– Wake up! Wake up! – кричал военный и бил по пыльным щекам Юру.
Из обломков военные доставали людей из убежищ. Было очень много погибших, но кто-то смог выжить и сейчас приходил в себя. Что сейчас видел перед собой Юра, так это яркий свет и людей в военной экипировке. Лиц не было видно, они скрывались под балаклавой и тёмными очками. Мужчины что-то говорили на иностранном языке, Юра их не понимал.
– Где мама? Мама? Бабушка? – спросил он и еле встал с помощью военных.
Только сейчас Юра увидел всю картину перед собой: разруху и смерть. Она была повсюду, тела выносили наружу из убежищ. На улице было очень много военной техники и солдат. На крыше одного из домов лежал подбитый истребитель. Повсюду были осколки и детали от бомб. От увиденной картины, Юра схватился за белоснежные волосы и не мог поверить в то, что видит.
– Это какой-то кошмар! – кричал он. – Мама! Мама! Где мама?!
Военные не трогали спасённого мальчишку и дальше выполняли свою работу. В это время Юра бегал по руинам дома и искал родных, он судорожно копался в обломках и всё время говорил:
– Они живы! Живы! Мама жива! Мама!
Люди, которые пришли в себя после бомбёжки, стали помогать мальчику в поисках мамы. Даже некоторые военные присоединились к поискам и включили технику, чтобы расчистить обломки.
– Здесь какая-то женщина лежит…, – сказал мужик, который помогал в поисках, – …с котом. Ещё старушка здесь.
Юра перестал дышать, потому что под обломками лежала мама и бабушка, с котами. Родные были мертвы, все, даже пушистики. Военный, который был моложе всех, схватил мальчишку и увёл подальше от тел, понял, что это его родные.
– Мам?.. Мама! Мама! Мама! А-а-а-а! – закричал Юра, вырываясь из крепких рук военного.
– Look at me! No, no, no don' t look in there, – говорил военный и уводил подальше мальчишку, не позволял ему смотреть, как достают из обломков тело матери и бабушки.
– Я не понимаю тебя! Мама! – орал Юра и рыдал от страха. – Мама! Бабуля! Рыжик! Нет-нет! Отпусти меня! А-а-а! – Он хотел увидеть маму и бабушку, но они не были на себя похожи.
От вида обезображенных тел у Юры бы точно сломалась психика. Поэтому военный взял на руки мальчика и увёл подальше от обломков. Юра кричал и рыдал, крепко держался за военного и не понимал, что ему он говорит. Парень в военной форме был молодым и говорил успокаивающе, как с братом. Когда Юра успокоился, его привели в палатку, где было полно детей и взрослых. Всё время с ним был тот самый военный и держал его за руку, чтобы не убежал. Посередине палатки был стол, а за ним сидел мужчина с женщиной и что-то записывали в журнал. К ним стояла очередь из взрослых и детей. Всё были в смятении, и в глазах застыл страх. Многие сегодня потеряли свой дом и родных, всего за час, если не меньше.
В этот день Питер и Москву накрыли ковровой бомбардировкой. Сейчас города нужно будет отстраивать заново, большая часть критической инфраструктуры разрушена. Что успел услышать Юра в очереди, так это, что скоро всё отстроят заново и жизнь наладится, больше никаких войн не будет.
– Как наладится? У меня никого нет… Мама… Мамочка! Она же погибла с бабушкой! Моя сестрёнка! И она тоже! – говорил про себя он и снова заплакал.
Очередь дошла до спасённого мальчика с белоснежными волосами. Военный посадил на стул Юру и ушёл, теперь он в распоряжении других людей.
– Как тебя зовут, мальчик? Когда родился? И по какому адресу жил? – допрашивала женщина и отчертила пустую колонку в большой тетради для нового имени.
– Я Бойко Юра Александрович, – ответил Юра и до сих пор плакал. – Родился 18 декабря 1992 года. А где я жил не помню, не знаю адрес у бабушки. И сейчас не смогу показать дом, в котором мы жили, он разрушен.
– А откуда ты приехал? И с кем ты был сегодня?
