Зигзаг будущего. Виток первый. Хорошая девочка Лида

Угроза человечеству

Академик Кипятков снова стоял на сцене в главной аудитории ЗАН в Москве.

– Как вы знаете, повод для сегодняшней встречи невеселый, скорее печальный, – мрачно начал Борис Геннадиевич, упершись руками в кафедру, сгорбив плечи и склонив голову.

После первой лекции, посвященной долгожданному контакту, прошли месяцы. С тех пор ученый провел еще две встречи со студентами в главной аудитории ЗАН, а потом случился перерыв: академик был очень занят. Дело в том, что новые сигналы, зафиксированные приемником землян, удалось быстро расшифровать с помощью того же, полученного ранее ключа. Ученых ожидал тяжелый удар: из сообщения внеземного разума следовало, что под угрозой существование всего живого в Солнечной системе!

Стоя за той же кафедрой почти год назад, лектор рассуждал с фантастическим подъемом. Сегодня настрой ученого был полярным. Сильно изменился и контингент слушателей – как численно, так и по составу: зал был наполовину пуст, на ступенях амфитеатра расположились люди в строгих костюмах, ученые в белых халатах, несколько человек были одеты в военную форму. В прошлом осталась трансляция в «дисе». Доклад академика теперь никак нельзя было отнести к разряду научных чтений: Борис Геннадиевич выступал на закрытом совете представителей всех стран Земли, планет и спутников Солнечной системы.

– Я позволю себе кратко изложить данные, которые уже известны большинству из вас, но, может быть, не всем и не так детально, – продолжил академик после недолгого молчания. – В коротационном круге, где расположилась наша Солнечная система, скорость вращения космических тел практически совпадает со скоростью вращения рукава галактики, которую мы называем Млечным Путем. Поэтому наша звезда и ее спутники-планеты сотни миллионов лет «нежились» вдали от других газовых светил, не сталкиваясь с иными объектами и избегая смертельной радиации гигантских солнц. – Лектор несколько раз коснулся пальцами поверхности трибуны перед собой, вызывая на голографическую доску анимированные слайды с изображением системы звездных скоплений, плывущих по цветным волнам космических пыли и газа.

В центре голограммы сияло теплым желтым светом «веретено» – перемычка из ярких звезд, центр Млечного Пути. Оно медленно вращалось, разбрасывая волны, меняющие цвет от голубого до фиолетового.

Академик сделал еще несколько пассов руками, и звездные системы унеслись вверх и в стороны, предлагая зрителям убедиться, где именно случилось «проживать» человечеству в этом колоссальном мире. На доске укрупненно предстал рукав Ориона, на край которого в небольшое, пустое на вид пространство указывала обычная красная стрелка. За ее тупой конец цеплялись, слабо мерцая, шесть букв: Солнце.

– Благодаря тому, что наша планета «проживала» в относительно спокойном месте Млечного Пути, жизнь на Земле расцвела всеми красками биологического разнообразия. Однако Солнечная система, теряя космическую скорость, постепенно выходит из комфортной зоны коротационного круга.

Докладчик полуобернулся к голографической доске и провел по изображению пальцем, отчего стрелка с буквами сместилась, оставив после себя серый прерывистый след – он будто зачеркивал что-то хорошее, приводя к завершению и отменяя.

– Процесс идет давно, и Земля подвергается всё более сильному облучению. В небольших количествах оно приводило разве что к мутациям и развитию форм жизни, но скоро может стать таким сильным, что уничтожит всё живое на планете!

В чем же причина замедления «полета» Солнца? Возможный ответ предлагается в сообщении, которое мы принимаем из космоса. По утверждению его адресантов, выходит, что в «нашем» рукаве Галактики очень мала концентрация темной энергии, которая ответственна за «разгон» космических объектов.

Несколько месяцев наши ученые, включая вашего покорного слугу и еще ряд присутствующих, проверяли и изучали полученную информацию. Мы убедились, что смещение Солнечной системы относительно рукава нашей Галактики имеет место. А вот насколько это фатально для жизни, равно и какое влияние на скорость космических тел оказывают темная энергия и темная материя… Здесь мы на зыбкой почве неподтвержденных гипотез. Все доказательства, которыми располагает земная наука, – некоторый рост количества мутаций, наблюдаемый за последние сто-двести лет… Но это мизерный период времени для серьезных выводов, так что пока тут мы имеем… пшик! – Лектор изобразил кистями рук маленький взрыв, скорее вспышку, какая бывает, когда загорается и тут же гаснет отсыревшая спичка.

