Планета свиней. Часть 1

– Вы уж простите моего отца – написал он разных законов, – взмахнул ладошкой князь совсем не по-мужски, а сказал он протяжно, с издёвкой. – Вы должны понять моего па́пеньку… Годы тогда были сложные: одни министры настаивали разбудить вас, другие – вовсе желали, чтобы вы никогда не проснулись. И тогда моему отцу пришлось принял трудное решение – назначить вас неприкасаемой особой, жалуя вам титул императора… На бумаге всё выглядит грандиозно. Император – это звучит великолепно! Вот и мне тоже нравятся императоры. И мои советники в ахуе. Но вы же понимаете, что слово «император», оно как выстрел из гаубицы, но лишь холостыми, потому что на деле титул лишь защитная грамота, как ярлык Великого князя от посягательств на ваш гений.

– Я так и знал! Всё это игры политиков. Ну всё как всегда! – всплеснул руками Яша Караваев и плюхнулся обратно на диван.

– Не огорчайтесь… извините, я не расслышал… как ваше имя? Алёшка, вроде? – расплылся в улыбке князь и захлопал длинными ресницами, оскорбляя брутального мужчину Караваева.

– Для кого Алёшка, а для кого и Яков Михалыч. Но спасибо, что сохранили наши жизни, князь, – галантно поблагодарил Роберт Варакин. – Спасибо, что не оставили шанса глупцам разобрать нашу усыпальницу по кирпичикам.

Роберт отвесил изящный реверанс, подсмотренный в старом фильме, который он видел ещё ребёнком.

– Весьма-весьма… – изобразив аплодисменты, удовлетворился манерами государь. – Но, к сожалению, рассчитывать на мою снисходительность не приходится. И посему я хочу предупредить вас, господа. Вам придётся хорошенько потрудиться, перед тем, как двери лаборатории откроются так широко, что вы сможете выйти отсюда. Да… я чуть не забыл… Народу будет объявлено, что император Сибири проснулся, но, о горе… нежданно впал в кому, а врачи дворцового госпиталя вступили в схватку со смертью… Всё произойдёт именно так! Я сделаю именно такое заявление! Записывайте Парамон: державная власть и весь сибирский народ день и ночь сражаются с хворью императора. Мы будет великодушны и храбры и станем лечить императора до победного конца!

Парамон быстро строчил карандашом по обрывку бумаги, тихо-тихо повторяя слова за Витольдом.

– …до победного конца, звучит не совсем благозвучно, но… – закончив писать, размышлял Парамон.

Князь Витольд оскалил рот, изображая злость, и брезгливо потряс пальцами, словно сбрасывал с них капли воды.

А Роберт не растерялся. Он расстегнул до пояса олимпийку и присел к компьютеру, демонстрируя – то ли готовность к работе, то ли упадническое настроение интеллектуального невольника.

– Да бросьте… не обижайтесь! – опустил руки сибирский князь и, перестав кривляться, заговорил как нормальный человек. – Короче, мужики… будьте людьми. Сделайте доброе дело – увеличьте срок хранения таблеток. Продлите на месяц, а желательно на полгода. А то, знаете, сковывают сроки, и страдают люди. Но если вы, Роберт, создадите нечто изысканное, нечто гениальное, чтобы таблетки работали даже по истечении долгих лет, то я подарю вам княжество и целую армию секачей – таких отборных, кряжистых кабанов. Что скажите? Хотите армию кабанов и земельку?

– А мне волость, а мне кабанов? Я тоже хочу править! – потребовал равноправия Караваев.

Витольд вполне благосклонно посмотрел на друга доктора Варакина.

– Не вопрос, Алёшка. Если выйдет прок с лекарством, то и вам, уважаемый друг императора, я дарую бескрайние земли. Я ведь не жадный. Хотите получить Байкал или весь Красноярский край? Прелестные места доложу я вам. Зимы нынче тёплые настали: до Турецкой державы они ещё не прогрелись, а вот со Страной Бавария или Саксония – вполне можно сравнить. Хотя в последние годы снова стало холодать… Уж не к концу ли Света все эти циклоны и смерчи?

Глава 8. Квадратный план по треугольному захвату литерной буквы.

