Была уже вторая половина дня; тени ползли от стволов и ветвей, удлиняясь и перепутываясь друг с другом. От дороги местами поднималась земляная пыль, но сразу пропадала в густых травах по обочине.
Тени от деревьев справа уже пересекли тропу и забирались по стволам тех, что слева. На одном дереве было шесть черных пятен, расположенных друг на другом. Гониденек сел и стал следить, как тень медленно ползет вверх. Вот она же приблизилась к первому пятну, ко второму третьему… Гониденек задумался и пропустил четвертое пятно. А тень уже сидит на пятом…
– Подожду до шестого – и все. Домой пойду. Хотя, какой там дом, если меня никто там не понимает… делают что-то такое, делают… и не разбогатеешь, и богатство носить не в чем. Вот если бы все думали как я!
Гониденек вдруг разом ощутил и свое прошлое, и будущее, и все смешал в мыслях с настоящим. Уж так ему хотелось добиться успеха – такого, как он понимал. И вертел добытые быстросферы!
В ядре быстросферы что-то произошло: раздался щелчок – или не было щелчка? Или все случилось бесшумно? не понять. Только внутренняя система, управляющая быстросферой, пришла в движение, заработала, с космической скоростью совмещая настоящее, прошлое и будущее.
Гониденека кольнуло.
– Мне иголка в хвост уперлась… Безобразие! Я же не садился на иголки, или мне ее воткнули… Слушайте, а куда небо делось?
Действительно, небо пропало, так как и все просторы, а вместо них образовался каменный склеп, ветхий, рассыпающийся; рядом были такие же склепы или норы, а вокруг торчали голые столбы с обломками ветвей.
– Ужас!!!
Столбы тянулись вдаль, но все же можно было видеть выход – блеклый, голубоватый. Вдали мельтешили и качались елки.
Это тоже был лес, только совсем в другом Мире.
Гониденеку не в новинку путешествия между мирами, но на этот раз он очень расстроился:
– Ах, вы, чтоб вас… чтоб их… какая… какой я несчастный мне опять не везет… как в тот раз с Ведей и Вор-Юн-Гаком… хотя, где ж теперь был Вор-Юн-Гак, его совсем здесь не было… а кто ж тогда – Ничтов? – он это может, но его опять не было… Неужели я сам?! – Гониденек взглянул на 2 крохотных яичка, укативших под корягу (быстросферы). Это они перенесли его – Ах вот вы как, значит?! Да я вас…
Гониденек схватил в лапы по быстросфере и хотел закинуть далеко-далеко, но вовремя сообразил: если быстросферы перебросили его сюда, то, пожалуй, смогут перенести и обратно.
Он поднес их к носу, понюхал; непохоже было, чтоб они явно работали. Тогда лохматый путешественник прижал их к животу и забормотал – сердито:
– А ну поехали! Поехали назад! Я говорю – назад, здесь совсем неинтересно, и – ой! (по чаще прыгали тени) – даже страшно… Безобразие, не хотят работать! Что ж тогда мне предпринять… или они испортились? – да нет, кажется целые… Надо понять как они работу… как они работо… работовают. Интересно, а здесь есть что-нибудь интересное?
Но в глаза попадала одна серость – лес стоял скучный, пустой, словно обобранный. Ни листвы, ни песен, ни плодов… Гониденек пошел в сторону опушки, на свет; но внезапно там возникла некая фигура. Недолго думая, Гониденек сунул быстросферы в рот и проглотил.
«Подержу их так для сохранности… а если надо – выплюну. Такие яйца не перевариваются».
Фигура сгибалась и приседала; Гониденек внутренне напрягся, хотя у фигуры не было ни внушительных размеров, ни злости, ни оружия. Гониденек сжимал и разжимал пальцы.
– Кажется, оно не большое… значит, ему можно и накостылять. Хотя, если оно притворяется…
Фигура выпрыгнула прямо к лицу – вся облепленная глиной, ветками и промышленным мусором.
– Друг!… – произнесла она хриплым, скребущим голосом. – У тебя – есть?!
– У меня – нет! – смело сказал Гониденек. Он сжал пальцы в кулачок. – Что, не видишь?!