Как я сказал вначале, тема сегодняшней встречи безрадостная. Но пришло время добавить ложку меда. – Лектор улыбнулся, и аудитория увидела прежнего Кипяткова: не угрюмого вестника конца, а энергичного, жизнерадостного и обаятельного ученого. – Ведь у человечества вновь появилась надежда! – Он многозначительно ткнул воздетым указательным пальцем перед собственным носом. – Несколько недель назад наш приемник зафиксировал новый блок космических сигналов, и их уже удалось расшифровать!

Да, вот так: после сотен лет тишины в эфире сразу три сообщения, и каких! Вот уж действительно – то пусто, то густо…

По залу прошуршал то ли хохоток, то ли шепоток. Аудитория, минуту назад напряженная, как туча перед грозой, разряжалась с тихим шорохом.

– Первое сообщение – как «здрасьте!»: оно короткое и носит приветственный характер. Второе – предупреждение об опасности, вроде сигнализирующего свистка… Что я говорю?.. Вроде тревожного набата! А третье… Третье – это «скорая помощь».

Прежде чем продолжить, академик взял еще одну паузу, вновь нахмурив брови. Его щеки, казалось, запали сильнее обычного – и глаза будто утонули, спрятались в глубинах своих пещер.

– Но с ней как раз есть одна небольшая трудность. Мелочь, но весьма досадная… Мы не знаем, как ей воспользоваться!..

2121 год, октябрь. Институт робототехники
Встреча с создателем

И вот я стою в широком светло-сером коридоре Института робототехники. Высокий потолок излучает теплый желтоватый свет. Он мог бы придать обстановке домашний уют. Если бы она, конечно, была – но коридор совершенно свободен от мебели или иных предметов интерьера.

Левее меня расположена одностворчатая дверь, на ней табличка: «Лаборатория времени». Мне надо сюда.

Надо. Это звучит довольно уныло.

Еще дальше коридор поворачивает. А ведь всем известно, чем чреваты повороты коридоров?! Правильно: приключениями! Как хочется узнать, что за поворотом!.. Но это не соотносится с текущей задачей.

Поэтому за поворот я не пойду.

Из-за угла неожиданно появился молодой шатен среднего роста в белом (какая неожиданность!) халате, видневшиеся из-под которого концы сочно-зеленых брючин отирались о морковные кеды с причудливо, наподобие декорации, завязанными разноцветными шнурками – желтым и мышиного цвета. «Мировая паутина^[3]» – подсказал мне встроенный справочник андроида. Пока этот юный стиляга проделывал до меня путь в несколько шагов, я успела рассмотреть его вытянутое правильное лицо с огромными карими глазами, обрамленными пушистыми черными ресницами. Последние были так длинны, что касались спадающей на лоб косой челки, когда молодой человек моргал. Губы и рот незнакомца были небольшими и аккуратными, а вот уши немного крупноватыми и торчали по обеим сторонам головы, будто маленькие локаторы. Руки мужчина прятал в широких, как паруса, карманах халата.

– Здравствуйте! – весело поздоровался ученый, останавливаясь и слегка склоняясь ко мне. Голос у него оказался звонким и приятным.

– Доброго дня! – вежливо ответила я.

– Меня зовут Никита! А вы, должно быть, «седьмая»?

– Да, Ша-37… как вы догадались? Я чем-то выдала в себе робота?

– Нет! – засмеялся мой неожиданный собеседник. – На вас просто нет «тобы», как мы это тут называем. – Молодой человек помотал полами длинного халата, не доставая рук из обширных карманов. – Кроме того, я давно и очень… интенсивно работаю с машинами, подобными вам, и имею некоторое отношение к выпуску вашего поколения. В это мало кто верит, но я всегда безошибочно определяю свое создание, когда вижу андроида седьмой серии… Сам не понимаю, как это у меня получается! – Ученый, подмигнув, снова засмеялся.

Я не удержалась и хохотнула вместе с ним – очень уж заразительными были у этого человека улыбка и смех! Кроме того, меня охватило ощущение близости и безотчетной радости, будто встретила родственную душу. Пока я стояла и глупо скалила свои идеальные зубы, собеседник спросил мое имя. Я просто ответила:

– Лида! – На этот раз мне даже в голову не пришло умничать и хвастать знаниями.

– Удачи, Лида! Почему-то мне кажется, что вас ждут непростые приключения и она вам понадобится. Но я уверен: всё закончится хорошо! – Молодой человек выудил из кармана правую руку и протянул мне небольшую изящную ладонь.

