Эпоха весны

Полет продолжался.

Где-то у орбиты Марса мы получили по жилой части грузовика микрометеоритом – не самая страшная вещь, оболочка корабля способна затягивать мелкие пробоины в секунды. Но этот мелкий камешек попал в дублирующий компьютер, что лишило нас возможности играть в вирт-игры.

Но все завершилось нормально. Двигатели работали на полную тягу. Мы вернулись на Луну, разгрузились, сдали труп бедного Рихарда и «мясо», а после медобследования отправились в свой трехнедельный отпуск.

2.

Я семь месяцев не был на Земле, и это давало о себе знать. Мне не сразу удалось привыкнуть к ее тяжести. Несколько дней меня мутило от местной воды. Хорошо еще, что я не прекращал физические упражнения во время полета, так что моя родня встретила меня с воплями: «Боже, ты так хорошо выглядишь», «дедушка, а ты что, на курорт ездил?», «деда, а правда что если выйти в космос без скафандра, то у тебя глаза закипят и ты разлетишься на куски».

Как сувениры я привез внукам камни с Реи, которые купил у одного шахтера за смешную сумму – на Земле я мог бы попробовать продать их за сумму в двести раз большую. К моему удивлению на ужин, в честь моего возвращения живым и здоровым, прибыла и моя бывшая супруга. Мы с ней мило пообщались ни о чем.

Затем я целый час рассказывал за столом байки, услышанные от шахтеров и работников на Рее и Луне. Некоторые из присутствующих многого не поняли и мне пришлось объяснять об особенностях жизни на спутниках Сатурна.

Например, на Рее было популярно выражение «Ну, за работу Пыльного Копателя», так местные поминали своих погибших на работе друзей. Пыльный Копатель – такой себе призрак шахтера-первопроходца. За десятилетия разработки рудников там погибло не менее семи сотен горняков. А Копатель был одной из первых жертв – местный фольклор сделал из реального бедняги мрачного духа, заботящегося о покое умерших шахтеров.

Потом кто-то спросил меня о Рыжем мхе, слышал ли я что-то о нем там. Я сказал правду – нет. Байки о некоей растительной форме жизни на Титане были байками интересным только на Земле. На самом Титане все было мертвее некуда.

Затем я рассказывал о Монументах, на Рее, которые кто-то сдуру принял за руины древних городов. Сам я их в глаза не видел, но просто как-то зацепил эту тему. На последок рассказал о «Неваде» – легендарном корабле, который семьдесят лет назад прибыл к Сатурну, но так и не смог вернутся назад. Его экипаж погиб, а сам корабль навсегда остался на орбите вокруг газового гиганта – как памятник той экспедиции.

Только теперь я понял, что брякнул лишнее – на меня смотрело два десятка пар глаз, смущенных и озадаченных.

Я уже вернулся с отпуска – приятно было возвратиться в невесомость после достаточно сложных недель на Земле. Я как мог, не показывал своим родным насколько мне нелегко гонятся за внуками.

Меня ожидала новость – кто-то из начальства решил, что у меня и так достаточно опыта, чтобы быть капитаном «Кеплера». Меня быстро назначили им, приложив к этому скромный ромбик на парадную форму и символическую надбавку к жалованию.

В подчинение мне дали двух человек – слишком разных не только по характеру, но и по уму. Это мне создало настоящие проблемы. Наверное, компания слишком торопилась с доставками, и в итоге элементарно не проверила на совместимость психологические карты моих новых подчиненных.

Но тогда меня это не особо волновало. Я, старый дурак, был полон оптимизма – этого у меня всегда хватало.

Первого звали Матиас, на вид – настоящий индеец, откуда-нибудь из американской Монтаны или Орегона. Возрастом он был с меня, но держался явно с военной выправкой. Насколько я понял из его дела, он был летчиком суборбитальных сил – эта контора могла доставить десант или груз в любую точку Земли за полтора-два часа.

Второй – Челик, пятидесяти лет, с турецкими корнями. Я так и не смог тогда вытащить из него внятное объяснение, зачем он нанялся на такие дальние маршруты. Он смутно сказал, что нужны деньги, да и посмотреть на новые уголки хочет.