– Ой, не надо, я же что, я же ничего… – быстро затараторила фигура, в страхе глядя на Гониденекову мощь. – Я же что… я же просто… я вообще…
– А ну иди отсюда, пока я не рассердился! – Гониденек даже сделал шаг вперед.
Фигура, спотыкаясь, понеслась от него прочь, вглубь чащи.
– Какие вредные физиономии ходят!– сказал Гониденек, и в его голосе зазвучало удивление. – Хвосты приспущенные. И самое главное, как это они тут еще… они же все непросвещенные.
Гониденек был удивлен. Но вовсе не из-за дикого вида фигуры, и не из-за того, что она говорила на одном с ним языке. Потому что это был тоже гониденек.
Да-да, именно гониденек, представитель гониденековского племени; и вид у него был неоскорбительный – помятый, взъерошенный, с потертым хвостом – обыкновенный, в общем, вид. Но Гониденек-то считал себя уникальным существом во Вселенной. Он даже обиделся.
– Какой кошмар, куда меня занесло. Пустота, пустота, и ничего кроме пустоты. Неужели я здесь жил?… Да быть этого не может! Раньше могло, а теперь вот – не может! Я что, в прошлом?
Гониденек шел под скучным небом.
Вот она – историческая родина! Земля гониденеков.
Здесь уже много-много времени обитали гониденеки разных рас и пород; нельзя сказать, что они хорошо организованы – у них не было ни государств, ни городов, ни оформленных жилищ; у них не было даже настоящего общества. Фактически, все популяция гониденеков состояла либо из толп и стай, либо из отдельных особей, и никто не хотел сотрудничать друг с другом. Это неудивительно, ведь гониденеки от природы не умели работать. Но зато у каждого была цель – цель, вроде той, что вечно терзала нашего Гониденека.
Гониденек давно забыл место своего начала; теперь, память о жизни среди единоплеменников представлялась ему миражом или призраком, который лишь кажется, а на самом деле его нет. Но что-то все-таки было. Наверное, он имел множество родственников, да только они растерялись, рассеялись по свету. Или остался кто?
Гониденек идет и вдруг, откуда ни возьмись – дядька выскакивает. Лохматый такой, кособокий, хромой на задние лапы, с перебитым гнутым хвостиком. Видно, он был не в ладах с удачей.
– Гони-и-денек! Э-э-то ты? – Дядька говорил долгим, нытливым голосом.
– Ну, я. – ответил нехотя Гониденек. – А ты кто есть?
Дядька, что ли? Чего тебе от меня опять надо?!
– Да я так, просто… Ты как живешь? Успешно?
– Нормально.
– А добро у тебя есть?
– Какое там еще добро!
– Ну да… а папаша твой что делает?
– Понятия не имею. Нужно мне за ним следить! Он не маленький.
– А матерь твоя померла вроде?
– Не знаю. Померла так померла! Это ее дело. Я-то тут при чем? Слушай, у меня дела…
Но Дядька всерьез прицепился к Гониденеку; вероятно, ему было очень скучно или он хотел что-нибудь выгадать.
– Слушай, тут одно дело… в село неподалеку материал приехал… такой добрый материал… за него что хошь получишь… Пшли к нам, она расскажет…
«Кто это еще – она?» думал Гониденек, пока Дядька тащил его за собой.
Оказалось, «она» – это Тетка, жившая вместе с Дядькой; она была такая же вертлявая и хромая, но в отличие от Дядьки, не ныла, а скорее лаялась. Уже издалека Гониденек услышал трещащие вопли:
– Выхи! Ухи! У-у, шалобаны проклят-тые!
– Ишь ты, как ее накручивает, – равнодушно сказал Дядька. – Не иначе как опять потеряла съедобные вещи.
Гониденеки отличаются тем, что тащат не только у других существ, но и у своих родственников, у таких же гониденеков.
Казалось, что от теткиного голоса трясутся камни – до того он был резкий и пронзительный; он свистел сильнее ветра, и мог запросто повалить целый лес. Но вокруг не росло ни одного дерева; ни кустика, ни даже лепестка травы – лишь песок и камни. Бедность природы настраивала на мрачный лад.
Тетка стояла посреди осыпающейся ямы (это был такой «дом»), щелкала пастью – ее длинные, выпирающие зубы будто выпрыгнуть хотели.
