День первый
Перед лицом красовалась табличка “Корпус Номер 20”. Мужчина открыл пластиковую белую дверь, и мы зашли в здание. Открыл еще одну, теперь уже впуская на лестничную площадку. На самой площадке воняло плесенью и сигаретами. Хотелось только поскорее избавится от этого запаха, проникающего во все носовые поры. На втором этаже, язык так же во всех красках стал ощущать вкусы здешнего места. Проходя пролет за пролетом, на каждом стояло ведро, в которое выбрасывали бычки от сигарет. Наш этаж, как назло оказался самым последним. Подойдя к двери, санитар достал пропуск, приложил к датчику и открыл дверь. Что странно, сами двери так же пластиковые, как и на выходе. Санитар впустил нас первыми, сам же зашел следом и закрыл дверь.
– Иди к стойке в центре, – сказал санитар отдав мне бумаги, сам же направился в помещение для персонала.
Этаж представляет из себя сплошной коридор с небольшим пространством в центре примерно половина баскетбольного поля, с поставленными столами и висящим телевизором в углу. Со стороны стойки вдоль расположены палаты, с другой же туалет и душ. Думаю на противоположной стороне выполнено аналогично. Весь этаж, за исключением пола и потолка, раскрашен в синий цвет. Потолок же выкрашен в белый, а пол сделан из паркета. Само место так и внушает надежду. Надежду на смерть мучительную и неотвратимую. Не удивлюсь, если кто-то пытался повесится на проводе одиноко висящего телевизора.
– Добрый день, – сказала женщина, сидевшая за стойкой. – Давай сюда бумаги, – сказала женщина.
Я ближе подошел к стойке, отдал документы, расстегнул пальто и молча ожидал.
– Как зовут? – спросила женщина.
– Милан Марков, – ответил я, взглядом указывая на мои документы.
Женщина взяла документы, просмотрела бумаги. Убедилась в том, что меня ознакомили с правилами. Отдала паспорт и начала говорить:
– Ваша палата номер три, – показала на нее и продолжила, – Лишние вещи сдадите в гардероб после разговора с лечащим врачом. Врач лично зайдет в палату и позовет. Пока не переодевайтесь. Все, свободны.
Поправил сумку и подошел к палате. Дверь была выполнена из фанеры. Ручек так же не было. Вместо них красовалась сквозная дырка, в которую просовывается палец. Такая дверь создает видимость отстраненности. И лишь служит успокоением. В любой момент ее можно выломать. Достаточно приложить силу небольшого шлепка, и она пробьется, будто ее вовсе не было. Просунул фалангу указательного пальца в дверь. Открыл и, не смотря, сохраняя ожидание, перешел порог. Лишь после закрытия двери вынул палец из противоположной стороны, развернулся, выпрямился, засунул руки обратно в карманы и взглянул на палату.
Мне не показалось при входе, что не сильно, но слышен запах аммиака. Сама палата в два раза меньше стандартной на четыре койки. Так вдобавок рассчитана даже не на четыре, а на целых шесть. Две параллельно друг другу вдоль стен. И еще две в центре. По тумбе у каждой. На дальней левой койке был привязан веревками парень с отведенной трубкой, выходящей из паховой области. Видимо от него и доносится запах аммиака. Рот также был закрыт кляпом. Полностью голый, одетый в утилиту, он мог лишь вертеть головой, наблюдая за происходящим. Приподняв сейчас голову, смотря на нового посетителя. Второй, только уже не привязанный, лежал по другую сторону. Одетый в спортивный костюм, залипая в телефон. Худощавого телосложения, но точно старше меня. Он лишь мельком обратил на меня внимание, отрешенно поприветствовал и залип обратно. Остальные четыре койки были пустыми. Я просмотрел каждую и выбрал самую ближнюю. Положил рюкзак на матрас, снял пальто, кинул на рюкзак и хотело быть сесть на матрас. Провалился вовнутрь, словно в пуфик. Вот только в конце с силой затылком ударившись об стену. От такой неожиданности зрение не поспевала за телом, а удар об стену окончательно дезориентировал глаза, пустив звон в ушах.
– Впервые здесь? – откинув телефон, с доброжелательной усмешкой поднялся парень, задавая вопрос. – Да, эти матрасы обманчивы. Пружины в них давно просели, а решетка под матрасом, напротив, приобрела свойства пружины. Меня Никитой звать, – протягивая руку, сказал он.
Немного отойдя, придвинулся на край, почесывая затылок, аналогично протянул руку.
– Милан, – сказал я.
