Шпага и меч

Глава 15. Атака в полнолуние

Ночь выдалась колдовская. Внизу, в долине, окружающей замок, не было ни ветерка. Искры редких костров, скверно освещающих большое скопление людей, взлетали вертикально вверх.

А вот на небе черные облака мчались стремительно, словно ведьмы в лохмотьях бесовских плащей, спешащие на безумный шабаш. Круглый, без малейшего ущерба диск луны то и дело затмевался этими покровами, и ночное светило то вспыхивало ярко, озаряя все вокруг, то исчезало в тучах, погружая землю в беспросветный мрак.

Войско тенгридцев, не слишком большое, но достаточное для взятия замка, сонно ворочалось в затихшем ночном мире. Штурм должен был начаться с рассветом, а пока военный лагерь отдыхал.

Волк и Грейлис, поднявшись на башню, защищавшую ворота, всматривались в раскинувшееся перед ними пространство.

Когда свет луны прорывалась сквозь облака, можно было разглядеть редкие фигуры часовых, неясное движение людей возле штабного шатра.

В непосредственной близости к осажденным стенам раздавались стуки и бряцание. Там готовили к штурму лестницы и фашины. А прямо напротив ворот чернела громоздкая туша тарана, выведенного на стартовую позицию.

Но Волка не интересовало сонное войско противника. Выпросив у графа подзорную трубу, он, используя каждое мгновение вспыхивавшей в небе луны, высматривал что-то в темном массиве леса, окаймлявшего захваченную долину.

Грейлис стоял рядом, всем своим существом излучая холодное неудовольствие. Он жалел, что доверился этому новоявленному маркизу. Пусть тот и дворянин по крови, пусть фаворит императора… Но по сути, кроме нахальства да подаренного во дворце костюма, за душой у него ничего нет.

А графу есть что терять в этой войне!

И все же он повелся. А теперь мучился раскаянием и страдал.

Кроме того ему не нравилась идея нападать ночью. Вырезать спящих? Достойно ли это благородного человека?

Но когда он высказал это мнение маркизу, тот лишь оскалился.

– Мы не будем нападать, – заявил он. – Мы их спасем!

Граф ничего не понял. Но как бы то ни было, менять что-то было уже поздно. Решение принято. И весь гарнизон замка, все кавалеристы, прибывшие из столицы с бароном, в данный момент выстроились за закрытыми воротами, готовясь к внезапной атаке.

На рубеж выходили скрытно – ноги лошадям обвязали тряпками, чтобы подковы не гремели по мощеному двору. Оружие держали аккуратно, остерегаясь лишний раз брякнуть или зацепить металлом за металл.

Ждали сигнала. Но раздастся ли он?

– Ну… – сказал Волк, складывая трубу… То ли рассмотрел, наконец, то, что хотел увидеть, то ли наоборот, отчаялся… Это осталось неизвестным. Потому что именно в этот момент часы на главной башне замка захрипели. Что-то в их тяжелом механизме провернулось, большой молот, оттянутый пружиной, сорвался и гулко ударил в набатный колокол.

Бу-у-у-ум! Над долиной поплыл первый удар полночного отсчета.

И тут вдали завыл волк.

Луну, как нарочно, затянуло в тучи, на долину обрушилась тьма.

Бу-у-у-ум! – ударили часы.

– У-у-у-у-у, – протяжно отозвался вой в другой стороне леса.

Бу-у-у-ум!

– У-у-у-у-у…

Жуть какая! Граф почувствовал, как холод продрал его до самых печенок.

И тут Волк, весь подавшийся вперед, навстречу несущемуся со всех сторон волчьему вою, завыл сам. Да так, словно его корчило полнолуние, заставляя перекидываться из человека в дикого зверя.

Черт! Оборотень!

Внизу, в изготовившемся к атаке войске, испуганно шарахнулись кони.

Бу-у-у-ум! – снова грянули часы.

Тут на небе словно раздернули полог. Тучи разошлись, и луна ударила сверху потоком света.