Я ответила рукопожатием. Ученый заглянул мне в глаза. Лицо его теперь было серьезным и внимательным. Через секунду он тряхнул мою руку на прощание, выпустил и, повторив: «Удачи!» – отправился своей дорогой по коридору. Мне было жаль с ним прощаться. Может, потому, что этот молодой человек – Никита Карасик, главный разработчик андроидов седьмого поколения и практически мой «папа»?!

Но как ни печально было расставание, эта мимолетная встреча создала во мне какой-то бодрый бедовый настрой. Как будто море по колено, горы по плечо!

А теперь настала пора возвращаться к своей задаче. Итак, за поворот я не пойду. Но загляну… (Какая я все-таки «компромиссонаходчивая»!)

Заглянула за угол: там коридор заканчивается двойными дверями с зеленой надписью над ними: «Выход». Почему-то грустно, что мне не сюда. Но пришла пора двигаться дальше. Зеленый «Выход» – ты не мой! Буду свой искать, а он – в Лаборатории времени. И ведь там тоже поджидают приключения. И вовсе они не предопределенные, а полные сюрпризов и опасностей… Ну уж хотя бы неожиданностей! Надеюсь на это… И еще надеюсь, что прав ты, мой Создатель: всё кончится хорошо! Шагай, Лида, в лабораторию!

Мудреная машина и временной десант

Следующий доклад академика Кипяткова состоялся с перерывом еще в несколько месяцев. Выступал ученый в той же аудитории ЗАН. Те же лица. Утомленные. Хмурые и сумрачные; серые, как небо вечером начала ноября. Те же халаты и униформы.

«Сегодня я вас немного растормошу!» – рассудил Борис Геннадиевич. С момента получения второго сообщения из глубин космоса сердце ученого всё время грызли маленькие зверьки сомнения и беспомощности. Но это происходило внутри и было незаметно, а на людях академик много улыбался, и на впалых его щеках появлялись ложбинки, напоминая о природном обаянии и убеждая слушателей, что этому блестящему уму всё по плечу! Докладчик дождался, когда остатки света стекут по ступеням амфитеатра, собравшись на кафедре и оставив театральные кресла в непроницаемой массе, казалось поглотившей и звуки. В глухой тишине он начал:

– Как вы помните, на нашей прошлой встрече я рассказал о прибытии к нам «скорой помощи» – нового сообщения от наших потенциальных братьев по разуму. Расшифровка третьего блока сигналов из космоса позволила получить что-то вроде чертежа некого аппарата, а также описание принципов его работы, впрочем, довольно туманное. Охарактеризовать эту машину по-нашему можно как аккумулятор темных полей. Потенциально это устройство сможет за несколько десятков (или сотен – тут нет единого мнения) лет накопить столько темной энергии, что ее хватит на изменение скорости движения Солнечной системы. Тогда с помощью той же машины мы могли бы «запустить» нашу звезду и все ее планеты обратно в пределы коротационного круга…

На поверхности кафедры, за которой выступал академик Кипятков, вспыхнул оранжевый кружок. Лектор согласился прервать выступление для ответа на вопрос своего любимчика: в зале присутствовали несколько лучших студентов Бориса Геннадиевича, которые уже поступили в аспирантуру и теперь работали над собственными научными проектами под руководством знаменитого ученого. После касания светящегося кружка луч прожектора предъявил всем уже известного Никиту Карасика.

– Профессор! – вкрадчиво начал студент. – Ведь вы сейчас говорите про космические путешествия… непосредственно на родной планете в качестве межзвездного корабля?

Академик не мог не сдержать доброжелательной улыбки:

– Нет, коллега, только о небольшом, не отличном от эволюционного смещении. Во‐первых, потому что для настоящего путешествия «между звезд» придется устранить массу ограничений, связанных с гравитацией и другими силами и явлениями. А во-вторых – и к этому я как раз собирался перейти в своем докладе, – земной науке не хватает знаний в самых различных областях, чтобы разобраться в деталях и тонкостях работы инопланетной машины. То есть, скажем, завтра мы не можем приступить к ее созданию. Не готовы технологически.

Это не значит, что мы опустили руки! – Будто в подтверждение своих слов, Кипятков тряхнул обеими кистями, отчего рукава белого халата опали, оголяя тонкие запястья, как бы символизируя открытость и искренность ученого. – Параллельно с изучением чертежей и инструкции из космоса мы сконцентрировали наши силы на исследовании темной энергии и поиске возможностей ее улавливания и удержания. Да, нам всё еще не хватает научной базы. Нужно много экспериментировать, копить данные. Следует также подтянуть десятки смежных с физикой областей научных знаний.

