Вспышка отшвырнула демона – прямо на камни. Больше он не поднимался.
– Я его что… застрелила?
– Да. Надеюсь. – сказал Взор.
Демон лежал неподвижно; на миг Взору показалось, что рядом с тем местом, где упал шипастый захватчик, появились еще трое – с разными телами, но с абсолютно одинаковыми мордами – такими же, как у первого; это длилось меньше секунды. Не успел Взор спросить Аней, видела ли она это, но тут демон исчез, а небо стремительно почернело.
Туча – гигантская туча в четверть небосвода – загородила собой светила; в туче было множество выступов, впадин, борозд под разными углами; она была вся какая-то изодранная и вместе с тем имела определенную форму – не из простой природы.
Чали попадали от страха; крича о проклятии, они плакали и изо всех сил просили не уничтожать их.
Туча молча двинулась – прямо на Аней и Взора.
В эфире «Добреголяда-3» шли сплошные помехи; однако, информацию о том, что случилось, поняли моментально.
– Наших!! Наших захватили!!
– Давайте! Думать! Действовать!!
– Думаем организованно. К счастью, «туча» не сверхсветовая. Не сверхсветовая. Почти обычная. Значит. Догоняем тот корабль, с помощью кумулятивных зарядов пробиваем в его скорлупе брешь – надо бить так, чтоб не случилось полной разгерметизации, а потом…
– А из чего состоит его скорлупа?
– Кажется, она примитивно-металлическая.
– Ребятушки, не мудрим – действуем.
Взора и Аней несло по сложному пути. Внутри «тучи» был целый лабиринт из ходов, щелей, отсеков, похожих на соты; очевидно, лабиринт имел сложную симметрию, где выделялись несколько основных лучей, сходившихся в центре. Кругом были выступы, ржавые железки – за одну такую Взор сумел ухватиться и уже поймал было Аней; но какая-то неестественная сила оторвала ее, понесла прочь и бросила наконец в самом центре.
Центральная часть «тучи» походила на половину обкусанного бублика. Кругом стояли неработающие приборы – компьютеры, блоки с микросхемами, манипуляторы в трещинах.
Здесь же лежало различное оружие, холодное вперемежку с огнестрельным, почерневшее от времени и почти новое. Работающих аппаратов было очень немного – лишь в двух-трех местах и все они горели неприятно-зеленым цветом на белых панелях.
Аней упала и тут же пред ней выросли командиры «тучи» – шесть или семь существ с разными сущностями, однако головы у всех были одинаковые, как под копирку – головы того ящера.
Один ящер, самый худой, заорал:
– Ага, въехали, значит?! Любители просвещения?! Как вы смели атаковать мою сущность, я же не давал вам никакого повода… эти чальцы достойны лишь того, чтоб их уничтожать и…
– Подлец. – проговорила Аней.
– Чтё-ё-о-о-о?!!! Я подлец?!!! Да я вас, да я вам…
Ящер задохнулся от ярости, но другой, более крепкий, сказал:
– Так. Чего это я бешусь? Наша цель вообще другая. Хотя, здесь есть явная угроза и ее надо устранить.
– Да? – сказал третий ящер. – А вдруг я вляпаюсь? Вдруг она из этих, ну из этих…?
Ящеры разом посмотрели на Аней.
– Она? Да не похоже… Или похоже? Да, чуть-чуть похоже… Или даже не чуть-чуть. И что тогда? Я не хочу связываться с этими. Я не…– ящеры замолчали.
Снаружи шел какой-то писк.
– Звездный дождь, – сказали ящеры и опять уставились на Аней:
– Где твои приятели?
– Здесь! – ответило эхо.
«Добреголяд -3» уже проломил стенку тучи и летел к центральной части.
Один ящер догадался:
– Это что? Те? Сами пришли?
Но его уже сшибли. Новеги прорвались в отсек, не испытав особых трудностей.
(В корабле Воблида была специальная площадка, куда он время от времени заманивал доверчивых существ, способных перемещаться в космосе. Это также был способ набора «вояк», и площадка та почти всегда стояла открытой, и сперва очень даже помогала. Но доверчивые повывелись, а потом и сам Воблид про нее забыл. Площадка была совершенно доступная – Хитрый Змей это заметил в самом начале, но не стал ничего говорить. Размер площадки – огромен!)
