Как я выжил в Японии. Записки инопланетянина

1 января 2012. Новый год

Это был без сомнения один из самых запоминающихся Новых годов в моей жизни. Во-первых, я никогда не встречал Новый год в Японии. Во-вторых, я никогда не встречал Новый год в метро. В-третьих, я тем более никогда не встречал Новый год в японском метро. А теперь по порядку

Вчера (сегодня?) вновь оказались порушены все мои стереотипы о японцах. Конкретнее о праздновании ими Нового года. Правильно сказал как-то один из френдов, те книги, по которым мы учимся – очень мало соответствуют реальности.

Омисока – он же канун Нового года, когда принято наводить дома порядок, прошёл вполне себе спокойно. Я сделал грандиозную уборку дома, так чисто у меня не было со времени Большой Послепереездной Уборки. Посидел, почитал про «отправление послов Ямато в южные царства, через Пэкче и проникновение каллиграфических стилей из Вэй и в частности стиля великого Ван Сичжи, что и определило развитие всей японской каллиграфии…». Потом маленько порисовал.

Часов в 7 позвонила чудесная латышская девушка У. и позвала на ночь в клуб. Но, как истинный старый зануда, в клуб я не пошёл и остался сидеть дома, что и послужило причиной дальнейшего неожиданного для меня развития событий.

Часов в 10 позвонила русская девушка Н. и спросила, не хочу ли я пойти с ними ночью в храм на хацумодэ (обряд первого в новом году посещения храма). Естественно, я хотел! Что за глупый вопрос вообще, «не хочу ли я ночью переться в самый большой синтоистский храм на Хоккайдо».

Мы договорились, что они мне позвонят, когда будут выходить, примерно в полдвенадцатого, мы встретимся в метро и встретим новый год в храме. Самый, пожалуй, восхитительный план на Новый год. Правда же?

Действительность оказалась куда более сурова. В полдвенадцатого раздался звонок. «Какая у тебя квартира? – поинтересовалась Н. – Мы стоим в твоём подъезде, сейчас поднимемся». Наивный. Я искренне полагал, что они хотят подняться, подождать, пока я соберусь.

Ураган семейства И., ворвавшийся в мой тихий, уютный дом, оставил в раковине кучу немытой посуды, разлитое по татами шампанское и моё нарушенное душевное спокойствие. И. и так шумные, особенно И.-папа, но И., разбавленные двумя русскими девушками, – это совсем катастрофа. Я не успевал контролировать эту бурю, кружащуюся по квартире и сующую свой нос везде, где можно (и где нельзя, кстати, тоже, но почему-то от их внимания это ускользнуло. В моем понимании, например, нельзя лезть в ванную, и тем более в другую комнату, если вас туда не приглашают. Мало ли что или кто у меня там. Ну и в сковородку на плите тоже можно было не заглядывать. Хотя… может, он есть хотел?). Выпив то шампанское, что папа не разлил на татами (моим татами, кстати, хронически не везёт, на них каждый раз что-нибудь разливают, то шампанское, то пиво), мы, наконец, двинули в храм. Времени было без десяти двенадцать. Понимая, что Новый год нам светит в вагоне метро, я робко предложил на 10 минут остаться дома и встретить его здесь, а потом уже двигать. Моё предложение никто не заметил. Вопреки моим опасениям Новый год мы встретили не в вагоне. Мы его встретили на перроне станции. Что не отменяет его оригинальности.

Теперь что касается стереотипов. Я искренне считал, что в новогоднюю ночь японцы, съев свою новогоднюю лапшу, ложатся спать часов в 10. Не тут-то было. В храм мы приехали около половины первого. Там был если не весь Саппоро, то четверть точно. Чтобы пройти на территорию храма, нам пришлось постоять в очереди, растянувшейся на всю аллею от главных ворот-тории до самого храма. Благо мы попали в серединку, и то добрых полчаса мы простояли.