Кто-то съел все мясо, и теперь Тетка неистовствовала. Тонкими лапами она лупила по бедным камешкам, проклиная «здышбовцев» – гониденековских ребятишек, которые все, как один, шалопаи. Без сомнения, Тетка с радостью бы отлупила такого «здышбовца», да только все они – и родственники, и неродственники – давно разбежались. Скучно жить на одном месте.
Тетка попрыгала, потом принюхалась и говорит:
– Принес?
– Да тут как-то оно так – забормотал Дядька, потирая битый хвост. – Дела идут совсем неловко… Удачи нет.
Тетка хлопнула его по носу.
– Вот тебе удача! А ты…– она сжала было кулаки, но Гониденек тоже сжал кулаки. Он был уже большой; он боялся многих, но только не своих соплеменников.
Тетка рассеянно поглядела на Гониденека, на хромающего и пикающего Дядьку; не знала что сказать. Потом опять посмотрела на Дядьку.
– Он… мог бы чего-нибудь принести… – Дядька кивнул на Гониденека – Он такой… красивый.
Тетка гавкнула от обиды. Прежде она сама была красивой, самой красивой среди гониденеков, но за долгий срок истерлась. И теперь ей было очень неприятно слышать о чужой красоте.
Тетка подумала, поскребла нос, полный каменный пыли, чихнула, а потом как начнет крыть:
– Пришел! Приехал! Опять! Бездельник! Синь здышбовская! Возились с тобой с самого начала – все прахом пошло! Никакого толку! Никакого доходу! Хоть бы грош медный принес…
– А с какой стати я должен что-то приносить? – возмутился Гониденек. – Я вам что, родственник…я к вам не нанимался! Существую совершенно независимо.
– Да! А кто тебя в ученье отдал? Отдали! В учение! Никакого толку! Никакого доходу…
Гониденек вспомнил, что давным-давно, в незапамятные времена его отдали какому-то бродячему жулику. Тот жулик был длинный и слабый, вскоре весь высох, но успел передать Гониденека другому жулику, потолще. От него Гониденек сбежал, поскольку не терпел долгих насилий, попал в одну странную компанию, в другую… Он поменял множество мест, пока не очутился в царстве Вор-Юн-Гака. Там, казалось, было поинтереснее, но потом вновь стало плохо – Вор-Юн-Гак имел цели грандиозные и страшные, а у Гониденека не получалось сделать что-то грандиозное. Он не умел по-крупному врать и воровать; он вообще был неспособен на явные гадости. Гониденека держали, но не уважали. Так он жил, пока не столкнулся с Соколом Авужгой, а потом с Ведей Взмокиным. Ведя Взмокин и Авужго заставили его рассказать про Зергера… но это уже другая история, внушительная, героическая. Гониденеку даже понравилось участвовать в героических приключениях. А вот вся предыдущая жизнь – это…
Гониденек вдруг страшно обиделся.
– Чтоб вы пропали – сказал он ровным голосом.
– Как?! – испуганно завопила Тетка – Чтоб я что?… –и затянула снова:
– Ах, здышбовцы!… – Ух, здышбовцы!… – Вот здышбовцы!…
Тетка боялась приближаться к Гониденеку, так как на вид он был покрепче.
– Слушай, – промямлил Дядька страдальчески – а, может, ты чего принесешь? Ну хоть веник старый?
Дядька не желал ссориться, но желал хоть немного поживиться. Но Гониденека не запугать.
– Какой еще веник?! Я вам не мастер по уборке мусора! Сам ты веник и вообще… – Гониденек умел ругаться, но сейчас почему-то ему стало неприятно. Он уже давно не ругался по-настоящему и видимо, отвык. – Сами договаривайтесь.
С независимым видом Гониденек выпрыгнул из ямы; но Теткин голос был такой силы, что всю степь трясло.
Гониденеку пришлось бежать в другой край, где поменьше теток.
Он не мог сказать точно, были ли те Дядька и Тетка его близкими родственниками, или это только показалось; впрочем, перепутать немудрено, ведь гониденеков много и все они
довольно похожи друг на друга. Все они покрыты шерстью, машут полукруглыми хвостами и не умеют долго сжимать кулаки. На передних и задних лапах по четыре пальца, расположенных в один ряд; гониденек хватает и очень быстро устает, бросает, и хватает снова; такое устройство пальцев во многом определяет историческую роль гониденеков.