– Я приехал с мамой из Беларуси. Мы жили у бабушки. И сегодня я с ними был, мы прятались в убежище, что под нашим домом был. Потом я очнулся, всё было разрушено. Я искал маму и бабушку, мы их нашли, с котами, но мне не дали даже взглянуть на них. Мне, кажется, они мертвы…, – еле сказал последние слова Юра и ещё сильнее заплакал.
– Это те самые, что беременная была. Надо узнать, как звали его родных, чтобы на табличках указать их имя, – сказал шёпотом мужчина коллеге, которая всё записывала за мальчиком.
– Как маму звали и бабушку?
– Мама Бойко Елена Леонидовна, бабушку зовут Клава. Фамилию не знаю, как и отчества.
– Тогда всех Бойко запишем.
– А мама и бабушка реально мертвы?
– Мы пока что не знаем, наверное, их госпитализировали в больницу. Сейчас, Юра, иди к медикам, они тебя осмотрят, потом ты пойдёшь в палатку, где такие же, как ты – потеряшки. Если родителей твоих найдём, то тебя сразу заберут, – сказала женщина очередную успокаивающую ложь и перелистнула страницу, снова отчертила новую колонку для следующего ребёнка.
Медики очень быстро осмотрели Юру, но перед этим смыли с него пыль и грязь, дали новую одежду. Потом обработали ссадины и порезы, следом отправили в палатку, где сидели такие же, как он – сироты, у кого-то сегодня погибли родители или они без вести пропали во время бомбёжки.
Вечером в палатке стало холодно, и Юра медленно подошёл к печке, чтобы погреться. Там уже сидел в одиночестве парень, который закрыл рукой лицо и тихо плакал, в руках он держал детские часы.
– Я здесь погреюсь. Ты не против этого? – спросил Юра у парня, который не обратил внимания на вопрос и всё также сидел у печки. – Тогда я присяду.
Тут же холодные руки потянулись к горячей печке, стало намного теплее, и только сейчас Юра осознал, что остался один, совсем один. В палатку часто заходили взрослые и забирали своих детей. Почему-то Юра знал, что за ним никогда не придут, как за остальными детьми, которых до сих пор не забрали родители. В палатке плакали дети и подростки, кто-то тихо как парень у печки, кто-то громко, только Юра не плакал. Он решил, что отныне никогда не заплачет и будет бить всех, кто захочет его обидеть. В сердце мальчишки накопилась злость и ненависть ко всем. Юра стал ненавидеть людей всей душой, считал, что именно от них все беды на земле.
– Нами управляют психи! Козлы! – сказал вслух он и держал ненависть в себе.
– Нормальный человек власти не желает, следовательно, власть всегда у ненормальных. Джордж Оруэлл. 1984, – сказал парень, который сидел рядом и тихо плакал.
– А что это 1984? – спросил Юра и пододвинулся ближе к парню.
– Это книга такая, актуальная во все времена, – ответил парень и убрал руку от лица. Малахитовые глаза взглянули на мальчишку и удивились, когда увидели знакомого. – О! Ты! Бойко Юра. А что ты здесь забыл?
– Дима! А что случилось у тебя? И чьи это часы? Ты такие носишь? Они же детские.
– Это часы брата. У меня сегодня погибла семья.
В этот момент Юра вспомнил о кулоне, который передала ему мама. Он достал украшение из-под футболки и открыл, там были фотографии мамы и папы. Глаза наполнились слезами, потому что было больно от осознания того, что родные мертвы и никогда не придут.
– А у меня погибла мама и бабушка, ещё коты. И сестрёнка, она так и не успела родиться…, – еле сказал Юра, захлёбываясь в слезах.
– Ты один остался, как и я. Иди сюда, что в стороне сидишь, брат по горю, – сказал с надрывом Дима и прижал к себе Юру.
Мальчишки тихо рыдали у печки и обнимали друг друга, так прошёл вечер, потом ребята уснули рядом с печкой. Всю ночь Юра держал руку Димы, потому что боялся, что останется один в эту тяжёлую ночь.