«Кеплер» давно уже ждал, когда его поднимут в пространство. На орбите вокруг Луны нас дожидалось десять автоматических барж. Все они должны были последовать за нашим головным кораблем цепочкой. У нас, пилотов, такой строй назывался «утята». Считалось, что это самый эффективный способ доставить максимальное количество транспортников за минимальный срок. Ну, во-первых, в таком случае у кораблей меньше шансов сбиться с курса и потеряется – если бы автомат летел к цели сам, то ему постоянно нужны были бы сложные корректировки и дорогие приборы для дальней прокладки курса, а так хватало самых простых устройств, позволявших просто строго следовать цепочкой и потом затормозить на месте прибытия. Во-вторых, в Системе появились вороватые пилоты-контрабандисты, любившие подкараулить автоматические грузовики и перехватывать их. Одним словом – мы вели караван из десятка барж. Весь караван, выйдя на курс, вытянулся на пятьсот километров. В трюмах было полно всякого добра для орбитальных комплексов Сатурна и научных поселений – от одежды и тюков тканей до бытовой техники и телескопов. Назад мы должны были привезти металлы в слитках, руду и гелий.

3.

Все знают, что экипажам запрещено брать с собой домашних животных. Но всегда находятся лазейки, с помощью которых можно обойти правила.

Некоторые брали с собой ручных крыс, предварительно оформив их как груз (на имя своих знакомых в пункте назначения). Один умелец даже протащил на борт кота – с помощью ветеринара и препаратов придав животному вид чучела. Не знаю, как там у них получилось ввести кота в ступор и заставить его не дышать, но тот потом спокойно катался на дальних трассах несколько лет. Животное даже смогло привыкнуть к невесомости.

Матиас был скромнее – он взял с собой мелкую аквариумную рыбку. При наших условиях работы и жизни, эта мелочь жила в сфере диаметром тридцать сантиметром. Часто я видел как этот «аквариум» плавал где-то под потолком, его стенки были эластичны, так что никакой удар не грозил расколоть жилище рыбки. При маневрах грузовоза, он больше походил на мяч, который Матиас старался сразу в таких случаях поймать и спрятать в надежное место. Я время от времени ворчал, что его рыбка быстро станет свежезамороженной, если он не прекратит бросать «аквариум» где попало.

Как Матиас кормил свою живность или менял ей воду это отдельный разговор. Но я не буду на этом здесь останавливаться.

У марсианской орбиты нам встретился маленький челнок полицейских сил.

Я как раз только закончил умываться (формально было утро). Шарики воды все еще летали в воздухе ванной комнаты. Мое бородатое отражение в зеркале выглядело вполне прилично. Я немного отступлю от темы, вы уж извините. Бороды – это особая статья. Вы когда-нибудь пробовали бриться в невесомости? Это просто кошмар! Волоски потом можно найти во всех вентиляционных фильтрах, они даже мешаю дышать. Вот почему шутили, что бритье смертельно опасно для пилотов космических кораблей. Поэтому, как вы понимаете, мы все, были владельцами густой щетины.

– Капитан, там вас требуют на связь, – крикнул мне Челик на общеанглийском. – Какой-то патрульный.

– Иду, – ответил я, на всякий случай прихватив форменную рубашку, правила требовали полной формы при общении с патрульными. В остальное время полета мы вполне обходились майками и шортами.

Проплыв к отсеку управления я краем глаза заметил, что Матиас снова ковыряется во внутренностях очередного очистителя воды – они постоянно выходили из строя.

Сев в кресло пилота я кивнул Челику. Он включил видеосвязь – еще одно правило, общение с властями должно всегда быть визуальным.

– Патруль примарсианского сектора, пилот-лейтенант Нагива – сухо представился человек на развернувшемся экране. – Вы капитан Юров? – получив утвердительный ответ, он продолжил. – У вас есть для нас груз?

– Груз? А у вас есть пароль? – спросил я.

Патрульный без запинки продиктовал десятизначный код. Все было верно.

Об этом массивном контейнере в трюме нашего «Кеплера», я узнал за час до отлета. Личное сообщение гласило, что его должны получить полицейские в районе орбиты Марса. До сих пор не знаю, что там было, но наверняка не фрукты. Если уж патруль желает получить что-то не слишком законное, то такое глухое пространство как сейчас, самое удобное место.

– Ясно, – вздохнул я. – Борт, – на такое имя отзывался корабельный компьютер. – Катапульту правого борта в активный режим. Загрузка контейнера 209045. Рассчитай корректировку, тормозить мы не будем.