– Прости, что не предупредил. Просто хотел узнать, что из себя представляешь. По действиям и первичной реакции понял достаточно. С тобой можно завести беседу. Сам понимаешь, никогда не знаешь, кто войдет в эту дверь. Псих, готовый тебе в мазать при любом случае, или растерянный новичок, косящий от армии, – с улыбкой проговорил он.
– Да, спасибо. Но я не от армии. Для нее я уже не годен, а с этим посещением тем более, – не давая сказать, сразу продолжил я. – Теперь разреши мне проявить наблюдательность. Ты уже тут не впервые, а значит, скорее всего, косишь от армии. Угадал, – закончил я.
Парень немного посмеялся, окончательно подтвердив мое предположение.
– Почти. Второй и, надеюсь, в последний. Лежу с подтверждением биполярного расстройства, – на моем лице появилась заинтересованность. – Не, оно у меня на самой низкой стадии и проявляется только в особых ситуациях. Поэтому расслабься.
Я перевел взгляд на парня с кляпом в утилите, кивнул, указывая на него спросил:
– А это чудо как звать? От него стоит ожидать проблем?
– Это “Какун” порой может начать орать, обсирая все вокруг себя. Но мы находимся возле поста, поэтому чуть что, все решается быстро, – снова перевел взгляд на меня, увидев точно не доброжелательное лицо, продолжил. – Задумал что? – спросил он.
Осознав, что выдаю мысли, резко изменил выражение и, дабы снять напряжение, сказал:
– Нет, конечно. Мне же не нужны проблемы. Я выйти отсюда хочу.
Но, видимо, Никиту это не убедило, и он произнес то, чего я точно не мог ожидать после разговора с ним:
– Я за, – скривив лицо в улыбке, мрачно произнес он. – Ты меня не обманешь. Я отлично понимаю такие выражения и с легкостью могу отличить истину от маски неудачника. Твое определенно истина. А костюм и манера поведения говорит о многом. Касательно рук, хоть очень скрытно, но они показывают свою правду. Ты отлично знаешь, что делаешь, и против тебя я определенно не намерен идти. Ну что же, если надумаешь… обращайся, – похлопав по бедру, в непринужденной манере закончил он и лег на свою койку.
Я же резко засмеялся в истерике, закрыл лицо ладонью, оставив просвет меж пальцев:
– Считаешь, один такой проницательный. Никогда не думал встретить себе подобных так близко. Ну что же, согласен посотрудничать. Будем знакомы, – отряхнул туфли, подложил подушку и аккуратно облокотился на стену.
В ответ Никита так же поправил пуховую подушку и, выказывая признательность, снял невидимую шляпу. В этот же момент открылась фанерная дверь.
В палату вошел “Пучеглазый”. Теперь это его имя.
– Тц! Да твою же… схера сюда, – все также облокотившись, устало пробормотал я.
Пучеглазый осмотрел помещение, в конце обратив внимание на меня. Увидев взгляд, направленный строго ему в глаза, быстро отвел свой и занял койку, параллельную другой стороны палаты. Никита тоже смотрел на нового посетителя. Он также кинул вещи на матрас, но вместо того, чтобы ударится, как и я об стену, аккуратно сел на край и стал разбирать вещи. Меня это не удивило, да и похоже, что я единственный первак в этой палате.
Через минуту дверь снова открылась, и в нее зашла девушка в белом халате с невероятно белоснежными волосами. Смотря в бумаги, спросила:
– Милан Марков?
– Тут, – приподняв руку, ответил я.
– Идите за мной, – обратив на меня внимание, снова сказала девушка, после выйдя из палаты.
Я встал, оттолкнувшись от койки, отряхнул брюки, поправил пиджак и направился к выходу. Мне кажется, без рук это практически невозможно сделать. Думаю, если человек невообразимо слаб, к примеру, не сможет подтянутся или отжаться хотя бы несколько раз, то встать с кровати для него будет практически нереально. Придется, как червяку, перекатываться с бока на бок, дабы схватится за спинку.
Выйдя из палаты, девушка в белом халате что-то обсуждала с женщиной у стойки. Увидев меня, еще раз позвала рукой, и я последовал за ней. В коридоре не было ни души, наверно до призывных комиссий здесь довольно малолюдно, потому как последние две палаты вовсе были открыты нараспашку, полностью пустые. Дойдя до другой стороне этажа от нашего входа, справа была дверь с плашкой “Врачебная”. У этой двери уже присутствовал замок, но отсутствовала сама ручка. В этот момент девушка правой рукой тонкой ладошки засунула тонкие пальчики в карман и достала ручку двери. Быстрым движением сунула в разъем и открыла толстую деревянную дверь.