12 мая по телевизору объявили окончание Третьей мировой войны, но от этой новости Юре не стало легче. Он возненавидел весь мир и держал злобу в глубине души. Стал драться не на шутку, при том со всеми. Бил даже взрослых в приюте, которые пытались успокоить сироту с лицом ангела. Юра стал зверёнышем, который кусался, дрался и рычал на всех.
В начале июня в приют пришёл мужчина в военной форме – это был лучший друг отца Юры. Мужчина вернулся с фронта и снова стал директором школы-интерната, где жили и учились одарённые мальчики. Когда мужчина увидел сына лучшего друга, то нисколечко не удивился тому, что видел. Бойко младший стал зверёнышем, до него никто не мог достучаться и успокоить. Война сломала мальчика и сделала его сердце суровым и жестоким.
– Мальчишку я забираю. Теперь он под моей ответственностью, – сказал друг отца Юры и строго посмотрел на него. – Юра! Живо сюда подошёл.
– Пошёл ты, старик!
– Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой! Живо подошёл сюда!
Юра с недовольным выражением лица подошёл к директору интерната и ещё фыркнул на него.
– Лицо сделал попроще, Юра! И не фыркай мне здесь, сорванец!
– Завали рот, старик!
– Отныне я для тебя Михаил Рудольфович! Пошёл, засранец! – прикрикнул директор интерната и толкнул мальчишку к выходу из приюта.
Всю дорогу до интерната Юра молчал и сидел как злючка, хмурил постоянно брови и морщил нос. Михаил Рудольфович не обращал внимания на сына друга и молча вёл машину. Через полчаса они приехали к пятиэтажному зданию, которое выглядело как многие здания в Питере, в общем красивое, с большими арочными окнами. Интернат не попал под обстрелы, потому что находился на окраине города.
Директор интерната крепко держал за руку Юру и вёл по коридорам старинного здания, которое сейчас было закрытой школой. На мальчишку с ангельским лицом смотрели ученики и шептались между собой.
– Очень рады, что вы вернулись живым с войны, Михаил Рудольфович! – сказал один из учеников закрытой школы.
– И я вас всех рад видеть живыми, мальчишки! – ответил директор и завёл новенького в комнату. – Здесь ты будешь спать. К тебе придёт Пётр и всё тебе объяснит. Ты его слушайся, а то, он не любит непослушных ребят.
Пока не пришёл человек, о котором говорил директор, Юра ходил по комнате, где стояли двухъярусные кровати, как в армии. В комнате никого не было, все учились в это время. В интернате по-другому проходило обучение, как в колледже, поэтому до конца июня ученикам придётся ещё учиться, а потом все разъедутся по домам на летних каникулах.
– Так! Ты, новенький! – окликнул хриплым и грубым голосом худощавый высокий старик. – Это постельное, а это твоя кровать. Твоё место на верхней полке. Чего встал? Иди заправлять постель!
– Тебе надо, ты и заправляй! – огрызнулся Юра и тут же получил тростью по спине. От боли у него потемнело в глазах, а в сердце вспыхнул гнев и злость. – Ты охуел, старик?!
– Заткнись, щенок! – рявкнул Пётр и ударил ещё сильнее мальчишку, что тот упал на холодный кафельный пол. – Я приду, чтобы кровать была заправлена, гадёныш.
Злобный надзиратель ушёл из комнаты, а Юра еле встал с пола и пошёл до кровати, на которую указал старик. На нижней полке была идеально заправлена постель, на ней ещё лежала книга.
– Джордж Оруэлл. 1984, – прочитал название книги Юра и положил её на место.
В гробовой тишине заправлялась постель на верхней полке. Юра пытался всё повторить как у соседа снизу, но у него не получалось.
– Давай я помогу тебе, – прозвучал приятный и знакомый голос за его спиной.
– А-а?.. Дима! И ты здесь! – воскликнул Юра и обнял старшеклассника. – Какое совпадение! А как ты здесь оказался?
– Меня сразу забрали сюда. Это же интернат для одарённых мальчишек. Ты тоже умён и гениален, Юра?
– Нет. Директор просто лучший друг моего отца, поэтому я здесь.
– М-м-м. Кумовство. И как тебе здесь? Нравится?