Роберт щёлкал мышкой, складывая в стопки тузов, королей и шестёрок. За время его сна из жизни ушли все, кого он знал – все, кроме верного друга Яши. Люди лежали в сырых могилах, а старому компьютеру всё нипочём. Это удивительно… ей богу…

Якова будоражили совсем другие вопросы. Встреча с князем Витольдом разочаровала его, хоть плачь. Вместо создания великой цивилизации, вместо полётов к Сатурну и на Юпитер, люди превратились в тунеядцев, посылающих на смерть кабанов, чтобы самим не озвереть.

– Измельчал народ – отупел! – сопел от злости Яша. – За столько лет ничего нового, а только всё испортили. Скажи, Роб, как так произошло, что людей превратили в пизданутых наркоманов? И почему этот Витольд, князь всея Якутска, не выпускает нас из лаборатории?

Доктор Варакин продолжал, как ни в чём не бывало, спокойно перебирать пальцами по клавиатуре. Он будто не слушал друга. Но затем, посмотрев на стол, заставленный тарелками с обглоданными свиными косточками, спросил:

– Алёшка, ты мясо ел?

– Я мясо ел… пока кормят. А что?

– Ну, во-первых – поел, убери за собой… И за мной тоже убери. Во-вторых – ты вспомни светлое прошлое, когда умирали миллиарды людей. Вспомни, как засыпая в камере сна, мы предвидели, что проснёмся в удивительном мире. Всё так, Алёшка?

– Когда засыпали, то догадывались. Но не пойму к чему ты ведёшь? – соображал Караваев.

– Да к тому я веду, что ты должен принять реальность, какая она есть. Ты и я должны радоваться, что наши прогнозы сбылись. Как бы мы ни относились к настоящему, мы по-прежнему здоровы и снова готовы вступить в сражение. Так почему же теперь, когда мой лучший друг лопает от пуза продукт, запрещённый современным законом, у него задрожали колени? Тебе не кажется, Алёша, что возникает некий диссонанс мнений?

– Ничего у меня не дрожит. Я просто хочу выйти на улицу. Подышать я хочу! Увидеть солнце хочу! И мне очень не нравится, когда за мной подглядывают! – возмущался Яков, показав кулак видеокамере, через которую за учёными наблюдала охрана дворца.

***

Сибирский князь, его советник Федот Мокрицин и глава службы охраны княжеского дворца, Елисей Одноглазов – в шесть глаз смотрел на экран монитора.

– Они могут выйти из лаборатории? – живо интересовался Витольд.

– Это невозможно, государь, – твёрдо ответил Одноглазов.

– Может быть, через подземный ход попробуют сбежать?

– Исключено, князь. Здание стоит на сваях. Площадка под домом ограждена и хорошо охраняется.

– А если рискнут через вентиляционную систему? – размышлял Федот.

– Пустой номер. Мы предусмотрели и этот вариант. Бесполезно!

Зрачки Витольда вращались, как у выброшенной на берег рыбы.

– Возможно ли, подкупить охрану? – жуя губы, спросил князь.

– Кого подкупить, вот этих? – усмехнулся Елисей.

В дальнем углу комнаты играли в «камень-ножницы-бумагу» три кабана, не три сказочных поросёнка, которым можно заморочить головы, а три громадных секача.

– Клык, сюда иди! – позвал одного из вепрей начальник охраны.

Кабан спрятал пальцы за спину, быстро подбежав к людям.

– Сколько тебе надо монет для полного счастья, Клык? – спросил Одноглазов.

– Моё счастье любить князя! Я рад служить Витольду первому, убивая его врагов! – отрапортовал кабан и облизнулся.

Государь не сомневался, что объедки со стола достаются и этому мордовороту. Не князю он служит, а рвётся жрать свежее мясо каждый день.

Витольд принял решение и дал приказ:

– Рацион императора Роберта и его ебанутого помощника Алёшки – сократить. И чтобы ни кусочка свежатины. Кормить только искусственной плотью, овощами и фруктами, как рядовых граждан. Нет привилегированных персон в нашей державе – все равны. Ты верно меня понял, Елисей?

– Так точно! Всё понял! – козырнул глава охраны Одноглазов.

***

– Выпьем, брат… – еле ворочал языком Шмаль.