И в этом свете… граф не поверил собственным глазам… он увидел, как от черного, застывшего словно в судороге леса несутся огромные, ростом с теленка, жуткие, мохнатые твари с оскаленными челюстями.

Какое-то мгновение графу показалось, что он слышит злобные рыки, но тут взорвались ржанием несчастные тенгридские лошади.

Неведомые твари набросились в первую очередь на них.

Визг боли, всполошенные крики, метания обезумевших лошадей, вопль ужаса тех, кто проснулся и увидел…

– Пора граф, – коротко произнес маркиз, который до этого перевесившись через гребень стены, так всматривался в происходящее в долине, что едва не свалился вниз. – Атака.

Он единым духом слетел вниз по лестнице и вскочил на оседланного жеребца.

Ворота гремели, распахиваясь. Грохотали цепи, опуская подъемный мост.

– Неукротимые! – Заорал маркиз, наливаясь веселым бешенством предстоящего боя. – Вперед!

– А-а-а!!!

И конница, сверкая выхваченными клинками, с грохотом выломилась за ним на простор.

Нет, боем то, что случилось, назвать трудно. Яростная атака гарнизона замка ударила не в сплоченные ряды готового к обороне войска, а в хаос и сумятицу стремительно растущей паники.

Черные призраки-оборотни сбивали с ног и кого-то грызли во тьме, стонали и метались кони, кто-то куда-то бежал, командиры размахивали оружием, пытаясь выстроить хоть какую-то оборону.

А над этим реял неудержимый вихрь атаки, опрокидывающий наспех собранные ряды пехоты.

Когда же со стороны леса вылетел еще один отряд с саблями наголо, тенгридцы побежали.

Если до этого они еще пытались хоть как-то, хотя бы в некоторых местах огрызаться и противостоять, то теперь бегство стало всеобщим и неудержимым.

Далее в дело должен был вступить граф.

Гарнизон замка и пришлые кавалеристы еще вовсю орудовали в захваченном лагере: обезоруживали и сбивали в кучи пленных, проверяли офицерские палатки, собирали уцелевших лошадей. Но настало уже время сбора трофеев.

Грейлис подготовил повозки: лошади были запряжены, возницы сидели по местам…

Вот только уговорить мужиков выехать за ворота замка никак не получалось. Волчий вой и призраки-оборотни, которых кто-то видел, а большинство вообразили, нагнали такого страху, что возницы скорее были готовы умереть от хозяйской руки, чем попасть на клыки жутким порождениям ночи.

А ведь лучшие трофеи собирает тот, кто оказывается на месте первым.

Граф злился, мысленно подсчитывая насколько за нынешнюю ночь обогатится маркиз, но поделать ничего не мог.

Волк меж тем занимался поиском не трофеев, а своих людей. В сумятице разгромленного лагеря это было непросто. Но луна все же время от времени прорывалась сквозь облака, и он сумел сориентироваться.

– Зигфрид! – рявкнул он, различив в сутолоке всадников знакомую фигуру.

– Милорд! – радостно откликнулся тот.

– Здорово. – Волк подъехал, обнял его. – Где наши?

– Да тут, собак собирают.

– Собак? Понял, значит, какие в Мшистом болоте оборотни?

– Да, милорд. Но страху натерпелся…

Волк потрепал его по плечу:

– Привыкнешь.

Глава 16. Аудиенция

«Толково выстроив атаку, малыми силами разгромил втрое превосходящее войско тенгридцев», – читал император донесение, поступившее от скрупулезного барона Ворчнуна. – «Применение боевых псов, задействованных под видом оборотней, нагнало на противника такого страха, что за северные границы в ближайшее время можно не опасаться. Я посоветовал графу Грейлису обучить пограничников волчьему вою. Полагаю, подобные звуки послужат отличной защитой. А если еще попросить маркиза де ла Брюна оставить в графстве пару его бойцов с обученными псами, то…»

– Понятно, – Регнор IV отложил бумагу и поднял взгляд на стоящего перед ним Волка.