Выстрелить из катапульты несколькими тоннами, при нашей скорости, означало придать хороший боковой импульс, поэтому на компьютер была вся надежда по корректировке – ведь на хвосте мы тащили кучу туповатого железа, туго реагирующего на нестандартные ситуации.

Через несколько минут патрульный сказал:

– Мы готовы принять, выстреливайте.

Челик что-то хмыкнул себе под нос.

Чувствительный боковой толчок означал, что контейнер ушел в свободный полет. Полицейские должны были теперь его догнать и подобрать.

– Спасибо, чистого пути, – коротко попрощался патрульный.

– Удачи, – кивнул я, отключаясь.

Спустя несколько дней мы сидели в нашей скромной кухне-столовой.

По утрам, во время завтраков, мы завели небольшое полезное правило – включать на полчаса главные двигатели на самую малую тягу. Это давало минимальную силу притяжения. Тарелки со стаканами не летали по комнате, а горячий кофе можно было спокойно пить, а не потягивать трубочкой из закрытого стакана. На нашу скорость это практически не влияло и наш караван не отставал, зато наши завтраки были достаточно удобными, а значит – и настроение хорошим.

Но, конечно были свои минусы.

Челик снова завел свою любимую тему – почему это в торговом флоте до сих пор не завели гравитационные полы. Эти устройства повсеместно есть в научных кораблях, но не в торговых. Говорят, что некие умельцы даже приспособили такие полы для танцплощадок на Земле, и эта мода может стать повальной.

Я терпеливо слушал минут пятнадцать, усердно пережевывая котлеты. Как по мне так невесомость куда лучше, чем эти гравиполы – они пожирают такое количество энергии, что хватило бы на освещение небольшого города.

Матиасу тоже эта тема давно надоела, но он терпел. Терпел четыре недели. До сегодняшнего дня.

– Слушай, – раздраженно произнес он. – Ты можешь сменить тему?

– Что? – нахмурился Челик. – Я что, неправду говорю?

– Нет, ты просто достал меня одним и тем же, – Матиас звякнул вилкой по столешнице. – Постоянно только и слышно как ты ноешь.

– Ною? – в глазах Челика блеснули нехорошие искорки. – А ты себя слышал? Вождь. Постоянно мне рассказываешь про своих жен бывших. Ты думаешь, ты такой неимоверный мужик? – От волнения и обиды он сорвался на турецкий, добавив несколько предложений, которых ни я, ни Матиас, к счастью, не поняли. – Да мой дядя в свои восемьдесят в два раза больше имел жен.

– Эй, успокойтесь, старички, – попытался я урезонить их. Но, к сожалению, грозно кричать на подчиненных мне никогда особо не удавалось. Не было у меня таланта грозным взглядом утихомиривать легионы.

– Так ты говоришь, что я вру? – Матиас явно напрягся. – Повтори, давай.

Я вдруг с опозданием понял, что мой экипаж вот-вот устроит потасовку с участием столовых приборов.

Первое, что пришло мне в голову в эти секунды, было довольно нелепым ходом, но это помогло. Конечно, это был совсем не командирский поступок, но что тут поделаешь теперь.

Схватив со стола кувшин с минеральной водой, я, не раздумывая, выплеснул половину в лицо Челика, уже привставшего над столом. Остаток получил Матиас, успевший даже отпрянуть назад.

Оба они, с замешательством, несколько раз ругнулись на своих локальных языках. Затем бросили друг на друга красноречивые взгляды и снова сели за стол.

Теперь я понял, что если бы бросился разнимать их в драке, то точно бы отлетел к стене – Матиас был и выше и крепче меня.

Вытирая тряпкой разлитую по столешнице воду, Челик буркнул:

– Извините, погорячились.

– Обстановка, сами понимаете, – добавил Матиас, как ни в чем не бывало.

– Надеюсь, это был последний раз, – сказал я как можно тверже, а внутри все так и сжалось от страха, что они опять могут сцепиться. – Вы что, в молодости мало по черепам получили?

Это был риторический вопрос.

В эту ночь я спал как убитый – для спокойствия проглотил снотворное. Вахта у приборов досталась Челику. А в его способности нажимать на сенсоры и болтать с Бортом я не сомневался.

И с утра я думал как-то туговато, видно не рассчитал дозу препарата. Умывшись кое-как, я как всегда придирчиво осмотрел свою седую бороду. Потом, зевая, заглянул в наш пилотский отсек и сразу проснулся. Мониторы лениво меняли какие-то картинки, прямо в воздухе плавала дужка рации. На вахте никого не было.