– Нет! Сбегу отсюда!
– Сбежишь? И куда же?
– Хоть куда! А ты не хочешь сбежать, Дима?
– Нет. Мне здесь нравится. Скоро надзиратель придёт и если он увидит, что ты не заправил кровать, то отправит тебя в комнату для наказаний.
– Тебя уже наказывали здесь?
– Нет. Но тебя точно могут там закрыть за буйный характер. А ты знал, что твоя фамилия Бойко образована от слова «бойкий», прям как ты.
– Мне ваще пофиг! И этого старика не боюсь!
В этот момент Юра не видел удивлённый взгляд Димы, который идеально заправил его постель. Старшеклассник был поражён упорством и своенравием шкета, который сейчас выглядел как хулиган и гопник. Даже сидел на стуле в позе грозы улиц.
– Ты заправил постель, гадёныш? – спросил старик и подошёл к кровати. – Это ты ему заправил, Дима?
– Нет. Я только что за книгой пришёл. Хорошего дня, Пётр, – любезно сказал Дима и ушёл с книгой из комнаты.
– А ты чего расселся?! Встал, щенок!
– Пошёл нахер! – огрызнулся Юра и ударил старика в ногу, но ему было всё равно, даже не было больно.
– Ах ты, гадёныш! Сейчас ты у меня получишь!
Надзиратель грубо схватил за белоснежные волосы ученика и потащил за собой в комнату для наказаний. Старик оказался очень сильным, что Юра не мог сопротивляться ему. Его закрыли в маленькой комнатке, где не было окон, как в шкафу тесно и мрачно. Дверь в комнату была маленькая и вся расцарапанная изнутри. Юра никогда не знал, что у него клаустрофобия, боязнь замкнутого пространства. Он начал задыхаться и паниковать, поэтому стал неистово стучать по двери и кричать о помощи.
– Не ори! А то, тебя до утра не выпустят оттуда, – прозвучал мальчишеский голос, следом прозвенел смех.
Около маленькой белой дверцы собрались мальчишки и слушали, как вопит оттуда новенький. Но они тут же разбежались, когда начал подходить к ним надзиратель.
– Сиди, сиди там принцесса. Сиди…, – сказал он и дальше пошёл по коридору.
– Я убью тебя, старик! Убью! – кричал Юра и слышал, как над его словами хохотал Пётр.
В узкой комнатке мальчишке с лицом ангела стало очень плохо, казалось, что скоро воздух закончится и станет нечем дышать. Только от страха начали проступать слёзы, но их сжал в себе Юра и проглотил с горечью.
– Ты как там? – прозвучал приятный голос, это был Дима.
– Плохо. Задыхаюсь. Помру сейчас.
– Ты расслабься и дыши спокойно. Я сейчас уговорю Петра, чтобы тебя отпустил со мной. Подожди немного, Юра.
Приблизительно через час – дверца темницы отворилась и ослепила пленника ярким светом из коридора. Перед мальчишкой стоял надзиратель, с очень недовольным выражением лица, за ним стоял Дима и сказал губами: «Извинись».
– Я это…, простите меня за то, что пнул вас в ногу, – выдавил еле из себя Юра, потому что в душе хотел укокошить старика.
– Первый раз прощаю, в следующий закрою тебя там на весь день, – буркнул надзиратель и ушёл.
– Пойдём, – сказал Дима и взял за рукав Юру. – Я тебе проведу экскурсию по интернату, а то старик и меня там закроет за ложь.
Старшеклассник водил по кабинетам и залам новенького, объяснял распорядок дня и устав интерната. Здание было красивым, но никто не знал, какие ужасы хранит в себе. Можно это место назвать «Интернат дьявола». Даже был здесь сатана, ходил в образе надзирателя.
– Смотри-смотри! – шёпотом сказал Ильдар и показал Артёму на Юру. – Вот про этого новенького я говорил. Он старика обматерил и пнул его в ногу. Я это сам видел.
– Он бессмертный, что ли? – спросил Артём и спрятался с другом за углом, чтобы не попасться на глаза старшекласснику.