Тот сразу взбодрился и принял некое подобие строевой стойки.

– Бойцы с обученными псами, – задумчиво произнес император, разглядывая новоявленного маркиза так, словно видел впервые.

– Так точно, Ваше Величество, – рявкнул тот.

– Много бойцов?

– Двадцать пять, Ваше Величество.

– Я не про твой отряд спрашиваю. Сколько всего?

– Ну-у… – замялся Волк.

– Ладно, – махнул ладонью император. – Хватит изображать дубину стоеросовую. Сядь и нормально расскажи.

– Да что там рассказывать, – продолжил мяться Волчара. – Вы Зигфрида расспросите. Он к ним ездил.

– Накажу, – предупредил Регнор.

Отказываться дальше стало неприлично. Волк сел, как было велено и начал признаваться.

Итак, когда старый маркиз изгнал своего сына Грегори из рода, тот ушел не один. Воины, преданные ему лично, отправились в изгнание вместе с ним. Первоначально их было тридцать человек.

После недолгих скитаний, отряд отверженных обосновался в глухом лесу, построив первые дома, из которых выросла небольшая деревушка. Ее назвали Мшистое болото.

Жили уединенно, посторонних к себе не пускали. И намеренно рассказывали всем о жутких оборотнях-вурдалаках, проживающих в местных болотах.

После того, как в лунные ночи несколько окрестных жителей собственными глазами увидели мелькающих среди стволов лохматых чудовищ (род маркизов издавна занимался разведением боевых псов), легенды начали множиться и обрастать поистине жуткими подробностями. Теперь в деревню даже случайно не мог забрести никто посторонний. Жители соседних поселений обходили ее десятой дорогой.

– Сколько же лет твоим воинам? – перебил император.

– Тем, что ушли с отцом, много. Мы – второе поколение. Росли вместе, как братья. Сражаться нас учили с того момента, как мы самостоятельно делали первый шаг.

– Ничего себе… – Регнор задумчиво прошелся по кабинету. – У вас там государство в государстве, как я погляжу.

– Никак нет, – рявкнул Волк, вскакивая. – Всегда готовы служить Вашему Величеству.

– Сядь, – поморщился правитель. – В глазах рябит от твоих прыжков.

Он еще прошелся по кабинету и остановился возле окна.

– Ладно. Теперь скажи, граф с охраной северных границ самостоятельно справится? Или нужно вводить войска?

Маркиз на короткое время задумался.

– Ваше Величество, – сказал он затем, глядя императору в глаза. – Полагаю, там надо все организовать, как у нас в деревне.

– Оборотни, жуткие слухи… Так?

– Непонятного боятся больше, чем военной силы. Мы могли бы выделить несколько щенков, чтобы мелькали там лунными ночами.

– Щенков?

– Они быстро растут. А командовать отрядом оборотней я бы предложил Рона Генгара. Это старый егерь, живет там… У него, кстати, и отряд есть. Боевые такие девчата!

– Уже проверил?

Волк сделал обиженную морду.

– Они сами набросились, Ваше Величество.

– Понятно, – император отвернулся к окну, чтобы скрыть усмешку. – Теперь о тебе.

Волк напружинился. Вскакивать ему запретили, но ведь и сидеть можно по-разному…

– Свою банду, как мне доложили, ты поселил в особняке Кроу. Почему не в казарме?

– Передерутся, Ваше Величество, – вздохнул маркиз. – Тут у всех столичная спесь, а мы люди простые.

– Я заметил. Чуть что – сразу в морду.

Волчара покаянно развел руками.

– Ладно. Особняк отдаю тебе в собственность. Деньги на содержание и на бойцов получишь в казначействе. Я распорядился. Еще просьбы есть?

– Разрешите остаться возле вас, – немедленно выпалил маркиз.

– О как.

– Мне тут интересно, Ваше Величество, – Волк сделал умильные глазки.

Император снова отвернулся. Но голос его был тверд:

– Позову, когда понадобишься. Все. Аудиенция закончена.