Эта роль проста – тащи что можешь. Недаром, пейзаж местности, где он шел, целиком состоял из одного камня. Кругом пестрели камни – крупные, средние, мелкие, мельчайшие; валуны, глыбы, галька, песок, щебень рисовали причудливые, но очень однообразные картины – все желто-серого оттенка. Даже коряг сухих не было. Гониденеки растащили. Что можно – съели, а что нельзя – поменяли у других народов; многое растеряли. Только камни остались. Вероятно, и в камнях было нечто ценное, но гониденеки не умели их обрабатывать.
Гониденек шел и не мог надивиться, куда все исчезло.
– Природная катастрофа! – решил он, вспоминая мятый Дядькин хвост – Не соображают ничего, просто ужас…
Дорогой ему попадались другие гониденеки, тоже помятые, побитые; тоже пытались навязаться в родню, но Гониденек еще издалека всех разгонял – боевым видом.
– Шары эти не работают. Плохо. А что же делать? – надо как-то устраиваться… Но я не могу устраиваться здесь, среди жалких физиономий! Надо найти место поприличнее.
Велики просторы Мира – даже для гониденеков. Есть куда убежать, есть где спрятаться.
В некоторых местах они растащили почти все – как в том краю, где жили Дядька и Тетка; но в других местах добра было побольше, а кое-где и вообще цвело изобилие. Правда, там обитали и другие народы.
Гониденеки слабы и ненадежны, не умеют долго держать вещи, но у них есть одно редкое свойство – они не спят по-настоящему. Они только дремлют, но делают это скрытно, чтоб не увидали посторонние. В этом Мире никто никогда не видел, чтобы прыгающее и лающее существо с полусогнутым хвостом вдруг свернулось в клубок и захрапело. Спящего могут поколотить или даже обокрасть, гониденеки это хорошо знают. Поэтому они не спят всерьез и не видят снов.
Пушистые гониденеки боятся, что пока они в бессознательном состоянии, кто-нибудь возьмет да утащит их добро. Даже если потерянному грош цена, гониденеки переживают. И очень сильно!
– Кошмар! Мои свечки опять сперли! Позавчера только достал, прямо из дворца… а эти противные лисы, залезли в нору…
– Зачем ты их в нору-то сунул?
– Откуда я знаю, что их нора? Там и лисами не пахло. По-моему, это вообще была ничейная нора, а раз так, то кто первый пришел, того и место. Ты лезь ко мне с советами, а не то как дам…
Гониденекам нравятся деньги, но у них нет карманов. Конечно же, можно в придачу к деньгам утащить еще сундучок или мешочек; а куда спрятать тот мешочек? Дома-то нет. Нет нормальных домов, погребов, передвижных средств, нет вообще никаких технологий. Гониденеки – дети природы и не умеют создавать искусственное.
В области хозяйства у гониденеков было два подхода.
Первый – натаскать всего побольше, а потом сидеть рядом, помаленьку пользоваться и следить, чтоб другие гониденеки не слишком зарились. Второй способ – вообще не утруждать себя имуществом, а перебираясь из края в край, брать что требуется на месте. Так тебя труднее поймать; с другойстороны, тактика «сидения» выгодна тем, что вокруг ходят, вздыхая, такие же гониденеки. В большой группе дышится намного безопаснее, чем поодиночке.
В поисках добра местные облазили весь мир, но о межзвездных полетах они и не мечтали. Поэтому Гониденек имел явные преимущества. Он знал, что творится в других мирах.
В компаниях – где уже не могло быть родственников – Гониденек рассказывал всякие истории. Он говорил о грандиозных космических пространствах, о космических перелетах, об ужасах, что творятся в царстве злого Вор-Юн-Гака. Гониденек нарочно преувеличивал, делая и без того страшные истории еще страшнее – он знал: чем страшнее, тем интереснее. Его истории имели блестящий успех – слушатели от страха затыкали уши, прятали носы в живот, тряслись; им очень нравилось страшное. Они отдавали Гониденеку лучшее что у них есть – лучшие объедки.