Попав, наконец, в храм, как и положено, бросив богам денег (вообще, японские священники молодцы. Это ж надо было придумать такую религию, чтобы все обязательно несли деньги, да ещё и добровольно с удовольствием их бросали в жертвенные ящики. Христианским церквям до такого далеко. У нас это как-то более добровольный процесс), попросив у них кто чего, встали в очередь за предсказаниями.

Потом постояли в очереди за оберегами, потом постояли в очереди за едой, потом пошли домой. Новым годом я доволен. Даже если я весь его проведу разъездах и поездах, я не буду против.

4 января 2012. Первый рабочий день

Сегодня день начался с того, что все ходят по отделам и друг другу кланяются.

В России 10 выходных, несмотря на это, работа почему-то никуда не исчезает. Пришли факсы из ЮС, надо делать всякие бумажки участникам снежного фестиваля. Ещё и придётся работать в выходные. Меня угораздило попасть на мероприятие (на 2), а я так хотел пофотографировать девушек в кимоно. (9-го числа будет день совершеннолетия, когда улицы заполняются очаровательными девушками в очаровательных кимоно, а у меня работа.). Н.-сан уволилась, Г.-сан отдыхает, С.-сан отдыхает, коллега-немец отдыхает, Т.-сан дежурит, так что в офисе напротив меня и справа от меня по 2 свободных места, а сзади аж 3 свободных места. Хочешь не хочешь – будешь работать.

Мне почти удалось довести японцев до сэппуку. Правда, не тех, кого хотелось бы. Я поступил очень жестоко и не писал на открытках свой обратный адрес (на самом деле я был уверен, что он есть в отделе кадров). Теперь народ приносит мне открытки лично. Потому как не ответить на новогоднюю открытку нельзя. Мне даже стыдно. Хотя кого я обманываю?

10 января 2012. О школьниках и молодёжи

Выходные прошли… да не было никаких выходных. Разве что суббота, но я честно не помню, что я делал в субботу. Что-то, наверное, делал. Но, судя по бардаку, разведённому дома, ничего полезного.

В воскресенье и понедельник (несмотря на то, что понедельник был выходным по поводу Дня совершеннолетия) пришлось идти на Конференцию ЮНЕСКО. Вот такие мероприятия я очень не люблю по одной причине. Они вроде и не напряжные (не считая убитого пятничного дня на поиск музыки, вместо написания текста выступления на семинар), но эти 3—4 часа, попадающие ровно в середину дня, разрывают весь выходной, и в итоге ни туда ни сюда.

В воскресенье было то, что тут громко называлось «обмен мнениями с… иностранцами». Так и хочется другое слово сказать. Те, кто хоть раз видел японских школьников, а тем более школьниц, прекрасно понимает, что обмен… это очень громкое слово. Японские школьники в 15 лет – это такие забавные существа, что они и по-японски-то не очень разговаривают, а при виде микрофона у них мутнеет в глазах, они зажимают рот рукой и в панике начинают трясти головой. И я не преувеличиваю.

Короче, нас посадили на сцену (всего нас было 9 человек), и мы отвечали на вопросы. Ведущего. Поскольку вопросов из зала… не могло быть в принципе.

После этой позорной экзекуции был… не то чтобы ужин, но было немного, с позволения сказать, еды, которую все ели стоя и общаясь. И куда девалась вся японская застенчивость… Теперь у меня сложилось ощущение, что японские старшеклассницы ничем (кроме мини-юбок в январе) не отличаются от наших. Ну, разве что у наших смелости (наглости?) побольше. Несмотря на это, меня опять всего ощупали, обнякали, несколько человек поинтересовались, значит ли кольцо на пальце, что я женат, ещё несколько спросили, есть ли у меня девушка, уточнили, есть ли у меня девушка в Японии, и предложили её прямо тут же завести, выбрав любую… Не знаю, сколько по японским законам дают за несовершеннолетних, поэтому предпочёл отказаться от предложенного выбора.