– Проходи, – приветливо сказала она.
Переступая порог, осмотрел помещение. Это был обычный медицинский кабинет, чем то похожий на кабинет школьного психолога. У окна напротив двери находился стол, ковер, облюбовавший весь пол и большой шкаф по правой стороне с кучей бумаг, многие из которых уже начали желтеть. От чего всю эту композицию завершал запах старой бумаги и дерева, попадающий сразу в ноздри.
Девушка села за стол, приглашая рукой сказала:
– Садись, не бойся, я не кусаюсь.
– Да, простите, немного засмотрелся, – сказал я, отодвинул стул, сел напротив.
Девушка достала мои документы, несколько раз просмотрела каждую из бумаг, после положила, подняла голову и начала говорить:
– Вас продержат всего неделю. Я же выписала бы уже сейчас, но так как правила не позволяют, будем следовать им, – устало набрала воздуха легкими и продолжила. – Я ознакомилась с вашими документами и по имеющийся информации у вас есть определенные подозрения на депрессию, отчужденность и замкнутость. Но, учитывая возраст и вашу ситуацию, отклонения минимальные. Должно быть, хорошо научились справляться с подобными ситуациями, – заинтересованно произнесла она.
– Да, начал уделять внимание друзьям, как и они мне. Плюс занялся любительским спортом, – ответил я.
– Это видно. Многие в вашем возрасте, особенно призывники. Поступают сюда куда в более худшем состоянии. И как итог, попытка откосить проявляется в самой настоящей клинической депрессии с приступами агрессии или тревожности, – девушка снова полистала бумаги и взяла в руки результаты теста. – По тестам, что вы проходили в школе ежемесячно Милан. Тут не стоит ждать чего-то нового. Переходя к сути. Сдадите завтра биохимию. Через два дня пройдете невролога, он как-раз придет. На четвертый психиатра. А на шестой-седьмой комиссия. После чего получите результат. И вернетесь к спокойной жизни, как до этого, – закончила она.
Я покачал головой, подтверждая, что понял ее слова. И застыл в ожидании, разрешения уйти.
– Все, что могу еще сказать – не паникуйте. Просто лежите и ждите. Единственное, что нужно – перетерпеть медленное томящееся ожидание. Можете идти, – ласково сказала она.
Встал со стула, поблагодарил девушку, развернулся и подошел к двери. Достал правую руку из кармана брюк и открыл дверь, выйдя в коридор. После закрытия двери засунул руку обратно в карман, направился к своей палате.
– Паниковать? Ожидание? Это точно не про меня. Единственное, с чем согласен, это нужно перетерпеть. Только не ожидание, а скуку. Но даже здесь, мне кажется, я смогу немного развлечься под конец, – прошептал я.
Зайдя в палату, Пучеглазый, уже переодетый, лежал на кровати, читал свою черную книгу. Никита все так же залипал в телефон. Я подошел к своей койке, подтянул сумку и начал переодеваться в домашнюю одежду. Брюки, пиджак и рубашку с пальто повесил на вешалку. В другую руку взял туфли. И побрызгал спреем от запаха. Ногой толкнул фанеру. Вышел из палаты и так же с обратной стороны закрыл. У стойки спросил, куда отнести вещи.
– Ни че се, как официально, – уже слышал, не поверит, если скажу. – Иди туда, предпоследняя дверь, где был несколько минут назад, – указывая пальцем, сказала она и протянула мне ручку от двери.
Гений блять, не иначе, сидит за этой стойкой. Самой сложно поднять зад, наверно. Положил ручку в туфли. Подошел к двери, поставил туфли и достал из них ручку. Открыл дверь и переступил порог. В гардеробе висело одежды на человек пятнадцать. Нашел самый близкий крючок и повесил вешалку с одеждой, снизу поставил туфли. Вышел из гардероба, закрыл дверь и отдал ключ.
– Спать не ложись. Через тридцать минут ужин. Если, конечно, есть хочешь, – сказала женщина.
Только сейчас заметил, как воняет изо рта у этой бабищи.
– Хорошо, – сказал я.
Зайдя в палату всего на секунду, но увидел, как Никита, лежа на кровати, делал вид, что залипает в телефон, при этом пристально наблюдал за Пучеглазым, читающим книгу. Я вопросительно кивнул, но он не ответил, лишь показал рукой, что расскажет потом.