У меня перед глазами проскочили жуткие картины – мой экипаж мог спокойно перегрызть друг другу глотки пока я халатно дрых, Матиас мог просто выкинуть Челика через стыковочный шлюз.

– Борт, – произнес я слегка дрожащим голосом. – Найди Челика или Матиаса.

– Найдено, – произнес голос компьютера.

– Кого именно? – рявкнул я, лихорадочно соображая, что нужно делать в таких случаях.

– Обоих, – ответила машина.

– Мать твою, кремниевую, – выругался я. – Где они?!

– Лазарет, – Борт почему-то не любил длинные ответы.

Я как можно быстрее направился в лазарет, отталкиваясь от стен и помогая себе руками. Несколько раз пришлось больно задеть торчащие в самых неподходящих местах переборки. Я ожидал чего угодно, но не то, что я там увидел.

Челик лежал на медицинском столе и сдавлено ругался. Он был гол по пояс. В воздухе стоял неприятный запах живого пластыря и заживляющих препаратов. Несколько мелких капелек крови, подрагивая, плыли по воздуху. Матиас, склонившись над раненой рукой Челика, орудовал пинцетом – он по совместительству был и врачом экипажа.

Увидев меня и мое, наверняка, испуганное лицо, Челик улыбнулся на все тридцать два и бодро произнес:

– А, капитан, проснулись? А мы тут немного продырявились. Вы уж извините, что я вахту бросил, но это было дело чести.

– Чтоб вас всех… – я облегченно вздохнул. – Что с ним?

– Ударился о край одного контейнера, – как ни в чем не бывало, произнес Матиас. – Вы же понимаете, как в невесомости трудно правильно махать руками.

– Да, капитан, – добродушно засмеялся Челик. – Оказывается удар в челюсть опаснее для того, кто бьет, а не тому, кого бьют.

– Не спорю, – Матиас поднял голову, и я заметил на его скуле свежий кровоподтек. – Нужно было малую тягу включить, тогда бы легче было.

– Ясно, – я представил, как они в грузовом отсеке договариваются устроить драку, и какие кульбиты совершают от ударов в невесомости, и мне непроизвольно стало смешно.

После этого инцидента, к счастью, мой экипаж больше не пытался устраивать потасовки – наверное, им хватило заработанных синяков и ран. Оказывается, что иногда, совсем немолодые мужики способны выкидывать такое, что можно назвать их зелеными юнцами.

Брошенная вахта конечно серьезный проступок, но кто о нем знает кроме нас самих – все-таки вокруг каравана глухое пространство.

И к своему сожалению, я понял, что я плохой капитан грузовоза. На атмосферных лайнерах все было не так – там капитан и команда работали не больше суток, а потом отправлялись в выходные. Здесь же от команды никуда нельзя было деться. Хороший капитан не допустил бы даже попытки устроить драку и смог бы примирить стороны, подавив недовольство на корню, или как хороший дипломат – уступками и договорами.

Мы преодолели две трети пути, когда появились новые проблемы.

Я сидел на вахте и читал что-то из электронной библиотеки. Время от времени заглядывал на мониторы – пусть Борт и прекрасно следил за пространством и датчиками, но все же… Час назад мы разминулись (по космическим меркам пройти в пяти тысячах километров от другого корабля это и есть «разминулись») с таким же грузовозом, шедшим с Титана. Пилот того корабля так плохо говорил на общеанглийском, что я с трудом понял его приветствия, мне показалось, что он пьян.

Когда я уже почти закончил очередную главу резкий сигнал резанул уши. Потом Борт без эмоций произнес:

– Капитан, у вас проблемы.

Я чуть не подскочил от такого. На секунду показалось, что у компьютера появилось чувство юмора.

– У меня? А может у нас? – спросил я довольно безразличным тоном.

– Нет, у вас, – повторил компьютер. – Хотите знать почему?

Я мысленно сказал все, что думаю об этом электронном умнике – не люблю в голос ругаться, только если вынуждающие обстоятельства.

– Говори, – сказал я.

– Я проверил соответствие содержимого контейнеров транспортным декларациям, – не часто, до этого, компьютер изъяснялся такими длинными предложениями.