– А почему хлеб надкусанный? – придирчиво говорит Гониденек
– Ну… его уже начали кушать, когда я…
– А почему в булке дырка?
– Проткнулась, пока я бежал через лес… За мной припустилась такая толпа, что я уж не следил за корзиной.
Гониденек вкушал объедки и глядел на соплеменников.
Гониденеки были разные – большие, маленькие, молодые,старые, совсем оборванные, кое-кто был почти красивый –но в них было одно общее. Они все хотели разбогатеть и все были несчастные. Им не в чем было хранить добро, и оно терялось, а сделать его самостоятельно гониденеки не умели.
– Я – такой несчастный! – слышалось отовсюду.
Несчастными называли себя абсолютно все, за исключением разве что маленьких детишек, не умевших толком разговаривать. Детишек никто ничему не учил, но били все, чем ни попадя; гониденеков постарше тоже били – другие гониденеки. Причин драться много. Неправильно залез в окно (ничего не нашел). Неправильно вылез из окна (растерял добытое). Обманул своих товарищей и т.д.
Разумные жители наблюдали за возней гониденеков и удивлялись, как это от таких маленьких существ может быть столько шума.
– Вы послушайте, как неистово трещат эти мохнатые шарики. Только и слышно: сылтыл-спыртыр-тыртр! Все никак не успокоятся.
Между тем гониденеки не трещат, а вполне разборчиво произносят:
– Я тебе говорю – что? Заходи слева – я справа. И тогда б успех нас не оставил! Но ты, бутылка битая, вправо полез! – за каким шутом, спрашивается?
– Я не мог идти влево, потому что там капкан! Капкан! Думаешь, мне интересно умереть в капкане? Если надо, сам влезай! Ах, я не смог, а ты б смог?!… мог… мог…мог… про-дрог… рок… Зараза старая!
Гониденеки, безусловно, наносили вред хозяйству, их даже порой истребляли, но не чаще чем домашних или полевых вредителей. Ведь их считали просто дикими животными.
Гониденеку было даже странно. Он привык, что он маленький и квелый, что его все колотят, а теперь он казался чуть ли не самым сильным (среди гониденеков); осознавать собственное превосходство, безусловно, приятно; ему нравилось, что все восхищаются его рассказами и его ловкостью (никто ни разу не схватил Гониденека за хвост, а ведь всех почти хоть раз хватали). Но он хотел разбогатеть! – то есть иметь добро постоянно.
Гониденек рассказывает новую историю.
– Подошли мы к башне, а она – высотой до самых звезд, и огнем шибает будто оголенный провод. Миллиард искр вокруг, и каждая размером с дерево. А мы идем. Только взошли по башне, а тут чудища (Гониденек разводит руками, будто хочет обнять бесконечность) повалились со всех сторон –с клыками, с шипами, с бомбами, полными смерти. Все грохочет, все взрывается. Подлетела ко мне одна такая штука, а я по ней к-а-а-к дам! – она вдребезги, а из дребезгов другая образовалась, еще больше и ужасней, я ей к-а-а-ак врезал – она в третий раз пошла, толпой уже. Потом меня что-то придавило, здесь я уже не очень помню… помню только, что ничего не помню и мы всех их побили… Меня тогда Ведя Взмокин выручил, он мой хвост прикрыл… да, минута получилась решительная. А потом сам Вор-Юн-Гак…
Гониденек долго и подробно рассказывает про Вор-Юн-Гака, про его страшные хитрые подлости, но ни слова не говорит о Гирза-Маре. Он был уверен, что стоит лишь сказать «Гирза-Мара», как она тут же появиться здесь и начнет ему мстить. В том, что Гирза-Мара, Алчущая Зла, будет мстить,Гониденек не сомневался никогда – он слишком хорошо знал правила Вор-Юн-Гаковского мира. Поэтому он даже не называл соратников Вор-Юн-Гака по именам, а говорил о них в общем смысле:
– Они все там страшные подлецы. Но мы их героически победили…
Кругом – только взрослые гониденеки, поэтому рассказчик не стесняется в выражениях.