– До дна, босс, – еле поднимая рюмку, отозвался рыжий. Он был настолько пьян, что, казалось, сейчас рухнет.

Настроение было подавленное. Такой обман, такое кидалово! Чёрного развели, как котёнка на фантики. У него украли женщину, предал друг Абраша. Чтобы вернуть любимую Муру, надо привезти в Алдан человека. Да где такое видано?

Чёрный кот так расстроился, что решил немного выпить. Сняв номер в гостинице со странным названием «АЯМ-2», вместе с Барсом он заливал горюшко местной бормотухой – такой же вонючей, как любая из алданских помоек.

– Босс, а как мы подберёмся к императору? Там же сек… юрити, – икнул рыжий кот. – Их же там много… или мы не будем никого похищать? Может, сразу в Крым рванём?

Чёрный достал картинку, украденную из библиотеки. Сейчас его интересовал только тот, кто держал дедулю за лапу – гениальный император Варакин.

– Нет, брат, тута дело принципа. Знаешь, как в спорте: раздался свисток, брошен клубок, и завертелся, завертелся игрун – не остановить.

– Это интересно, но как мы его похитим? Я ведь простой сибиряк. У меня четыре хвоста и одна лапа… ну то есть… а ты авторитетный кот. Как мы, обычные пацаны, сможем подобраться к императору?

Шмаль снова выпил. Смахнув капли с усов, деловито сказал:

– Есть у меня идейка по ночняку. Короче, слухай… Мы по-тихому прошмыгнём во дворец, раздадим пиздюлей свинорылым, и пока они в ступоре, умыкнём доктора Варакина. Как тебе мысль? Свежо, в натуре?

Рыжий заулыбался, представляя, как они с боссом побеждают целую армию отборных секачей. Но чем глубже кот погружался в мечты, тем жёстче отвечала реальность.

– Не попадём мы во дворец. Потому что нас туда не пустят, – резюмировал Барс.

– Мы в этом… в рефри… в рефре… в рефрижераторе проедем. Я с Бучем добазарюся, он всё устроит… Вот ты знаешь, что Абраша в Якутск мясо возит? Настоящее мясо, а не то, что в магазине тухнет. Смекаешь, о чём я?

– Да ну нахуй? – удивился Барс, будто впервые слышал о контрабанде свежатины. – Это же незаконно. А если нас поймают?

Шмаль нахмурился, выхватил из лап рыжего рюмку и тут же выпил её сам.

– Давай спать, зёма. Утром надо с Бучем перетереть и в Якутск кочевать.

Чёрный добрался до дивана и, не снимая жилетки, сразу уснул.

Барс вышел на балкон и закурил. Секунду назад рыжий казался пьяным, сейчас же он выглядел абсолютно трезвым.

Мимо гостиницы, где поселились коты, всю ночь гремели грузовики. Большинство из них тащили лес, некоторые уголь для котельных. Были и такие, что везли редкие металлы и золотишко.

Алдан торговал с Якутском, как и с другими городами. От леса никогда не отказывались в Китае, а в Москве бойко разбирали драгоценности и меха. Город работал как проклятый. Артели поставляли в десятки княжеств обожаемое людьми золото, а запрещённые во всех странах мясные фермы, выращивали баранов и свиней.

За полчаса Рыжий насчитал пятнадцать машин с кругляком, тринадцать с углём и шесть рефрижераторов. Что находилось в холодильниках и коту понятно.

Барс докурил сигарету, достал из кармашка малюсенький фонарик и посветил вниз. Под стенами гостиницы прогуливался гибридный барсук. Барсук поймал взглядом луч, сверкнувший с балкона, но отреагировал буднично, лишь помахав лапой – и тут же скрылся в темноте.

***

Бывало, что за смену случались сразу три убийства. Стреляли в центре города, на окраинах, в культурных центрах и возле спортивных площадок. На той недели убили одного знатного авторитета прямо в стоматологическом кресле. Уголовных дел было так много, что к среде забывалось, что произошло в понедельник. Но капитан Зубов относился к работе ответственно. Такой же беззаветной отдачи требовал от волка.

Стас собрал с пола окурки. Замерил пулевое отверстие в стекле. Потом собирался опросить соседей. Вдруг найдётся свидетель.