– Ну и? – такую процедуру всегда делали за пару недель до выхода на пункт назначения, формальность, но неотвратимая.

– Я обнаружил три несоответствия, а одно из них может напрямую угрожать вашей работе.

– Странная забота, – я и правда удивился словам Борта.

– Я довольно опытный. До вас сменил восемь капитанов, – ответил Борт. – Мне не особо нравится их постоянные перетасовки. Слишком часто приходится приспосабливаться.

– Ого, – ухмыльнулся я. – А ты, оказывается, не так уж прост, Борт. Так что за проблема?

– На 70 процентов я уверен, что в контейнере биопродукты, запрещенные к вывозу с Земли.

– Почему ты так уверен?

– Датчики в грузовом отсеке постоянно фиксируют небольшое повышение аммиака и сероводорода в воздухе. Но системы корабля работают нормально. Я несколько недель наблюдал за контейнерами, вычисляя какой из них мог быть источником.

– А что в декларации по контейнеру?

– Синтетические удобрения для оранжерей.

– Не вот, разве удобрения не могут быть в неплотной упаковке, и скажем так – вонять, – я улыбнулся собственному нелепому остроумию.

– Возможно, но они уж точно не могут издавать звуки, – компьютер явно до этого скрывал свое чувство юмора.

– Запись есть? Давай послушаю.

Динамики выдали какой-то невнятный шорох, как будто кто-то осторожно скребся о стенку. Иногда поскребывание сменялось торопливым шорохом, как будто кто-то мелкий и пугливый пускался на утек.

– Что это, по-твоему? – спросил я у машины.

– Мало информации, – ответил Борт. – У меня нет рентгеновских сканеров, только инфракрасные фильтры на камерах. Если хотите, проверьте контейнер сами.

Я задумался. Все-таки взламывание запечатанного контейнера – вещь посерьезнее оставленной вахты. А если там действительно опасная контрабанда? Моей работы мне совсем не хотелось лишаться. Сидеть в камере тоже. Можно было списать такой груз по статье «природные факторы» – иногда, когда метеорит попадал в трюм и разносил сразу несколько контейнеров, экипаж мог спокойно выкинуть их за борт (лишний груз который все равно никто уже не примет), предварительно, конечно, составив убедительную разъяснительную.

Я вывел на экран трехмерный план отсека. Что-то было не так с одним из средних контейнеров, которые обычно крепят в хвосте – они по массе меньше, а значит и инерция от них (при маневрах) меньше. Потом я включил одну из камер и несколько секунд с недоумением смотрел на экран – ничего не увидел особенного, обычный серый контейнер, прикрепленный к полу гидравлическими зажимами.

Вызвав на связь Матиаса, я попросил его занять мою вахту – Борт все-таки правильно советовал мне пойти и самому посмотреть. В коридоре, в очередной раз оттолкнув подальше «аквариум» с флегматичной рыбкой, я надел теплый комбинезон – мы не тратили на обогрев грузового отсека прорву энергии – и поторопился к шлюзу. Из ниши рядом с ним, я взял фонарь и закрепил его на плечевой петле.

Индикаторы в шлюзе показали, что давление в грузовом отсеке чуть меньше нормального – это было вполне обычно. Ну, терпимо, мне нужно было всего несколько минут там пробыть.

Мягко вплыв над грубым железным полом грузового отсека – да, чуткая рука дизайнеров никогда не касалась этих хмурых помещений, высотой в двадцать метров – я сразу прислушался. Воздух был холодным, судя по показаниям термометра – минус пятнадцать. На контейнерах виднелась изморозь. Где-то гудели вентиляторы, потрескивали контакты в дежурных лампах над головой.

Сверяясь с планом, я добрался до нужного контейнера – высотой почти в два метра. Он не был облеплен инеем как прочие. Он был даже слегка теплым. Я даже руку вынул из перчатки и подержал на его поверхности.

– Борт, – тихо сказал я.

– Да, – прозвучал его голос в наушнике (в трюме динамиков не было).

– Дай мне связь с Матиасом и разбуди Челика.

Нет, не могу сказать, что я сильно уж колебался, что делать с этим странным контейнером – в наше неспокойное время гораздо разумнее точно узнать что там, чем мучительно догадываться до самого конца. Если сопроводительные документы врали о содержании, это уже говорило о многом. По крайней мере, для нас.