– Чтоб они, козлы такие, все попередохли! Это я так говорю. А потом мы у Ведя Взмокина посадили цветок и сразу кругом такая приятность, такая приятность разнеслась… правда, сначала пришлось повозиться, копали-копали, сеяли-выдирали – но зато урожай собрали – обалдеть до чего огромный, за всю жизнь не съешь. Я его считал, считал, что даже устал… Потом дождик пошел…
– Выходит, ты был в мире, где полно плодов и влаги? –спросил один взрослый.
– Ну да, был…– Гониденек задумался, чтоб не сболтнуть чего лишнего. – Так, совсем чуть-чуть.
– Выходит, приятель, ты можешь свободно перемещаться в тот мир?
– Еще чего! – возмутился Гониденек. – Перемещаться… очень надо, в смысле… аппаратура для этого нужна! А у меня какая аппаратура? Идеи одни.
– Действительно, – рассуждает взрослый – аппаратуры нет… А у них, как я понял, хорошенькое местечко… Можно было б поднажиться… Сыграть в добренькое…
– А у них там было золото, серебро и прочие редкие элементы? – пристал другой взрослый, очень толстый.
– Ну, было! – с раздражением сказал Гониденек. – Ну и что?– А чего же ты их не взял? Было золото, а ты не взял? Это ты маху дал, дурмалек.
Дурмалек означает «маленький дурачок».
Гониденек рассердился:
– Почему это я должен брать у Веди Взмокина? Ведя Взмокин совсем не плохой.
– А причем тут «плохой»? Бери себе, и все, и какое нам дело, плохой он или нет (толстый не мог перестать думать о легкой наживе),… золото, ты понимаешь, золото! – оно было, а ты не взял…
– Не взял ну и не взял! – крикнул Гониденек. Надо было отвязаться, но мысли в голове спотыкались. – Значит, не было, потому не взял… это вообще тебя не касается. От тебя воняет. Отойди, здышбовец, а то врежу!
– Как это ты мне врежешь?
– А вот так!
Гониденек стукнул толстяка по лбу.
Удар был несильный, но толстяк заскулил и пополз прочь.
Другие гониденеки молчали; они боялись лезть, если кто-то ударил первым.
Гониденек лишь на секунду испугался – что в пустой болтовне у него украдут быстросферы и ему уже нельзя будет вернуться. Но быстросферы тихо лежат на дне живота.
Поэтому Гониденек легко одолел того толстого болтуна, растолкал других и пошел прочь. Он даже не видел пути, по которому идет – в воздухе крутилась мелкая дребезга, рябь, осколки света, глаза слепило, хвост вертелся… Внезапно его приобняли.
Рядом с Гониденеком стоял еще один взрослый, совсем незнакомый. И говорил вкрадчиво.
– Милый, ты очень интересно рассказывал про свои передряги и приключения… только зря. На таких лицах не заработаешь. Они же все нищие. Надо уметь торговать мудростью.
– Чем торговать? – не понял Гониденек.
– Мудростью. Ну, знаниями, информацией, которой ты располагаешь.
– Да как же ею торговать? – удивился Гониденек. – Информация – она же невещественная…
– Все можно овеществить, абсолютно все – взрослый вплотную придвинулся к Гониденеку. У него было обычное волосатое лицо, но очень странные глаза – неподвижные, словно стеклянные. В глазах мелькали искорки. – Овеществление возможно, только надо иметь талант… талант сохранять добро так, чтоб никто не видел.
– Погодите, вы что – умеете носить добро с собой?!
– А как же. Обязательно умеем. Все свое ношу с собой. Мы хвататели просвещенные.
– Гениально! А вы знаете, ведь я давно хотел разгадать секрет – затараторил Гониденек – такого подхода к материи… потому что это очень преспективно. Да, преспективно! Это же здорово – все свое иметь с собой! А мне говорили наука, технологический минимум…
Гониденек говорил без остановки и шел, не разбирая дороги, за таинственным и потрясающим «взрослым».
Полями и заброшенными тропами они добрались до пустыря, где, скучая, сидели и выдергивали колючки из хвостов «просвещенные хвататели». Совсем не страшные.
«Тут определенно есть подвох – подумал Гониденек. – Но снаружи его как будто не видно…»
Биологически «хвататели» были те же гониденеки; но они имели сложные мысли – о том, как надо разбогатеть, каким образом провернуть это дело. Эти пушистенькие существа были по меркам гониденеков весьма умны. У них даже имена имелись.