«Добреголяд-3» просто пролетел – почти до самого Во-блида!
Дальше нужно было уже действовать «вручную». У новегов был талант чувствовать своих товарищей.
– Анька, держись!!
Ящеры были разные и очень сильные на вид – но новеги были ловчее. На груды оружия Всеодор сбросил туманное поле, и все мечи, все пушки пропали. Не исчезли вообще, но сделались невидимыми. Ящеры принялись атаковать естественной мощью, но не слишком получалось.
– Штукер!!– кричал один, полу-биологический, с ртутью вместо крови. – Наших бьют!!! Надо скорее звать Великого, а то меня… зарр-аза!!
Целых пять ящеров навалились на Аней и давили нещадно; новеги раскидали четверых, но пятый – самый наглый – вцепился зубами и не отпускал.
Он целил прямо в лицо Аней.
Тут «тучу» тряхануло.
Все попадали; Юрий присел на корточки, и вскочил и нанес ящеру страшный удар под челюсть. Ящер зашипел и чуть ослабил хватку. Прямо под нос ему Юрий упер заряженный ствол; от выстрела голова ящера уцелела, но сам он временно потерял координацию.
Аней была без сознания; Юрий схватил ее.
– Ребятишки, отступаем!
Новеги моментально оказались в «Добреголяде».
– Двигатели! Активация! Полный! Самый! Разнесем этот рассадник! Все на месте? А где Взор?!!
Взор остался в лабиринте.
– Искать?
– Юра! Приборы… местное поле, чтоб его, подавляет наши энергетические потоки! Запуска нет!! Двигатели словно парализовало!
– Активировать! Искать Взора!
Новеги не могли знать всего, что происходит в «туче».
– Не уйдут. – прошептал Воблид. – Я же не полный идиот. Я не зря возился, чтоб терять зря время. Мой колпак непробиваем. – Он помолчал и добавил. – А все-таки здорово мне врезали.
Его никто не видел. Новеги победили 12 ящеров, а тринадцатый сидел в стороне, берегся. Он ждал, чем кончится возня. Когда стало ясно, что силовой метод не действует, он ринулся в отсек, генерирующий поля. Он мог создать поле огромной величины, размеров с целую звезду и при этом очень злое.
Возникнув, оно подавило энергетические волны двигателей «Добреголяда», обволокло их чем-то энергетически пагубным, липким. Это нужно было, чтоб «Добреголяд 3» не взлетел.
Ящер был хитер. Но он забыл про Взора!
Непонятно как, но Взор прополз по лабиринту прямо в тот отсек, где создавались поля. При виде его ящер опешил.
– Вы не сгорели? Странно…
Вместо ответа Взор сшиб его с ног; потом действием – совершенно неясным для ящера – он застопорил рождение поля.
«Добреголяд 3» снова мог взлетать.
Ящер вскочил – с клинком наперевес.
– Ах, вы так?! Тогда я, я… – Взор опять сшиб его – зарь-аза, щучья жизнь… Активировать возврат!!
Тучу дернуло, развернуло, и понесло по прямой. Остановить ее было невозможно. Корабль на огромной скорости летел туда, где не было ничего – только лишь пустота…
Взор сразу понял, что это за место.
– Опять та сущность! Опять та проклятая, проклятая субстанция, как в той дыре! Товарищи! Товарищи! Вы меня…
– Взор! Взор!!!
– Товарищи, мы летим прямо в дыру! В бездну! Где конец всему!
– Вырвемся! Вырвемся! Что за… Взор!!! Тяга слабеет!!! Это из-за дыры?
– Да! Из-за дыры! Не выходите из корабля! Я создам тут выброс полей… они вытолкнут «Добреголяд» наружу!
(– Продырявлю! – бубнил ящер, но Взор опять его отбросил)
– А ты?!
– Я останусь.
– Нет! Взор!!! Нет! Мы тоже остаемся! Взор!!! Взор!!!
Взор уже запустил выброс.
Огромная струя подхватила «Добреголяд», и подобно играющей с щепкой волне, выбросила его далеко за пределы «тучи». Новеги хотели развернуть корабль, но управление заклинило. Наконец, оно пришло в действие.
– Взор!!!