Челик, от рассказанного, даже заметно повеселел, оказывается ему давно уже казалось подозрительным, что у нас за весь рейс не было никаких проблем с грузом или караваном.

– Значит, будем открывать, – кивнул Матиас.

Времени у нас на решение этой проблемы было не так уж много – через трое суток мы пересечем условную границу сатурнианской экономической зоны, где к нам тут же нагрянет таможня. А уж эти ребята умели быстро и эффективно прочищать огромные грузовозы от контрабанды.

По нашей просьбе Борт повысил до обычного уровня давление в трюме и температуру градусов на двадцать – обмораживать уши нам совсем не хотелось. Малая тяга двигателей позволяла нам кое-как ходить, а не плыть по воздуху.

Челик, Матиас и я взяли в руки по обычному и крепкому лому (они всегда были в пожарном наборе) и осторожно приблизились к контейнеру. Челик даже приложил ухо к нему и минуту слушал. Затем он пожал плечами и нанес несильный удар по магнитной полоске опечатывавшей замок. Каждый из нас примерился и налег ломами на зазоры.

Стенка контейнера, немного посопротивлявшись, с гулким звуком и неестественно медленно, упала на железный пол. Мы зажали носы от резкого запаха, обрушившегося на наши ноздри.

– Ох, шайтан, – Челик отбежал от контейнера на несколько метров и попытался отдышаться, судорожно глотая ртом воздух.

В воздухе теперь летала пыль, похожая на мелкие остатки перепревшей травы.

Матиас, зажав нос пальцами, нацелил луч фонаря внутрь – там стояли прозрачные ящики, также было много переплетенных трубок и каких-то устройств.

У меня стала кружиться голова от запаха и показалось, что я вот-вот грохнусь в позорный обморок. Пришлось отступить метров на восемь и посидеть на холодном полу, пока в голове не прояснилось.

– Эй, капитан, – голос Матиаса был подозрительно весел. – Посмотри, иди.

Я заглянул в контейнер, где Матиас и Челик сидели на корточках у прозрачной стенки одного из ящиков.

– Ты посмотри, какая тут система устроена – и аппаратура подачи кислорода, корма, циркуляция воды и обогрев – указал он на технику, которой был забит контейнер. – Датчики давления, влажности.

Я наклонился и присмотрелся к прозрачному ящику – в нем, в лучах фонарей, проворно бегали крупные, блестящие тараканы.

– Так, я, кажется, догадываюсь, – осторожно начал Матиас.

– Ну? – Челик мерно отхлебывал из огромной кружки кофе, ничуть не брезгуя тем, что только что вскрывал контейнер полный тараканов.

– Это, судя по всему искусственный вид. Инженерная работа.

– Ну и что? – пожал Челик плечами. – Мало там лабораторий на Титане или где еще. Может они хотят ими заселить там все, чтоб размножались и прочее.

– А что они жрать там будут? Камни или ученых? – усмехнулся Матиас. – Там же нет никаких растений.

Я молча слушал и время от времени поглядывал назад, где в герметичных ящиках беззаботно шевелило усами сытое и здоровое тараканье племя.

– Ну откуда я знаю? – Челик даже развел руками, пролив кофе на пол.

– Капитан, пункт назначения этого груза – Рея? – спросил Матиас.

– Да, – кивнул я. – Думаешь это…

– А разве нет? – перебил он. – Вы посмотрите, как позаботились об этих жуках. Автономная система питания! Вы где-нибудь еще такое видели для тараканов? Кто-то очень хотел, чтобы никто из них не сдох. Знаете, что особо дефицитно на Рее и вообще в поселениях спутников Сатурна?

– Зерно, хлопок, да и просто любые растения пригодные в пищу, – вспомнил я, как прошлый раз в кафе Реи заламывали огромные деньги за обычный салат.

– Вот то-то и оно. Они ведь только недавно там стали выращивать, и сразу импорт продуктов упал, – ухмыльнулся Матиас. – Кто-то понес большие убытки.

– Биооружие, – озвучил я вывод.

– Они ядовитые? – у Челика округлились глаза.

– Да нет, – успокоил его Матиас. – Их хотели тихонько привезти и распространить по фермам. Понял? Наверняка эти усатые особо любят свежую зелень. Обычная торговая война с грязными методами.

Я снова взглянул на тараканов – жаль, что они не знают, что участвуют в таких масштабных вещах, как борьба за рынки сбыта.