Через сорок минут женщина начала кричать, созывая всех на ужин. Трое одновременно поднялись и направились к выходу. На столах санитары расставили порции еды. Я сел за близлежащий. Никита так же расположился напротив. Пучеглазый пошел за другой стол позади меня. На столе был чай и жидкая гречка с рыбной котлетой. Ложкой отломал кусочек, подхватил жидкую гречку и сунул в рот. После гречки чай можно не пить, воды в ней больше, чем крупы. Котлета совершенно не соленая, кстати, как и сама гречка. Я потрогал стакан с чаем, он также был холодный, как и все остальное. Можно сделать вывод, что всю еду им поставляют с одного места, которое находится далеко от нашего корпуса.
Из-за малого количества ртов все расселись за столы по палатам, поэтому мы с Никитой могли спокойно обсудить сегодняшнее.
– Слушай, Милан. Вы с этим парнем знакомы? – спросил он настороженно.
– Зови его Пучеглазый. И нет, мы не знакомы, – сразу продолжил я. – Он с самого приемного отделения на меня пялится, – сказал я, перемешивая гречку.
– Понял тебя, – удивленно сказал Никита. – В общем, когда тебя позвал Врач, через минут пять не сразу, но увидел, как Пучеглазый со своей койки двумя пальцами рисует круги в сторону твоей. Параллельно зачитывая что-то из книги, – я с интересом и настороженностью придвинулся ближе к столу. – Во второй раз, после как понес одежду в гардероб, стал принюхиваться. Даже сейчас сел лицом в нашу сторону, – закончил он.
– Вот блять, с кем нас поселили, – тихо сказал я.
– А что если он какой фанатик или типо того… с ним можно поиграть. Другие давно испугались бы, ну или сильно насторожились. Но мы… – перебил я Никиту.
– Пока нет. Он позарился на мой зад, значит и решать мне, – Никиту это будто расстроило. – Ладно, а ты у нас какой типаж. По рукам не скажешь, что любишь применять силу, ну и телом, не сочти за грубость, слабоват, – сказал я.
– Да, верно заметил. Я химик. С помощью нее можно много чего занимательного придумать и не очень хорошего в понимании обычных людей. Но для меня это истинная красота и наслаждение, – с гордостью сказал он.
– Черная смерть! – Никита застыл с ложкой в руке. – Чего застыл. Сам же все рассказал. Читал про тебя последнюю новость на неофициальных источниках. Мужчина в истерическом крике носился по остановке. Хватая и тряся каждого прохожего, умоляя о помощи. А когда те в испуге отказывали все возможными способами, мужчина забивал их. Так пострадало двое людей, после чего все разбежались, а мужчина через несколько минут рухнул на землю. После освидетельствования обнаружили термические ожоги рта, гортани и носа. А в мозгу вещества, которые и вовсе не могут присутствовать у человека. Очень рад с тобой познакомится, – с удовлетворением закончил я.
Никита встал изо стола. Снова снял невидимую шляпу и понес поднос к маленькому столику.
Через тридцать минут в палату зашли двое санитаров. Развязали Какуна. Переложили на каталку и увезли. Я повернулся к Никите.
– Да, его повезли кормить. Вроде как засовывают шланг в пищевод, пуская переработанную пищу напрямую. Тратить глюкозу и тому подобные медикаменты никто не собирается. Дешевле и проще пустить шланг.
В этот момент даже Пучеглазый слушал Никиту. Оторвавшись от своей книги.
– Он не кричал, – сказал я.
– Не волнуйся, это будет, когда обосрется. Вы не пропустите, – смеясь, сказал Никита.
– Жду не дождусь этого момента, – подавленно сказал я.
Еще через двадцать минут Какуна привезли обратно, но уже без кляпа. В десять вечера объявили время гигиены, а в одиннадцать – отбой.
Так прошел мой первый день.
День второй
Утро началось со слов Никиты. В полшестого Какун заорал в оглушительном, не сбавляющимся тембре, одновременно дергая кровать. Железные ножки которой бились, выбивая своеобразный негромкий ритм. Возможно ли, что именно так и создавались хиты рок-музыки? Думаю да. И что бы наверняка убедить всех троих в реальности происходящего. Запах помоев распространился по палате.
Не представляю, сколько до моего пробуждения орал Какун, но через минут пять зашли двое санитаров и женщина с поста. Ни говоря и слова, как на автомате, один подошел, схватил за плечи, другой за ноги, а третья достала новый подгузник. И при нас начали обслуживать Какуна. Закончив, женщина произнесла несколько слов:
– Посмотри, – провела ладонью. – Все здесь, чего орать. Новичкам в шесть выйти на сдачу крови, – закончила женщина и засунула кляп ему в рот.