«Туча» подошла к черной дыре, повисела немного, а потом опустилась вниз, будто утопая. Волны, идущие от Взора, пропали. И черная дыра – «бездна» – исчезла.
Едва очнувшись, Аней спросила:
– Мы вырвались?
– Да,– произнес Юрий, не зная что говорить дальше, и боясь сказать что-то еще. Любые слова казались ему сейчас неподходящими.
– Товарищ, прошу Вас пока не разговаривать во избежание осложнений. – сказал автомат-врач, обращаясь к Аней.
Ящер изорвал ей пол-лица.
Все что произошло – на планете, поросшей лесом, внутри корабля-«тучи», исчезновение дыры – все это (правда без подробностей) видел и наблюдал Вор-Юн-Гак, Хитрый Подлый Змей. Он получал информацию от сущностей Воблида, ставшего чем-то вроде приманки. Хитрый Змей уже отчаялся обнаружить большие группы новегов, и покинул Другую Вселенную, объясняя это необходимостью «повысить энергетическую мощь». На самом же деле Вор-Юн-Гак хотел, чтобы оставшийся без контроля Воблид разошелся вовсю, возомнил себя великим и сокрушительным в масштабах космоса. Надо признать, желание Воблида подавлять других действительно не имело пределов. Воблид создавал несовершенство – ту самую вещь, с которой боролся новеговский народ. Хитрый Змей был уверен, что в борьбе с несовершенством рано или поздно новеги наткнутся на какую-нибудь сущность Воблида, начнется схватка, и заработает «колпак» – сжимающее поле.
Однако прежде чем оно было создано, «Добреголяд 3» вырвался за пределы Воблидова корабля – колокола, а сам колокол ушел в бездну, в черную дыру. Взор нарочно разрушил схему управления, чтобы Воблид со всеми своими головами не мог увести колокол от той бездны. Взор хотел уничтожить его и сделать это наверняка. Он не боялся ничего.
Но даже он, мудрый и смелый Взор, не знал, что та бездна была вовсе не бездной. Это был всего-навсего обратный портал на основе энергии Ничтова и «моей печали» Вор-Юн-Гака, портал, ведущий из Другой Вселенной в Эту. Эта Вселенная была исходной, именно в ней действовали и Вор-Юн-Гак, и Воблид, и Ничтов, и… Зергер, Отец Смерти, создатель новегов. Но Взор этого не знал. Он лишь чувствовал, как трещат узлы колокола.
– Сжимаемся. Сожмемся. Не исчезнем, а всего лишь коллапсируем. Ну да что поделать.
Взор подумал было, что смерть – самая обычная вещь в мире, однако тряска вскоре пропала.
Колокол встал посреди космоса. Взор почувствовал снаружи шум, какой бывает при космическом ветре. То был шум незнакомый Вселенной.
Существо с тринадцатью головами стояло прямо перед Взором. Некоторые головы казались поврежденными.
Взор сразу же все понял, но не стал произносить никаких фраз. Это бесполезно.
Воблид пристально глядел – всеми тринадцатью головами, но не говорил, очевидно, просто не знал, что сказать.
Наконец одна голова открыла рот, подвигала языком. Потом вдруг затараторила:
– Чтоб я еще раз стал связываться с такими, которые все схемы изорвали, я дурак законченный, никого кругом, все смотались, ужас просто! У меня к вам лично ничего, ничего я к вам не имею… пусть великие разбираются.
Взор не ответил; Воблид потер пятой голове нос.
– Я к вам ничего не имею … но великие пусть сами решают.
Взор хотел поинтересоваться, кого здесь принято называть великими, но Воблид уже не хотел разговаривать. Его головы тряслись, побитые, помятые, полные внутренней боли, из них то и дело вылетало – отрывисто:
– Схемы! Схемы! Управление опять пропало, чтоб его!… опять все чинить! А как чинить? Что я, слесарь бездарный?!
От Воблида в тот момент трудно было что-то узнать.
– Воблид дал. Ох как дал. – просвистел Вор-Юн-Гак, перекручиваясь. – Этот мой приятель, привыкший быть профессиональным военным деятелем, героически упустил новегов. Фактически, новеги его побили. Отколошматили. А это их лицо… я сам в смятении от его идей. Он не Зергер, но думает как Зергер.