Сегодня убили воеводу Олёкминского полка фронтовой разведки – знаменитого генерала, прозванного в армии Душман, а по паспорту – гражданин Ре́по.

– Один выстрел, одна жертва. Работал профи, – сказал Зубов.

Он смотрел в окно, оценивая мастерство снайпера. Чердак дома напротив прекрасное место для атаки стрелка.

– Гильзу будем искать? – понимая, что всё равно её не найти, спросил волк.

– Действуем по протоколу. Конечно, будем, – без эмоций ответил человек.

Гомвуль перевернул содержимое платяного шкафа. Затем пролистал все книги большой библиотеки, вероятно, доставшейся генералу от прежних хозяев. Репо читать умел хорошо, но к книжкам не прикасался. Разве воинственному хряку интересны истории о трёх мушкетёрах или космическая фантастика?

Французская знать, межгалактические суда, далёкие планеты, рептилоиды и прочие зелёные человечки – всё есть в этих книгах, но нет кабанов. Так зачем тратить драгоценное время на больные фантазии? Писатели прошлого ошибались, выдумывая несуществующие истории. Что только не придумано в этих книжках – а свиней там нет, сколько ни листай тонкую бумагу. «Дурачьё, бездельники и свистоплясы!» – думал о писателях генерал Репо, по прозвищу Душман. Возможно, за это он и получил пулю между глаз.

Один за другим Гомвуль открывал выдвижные ящики стола. В первом ящике обнаружил несколько предметов: упакованные в платочек медали, наградной пистолет в коробке и россыпь патронов. Во втором – нашёл пустые папки для бумаг. В третьем – хранился только один лист; один лист, сложенный пополам. На нём нарисовано много корявых цифр, какие-то закорючки и непонятные знаки. Все цифры помещены в квадраты, треугольники или кружочки. В самом центре листа начертана печатная литера «Д». К букве «Д» тянутся стрелки от геометрических фигур с циферками внутри.

– Это не Репо, это художник Репин какой-то. Нарисовал непонятно чего, голову сломаешь. Прямоугольники, треугольники… Чтобы это значило, капитан? – обнюхивал лист Гомвуль.

– Ты не разбираешься в живописи? Ну-ка дай гляну, – выхватил непонятные каракули Зубов.

Капитан внимательно изучил рисунок. Линии фигур были неровные, будто их рисовал маленький ребёнок или пожилой кабан. Вообще, у свиней лапы твёрдые. Секачам бы чёртёжниками работать.

– Знаешь, что это напоминает? – спросил Стас.

– Тетрадь должников, – зарычал волк.

Капитан улыбнулся, по-дружески врезав кулаком в лохматое плечо.

Вчера напарники крепко выпили. Стас никак не мог найти свой бумажник, хотя сам пригласил Гомвуля в «Молоко». Волку пришлось раскошелиться на приличную сумму. За еду и закуску он не выложил ни сибирской монеты, поскольку у парней в кабаке господина Абрамяу безграничный лимит, а вот за двух девиц: волчицу Земфиру и лысую Ольгу беженку из Страны Ленинград – потратил половину недельного жалования.

Оплатив веселье, полицейские вместе с подружками поехали в квартиру Стаса. Там они кувыркались до рассвета. Спали не больше трёх часов. Потом был звонок, сообщивший об убийстве генерала Репо. Пришлось срочно выезжать. И вот они на месте преступления.

Убрав лист бумаги в карман, Зубов продолжил:

– Это не тетрадь должников, это схема атаки. Во всех квадратах цифра 120 – предположительно это количество солдат, то есть роты. Треугольники, это батальоны до 500 бойцов. А кружки, самые настоящие разведгруппы. Чем у нас славен генерал? Правильно – вылазками в тыл врага и диверсиями.

– Хорошо бы знать, что значит буква «Д»…

Полицейские переглянулись, без слов понимая, о чём каждый из них подумал. Они подумали о княжеском дворце, но озвучивать догадку – ни один, ни второй не решились.

– Новость слышал? Сообщили по радио, когда мы в машине ехали, – спросил Зубов.

– Я может быть и животное, но пью меньше твоего. Конечно, слышал. Чай не глухой, – показал клыки волк и негромко рассмеялся.