Решение избавится от опасного для нас контейнера (и невольно помочь поселенцам отразить коварный удар пищевых компаний), мы приняли сразу, но вот способ избавления заставил нас подумать.

Начальство любит логически продуманные и четкие отчеты, сияющие лаконичностью и информативностью. К сожалению, мне, как капитану грузовоза, пришлось сутки просидеть над столом и монитором, пытаясь сочинить правдоподобную версию, пока Челик и Матиас усердно корпели над материализацией «природного фактора». Борт время от времени сообщал нам, что до контрольной точки, за которой к нам обязательно нагрянут таможенники, осталось не больше двух суток. Он конечно, как мог, притормозил полет «Кеплера» – с караваном на хвосте это отнюдь не легко.

Спустя девять часов напряженного труда им удалось смастерить дикую конструкцию из запасного маневрового двигателя, нескольких металлических болванок, корректирующих зарядов и блока управления. Борт сказал, что этой массы вполне хватит. Челик сразу повалился без сил и проспал часов одиннадцать. Матиас держался дольше, он даже вернулся на пост управления, чтобы наблюдать апогей нашего жульничества.

Без особых эмоций мы смотрели, как Борт вывел в космос эту дикую конструкцию. По его точным расчетам наш фальшивый метеорит описал длинную петлю над «Кеплером», разогнался и влепил по грузовому отсеку в точно обозначенном месте. Мы заблаговременно пристегнулись в креслах, но ощутили значительный удар.

Борт немедленно загерметизировал пробоину и провел инвентаризацию трюма – восемь сильно поврежденных контейнеров, а наша цель – превратилась в кучу раскаленных от удара обломков.

Матиас неожиданно тихо засмеялся. Я вопросительно посмотрел на него.

– Знаете, а мне вдруг этих тараканов жаль стало, – сказал он и снова захохотал. – Вот чуть-чуть, – Матиас даже хлопнул себя по коленям. – Ни за что ведь ребята издохли.

Когда мы поспешно сделали снимки «места происшествия» для объяснительной, изувеченные контейнеры и их куски были выброшены, наконец, в космос. Быстро удаляясь, они становились все меньше, а затем вообще исчезли на фоне россыпи звезд.

Матиас с облегчением зевнул, попрощался со мной и пошел спать.

Я еще посидел над окончательным вариантом объяснительной и уже собирался отправить ее к Земле, но тут понял, что те, кто очень хотел доставить этот тараканий контейнер на Рею, уж точно могли позаботиться о проблеме с таможней. И вполне вероятно, что мы зря волновались и разыгрывали попадание метеорита. Кто знает. Я, во всяком случае, ничуть не жалею об этом происшествии.

4.

Наш полет закончился вполне спокойно. Таможенники не стали особо приставать к нам с расспросами о повреждениях в трюме – пространство вокруг Сатурна всегда было замусорено, даже когда здесь не было ни одного человека. Что удивляться если очередной грузовик получил пробоину?

Объяснительную, хоть и с ворчанием, но приняли. Мы все хорошо тогда постарались. Борт, конечно, особенно заслужил благодарность. Я хотел купить ему в подарок дополнительные блоки памяти, но для его модели это оказалось не так просто. Потом пришлось их искать на Земле.

Челик и Матиас некоторое время еще летали в экипаже со мной, но потом перешли на другие рейсы. Наученные неприятным опытом, мы стали более придирчиво осматривать груз который принимали, совсем не хотелось вот так, на полпути найти у себя в трюме очередной сюрприз. И дело даже не в том, что мы были слишком уж законопослушными – кристально честным сейчас может быть, наверное, только священник, а в том, что платить штрафы и сидеть, на старости лет, в тюрьме никому не хотелось. Чувствуете разницу?

Что касается меня, то я до сих пор вожу грузовики на трассе Луна – Рея – Титан, иногда на Тритон или Венеру. Старость пока не так уж сильно угнетает меня – голова не дает сбоев, ноги ходят, а сердце стучит правильно. Только вижу я немного хуже, но разве это проблема в наше время. Стараюсь, как могу, держать себя в форме. Но с каждым разом, как я прилетаю на Землю, я чувствую, что мне все тяжелее. Гравитация, чтоб ее… Не знаю, сколько мне еще предназначено, но хочется думать, что еще есть время.

Старички-мужички все еще нужны в пилотах, а разве этого мало?

Май 2008г.