В понедельник было продолжение «конференции», смысла которой, откровенно говоря, я не понял. Я уже как-то говорил, что, если японскую деятельность рационализировать и направить в благое русло, будет, пожалуй, непобедимая страна. Но 90% всей работы, которую японцы делают – никому не нужны. На полезную же работу у них остаётся каких-то 10%. Но всё равно молодцы. Молодцы хотя бы потому, что что-то делают. Они не ноют, как плохо жить, они берут и делают эту жизнь лучше.

Иногда кажется, что они это делают чисто механически, не думая зачем, почему, кто так решил, просто делают, потому что так надо, и, кажется, что этого заведённого механизма хватит ещё на века, если, конечно, Японию не смоет, то японцы так и будут делать ненужную работу, воспитывать детей, а в старости бегать с фотоаппаратом наперевес.

Вчера, кстати, в метро видел 2 бабушек с горными лыжами и в полной экипировке. Бабушки выглядели лет на 65, из чего я делаю вывод, что им сильно за 70.

Неожиданно мероприятие вчера получилось интересным, хоть и бессмысленным. Ну собрался народ, приятно провёл время. Всё бы хорошо, но мероприятие было с 12 до 15. Именно это время я вчера собирался посвятить беганию по городу и фотографированию девушек в кимоно.

Вчера, как я уже сказал, был день совершеннолетия, а это значит, что все 20-летние девушки одевают обалденные кимоно с длинными рукавами, меховыми воротниками и идут праздновать. Такие милашки, что просто мимими… Простите, сорвалось. С утра я успел увидеть нескольких, но вот сфотографировать их не успел, а после трёх все уже, похоже, бухали в подворотнях. Я честно 40 минут кружил по Одори и окрестностям, пока не замёрз до соплей, после чего плюнул, пошёл в стоенник и купил нож.

Никакой связи тут нет, просто я сломал нож, пока резал масло. Я не знаю, было ли виновато японское масло или китайский нож, но вот так получилось.

Справедливости ради надо сказать, что мне удалось увидеть чудо мужского пола в чёрной куртке-хаори, золотых юбкоштанах-хакаме, в кроссовках и с ирокезом. До глубины души потрясающее зрелище.

О японских девушках отступление было. Теперь отступление о японских юношах.

Раньше я думал: «Как же так, совершеннолетие только в 20 лет, это же поздно». Теперь я думаю: «Не рано ли японцам в 20 лет отмечать совершеннолетие?» И дело не в том, что японцы долго живут. Дело в том, что японские юноши в 20 лет в большинстве своём ещё такие дети, что до совершеннолетия им ещё расти и расти. Такое ощущения, что у них мозгов как у 14-летних. Они не тупые, отнюдь, они просто… незаботные. Любой русский мальчишка в 14 лет гораздо самостоятельнее и серьёзнее японского юноши в 20. Конечно, я смотрю по своему поколению, которому много перепало, но в 14 лет почти все работали, зарабатывали деньги на карманные расходы, ну хотя бы на каникулах. Японцам же это совершенно не надо. (Опять же я в основном вижу только городской класс, что творится в деревнях, я не знаю, думаю, там всё не так страшно.)

Так вот. Может быть, из-за своей хвалёной дисциплины (и мне кажется, что именно из-за неё) японцы совершенно утрачивают, а вернее, не приобретают способность думать и принимать решения. Они привыкли, что абсолютно на все случаи жизни есть инструкция, за тебя всегда кто-то подумает и позаботится. Японец не выживет в лесу только потому, что он в школе не выучил инструкцию по выживанию в лесу. Японцы могут не заботиться ни о чём, поэтому и в голове у них ничего.