– А чего здесь смешного?.. разбудили императора, а он не в себе. Типа, он совсем плохой и от еды отказывается, а потом взял и в кому впал. Представляешь, доктор Варакин не смог выспаться за восемьдесят пять лет. Ему всё мало. Теперь неизвестно, когда очнётся.

– И ты веришь, что он заблудился в лабиринтах разума?

– Княжеская волна никогда не врёт, – подмигнул Зубов

– Вот и я о том же, – широко оскалил пасть Гомвуль.

У Зубова зазвонил телефон. Он принял вызов. Лицо его скривилось, словно Стас вспомнил своё детство, когда однажды, гуляя с гибридным волчонком, он разжевал только что наваленные, ещё тёплые комочки, собранные в траве.

– Что-то случилось? – перестал веселиться Гомвуль.

– Не поверишь, – спрятав телефон, сокрушался Зубов. – На пересечении улицы Ярославского и Кирова в машине нашли труп тигра. Три выстрела в сердце и до свидания.

– Пизда тигрёнку! Ну и дела! – присвистнул волк. – Думаешь, убит наш стрелок, отработавший по генералу?

– А ты сомневаешься?

Волк покачал головой и сказал:

– Ладно, пойду на чердак дома напротив – гильзу поищу. Вдруг валяется в пыли, меня ждёт. Ведь надо работать по протоколу…

– Нет там гильзы. Я знаю место поинтереснее чердака, – оценил волчий юмор Стас, предлагая, срочно убраться из квартиры убиенного генерала.

***

Громоздкий джип, прозванный в народе «Козёл», стоял с заглушённым двигателем у светофора. На водительском сиденье развалился труп тигра. Глаза большой кошки открыты. Чёрная футболка окровавлена. Три пулевых отверстия зияли пробоинами на груди.

Версия убийства была таковой. Снайпер, то есть тигр сработал по генералу Репо, затем спрыгнул с крыши пятиэтажки в тихий двор. Пока все жильцы спали, он спокойно сел в свою машину и скрылся с места преступления. Но всего через полчаса киллер сам превратился в остывающий труп.

В то время когда убивали тигра, Гомвуль и Зубов уже работали в квартире генерала. Пока они искали улики, прозвучали три выстрела на перекрёстке. Кто-то очень влиятельный убирал свидетелей. Убить ликвидатора, это сильный ход, а скорее, безумие.

Тигр – существо редкое. Каждый боец на счету. Хищник весил под восемьсот килограммов. Огромный экземпляр. Такой воин мог спрыгнуть и с четырнадцатого этажа, – и машина у него вместительная – зачётная тачка! О такой машине мечтает каждый медведь, но не у каждого косолапого есть права; а мечтать никому не вредно.

– Он остановился на «красный»… – изучал изумлённую морду трупа Гомвуль; тигр даже мёртвый продолжал удивляться наглости своего палача.

Полицейский волк отвёл взгляд от тигриных усов, толщиной с бельевую верёвку, и продолжил описывать вероятную картину убийства:

– Он остановился на «красный», как добропорядочный гражданин и опустил боковое стекло, а неизвестный выстрелил три раза в грудь убийце убийц и скрылся с места преступления. Это просто фантастика, Стас! С таким я сталкиваюсь впервые.

– Тот, кто стрелял небольшого роста. Быстрый, наглый, бесстрашный, – размышлял в унисон с напарником Зубов.

Гомвуль вспомнил происшествие в школе и два пучка шерсти из вентиляционной вытяжки: один чёрный, другой рыжий.

– Опять коты, – зарычал волк.

– У тебя аллергия на мурзиков, что ли? Чуть что, сразу коты! – пошутил Стас.

Зубов смотрел в холодные глаза мертвеца. Тигр был просто громадиной – больше трёх метров в высоту. Стас всегда удивлялся, как такой огромный гибрид остаётся незамеченным на поле боя. Диверсант размером с танк, а никто его не видит. Как так?

Капитану хотелось погладить тигриную шерсть. Он дотронулся до мясистой лапы, свисающей из окна автомобиля.

– Если убийца не кот, значит, кто-то из соболей. Только дерзкие парни способны на безумные поступки, – рассуждал волк. – Но я всё-таки склоняюсь к котам. Зачем соболям или куницам проблемы с армейским спецназом? Нет… здесь что-то личное.