Волк кивнул и выкатился из кабинета.

В большом зале, примыкающем к апартаментам властителя, как это всегда бывает при дворе монарших особ, толпились придворные. Аристократия. Цвет дворянства.

Взгляды, которыми они встретили появившегося маркиза, было мало приязни. Выскочка, пробившийся в фавориты, простолюдин, обласканный вниманием и наградами лично из монарших рук… Он вызывал зависть и антипатию.

Волку, впрочем, это было глубоко безразлично. Не укорачивая шага, он пошел на толпу, которая поспешно расступалась. Все помнили судьбу злосчастного барона де Рюи и не хотели ее повторить.

В дальнем конце, почти на выходе из зала, ожидали граф Грейлис с невестой. Граф уже побывал на аудиенции, где подтвердил вассальский договор и верность престолу. За что получил ласковые слова и существенные привилегии для графства. У него был повод чувствовать себя довольным.

– Как? – спросил он, когда маркиз подошел.

– Выгнал, – легко ответил Волк.

Граф посмотрел пристально. Изгнанные обычно не ведут себя так беззаботно. Хотя…

– Если что, мы с Хельмой всегда рады тебя видеть. Будет трудно – обращайся.

– Спасибо.

Мужчины пожали друг другу руки.

Глава 17. Как бороться со слухами

Дворцовый переворот, в результате которого власть переходит от одного аристократа к другому – дело техники. А вот последующее удержание власти – уже искусство. Регнор этим искусством владел.

Он не был новичком и знал, как задействовать рычаги управления. Но ведь покойный герцог правил не в одиночку. Масса его сторонников, оттесненная от престола и обильных подачек, испытывала недовольство. И это были не простолюдины, способные только на глухое недовольство. Нет, тут были задействованы знатные рода, которые имели значительные финансовые возможности и, к тому же, в правление герцога заняли целый ряд ключевых постов.

С ними нужно было бороться. Но как?

Формально герцога никто не обвинял в измене и попытке захватить трон. Просто он внезапно умер, а своевременно вернувшийся с богомолья император подхватил выпавшие бразды правления.

Но если нет заговора, то нет и заговорщиков. Сторонников герцога невозможно было обвинить. Их требовалось постепенно и в чем-то даже ласково смещать с постов, освобождая места для преданных друзей императора.

Смещать по одному, аккуратно, чтобы не объединились, чтобы оставалась иллюзия, что прочим, еще сохранявшим должности, удастся удержаться на плаву…

В общем, велась тонкая дипломатическая игра. Император и сторонники герцога улыбались друг другу на приемах, заверяли в преданности и вечной дружбе, но каждый строил свою интригу. Волк, со своим стремлением бить прямым в челюсть на каждое кислое слово, был в такой игре неуместен. Поэтому Регнор старался держать его на расстоянии. Чтобы скандал, если таковой случится (а он случится, Волк по-другому не умеет) никто не связал бы с личностью государя.

А Волк скуча-а-ал…

Разумеется, какое-то занятие у него было. Он ведь до сих пор числился в составе дворцовой гвардии. Более того, с получением титула, его автоматически повысили в звании. И если прежде приходилось часами тупо стоять на месте, охраняя вход в какую-нибудь залу или галерею, то теперь от него требовалось лишь регулярно совершать обход, проверяя посты. Не обременительно.

Поэтому, как и большинство офицеров, основное время Волк проводил в спортивном зале, где фехтовал учебной шпагой. Без фанатизма. Чисто, чтобы размяться.

Зигфрид, как преданный оруженосец, тенью следовал за ним. И надо признать, среди гвардейцев он пользовался гораздо большей популярностью, ибо охотно шутил, рассказывал байки и жуткие истории о своем путешествии в деревню оборотней.

Так проходил день.

Вечерами, когда поток посетителей во дворце иссякал, офицеры ужинали и садились играть в карты. Волк рвения к игре не проявлял, зевал и смотрел сонно, оживляясь только после предложения поехать к бабам. Вот тут два раза предлагать не приходилось.