Ничтов, говоривший обычно невыразительным голосом, на этот раз почти взбесился:
– Нет, вы посмотрите! Посмотрите, Великий Вор-Юн-Гак, как они напакостили! Сколько вредного смысла создали! Какие вредные идеи навешали! Породили и творчество, и открытия, и производство… Это прямая угроза Пустоте! Великолепной Пустоте, Пустоте без которой все развалится. Этот Зергер ваш…
– Зергер не мой – возразил Вор-Юн-Гак. – С чего вы взяли, что он мой. Наоборот, я хотел его убрать – с помощью новегов, но теперь вижу.
– Новеги это ужас, ужас, ужас!!
Ничтов вертелся как юла, полагая, что его все равно никто не видит. Хитрый Змей – тоже не видел, однако знал, что Ничтов сейчас в очень возбужденном состоянии. Никто другой не знал даже этого, поскольку Ничтов вертелся молча.
– Плевать на Зергера. Новегов надо прикончить. Их надо устранить раз и навсегда.
– А его? – спросил Вор-Юн-Гак (он имел в виду Взора).
– Его убейте первым.
Хитрый Змей мигнул – вокруг Взора возникла мгла и сжала его мертвой хваткой. Это был «индивидуальный колпак», сделанный по технологии Воблида, но усовершенствованный. Сквозь него уже нельзя прорваться.
Ничтов прыгал невидимкой.
– Так. Так. Собрать силы. Я сам соберу войска, сколько необходимо и… Воблида тоже берите, нам нужны полководцы… Средства, средства … средства есть… Надо выделить.
– Да, надо, – согласился Вор-Юн-Гак, который знал сколько это стоит – надо проникнуть в Другую Вселенную, да еще с войсками.
– А этот… этот их, который остался? Вы его уже ликвидировали?
– Да – ответил Вор-Юн-Гак. И соврал.
(Взор все понимал; поля «колпаков» не могли подавить его сознание. Взор мог мыслить и чувствовать, но не имел возможности даже слегка шевельнутся. Сжало.).
– А сколько их, новегов этих? Сколько их числом? Змеевы советники зашуршали:
– С абсолютной точностью сказать нельзя, о великий Ничтов, но, экстраполируя, исходя из эмпирических наблюдения и линейной модели роста с малой гиперболизаций… Новегов ориентировочно пятьдесят-семьдесят миллионов. Или сто.
– Сто? Это хорошо. Хорошо, что их немного.
«100 миллионов – немного? – подумал Вор-Юн-Гак – Это прелестно. У старого кипежа мания гигантизма. »
– Я полагаю, миллиард истребов – рвущих и испепеляющих – нам хватит. Это значит… на сто тысяч обойдется перенос и еще, э-э-э,…
Змей опять подумал:
«Одним махом извести энергию 100 тысяч звезд? Мощно. Я бы ни за что не додумался до такой щедрости».
Вслух он произнес:
– Ваше величие неоспоримо, господин Ничтов. Новеги утрутся.
– Конечно. Обязательно! Новеги утрутся. Все помрут, помрут, помрут, будет радостным мой труд, мой труд! Ура!!!
Предвкушая радость громкой победы, Ничтов даже стал сочинять рифмы, и говорил о том, что очень-очень-очень скоро великий флот настигнет ту нелепую часть мироздания, что называется Другой, мощь истребления обрушится на новегов и великая Пустота восторжествует. Ничтов говорил очень долго.
Вор-Юн-Гак больше молчал.
«Но какой мне прок уничтожать новегов?»
Добреголядовая Новь! слышит ли она звуки бури, что опять идет к ней – это буря, не похожая на все земные, буря, полная зла, бесконечно беспощадная? Видят ли те, кто живет в мире новегов, ту крадущуюся тьму? Знают ли? Эх, если б знать, что будет, так и жизнь была бы чуть-чуть полегче…
В Другой Вселенной тоже имелись существа, равные по мощи Ничтову и Вор-Юн-Гаку, или даже превосходившие их; однако настроены те великие создания были удивительно инертно. Они все видели, но предпочитали оставаться в стороне от событий.
– Я вижу комету, которая в бешеном темпе несется сквозь космос… Она вообразила себя грандиозной. Глупо. Эта яркая лента рискует врезаться в бездну. Она ничего не соображает.