Зубов присел на пассажирское сиденье рядом с трупом. Он казался крохой в сравнении с хищником, ощущая человеческой кожей бессилие перед сильным зверем. Капитан незаметно потрогал пушистое тело великана, почесав тому живот.

– Гнилое это дело, старина. Именно что гнилое. Вляпались мы по самые булки. Я тебе точно говорю, – расстроился Зубов.

Волк заглянул в окно. Лапой качнул морду тигра. Показалось, что труп удивился ещё больше, оттого что даже после смерти ему не давали покоя. Кому понравится, когда его гладят без спроса и постоянно хлещут по щекам?

– Стас, мы полицейские. Ты сам учил меня, никогда не сдаваться. Серьёзно говорю: мне плевать, кто заказал генерала и этого в машине. Я откопаю убийцу из мерзлоты; всё сделаю, чтобы найти преступника! А если ты сдался, то верни мне долг за вчерашнюю ночь. И знаешь, кажется, я вшей от Земфиры подцепил, – поднял лапу Гомвуль и щёлкнул зубами, будто ловил паразитов.

Стас потрогал сухой нос мертвеца, улыбнулся и сказал:

– Не обращай внимания, друг. Это обычная человеческая слабость, которая быстро проходит. Даю тебе слово, что тоже не сдамся.

Глава 9. Жуй сухари, пей иван-чай – гимн кабанов не умолкай.

Западная линия фронта застыла у Красноярска. За последние пять лет она не сдвинулась ни на метр. Лобовые атаки случались крайне редко. В основном происходили перестрелки и ленивые бои, чтобы кабанов держать в тонусе. Тактика окопной войны приносила очевидную пользу, поскольку бойцы погибали исправно, обеспечивая сывороткой тысячи человек в мирных городах. Такая компания могла продолжаться вечность. Страна Сибирь воевала с Красноярском, Бурятией, Читой и с гибридами лошадей из Монголии, которые быстро бегали и метко стреляли из лука, точно как кентавры в незапамятные времена.

Были у Сибири и настоящие враги, – и это совсем не Москва. С Москвой сибиряки сражались экспедиционным корпусом, помогая Свердловским и Магнитке. Вялотекущее сражение с Москвой было перманентным, а вот со Страной Китай шла настоящая Отечественная война. Армия Сибири успешно держала Южный и Восточный фронта, но с каждым годом становилось всё сложнее противостоять агрессору.

Три медвежьих полка и двадцать семь тигров-снайперов поддерживали ратный дух кабаньих дивизий. Порой косолапые сами вступали в бой с китайскими секачами. Однажды у озера Далайнор случилась битва медведей с низкорослыми вепрями и целой ротой китайских панд. Это было настоящее рубилово.

Сибирские топтыгины шли в атаку навеселе – в полный рост. Медведи – отменные бойцы, но солдаты из них, как из котов полицейские, а из свиней бухгалтера. Медвежья дисциплина и субординация на нуле – зато всегда много выпивки. Потому заградотрядами командовали только люди. Но в тот день мишки не подчинились человеку. Они не слушали приказы капитана Кантемирова и шли в бой напролом. Зачем понадобилось геройствовать, до сих пор неизвестно.

Сначала погиб один пьяный буян, за ним второй, третий. Когда намолотило до четверти личного состава, медведи взбесились. Не замечая минных полей, они ворвались в китайский окоп, где их поджидали не только желтобокие кабаны, но и отборные части пекинских панд… Возможно, в учебниках истории ещё опишут тот бой, как апогей антропоморфного героизма и пик откровенной глупости медвежьего племени.

Гигантскими когтями медведи рвали свиней. Панд в плен не брали. Чёрно-белые гибриды могли запросто расправиться с кабанами, но противостоять сибирской моще бурого антропоморфного медведя, они не в силах. На беду китайских в роте панд оказались особи женского пола: медицинское отделение, восемь девчонок небольшого росточка в голубых касках с красной гвоздикой вместо звезды. Возбуждённые резнёй медведи изнасиловали восьмерых санитарок, а затем вытащили из них кишки.

Захватив вражеский окоп, косолапые требовали поддержки. Им грезилось захватить следующий рубеж, за ним следующий и следующий – и так дойти до Пекина. Но капитан Кантемиров приказал отступать.