– Если он на самом деле бессмертный, то можно его соблазнить побегом. Но это потом, надо ещё приглядеться к нему. Пойдём, а то, ещё нас старик не дай Бог поймает.
– Кхм-кхм! – покашлял мерзко надзиратель за спинами учеников.
– А-а-а! – закричали Артём и Ильдар, и убежали прочь от старика, как от смерти.
Вечером все легли спать. Мальчишки тихо посапывали во сне и скрипели старыми кроватями. Не спали только Дима с Юрой.
– А что ты читаешь? – спросил Юра и видел, как при свете фонарика читал Дима.
– О дивный новый мир.
– А ты спать будешь ложиться?
– Да. Я тебе мешаю?
– Нет. Просто интересно с тобой разговаривать. Ты такой умный.
– Со мной, да и ещё интересно. Ты обо мне говоришь?
– О тебе, Дима.
– Хочешь дружить со мной? А я для тебя небольшой?
– Нет. Хочу дружить, мы же братья по горю. И потом через несколько лет я буду таким же взрослым, как ты.
– Тогда давай дружить, брат, – сказал Дима, протянув свою холодную руку Юре.
– Брат…
Юра в ответ пожал руку соседу, который находился на нижней полке двухъярусной кровати. Всё это время он разговаривал с новым другом и смотрел на него со своего места. Он молча наблюдал, как читал Дима и не заметил, как уснул. Чуть не упал с верхней полки, его успел вовремя подхватить друг. Очень аккуратно, чтобы не разбудить, Дима уложил мальчишку на кровать.
Из-под пижамы Юры виднелся золотой кулон, Дима открыл украшение и увидел родителей нового друга. Они были красивые, непонятно на кого был похож мальчишка, потому что оба родителя были белые как сын. Драгоценность Бойко, Дима спрятал под его пижаму, чтобы никто не увидел и лёг спать на своё место.
С этого дня Юра Бойко и Дима Фонвизин были вместе как братья. Юра часто на переменах бегал в класс к старшеклассникам, где учился друг. Диму не смущала разница в возрасте и буйный характер Юры. Парень с малахитовыми глазами был простым и очень добрым, о его мягком характере многие знали и уважали за это. У Димы даже кличка была «Святой», а у Юры «Хворостовский» из-за цвета волос как у знаменитого оперного певца.
Отношения с надзирателем у Юры не стали лучше, поэтому его часто наказывал самыми изощрёнными способами злобный старик. За очень короткое время новенький навёл шума на весь интернат, стал местной знаменитостью, что любит подраться. Многие преподаватели удивлялись что Дима – такой культурный юноша – дружит с малолетним хулиганом и гопником. Даже по интернату разносили нездоровые слухи, что Юре приходилось бить морды сплетникам и конечно получать в ответ.
– Опять ты дрался, Юра…, – сказал Дима, который пришёл в госпиталь интерната, где снова лежал Юра после очередной жёсткой драки.
– Я Дюк! Отныне все так меня называть будут.
– Не все. Для меня ты всегда будешь Юрой Бойко.
– Да пидор он! Козёл ебаный! – сказал грубости мальчишка, который лежал в соседней койке. Это с ним дрался Юра.
– Чё ты сказал, а?! Ща въебу, на!
– Началось…
Опять Дима держал крепко Юру, чтобы тот не распускал свои руки. Пришлось несколько минут слушать перепалку мальчишек, которая составляла из себя только мат, больше никаких слов.
Таким образом, прошёл год, пока не наступил снова роковой май. То же число, 8 мая, когда погибли семьи Димы и Юры. В этот день Бойко впервые за год заревел, тихо и в подушку, потому что его друг покончил с собой.
– Не будет похорон, Михаил Рудольфович. Санитары продали тело Фонвизина на органы, их сейчас ищет полиция, но вряд ли найдут.
– Потому что получили приличную сумму. Чёрт! С сиротами обращаются, как с мусором. Ты тогда, Пётр, просто поставь надгробие с его именем и Юру приведи, он не должен знать о том, что его друга разобрали на органы.
– Хорошо. Так и сделаю.