– В последнее время отмечены всплески полей и волн, образованных энергией, не характерной для нашего пространства. Их производят пришельцы – бродяги и авантюристы из других измерений. Как им хочется попользоваться нашим веществом… а нельзя ли сие пресечь?
– Думаю, нет, ибо измерений бесконечно много. Не все они населены, но даже часть из них настолько наполнена тварями, что даже вечности не хватит, чтоб их утихомирить. Твари действуют – вследствие несовершенства. Мешать им – значит, унизиться до их уровня.
– Да. Да. Мешать не стоит.
Неудивительно, что Воблид, при всем хаосе его «стратегической базы» (корабля-колокола) мог творить что угодно, даже не задумываясь о последствиях. Но сейчас он сидел тихо и залечивал свои сущности. Некоторым из них новеги надавали очень сильно.
Ничтов, полный азарта, сновал по своим мирам, собирал войска; он объявил, что «в таком исключительном деле власть Пустоты» (т.е. его, Ничтова) должна распространяться на все сферы – «и на подготовку войск, и на их перемещение сквозь космос, и на составление стратегических планов». Таким образом, Ничтов фактически стал руководителем операции, оттеснив Вор-Юн-Гака. Хитрый Змей, конечно, разозлился (не показывая этого), но сразу сообразил: если Ничтов так хочет, то пусть он ломает голову над сложными вопросами организации и уничтожения.
Тем более что Вор-Юн-Гак вовсе не мечтал о славе «истребителя новегов»; он хотя и считал, что «высокие идеалы – это бред кромешный», но все-таки желал избежать личного участия. На это его натолкнули мысли, возникшие после разговоров со Взором.
Взора сковала материя «колпака», внутрь которого не проникало ни единого лучика. Вор-Юн-Гак ждал, когда Взор начнет страдать от отсутствия всего, а потом, не дождавшись, принялся задавать коварные вопросы.
В «колпаке» было «окошечко» – область, где материя могла раздвигаться, делая доступным контакт с тем, что в «колпаке». Сам «колпак» Змей забросил на одну из гор одного мертвого Мира – голую гору, высокую-превысокую и окруженную пропастью. Вор-Юн-Гак почему-то вообразил, что если даже новеги и проникнут в тот мир (из Другой Вселенной!) и отыщут (!) астероид (это был астероид, называемый миром из-за крупных размеров), то их будет легко атаковать. Как это все может произойти, Змей и сам не знал.
Его смущало то, что временами он отчетливо видел Взора – хотя «колпак» непроницаем – безо всякого «окошечка». Это было, мягко говоря, непонятно.
… Взор пропал и появился, опять пропал. Вор-Юн-Гак дергает головой и шепчет ругательства; подлетает к «окошечку», глядит и спрашивает:
– Что – висите?
– Висим. – отвечает Взор.
– Не скучно Вам?
– Нет, пока не скучно. У меня множество идей, думать о которых можно бесконечно долго.
Хитрый Змей помолчал.
– Не боитесь – умереть?
– Очень надо бояться. Бояться бесполезно. Это лишь пустая трата мысленных сил. Бойся, не бойся – конец неизбежен независимо от того, что о нем думаешь.
– Ну так конец – это все-таки конец. Больше ведь не будешь… потому что кончишься.
– Кончается физическая форма. А смысл сохраняется… если он, конечно, настоящий. Просвещение бессмертно. И потом, конец одного – это уже начало другого, и, значит, совершенно огорчаться не стоит…
«Зойтомара!!! – подумал Змей. – Это Зергеровы идеи! Где он успел ими накачаться? Я же исключил любую возможность контакта новегов с фантазером… Или он тоже туда проникал? Или они сами доехали? Зараза!»
Вор-Юн-Гак выплюнул жгучую струю и продолжил:
– Значит, за себя не боитесь.
– Нет.
– А за этих – за приятелей своих?
– За товарищей? – Взор представил себе свет далеких звезд, и среди них – Добреголядовую Новь, города, сады, леса, новеговских ребятишек. Он видел их совершенно ясно, как на экране. – За товарищей боюсь, конечно. Только это тоже бесполезно. Надо не бояться, а действовать.