Медведи роптали, не желая слушать своего начальника из людей. А когда командир пригрозил трибуналом, тогда мишки напали на человека. Кантемиров сдержал первые удары, после чего впал в «ярость». В порыве бешенства он убил пятерых медведей и семерым нанёс смертельные увечья, от которых они скончались в течение суток.

Итог бездумной атаки весьма печален. Линия фронта прорвана, но паритет сил быстро восстановлен. Со стороны китайских погибло до двух сотен опытных вепрей и три взвода отборных панд. Сибиряки тоже понесли потери: рота медведей расформирована, а капитан Кантемиров отправлен на пенсию, чтобы скучать в Тындинском военном училище, обучая боевым искусствам гибридных новичков.

***

Тёплый сентябрьский вечер. На передовой западного фронта тишина. Солдаты только поужинали, готовясь встретить ночь. В блиндаже пили чай три офицера: командир батальона, майор Чуки – здоровенный боров весом за триста кило, ротный капитан Сыч и молодой взводный, вчерашний подросток – лейтенант Сашка.

– Красноярские нам неровня, – рассуждал майор Чуки. – Я воевал в Забайкалье, сражался с казанским ханом на Волге, гонял панд за Амуром и могу ответственно заявить: лучше сибиряков никого нету!

– А как же московские? – тихонько хрюкнул лейтенант Сашка. – Московские, вон какие сильные: они под себя всю планету подмять хотят.

– Согласен-согласен! – махнул рылом майор. – Армия у них огромна, это факт. И воюют они смело, потому что идейные. Есть у них высокая цель, и идут московиты к этой цели уверенно.

– А что значит, идейные? – не унимался лейтенант.

Проявляя политическую подкованность, капитан вставил свои три сибирские копейки:

– У московских мировоззрение имперской. Они глобально мыслят. Широко… за горизонт… понимаешь? Считают себя светочами на земле. Хотят захватить всю планету, чтобы построить рай для свиней. Для нас, то есть. Но по факту работают против себя, потому что большой кусок в горле застрянет, – важно сказал капитан Сыч и, взяв со стола краюху чёрного хлеба, которая весила грамм пятьсот, запихнул её себе в пасть.

Лейтенант подлил кипятку в кружку капитана и спросил:

– А светоч, это кто такой?

Сыч задумался, подбирая верное определение. Ничего не придумав, решил пошутить, но совсем примитивно:

– Да чучело одно! Хочешь, скажу, что такое чучело?

– Я знаю, – немного обиделся лейтенант. – Но всё-таки непонятно, почему московская армия берёт город за городом, а мы стоим на месте. И получается, что сражаются впустую сибиряки… и ничего у московских в горле не застряло.

Майор хлебнул чайку, прищурился и похвалил молодого.

– Ты хоть и салага, но нормально соображаешь. Хотя совсем не в ту сторону. Опыта бы тебе поднабраться, чтобы стать такими, как мы.

Лейтенант вытер ладонью вспотевший лоб. Напиток был горячим, продирающим до костей.

– А ещё… объясните мне, товарищи офицеры, почему люди всегда в сторонке. Когда они впадают в «ярость», то могут с тигром справиться или даже с двумя тиграми, но всё равно сидят в тёплых домах и не высовываются. А мы в окопе год за годом. Люди даже оружие в руках не держали, только ложки и вилки. Жрут, спят, по телевизору свинофутбол смотрят и не воюют. Почему так, мне не понятно?

Майор с капитаном переглянулись.

– Когда я был юнцом, таким как ты, то бегал с автоматом, кричал ура и не о чём не думал… а ты другой. Новое поколение ещё покажет себя. Точно тебе говорю. Так держать, сынок! – подбодрил Сашку комбат, поражаясь сообразительности паренька.

Капитан прожевал хлеб, глотнул горячей водички, настоянной на иван-чае, и положил лапу на плечо лейтенанта.

– Значит, хочешь стать таким, как мы?

– Таким, как вы? – переспросил молодой и почувствовал дрожь в коленях.

– Избранным кабаном, знающим правду о войне и мире, – гордо произнёс капитан и покосился на вход в блиндаж.

С улицы послышались слова любимой солдатской песни, давно ставшей непризнанным гимном кабаньей армии – почти молитвой. Её пели утром, днём и вечерами.