Об отдельных успехах уже можно говорить. Например, мои коллеги из Массачусетской секции ЗАН, которой руководит профессор экспериментальной физики Аарон Уэллс, существенно приблизили нас к пониманию природы темной энергии. Дальнейшие мои выкладки будут в большей степени интересны ученым, поэтому сразу прошу прощения у неспециалистов: придется вам немного поскучать. Впрочем, как всегда, буду стараться быть понятным всем.

Покончив с реверансами, Кипятков стал сыпать фактами с тем вдохновением, какое всегда испытывал, обращаясь к своей возлюбленной – науке. Радуясь, что можно отвлечься от мыслей о мудреной машине, академик говорил о физических явлениях, происходящих на горизонте событий сверхмассивных черных дыр, иллюстрируя свои слова формулами, чертежами и компьютерными моделями на голографической доске.

– Исследователи Уэллса пытались с помощью гравитационных волн создать субмассовую ловушку для космических частиц. В ходе эксперимента невзначай было смоделировано нечто вроде «гравитационного цунами, которое, усиливая возмущение метрики пространства-времени, создало локальное пространственно-временное искажение». Иными словами, «прокол» в другое время, – прозаически констатировал академик. И тут же ему пришлось обратить внимание на трибуну, кричащую круглыми светлячками: «Можно узнать?» «Есть вопрос!» «Разрешите обратиться?»

Лектор выбрал симпатичную блондинку Риту Сапфо – в недавнем прошлом свою студентку, учившуюся вместе с Карасиком, а ныне подающую большие надежды аспирантку. Представившись остальной аудитории, молодая женщина задала резонный вопрос, прорезавшийся вдруг в коллективном сознании:

– Профессор, ведь из вашего доклада следует, что мы можем создать прибор, позволяющий перемещаться во времени?

Академик Кипятков немного помедлил с ответом. А девушка, не дожидаясь его, понеслась, пришпорив фантазию:

– Мы же можем внедрить в прошлое группу ученых, которые продвинут фундаментальную науку того времени! Скажем, в двадцать первый век: если люди прошлого получат наши знания, то будут отталкиваться уже от них!..

Потрясенная аудитория зашелестела, залопотала шепотками. А лектор поднял ладони, останавливая резвый галоп мыслей аспирантки. Та сразу примолкла. Остальные слушатели притихли вслед за ней, ожидая вердикта светила науки.

– Спасибо, Рита, за идею! Она свежая и, вероятно, несет какой-то потенциал. Но еще совсем не ко времени! Мало того, что потребуется нейтрализовать гравитационное поле Земли, так надо еще как-то регулировать пространственно-временные координаты на изнанке «прокола», так сказать, в точке прибытия. Согласен: это технические вопросы. Но сложные и требующие серьезной работы!

Есть еще одно обстоятельство, которое я не успел упомянуть. – Академик улыбнулся, подчеркнув тоном, что шустрая фантазерка рано помчалась, не дослушав главного. – Расчеты показывают, что воздействие на тело, проходящее сквозь прокол, будет несовместимо с жизнью… То есть если мы и сможем перемещать что-то во времени, то только предметы.

Борис Геннадиевич замолк, опустив голову и прикрыв глаза. Он дал аудитории несколько секунд на осмысление его тезисов, а сам думал о молодых мечтателях и донкихотах, которых воспитал: «Они талантливы и упорны, они идеалисты – именно такие способны бескорыстно служить идее. Мы были такими…»

– Есть у задачи и морально-этическая сторона, – продолжил Кипятков после молчания. – Вы, например, – лектор наобум указал во мрак зала, не обращаясь ни к кому конкретно, но ко всем сразу, – вы представляете, как распорядятся знаниями из двадцать второго века люди прошлого?! Военные, политики, чиновники, разведка? В разобщенном обществе прежних времен каждое государство, каждая группа влияний может попытаться воспользоваться Знанием в своих интересах, чтобы получить перевес, добиться неких выгод. Возникнет угроза изменения будущего, нашего с вами настоящего. Появится опасность катастрофы!

Вопрос слишком серьезный, чтобы обсуждать перспективы, которые приходят в голову прямо сейчас. Но я, повторюсь, предвижу в вашей, Рита, безумной идее заряд и мощь. – Академик Кипятков поклонился в темноту аудитории, чем немного успокоил расстроенную молодую аспирантку.

