантскую, необходимую и такую значимую работу.
Но самое важное! Аня сказала:
– Макс – это бомба! Просто шедевр! Ты обязательно должен его выпустить.
Я не поверил, но всё равно подпрыгнул. На гипсокартоне в трёх метрах над уровнем пола появилась вмятина от моей головы.
Снова пришлось исправлять, но на этот раз не так долго.
(Юля теперь сможет прочитать новый роман. Он отличается от той версии, которую я распечатал на первом испытании).
Дорогой читатель, если Вы сейчас на этих строчках, то, надеюсь, Вы прочитали книгу до конца. А также, смею надеяться, «Чудесный день» Вам понравился.
Единственное, есть одна загвоздка!
Комедию я всё-таки отдал прочитать вменяемому человеку. Откуда среди моих друзей оказались такие люди не знаю. Ведь, как говорится, человека определяет окружение. Но что есть, то есть.
О самой ткани повествования автору ничего не поведали, ограничились словами Л. Н. Толстого (не уверен): «Если можешь не писать – не пиши». А по поводу самой комедии: «Школьное сочинение».
Может, оно и на самом деле правда, только поздно исправлять ситуацию, спасая мир от таких, как я.
Со школой я давно распрощался, а завершённый роман лежал на моём столе. Его глянцевый чёрный текст переливался по идеальной мелованной поверхности.
Засмотрелся даже.
Красота-то какая! Ну не выбрасывать же в самом деле!
Так что, дорогой читатель, если «Чудесный день» Вам действительно понравился, примите мои соболезнования и на будущее: выбирайте жилище с потолками повыше, чтоб не поймали.
Юлия Александрова, Инна Александрова, Анна Гудзь – огромное вам спасибо!
Материалы для обложки использованы с сайта www.canva.com