Мы ка-абаны-ы, мы ка-абаны-ы.

За спиной автоматы, на рыле клыки.

Мы ка-абаны-ы, мы ка-абаны-ы.

Мы соль и перец сибирской земли…

Других слов в песне не было, а те, что имелись, повторялись снова и снова. Мотив был примитивен, если его вообще можно найти.

В каждой роте служил барабанщик – он же трубач. Выбивая ритм, музыкант всегда затягивал первым, выступая в роли запевалы. Песня нравилась боевым свиньям. И молодые, и старые бойцы знали наизусть нехитрые строчки, подтверждая суждение, что в простоте сила. Нужен лишь десяток горлопанов, и окопный хор оживал. Во время исполнения кабаньего хита вепри переставали стрелять и не жевали сопли. Все пели от души, не жалея связок.

Сегодня орали не долго. Раз пять прогнали по кругу и заткнулись. Или барабанщику лень было дубасить палкой по мембране (возможно, сделанной из кожи его товарища), или кого-то пристрелили, сбивая с такта хрюкающих вокалистов.

Когда хор стих, офицеры продолжили беседу. Старшие многозначительно задирали пятаки, смущая молодого. А Сашка немного испугался, услышав о правде – потому что, зачем её знать? Есть правила, устав, есть мифы, придуманные людьми специально для душевного спокойствия. Нужно повторять заученные заповеди и всё будет прекрасно – это ведь и дурной свинье ясно. В конце концов, если совсем хренова, можно с фронтовыми товарищами спеть гимн: кабаны-кабаны и всё такое…

Юношеское любопытство распирало. У лейтенанта перехватывало дух от мысли, что существует какая-то секретная организация, в тайну которой его посвятят, – и он тоже станет особенной свиньёй.

– Я хочу быть, как вы! Расскажите мне правду, – попросил молодой хряк и потянулся за куском хлеба.

Слово взял майор Чуки:

– Пока мы здесь в окопах помираем, в нашей столице творится заговор против боевых офицеров, генералов и любимого вождя. Во как, салага! Ты слышал о Роберте Варакине, Сашка?

– У меня по истории всегда были «пятёрки». Я знаю, что он создал гибридных животных и сварил лекарство для людей. Император для кабанов, как неземной Творец, – сказал лейтенант и, задрав рыло, посмотрел в бревенчатый потолок, словно на небо, усыпанное яркими звёздами; его взгляд был полон любви и надежды.

– Вот тут ошибочка, салага, – хрюкнул майор. – Император свиньям не брат. Когда вождь проснётся, его закроют в лаборатории, и станет он придумывать разные гадости, чтобы нас боевых секачей извести. У него знаешь, какая башка и сколько там мыслей разных?

Сашка, затаив дыхание, заинтересовался ещё сильнее.

– Да неужели? И что же он хочет сделать?

Майор не знал точного ответа, потому что люди вечно что-то выдумывали. А такой гениальный человек, как император Варакин, может состряпать любую химеру, чтобы всех махом размазать. И Чуки ответил уклончиво:

– Мне по секрету один умный кабан рассказал, что доктор Варакин – предатель. И есть у него такая потребность – продать Китаю любимую Сибирь с городами, где живут наши жёны, вместе с лесами, где берёзки и кедры родненькие растут. Он уже украл все наши деньги и золото своровал. Прячет награбленное в замке. Умный кабан точно знает, что богатств там мерено-немерено. Но я думаю, что всё по-другому будет. Что строит вождь вертолёт… ну, знаешь, раньше были такие машины с большим пропеллером наверху? И в этот самый вертолёт запихнёт он атомную бомбу, чтобы скинуть на нас. Сверху ему видно всё – лётчик не промахнётся и попадёт прямо в окоп. Представляешь, что начнётся потом?

Лейтенант почесал пятак. Угроза звучала не правдоподобно. Как можно продать Сибирь, в башке не укладывалось. А вертолёты не летали уже давно. Некоторые ржавели в ангарах, а большая их часть рассыпалась под дождём и снегом. Последний раз летающую машину видели лет пятьдесят назад. Даже у Страны Москвы не было воздушного флота: ни одного вертолёта, ни самолёта, ни двукрылой этажерки.