Самый старший из них звался Спазгон; у него был непривычно короткий хвост, но в остальном он был настоящий гониденек. Спазгон прежде часто «играл в добренькое» (это значит утащить дорогую вещь, потом продать, потом снова утащить – у того, кому продал, и так без конца); но с годами понял, что к «делу строительства» (так он называл процесс самообогащения) нужно подходить с умом; надо придумывать более сложные и хитрые схемы. Спазгон долго учился мыслить и к настоящему времени он уже умел дельно использовать чужую мудрость. А своя ему была некстати.
– Для чего возиться со своей мудростью, если есть готовая чужая? Что, своя разве лучше? Или ее можно грызть? Глупость бесфилейная. Были в мире философы, да их тела все высохли… их и есть никто б не стал.
Деловой Спазгон собрал компанию – таких же мыслящих гониденеков, прозванных «хватателями». Они были все резкие, смелые, находчивые, но им не хватало знания. А учиться «хвататели» не желали.
Поэтому они искренне обрадовались Гониденеку.
– Братец, да у тебя мудрость есть? Вот здорово! И ты с нее ничего не имеешь? Безобразие! Слушай, что бы исправить сие упущение, говори вот сюда…
Гониденеку суют в нос какой-то плоский камень, но Гониденек начеку:
– Обождите… граждане. А что мне за это будет?
– Все зависит от тебя же. Чем больше носителей мудрости, тем наша прибыль выше… Если со ста носителей мы получим двадцать, то тебе – пять.
– Чего – пять?
– Сверкающих штуковин! – перед Гониденеком открывают мешочек, и он мгновенно зажмуривается. Алмазы! Бриллианты! Сапфиры! Драгоценные минералы, коих много он видел у Вор-Юн-Гака и прочих владык, но никогда не держал в руках. А здесь…
Гониденек завертелся вместе с хвостом.
– Куда говорить-то?! Давайте быстрее, а то вдруг они кончатся, драгоценности-то наши…
– Не волнуйсь! – пропищал один «хвататель» – Драгоценностей хватит.
Гониденек лихорадочно забубнил в камень, мало задумываясь о чем именно он говорит. Он рассказывал все подряд.
Свои дела, походы, приключения; он говорил свои и чужие мысли.
Камень все запомнил, а потом стал вслух воспроизводить, шипя и шепелявя:
– «Подъем-ш делалшя вше кр-шуче, кр-шуче, а пшотом и вовше штал вертикальным. Окашалошь, што гора шоштояла как бы иш двух чаштей. Внишу была шобштвенно горная половина-ш, а наверху, ша облаками-ш – гигантшкий пик иш металла и камня-ш, голый-ш, гладкий-ш…»
– У меня что, такой противный голос? – придирчиво спросил Гониденек.
– Нет, все в порядке, это просто прибор… шипит, что твой Змей… Скажи, ты соврал про Змея Гака этого?
– Соврал. – соврал Гониденек.
– Ясно. Самое главное, звук понятен, а что шипит… все равно те, кому это надо, не разбираются…
Диски с шипящими рассказами потащили в одно государство.
На всякий случай Гониденек встал чуть поодаль и со стороны глядел, как Спазгон и прочие «хвататели» предлагают «каменные сказки» одному парню. Парень, судя по виду, был очень богат (чего стоят одни ботинки, сшитые из инопланетной материи!); он был здоровый и говорил – словно в трубу дудел:
– Дую-дуб-дую-дуб, ду-ду, ду-ду, ду-ду-ду! Да?
Он говорит на другом языке, но его гониденеки знают.
– Дуб-дую! Дуб-дую! Виса иса ина киса? Киса вис! – пищит в ответ хвататель.
И крутит перед парнем гониденековы записи.
Парень слушал шип и треск и говорил одобрительно:
– То ду виса! Да.
Это значит, он согласен купить, но незадорого.
А тем временем другие «хвататели» действуют. Они резво облазили весь дом парня, залезли во все комнаты, чердаки и подвалы. Добро блестело везде. Кто-то даже подавился.
– Что за дурость в рот совать, если оно не влезает? Разломать же надо!