Вот стоит перед тобой 25-летний лоб и спрашивает: «А в России на каком языке разговаривают?» А это, между прочим, человек с высшим гуманитарным образованием. Как-то меня один школьник спросил (но он школьник, и ему простительно): «А вот кириллица, она же совсем не такая, как латиница, её не сложно писать?» «На свои иероглифы посмотри», – очень хотелось ответить. Впрочем, так я и ответил, только чуть вежливее. Но, во-первых, ещё раз, он школьник, а во-вторых, он хотя бы знал, что в России пишут кириллицей! За одно это ему можно всё простить. Многие понятия не имеют, как пишут в Японии (не спорю, у нас тоже даже не каждый взрослый отличит китайский, корейский и японский тексты), и тем более, думаю, никто не знает, что в Корее и Японии есть нормальная азбука. Но что-то мне подсказывает, что в 25 лет можно знать, на каком языке разговаривают в крупнейшей стране мира.

Лет с 30 японцы умнеют, и с ними становится можно разговаривать. Годам к 70 из них получаются жутко интересные собеседники.

Хотя, наверно, нельзя тут говорить о перспективе, я же не знаю, какими в 20 лет были нынешние 70-летние дедушки. И какими к 70 годам станут нынешние 20-летние юноши. Но факт в том, что при общении с человеком младше 25 лет никак не можешь избавиться от ощущения, что разговариваешь с 15-летним. Хочется стукнуть и сказать: «Очнись! Тебе 25! Выплюнь уже соску, перестань смотреть на меня невинным младенческим взглядом, неотягощённым мыслью!» Фух. Накипело.

10 января 2012. Ещё о японцах

Сегодня с шефом ходили в школу. Этой зимой мне уже несколько раз приходилось ходить в начальные школы. Так вот, самый меня поразивший факт: там нет отопления. В классах стоят печки, типа как у меня дома, а вот в коридорах температура, примерно как на улице… Это как-то… дико… -2 в коридоре школы… Это прям… кошмар, руки-ноги начинают сразу отваливаться, а там же ещё и разуваться надо. Ага, вот так заходишь в школу, снимаешь туфли, обуваешь гостевые тапочки и идёшь знакомиться с директором. А пол настолько ледяной, что даже через тапочки холод до макушки пробирает. Мы в холодном институте сидели в куртках при гораздо более высокой температуре, а тут дети в одной форме гоняют.

Странные они, японцы. Летом они ходят в двух майках и стонут, что им жарко. Зимой они сидят в ледяных помещениях и стонут, что им холодно…

Ещё я не понимаю, как в японцах уживаются феноменальная вежливость и взаимопомощь и феноменальное хамство и наплевательское отношение к окружающим. Это может проявляться у одного и того же человека.

Стоит тебе только начать что-то делать, как к тебе сбежится толпа японцев и начнёт помогать, будут постоянно спрашивать, как у тебя дела, помогать всегда, стоит только попросить и даже если не просить. Тебя не поторопят в магазине, пока ты считаешь свои копейки, во всех общественных учреждениях, тебе будут кланяться почти в пол. Все будут кланяться тебе почти в пол… пока ты не спустишься в метро. Такое чувство, что метро – это параллельный мир, гораздо страшнее метро н-ского. Нет, само метро, конечно, идеально, ну или близко к идеалу.

Контролёры кланяются тебе, когда ты проходишь турникет, автоматические эскалаторы для экономии энергии останавливаются, если на них никого нет, и сами запускаются, когда на него встаёшь. Резиновые шины поездов практически бесшумно, чуть посвистывая, шелестят по колее… но вот люди… Метро – единственное место, где мне хочется огрызнуться или выразиться крайне неприличными словами, но так, чтобы меня поняли.