***
В шесть утра санитары начали кричать, объявляя утренний подъем и прием лекарств. Никита поднялся с кровати, надел майку, спортивки и молча вышел из палаты. Мы с Пучеглазым, поступили аналогично. Выйдя из палаты, стал следить за Пучеглазым. Он направился в сторону выхода. Я пошел за ним, как и Никита. За нами следом, позади шло еще несколько человек.
– Посотрудничаем, – поравнявшись с ним, сказал я. – Тебе сколько осталось? – смотря на него, спросил я.
Лицо Никиты сразу поменялось. Окончательно отойдя от сонливости.
– Семь дней, – решительно ответил он и продолжил: – Быстро решился. Я верил в тебя, знаешь ли, – азартно закончил он.
– Я сам решу, как будем действовать, – отчетливо видя мою озабоченность и пустой взгляд, Никита резко собрался. – Меня выписывают на шестой или седьмой день, поэтому будем работать на пятый, – закончил я.
– Как поступим с Пучеглазым? – спросил Никита.
– Предложим выбрать за пару часов до. Если откажеться и захочет рассказать, то отобью все желание. Но а если все-таки решиться чего шанс крайне мал. Тогда будем отрицать и играть дурачков. Не дрейфь, – смотря на впереди идущего Пучеглазого, сказал я.
В конце коридора у выхода красовалась дверь с надписью “Лаборатория”. Вышла молодая девушка и тех, кто на сдачу крови, попросила зайти во внутрь, остальным же раздала таблетки согласно прописи. Закончив с раздачей, пригласила одного из нас за маленький столик с подушкой для руки. Я сел первым, закатал рукав и положил локоть на подушку, накачивая кровь в вене. Девушка взяла жгут, зажала выше локтя, нащупала надутую вену, обработала спиртом и подготовила шприц. Все мое внимание было сконцентрировано на вене. И я абсолютно отстранился от окружения. Только после введенного шприца немного расслабился, увидев Пучеглазого, смотрящего на меня и медсестру, а точнее на руку. Только вот в этот раз его взгляд отличался от предыдущих. Руки были сжаты в кулаках, да так, что виднелись синие вены. Тело напряжено, в готовности сорваться вперед, а лицо с выпирающими и пульсирующими скулами источало жажду насилия. После, как медсестра вытащила шприц, его лицо и тело немного освободилось. Только после обратив на мой немного удивленный вид, четко направленный в его глаза. Пучеглазый полностью расслабился, начав метать взгляд по помещению.
– Можешь идти, – сказала медсестра.
Я прижал ватку, вышел из комнаты. Быстрым шагом, не переходя на бег, пошел в палату. Никита уже лежал на кровати, скрестив нога на ногу.
– Накаркал! – чуть возбужденно сказал я. Но сразу собрал эмоции в кулак и продолжил. – Ты говорил о том, вдруг он фанатик или типо того? Возможно твоя правда, потому как Пучеглазый в буквальном смысле чуть не набросился на медсестру. Пока та брала у меня кровь, – закончил я и присел на край матраса.
Никита так же сел на край, придвинувшись ко мне.
– Ну, знаешь… это… многое объясняет. Что будешь делать? – спросил Никита.
В этот момент в голове, как по заказу всплыло, что ни так давно видел новость про сектантов. Он постоянно читает какую-то книгу и постоянно пялится. Вдруг это и есть мой путевой билет в будущее? Вдруг судьба существует? Иначе как объяснить все эти случайности. Нельзя упустить такую возможность, я обязан схватить ее за хвост. Использовать таких людей легче легкого. Особенно в таком положении. И уже не важно как он настроен и на что готов. Залить в уши дерьма и вот тебе орудие готовое на все: “Я так вижу…”, “Ты должен…” и т.д. А если пойдут сомнения, пригрозить им верой в меня. Разве это не отличный шанс. Так еще возможно получится заманить Никиту. Подобный человек был бы кстати.
Пока придержу все карты. После пятого дня, если все сработает, окончательно закреплю доверие, не дав время на раздумья, предложу сделку, от которой со всеми вытекающими ему будет сложно отказаться.
– Планы меняются, посмотрим на дальнейшие действия. Если за сегодня-завтра ничего не произойдет. Я самолично подойду. Никит, только сейчас понял, что все складывается как нельзя кстати, – сказал я, смотря на него.
От последних слов и выражение лица у Никиты отчетливо прослеживалась напряженность, озадаченность, даже испуг. Но также и доверие, которое так нужно.
– Слушай, Никита, в чем твоя цель, – риторически сказал я. После улыбнулся, похлопал по его бедру и лег на койку, скрестив ноги.
Весь оставшийся день прошел, как и предыдущий. Только узнал, что Какуна кормят и утром.