Но положа руку на сердце, столичная жизнь – такая скука…

* * *

А вот князю Леккуру скучать не приходилось. Более того, он был в бешенстве.

Если бы грязные слухи оказались направлены на него лично, он бы стерпел. Но дочь!

И в какой момент!

За неделю до свадьбы (а князь готовился праздновать пышно, ибо для дочери денег не жалел), когда жених и невеста по обычаю должны наносить визиты родным и близким, кто-то пустил слух, что барон де Рюи буквально три дня назад обесчестил невесту.

Сам барон все категорически отрицал. Князь тоже знал, что слух о бесчестьи – подлая ложь, но шептаться не переставали.

Особенно скверным было то, что источник клеветы оставался необнаруженным. Придворные если и не болтали, то переглядывались с гаденькими улыбочками. Но откуда шла эта зараза, выяснить не удавалось. Не арестовывать же всех!

Император был в курсе проблемы (как, собственно, и все), но помочь не мог. Тайная канцелярия доносила, что источником слухов был род Готгель, подмявший под себя судебное ведомство. Но где доказательства? Никто лично не слышал, чтобы глава клана или кто-то из его ближайшего окружения говорили о дочери Леккура что-то нелестное. А если и слышал, то молчал. Безнадега!

Оставалось скрипеть зубами и терпеть.

Положение безвыходное: отмена традиционных визитов выглядела бы косвенным подтверждением слухов. Дескать, стало стыдно, и виновники заперлись в своем поместье.

А продолжение поездок создавало реальную опасность, что жених вспылит, вызовет обидчиков на дуэль, и его банально убьют.

Плюс ко всему, князь Леккур был ближайшим советником императора, и его позор тенью ложился и на властителя.

Что делать в такой ситуации?

Скандал, который как раз в это время разразился в среде офицеров гвардии, стал для Леккура подлинным спасением. По крайней мере, теперь он мог рвать и метать, и никто уже не связывал его гнев с семейными неурядицами.

А случилось вот что.

Во время традиционного обхода постов в 10 часов утра, когда в залах и галереях дворца собирается наибольшее количество придворных, дежурный офицер явился одетым не по форме.

То есть, сапоги, перевязь со шпагой, шляпа и все прочее, положенное по уставу, на нем присутствовали. Не хватало только камзола и штанов.

Стандартная, казалось бы, процедура проверки караулов вызвала ажиотаж. Дамы, даже те, что скрывали близорукость, повыхватывали лорнеты. Мужчины, сохраняя достоинство, и не прерывая светских бесед, плавно перемещались по залам так, чтобы не терять отважного офицера из виду.

А смелость гвардейцу потребовалась, ибо обязанности никто не отменял и их предстояло выполнить до конца. И он выполнил! Хотя к концу процедуры был красен, как рак и, судя по выражению лица, готов провалиться под землю.

Император и Леккур, занятые государственными проблемами, первое явление обнаженного караула пропустили.

Но на следующий день, которого придворные ожидали с нетерпением, появление гвардейцев, проверявших посты, встретили аплодисментами.

На этот раз офицер был помоложе и порумяней, и дамы осыпали его комплиментами. В том числе самого интимного характера.

На третий день уже к девяти утра в коридорах дворца было не протолкнуться. Банальный обход постов превращался в местную достопримечательность.

– Что там у нас происходит? – встрепенулся император, когда часы пробили десять.

Действительно, шум в соседних апартаментах стоял такой, что не обратить внимание было невозможно.

Леккур поднял голову от бумаг.

– Странно. Как раз время обхода, гвардейцы должны навести порядок.

– Черт знает что! – Регнор встал. – Пойдем взглянем.

– Это может быть опасно, Ваше Величество, – встревожился князь. Он всегда с недоверием относился к шумным сборищам.

– К черту! Если придут убивать, не отсидишься. Лучше лицом к лицу.

Он встал и решительно направился к центру столпотворения.