Утро. Переполненный вагон. Переполнен исключительно в районе дверей, как и в России, в общем. Ты пытаешься в него влезть, а стоящий впереди не даёт это сделать, потому что тогда ему придётся близко встать к впередистоящему. А он не хочет, у него «личное пространство». Он будет стоять так, чтобы не дай бог не прикоснуться к окружающим. Полный вагон выходит на центральной станции… Но японец, стоящий в дверном проёме, будет стойко стоять на своём месте, не давая никому выйти, потому что… а не знаю почему. Вот стоит он, и всё. И не выйдешь, не войдёшь.

Надо тебе выйти из переполненного вагона, и ни одна зараза не подвинется тебя выпустить, хоть заизвиняйся, с другой стороны стоишь ты в толпе, и тут, ни слова не сказав, тебя просто выносят из вагона. Ну скажи ты «Извините, я выхожу», я ж подвинусь, пропущу… нет, он молча будет тискаться, пихаться, но не издаст ни звука.

Останавливается поезд, открываются двери, японец любого пола и возраста встаёт и начинает выходить, когда все уже заходят в вагон. Дома тоже так бывает часто. Часто. Тут так почти всегда. Ну встань же ты раньше, пройди к дверям, не-е-е-ет, он будет до последнего сидеть, а потом пихаться через всю входящую толпу. Так и хочется звездануть, чтоб прочувствовал. И всё это происходит в полной тишине, никто не возмущается, никто не извиняется. Почему эти же самые люди, выходя на свет, так меняются?

Ещё одно очень интересное японское свойство – отношение к собственности: личной и общественной.

Сперва личной. Личная собственность неприкосновенна. Это не просто слова. Совсем другое отношение к деньгам. Первое время я постоянно таскался, вернее, меня постоянно таскали по всяким номикаям, сиречь попойкам. Вот тогда меня это и удивило. Как рассчитываются за общие посиделки в России? Ну или хотя бы как я рассчитывался за общие посиделки в России? Я имею в виду посиделки большой компанией. Правильно, как бог на душу положит. Нет у меня 10 рублей, я отдам 50 и махну рукой на сдачу, скажу: «Потом отдадите». Принесли сдачу, которая ровно на всех не делится, делят по принципу «ну давай тебе сто, а мне остальное, и хватит». Но тут же… До копейки, до йены тебе всё отдадут и не возьмут чужого. Даже как-то обидно. Типа «оставь себе свою мелочь». Ну, как говорил великий Достоевский, «русским вообще, особенно за границей хочется показать, что у них необъятно много денег». Шутка шуткой, но в России, мне кажется, гораздо проще относятся к деньгам. Ну и всему остальному соответственно.

Собственность общественная (государственная или муниципальная). Общественная собственность неприкосновенна. И это не пустые слова. В России если государственное, значит, или ничьё, и его можно не беречь, или моё, и его нужно прибрать. Здесь же очень чёткое понимание, что государственное, а особенно городское – это общее! Это не моё, мне разрешают этим пользоваться. Значит, им должен попользоваться я, и им должны попользоваться все. Поэтому здесь изумительно чистые туалеты в парках и метро, без намёка на запах. Поэтому в общественных туалетах, внимание, лежит-туалетная-бумага. Её никто не уносит домой. Потому что она общая! Ей должны попользоваться все. Поэтому на каждом перекрёстке и в подворотне висят зеркала, отражающие невидимые зоны за поворотом, и их не разбивают, не пишут на них маркером. Поэтому в питейных, магазинах, ресторанах, гостиницах стоят зонтики, которые можно брать во время дождя, а потом оставить в любом другом месте, и они реально стоят. Каждый воспринимает себя как часть какого-то общества. Страны, города, района, дома. Община, несмотря на то, что она уже начинает рушиться, всё ещё достаточно крепка.

1 февраля 2012. Бытовое

На работе страшная засада, и конца ей не видно. Вместе с концом засады не видно и выходных. У меня уже есть 2 недели переработанных часов, и иногда меня посещают крамольные мысли взять 2 недели переработки, к ним 3 недели отпуска, прицепить всё это к майским праздникам и на полтора месяца уехать в тёплые страны.