2121 год, октябрь
Институт робототехники
Лаборатория времени

Дверь плавно отъехала в сторону, я вхожу.

Лаборатория времени – фактически это не одно, а несколько помещений, разделенных стеклопластиковыми перегородками. Некоторые из них прозрачны, некоторые тонированы молочно-матовым цветом. За теми, что не забелены, видны кабинеты – все они обставлены по‐разному: где-то столы с приборами, где-то шкафы и стеллажи, в одном саркофаги какие-то… И так далее.

В кабинеты ведут гладкие двери – также прозрачные или тонированные. Я знаю, что прозрачность стен и дверей настраивается по желанию людей, которые здесь работают. А вот и первый из них.

Прямо передо мной стоит и улыбается молодой человек с лохматой черной бородой (сейчас мода на лицевую растительность?!) и роскошной шевелюрой, которая из-за торчащих в разные стороны волос похожа на солнце в негативе. Мужчина, как и мои предыдущие знакомые, Фёдор и Никита, – в белом халате.

При виде меня он замахал руками и закричал:

– О, Ша-3730! Наконец-то! Мы тебя немного заждались! Думали: не сбежала ли?! Ха-ха! Заходи скорее! – Он сдвинулся в сторону, давая мне возможность пройти.

Я сделала шаг вглубь помещения. Всё, назад дороги нет.

Этот ученый гораздо бодрее и веселее первого. Я бы сказала, чересчур живой… Уже скучаю по Фёдору.

– Ну, давай знакомиться, прекрасное создание, я – Иван. – Называя имя, живчик ткнул себя в грудь длинным указательным пальцем, отчего я почувствовала себя дикарем, с которым налаживают контакт. – Я буду настраивать твое местоположение в будущем-прошлом… Странно звучит, да? Не обращай внимания: у нас в Институте времени понятия минувшего и грядущего сильно перепутаны. Это же главная функция ученых – запутывать всё, за что мы беремся. Так?! Ха-ха! – Иван весело подмигнул. Во время своей речи он быстро и ловко молотил всеми десятью пальцами по планшету, появившемуся из стены: видимо, вносил или проверял мои данные. А может, записывал новые несмешные шутки. На будущее. – Что же, готова к приключению?

– Да, – скромно ответила я.

– Отлично! Отлично! – Иван снова расхохотался. – Я смотрю, этот бука Федя позволил тебе выбрать имя?

– Позволил. Я – Лида. В честь той девочки, которая подала идею нашего создания. В благодарность за это знания о ней, ее биография и психография загружаются в каждого робота моей и некоторых других моделей.

– Впрочем, как и о других великих людях нашей эпохи и прошлого! Всё верно. Но ты удивишься, узнав, сколько ИИ, отдавших предпочтение женской гендерной роли, выбирают это имя!

– Много.

– Ха-ха-ха! Верно!

– Примерно сорок пять процентов.

– Ха! Наверное…

– Из них почти два процента называют себя так в честь других знаменитых Лидий.

Иван, только что убравший планшет обратно в стену, глянул на меня озадаченно, но тут же в очередной раз жизнерадостно рассмеялся. Прямо рыжий клоун, только что брюнет!

– Твой ИИ работает что надо, особенно аналитический блок! И все тесты показали прекрасные результаты! Судя по всему, ты полностью готова. Поэтому, не теряя времени, давай проходи во-о-о-он в ту дверь. Там тебя ждет Мария. Классная девчонка! Она покажет тебе, что и как делать дальше.

Мой новый знакомый предлагает пройти в третью по счету слева дверь. Стены этого кабинета прозрачны, в нем саркофаги и круглый подиум в центре. Сюда из двери в глубине только что вошла девушка. Она приветливо машет рукой. Вроде бы настроена доброжелательно… Миниатюрная блондинка, чуть выше меня, стрижка каре, халатик приталенный, ножки в красных лодочках. Лицо в виде сердечка… Или репки – кому что больше нравится! Мне – овощи.

– Пора за дело. Не бойся, Маша не кусает незнакомок! Ха-ха-ха! – Последнюю фразу Иван произнес громче, выбрав для этого момент, когда дверь в третий кабинет сдвинулась, пропуская меня. Потому что предназначалась она ушам маленькой девицы. В ответ ее «репка» стала шире. Я шагнула ей навстречу. Проход сзади исчез, стены сделались матовыми, непрозрачными, навсегда скрыв от меня «рыжего» брюнета Ивана.