Публика в большом зале приемов стояла стеной. И была так увлечена зрелищем, что императора замечали только при приближении вплотную. Расступались ближайшие два-три человека, остальные не двигались, поэтому Регнору долго не удавалось рассмотреть источник безобразия. Но когда рассмотрел!

Волк, увидев государя, поспешно сорвал с головы шляпу и, прижав ее к животу, склонился в поклоне.

Публика, несколько опомнившись, расчистила императору проход. Дамы присели в глубоком реверансе.

Регнор подошел. Оценил происходящее.

– Наденьте шляпу, как положено, офицер, – холодно приказал он.

Волк, промедлив буквально мгновение, подчинился.

По залу прошел шелестящий вздох.

– Следуйте за мной, – распорядился император и, развернувшись на каблуках, пошел назад, в кабинет.

Никогда еще его шествие не было столь впечатляющим. Придворные сгибались в глубоком поклоне и забывали распрямиться. Возможно, потому что с нижней точки зрелище смотрелось более эффектно. Но в любом случае, никогда еще подданные не кланялись столь глубоко и охотно.

В кабинете император дал волю гневу.

– Бардак! – орал он, потрясая кулаками перед носом Волка, стоящего навытяжку. – Позор!

Леккур на заднем плане тоже грозно хмурил брови и смотрел так, словно жаждал сгноить виновного на каторге. Но на самом деле он был рад. После таких событий болтать о соблазнении, которое то ли было, то ли нет, перестанут. Появилась гораздо более яркая тема.

– Тебе это с рук не сойдет! – продолжал бушевать Регнор. Кричал он громко, чтобы в соседних помещениях тоже было слышно. – Позвать сюда мсье Фродгейресонта!

Последняя фраза прозвучала угрожающе, но Волк случайно знал, что мсье с непроизносимым именем был заезжим художником. Вроде бы даже знаменитым. Знать бы еще, зачем он понадобился?

Покричав минут пять, император сорвал голос и несколько подуспокоился. Он отошел к окну и оттуда, не оборачиваясь, спросил:

– Что за чертовщина с голыми проверками? Нравится ходить без штанов?

– Никак нет, – бодро ответил Волк. – Долг чести.

– Проигрался, мерзавец, – понял Регнор. – Карты?

– Никак нет. Шахматы.

Леккур схватился за лицо и застонал.

– Да, – подтвердил император, – даже благородную игру можно, оказывается, изгадить.

Явившийся мсье Фрод-бог-его-знает-как с выражением обожания на лице кинулся было выражать глубочайшее почтение и восторг от того, что сиятельные особы соизволили его призвать. Но внезапно его взгляд упал на застывшего в парадной стойке Волка.

Мсье моргнул и замер, словно наскочил на стену.

Император издали наслаждался зрелищем. Подвижная физиономия иностранца выразила непередаваемую игру чувств. Сначала на ней отразилось оцепенение, плавно перешедшее в недоумение, затем смутная догадка и, наконец, восторг.

– О, Ваше величество, – завопил он, дойдя до последней стадии, – я так благодарен! Какая натура! Какая экспрессия! Непревзойденно! Клянусь, это будет шедевр!

Волк заволновался.

Леккур сидел, закрыв лицо руками.

– Да, маэстро, – подтвердил император, не теряя серьезного выражения лица. Волевой человек! – Именно этот субъект будет позировать вам для задуманной композиции.

– Бог войны, – закатил глаза художник. – Я именно так его и вижу. Обнаженный, грозный, с двуручным мечом. Олицетворяющий тревогу и возбуждение!

Волк закашлялся.

Со стороны Леккура прорвался сдавленный смешок.

– Одно условие, – поднял ладонь Регнор.

– Я весь внимание.

– Рисовать будете здесь. Для вас расчистят соседнее помещение – Южную залу. Там достаточно света.

– Как будет угодно Вашему Величеству.

– Да, мне угодно, – пробурчал правитель. – Главное, этот негодяй будет под присмотром. Одного его оставлять нельзя.

Заезжий мсье склонился в почтительнейшем поклоне.