– Как же это вы собираетесь действовать – в таком-то состоянии? – вкрадчиво спросил Вор-Юн-Гак. И подумал про себя:
«Что, если у него есть внутри штука, которая даже мне неизвестна?»
– Физически действовать сейчас нельзя.
– А что – бывают… другие методы? – произнес Змей, изо всех сил сдерживаясь.
– Например, можно создать идею.
Вор-Юн-Гак захлопнул «окошечко» и принялся вертеться и выть как сумасшедший. Его прямо разрывало от хохота – того самого, от которого падали скалы. Веселье разобрало Змея. Он грохотал весьма долго, пока не заметил, что сквозь стены «колпака» – невидимые и непроницаемые – льется тоненькая струйка волн. Змей плюнул на нее огнем, но струйка не пропала, и продолжала бежать; и при этом никакая аппаратура не могла распознать ее.
– Ах ты… – со страшной силой Вор-Юн-Гак ударил по «колпаку» – струйка не исчезала; она проникала сквозь любые стены – волновые, каменные, металлические и в ней явно содержался некий смысл. Змей стал его читать и ничего не понял.
– Зойтомара, чтоб я сдох!!! Чтоб. Я. Нет. Чтоб он. Чтоб они. Но если они – того. То. И. Того этого. Да. Того этого… в это самое и то, что… Да что ж они за…
Вор-Юн-Гак вдруг забыл почти все слова. Он произносил сплошные местоимения.
– То и это… да они… да чтоб их… Да за что… За каким… я связался с этими рожами?! Если они все такие, то. Нет. Нет.
Не может быть, что все. Но некоторые. Да. Да. Тогда – что?
Тогда – все. Все??!! Ну не все, но вполне. Ужас. Надо что-то делать.
Вор-Юн-Гак уже много знал о новегах, но сейчас он узнал нечто такое, отчего даже он, Великий Змей, Хитрый и Подлый, способен ощутить себя ничтожным. Нечто крайне важное. Но сообщать об этом Ничтову Змей не стал.
– Пускай кипеж повозится. А то привык получать готовенькое.
В струе волн, исходящих из «колпака» содержалось сообщение.
«Я Взор. Борьба. Мысли. Ищите лабиринт».
В то время, когда Ничтов доказывал Вор-Юн-Гаку что самое главное – масштабы, и не нужно особой хитрости, «Добреголяд 3» двигался по абсолютно неизвестной части космоса. Это по-прежнему была Другая Вселенная, но та ее область, о которой никто из новегов не догадывался прежде.
Никто (за исключением Аней) не спал уже по десять биологических суток. Команда решала что делать.
– Бросили? Бросили?! Своих бросили!!
– Это кто это бросал?! Я сто раз объяснял, что рули тонкой динамики заклинило! После удара волны была возможность задавать лишь общее направление – словно по колее. Даже корректировать скорость было нельзя!
– Куда мы теперь идем! Никаких ориентиров нет! Абсолютно неизвестное место!
– Слушайте, от меня-то вы что хотите? Я не командир! И вообще, мы тут болтаем-болтаем, строем планы… хотя и так все ясно.
– Что ясно?
– Надо идти к нашим. И искать Взора. Предупредить наших. И отыскать Взора. Я не верю, чтобы он, чтоб его…
– Но что делать сначала? – сказал Юрий. – Идти или искать? Мне кажется, надо сперва искать, но где?…
200 часов Кленов сидел у экрана декодерного компьютера, не отходя; пытался найти сигналы от Взора. Ему казалось, что голова вот-вот отвалится, но он не уходил. Ему очень хотелось сделать что-нибудь грандиозное. По новеговским меркам он был не просто очень молодой, но практически мальчик. В отличие от многих на корабле, он не помнил времени, когда Новегова мира не существовало, когда вся команда только искала его. Тогда в его возрасте был Взор, а Аней и Юрий только-только родились. А когда им стало столько, сколько Кленову сейчас, уже заработал принцип превращения материи, и в Мире новегов возникли реки, появилась настоящая природа. Кленов не довелось принять участие в деле создания Мира.