Хвататели кашляли и отплевывались, прыгали по дорогому убранству, кряхтели. Время от времени кто-нибудь ногой или хвостом задевал мелкую вещь, она падала с противным звоном – и тогда гониденеки в страхе замирали. Но парень («дуб-дую, киса виса») был очень увлечен рассказом
Гониденека в камне. Сам Гониденек бегал в стороне – то к хватателю с записями, то к дому, куда он не желал лезть, даже чтоб поднажиться. Гониденеку мерещился подвох; однако все прошло на редкость гладко. Парню всучили груду побитых железяк, воспроизводящих истории, а взамен взя-ли кучу ценной мелочи. Не считая той, что вытащили за его спиной.
– А чего он говорил-то? – спросил Гониденек, когда компания отбежала на безопасное расстояние.
– А не знаю. Я не запоминал. Разве это важно? Важно, что мы выкачали из него добра…
– Он похож на дурачка – заметил Гониденек.
– Так он и есть дурачок! – удивился хвататель. – Братан милый, ты же сам знаешь, как опасно связываться с умными! Умные всегда могут отомстить, даже лишенные власти. А дурачок не может. У него идей не хватит.
«Странно, думал Гониденек, а ведь сам-то я никогда не брал ничего у дурачков. Мне всегда казалось, что дурачки в принципе не могут быть богатыми. Откуда у них богатство? – ведь они же дурачки».
– Богатство добывают не только умом! – сказал Спазгон. – К нему есть разные пути. Например, наследство.
– Это как? Следы, что ли, подбирать? А где же в них добро?
– Нет, это совсем другое…
Спазгон стал объяснять; но Гониденек подумал, что его родственники – даже если они есть – вряд ли могут быть богатыми. А раз так, то и связываться с ними не стоит.
– Мистификация! Но брильянты, кажется, настоящие?
– А как же? Еще бы! Мы ж не дурачки.
Велико пространство мира, и много было мест, где побывали хвататели с Гониденеком.
Гониденек заметил, что все же не везде они действовали с умом; порой бывало, что хвататели» напрочь забывали про ум и работали «по природе» – то есть просто тащили, как обычные гониденеки. Сам Гониденек тоже тащил. Тащил, бросал, терял, снова тащил. И вспоминал старинные строчки – из прежней жизни:
Смолкли вопли каракатиц,
Облака во тьме застыли,
Снова ходишь, юный братец,
По испорченной пустыне…
А почему ему вспомнились именно эти строчки, Гониденек не мог сказать.
– Сколько мыслей в голове – и все без толку! Не чувствуешь себя ни сытым, ни удовлетворенным… Для чего же возникают эти мысли, если у них нет явной цели?…
Гониденек не привык очень много анализировать; все же, он замечал, что постепенно размер компании меняется.
И вот уже добрую половину составляли вновь прибывшие гониденеки.
Они часто дрались и спорили, но их как-то быстро удавалось приструнить, словно по волшебству.
Новые «хвататели» ничуть не хуже старых, а вот куда деваются старые? Наверное, они вышли из игры или пошли создавать свои отряды. А потом? Они умирают? Или как-то переделываются, перевоплощаются, приобретают новый образ? Гониденек никогда ни о чем таком не слышал.
Но просто мертвых гониденеков он тоже ни разу не находил. Или не обращал внимания?
– Иногда мне кажется, что вся наша жизнь… в смысле, существование – это просто жалкая мистификация. Кому-то сильному кажется, что мы есть, вот мы и есть, а кончит думать – вот нас и нет. И привет!
Впрочем, это были не собственные мысли Гониденека, а подслушанные. Давным-давно он собирался обчистить одного мудреца и целых три часа сидел у него под дверью – ждал,
когда мудрец уснет. А тот все болтал и болтал – и про небо, и про землю, и про то, зачем все нужно, и о бессмысленности всего. В тот раз Гониденек страшно измучился и вспотел. Ему, как и прочим гониденекам, трудно было сидеть на одном месте. Мудрец выдался такой вредный!
– Безобразие! Кошма-а-ар-р! Так долго языком ворочать, от пустых разговоров умом поехать можно… – бормотал Гониденек, вытаскивая из-под мудреца деньги. – Тьфу ты пропасть, из-за такой мелочи три часа ждать… свинство просто…