Мечты, мечты.

Смех смехом, но у нас реально холодно. Нет, конечно, на улице не —40, и даже не -20. Но и дома даже не +10. В квартире около 7 градусов, а в ванной и туалете не больше 4. На днях поймал себя на том, что я задумался в туалете, любуясь облачками пара, вылетающими изо рта.

Каждый раз перед тем, как выключить воду в душе, я собираю в кулак всю смелость и думаю: «Ну почему нельзя идти на работу в душе, вместо костюма». За газ в этом месяце я заплатил 12 000, при том, что, начав ходить в бассейн, я перестал готовить дома, потому как некогда. То есть все 12 000 – это только вода и отопление. Но если честно, я буржуйствую, оставляя отопление включенным на всю ночь аж на 13 градусов. Но зато, в отличие от коллеги-немца, я сплю без шапки, свитера, всего под двумя одеялами и на одном матрасе. То есть почти как человек. Спать же в шапке… противно самому моему организму.

Приехала сэмпай. В первый день после работы мы решили небольшой толпой пойти поесть якитори²². Это было воскресенье, поэтому якитория была достаточно наполнена. Проходя на свое место, поклонившись сидевшему за соседним столиком начальству, я вспомнил русское слово «спалиться» и подумал, что не знаю его японского аналога… Начальство, впрочем, было настроено вполне доброжелательно и после энной кружки пива даже порывалось за нас за всех заплатить. Пока не пришло другое начальство. Тогда первое начальство быстро спрятало деньги в карман пиджака. К сожалению, всё-таки своего.

В тот самый момент, когда, попросив счёт, мы тщетно пытались понять, как это всё поделить, математика не только не моя стихия, у меня зазвонил телефон. Кто ещё может позвонить в воскресенье в 11-м часу вечера? Правильно, только любимая бабушка С. «Максим-сан, а И.-сан уже приехала?» Передав сэмпаю трубку, я вернулся к пересчёту денег. Спустя некоторое время и победив наконец арифметику за третий класс, я поднял взгляд и увидел, что глаз у сэмпая нервно подёргивается. Конечно, мы знали, что С. нас куда-нибудь потащит, но не думали, что это произойдёт так сразу.

Так мы попали в караоке. Самое ближнее к станции метро караоке представляет собой одну комнату-бар с одной бабушкой, которая прилагается к бару для одной компании. Хозяйка караоке, она же бабушка, прилагающаяся к бару (в самых разных смыслах этого слова), хорошая подруга бабушки С. Я не знаю, сколько ей лет, выглядит лет на 60, так что ей может быть уже под 70. В её заведении у нас был Новый год нашего класса каллиграфии, поэтому я уже имел счастье с ней встречаться.

Неизменно растянув рот и связав улыбку где-то за ушами, она поприветствовала нас с самым счастливым выражением лица, на котором так и было написано «вау, гречка!».

«Здра-а-аствуйте», – протянули мы с сэмпаем. «Меня И. зовут», – сказала сэмпай. «Ой, как приятно, – обрадовалась бабушка. – А я – девушка Максима». В этот момент я ничего не уронил только потому, что у меня ничего не было в руках. «Ух ты-ы-ы! – подхватила сэмпай. – Какая красавица! Максим-сан, почему ты не говорил, что у тебя такая девушка? Я обязательно вернусь в Н-ск и всем доложу!»

Путь к отступлению мне был надёжно перекрыт: возле двери стояла сэмпай, хоть и без меча, но сэмпай без меча – это то же самое, что сэмпай с мечом, только без меча. Окно закрывал собой Н., бывший уже в лёгкой степени тяжёлого алкогольного опьянения, а бабушка С. твёрдо и уверенно прижимала меня к вешалке.

Я не помню, что я ответил. Я вообще не помню тот вечер. Включившаяся после такого мощного удара по психике защита милостиво не сохранила ничего в моей памяти.