Он принимал активнейшее участие в любой работе, а потом попросился в команду «Добреголяда 3». Его взяли, но поскольку он был гораздо младше всех, на опасные дела его не отправляли. Кленов завидовал. Он очень завидовал тем новегам, кто успел пройти по чужим мирам и сразиться с негодяями, даже когда были потери. Кто-то из команды… о ком он не знал до начала экспедиции – погиб при исполнении; Кленову хотелось, чтобы и с ним было также. Ну и что, что пришел конец – но ведь если пошли в бой, ради благородного дела! (Этим, кстати, можно было и не заниматься, это уж решили сами, из энтузиазма). Возможно и зря – с точки зрения не-новегов; но у новегов твердые правила. Ради них готовы драться, стрелять, даже убивать.
В той истории потерь было мало, поскольку Мир не был прогрессивным; с другой стороны, он был расположен в том секторе, который имеет значительную важность для многих галактик.
Именно туда «Добреголяд-3» отправился сначала, проводил исследования, потом начались разные препятствия – но их преодолели, и уже было думали возвращаться. Но получили сигнал, относительно «пятна».
– Кленовик, ты бы сходил отдохнуть. Ты несколько вымотался.
Кленов не ответил и продолжал сидеть. Голова просто готова отвалиться, а говорить – просто сил нет. Наконец он открыл рот:
– Товарищ капитан, в этих сигналах… вероятно, может что-нибудь быть от дяди Взора.
Юрий посмотрел.
– Нет, тут нечто бессвязное. Ладно, разберемся. Дружок, ты сходи; мы тут справимся.
Кленов почему-то немножко обиделся, и сразу ему неловко стало. Он вышел из Отсека Управления, прошел по главной палубе, а оттуда свернул на боковые палубы, с правого борта корабля. Там расположена часть жилых отсеков и зона рекреации.
Но глядеть на земные растения ему тоже не хотелось, раздражало даже. Кленов посидел чуть-чуть и отправился в библиотеку, с которой, кстати, можно было также наблюдать за космосом.
Там есть нечто наподобие экрана с округлыми очертаниями. Он чем-то напоминает изогнутый иллюминатор, хотя и не из стекла.
В библиотеке пусто. Еще бы! – все заняты, и времени на чтение нет. Хотя, может и стоит почитать, вдруг возникнет подходящая мысль. Кленов рухнул на диван, стал листать все подряд (перед ним были электронные журналы с кучей страниц). Мысли пока не идут. Кленов встал, попрыгал, сделал какие-то упражнения.
– Я все еще умею!
Тут он увидел Аней. Она стояла у экрана, смотрела – пристально, словно хотела что-то найти.
– Кленовик! А я тут мечтаю… Как там наши? Действуют! Удалось хоть что-нибудь разузнать?
– Пока вроде нет… – сказал Кленов и смутился. Когда возле Аней много народа он чувствует себя нормально, а когда она одна, ему всякий раз становиться неловко, непонятно отчего. Ведь с Аней всегда приятно поговорить, при ней все разлады и колкости исчезают. Но откуда тогда неловкость?
Оттого что Аней старше – да, пожалуй; в прежние времена Кленова с товарищами сильно напугали воспитатели, которые, как на подбор, были все женского пола. С тех пор ему странно общаться с женщинами старше себя. С мужчинами – не странно.
– Значит, тот бандит исчез? Вместе с головами. Одну я, кажется, повредила, но, ты говоришь, у него их много – десять или даже больше. Но все равно, ума это не прибавляет. Вообще, простое суммирование схем и памяти вряд ли способно повлиять на мудрость. Не с точки зрения объемов информации, а с точки зрения понимания. Тот бандит…
очень опасен.
– Здорово он мне врезал! – сказал Кленов (не хотелось вспоминать: там, в отличие от товарищей, Кленову не удалось толком поколотить головы Воблида, даже одну; но он помогал. Так, чуть-чуть. Это не грандиозно, и хвастаться нечем, и вспоминать не хочется. Но вдруг вспомнил).
– Длинной рукой он целился мне прямо в живот – или это не рука была, а похожий на нее манипулятор – но целиком биологический. И с когтями. Он в меня прицелился, я отскочил, стукнулся о какую-то банку. Он навалился было, но я заблокировал его эту… штуку. Он не мог выдернуться! А дальше товарищи как…
– Кленовик, мне кажется у тебя там пробой. Это видно по структуре… (одежда новегов плотно прилегает к телу). Может быть, даже серьезный. Так и есть! Пойдем, я сделаю тебе восстановление. Пойдем-пойдем!
Кленов послушался.
Рядом с Аней было очень хорошо, но он не решался смотреть ей прямо в лицо. Странно; ведь на ее лице нет ничего ужасного. Раны от атаки Воблида почти полностью зажили, разве что цвет лица в тех местах был чуть темнее. Восстановление прошло быстро, но дело тут не только в аппаратуре.
У Аней особый талант, и она им часто пользовалась. Правда, до недавнего времени лечить нужно было не себя, а других.
Понять те странные сигналы, которые как будто бы исходят от Взора, не удается совершенно. Новеги так разругались, что даже стали использовать слова, пойманные в других мирах. Своих не хватало…
– Ребятки, этак мы вконец влетим! В смысле, попадем в историю, и не долетим. То есть не найдем. Безобразие. Мы в полном беспомоществе. Куча сигналов поступает, но это такая ерундистика… Дружок, давай ты посмотри. Что там, все старые вариации?
– Товарищ капитан, вот еще есть, одна новая! – сказал Кленов. Вроде даже похоже на – настоящее сообщение! У него… я не пойму, это текст, или просто сочетание разных слов, отдельных… но что-то есть.
– Ну-ка глянем.
Из декодера вышла распечатка с причудливыми символами, которые редко встречаются во Вселенной. Некоторые были стандартные, давно известные новегам, а в других содержались новые схемы. Когда их расшифровали, получилось:
«Я Взор. Борьба. Мысли. Ищите лабиринт».
– Это Взор! – Ну да, конечно, это Взор, это от него!!! Товарищи, товарищи, что же делать!! Надо идти на источник…
– Но источник неустановим. Сообщение отразилось отчего-то другого, с полной потерей исходных координат.
– Что же тогда? Как его искать? Все слова понятны. Борьба, лабиринт… что это может быть за лабиринт? Переплетение ходов в том проклятом корабле? Но он рухнул в бездну. Очевидно, он не рухнул до конца.
– Здесь говорится не просто лабиринт, а «ищите лабиринт», то есть нечто неизвестное нам раньше. Лабиринт той проклятой «тучи» на самом деле не лабиринт, а ерунда полнейшая. Тут, наверно, подразумевается нечто грандиозное.
Команда «Добреголяда» долго совещалась и решила:
– Надо искать лабиринт. Соответствующий энергетике сообщения.
Аннигиляционные двигатели снова заработали на полную мощь. «Добреголяд 3» мчался вперед, навстречу неизвестности.
Нужен ли лабиринт Вор-Юн-Гаку? – Едва ли. А у Ничтова есть лабиринт, сквозь который он проникает во все уголки Космоса? Не исключено. Только знать об этом не положено.
Ничтов никогда не изучал классическую военную стратегию и поэтому легко допускал разные новшества в войне. Так, у армии, посланной им в сторону новегов, было не два фланга, как обычно, а целых пять. Фланги располагались относительно друг друга под углом в 108 градусов, образуя пятилучевую симметрию, с выступающей вперед центральной частью войск. Войска находились в постоянном движении, отдельные группы перетекали из одного фланга в центр, из центра – в другой фланг, а оттуда – в арьергард, или же вообще выпадали из строя. Ничтов считал, что такая динамика придает войскам несокрушимости.
Главной боевой единицей был истреб – летательный аппарат с двумя плоскими «хвостами»-стабилизаторами сзади. Истребов набралось свыше миллиарда единиц.
– А что, неужели внутри каждой такой штуки сидит летчик? – спросил Воблид.
– Вряд ли. – Вор-Юн-Гак смотрел на то, как истребы образуют в полете разные фигуры – пирамиды и конусы. – У Ничтова не так много умников, чтоб доверить им управление аппаратурой. Очевидно, головные машины управляются вручную, а остальные подчиняются программе.
– Ого! Это мощно. Что же, их программа такая эффективная?
– Вряд ли. Хотя может быть. Вообще-то у Ничтова довольно много своих вояк. Но. Независимо от этого. Вояки они, не вояки. Все равно их будут бросать как дрова в костер, пока пламя не возгорится. Пока огонь не станет грандиозным. А вояки на то и существуют, чтобы умирать по приказу.
– Да, это верно. Я сам так делаю… – сказал Воблид, зевая пятью головами.