Димы не стало, об этом говорило его небольшое надгробие, около которого стоял Юра. Он не плакал и не скорбел, просто молчал.
– Время свиданий закончено. Пошли! – сказал надзиратель и потащил за собой мальчишку, который был подавлен и разбит.
После того как Димы не стало, знаменитый на весь интернат Бойко или «Хворостовский», словно сорвался с цепи – стал более агрессивным и жестоким. Не считался ни с кем, даже с взрослыми. Поэтому он постоянно сидел в комнате для наказаний, точнее сутками.
Каждый день Юра лежал на полу маленькой комнатки и царапал дверь, которую ещё долго не откроют.
2013 год. Март. Особняк главы банка России и директора корпорации «Кибермир».
Дюк еле дотянулся до двери маленькой и мрачной комнатки. Он царапал поверхность двери и оставлял после себя кровяной след. Сил кричать не было, голос охрип и бессильно стонал.
За дверью было слышно, как разговаривала Виктория с Артёмом и Ильдаром. Они хохотали и шутили.
– Бегите, идиоты… Бегите от неё…, – еле сказал Дюк и всё царапал дверь.
Голоса растворились в особняке, и стало тихо, а Дюк от бессилия потерял сознание и отключился. Очнулся он того, что его тащили неизвестно куда здоровые мужики. Они были в реалистичных масках обезьян и в карнавальных костюмах. Мужики были похожи на заводную игрушку обезьяны, которая стучит по дискам.
– Бросайте это тело сюда, – приказала женщина в маске тигра и бросила одежду обезьянам. – Снимайте с него всё и нарядите в это.
Мужчины быстро переодели Дюка в наряд, он не видел в какой, потому что ощущал себя очень плохо. Голову кружило, и он не управлял своим телом, как марионетка дёргался по приказу кукловода. Даже язык не слушался его, не мог ничего сказать.
– Осталось только надеть маску для маскарада и можно идти на бал, – сказала тигрица и надела на Дюка карнавальную маску, которая скрывала только верхнюю часть лица.
Обезьяны поволокли Дюка следом за тигрицей, которая распахнула богатые двери и вошла в зал. Что увидел перед собой Дюк, заставило ужаснуться и испытать невиданный страх. В зале было полно людей в разных масках зверей, которые были одеты как греческие боги в туники. На сцене стоял рояль и на нём играл парень в маске лисы. Это было ещё нормально. То, что было на столах – заставило дико закричать Дюка, которого никто не слышал, потому что его язык онемел.
– К нам пожаловал Ангел! Поприветствуйте гостя дамы и господа! – сказал Гробовщик и захохотал диким смехом. – Кто хочет испробовать его первым?
В зале все повернулись к Дюку и смотрели на него сквозь звериные маски. Среди гостей были любовники Виктории, они были в масках как у Дюка и в такой же одежде. Сейчас Дюк понял, зачем председателю банка нужны слащавые парни. Теперь осознал, куда он с друзьями влип, поэтому орал от безысходности, в этот раз его крик смог вырваться наружу.
– Кричит, как загнанная дичь! Кричи! Кричи! Ха-ха! – смеялась женщина в маске змеи.
– Так мне не показалось тогда?! Нет! Нет! Так та ванная?! О нет! Нет! А-а-а! – кричал Дюк и не мог пошевелиться.
– Беги, Дюк… Спаси Артёма и Ильдара, они следующие, – сказал сладкий мальчик Виктории, но его тут же заткнул мужчина в маске пантеры.
Перед глазами Дюка был самый настоящий сатанинский бал, как в фильмах, книгах, если не хуже. И мелодия, которую играл парень на рояле, добавляла ещё больше красок и отвращения к происходящему. Словно древние греческие Боги в масках зверей пришли собрать жатву, которую принесли смертные ради благословения.
– И кому же этот ангелочек достанется? – спросил у всех Гробовщик и хохотал.
Шут был единственный не в образе греческого Бога и без маски. Он был как бы местным шутом и постоянно кривлялся. Шляпа-цилиндр, старинное пальто, грим как у колуна, длинные рыжие волосы и чёрные круглые очки. В этом образе всегда ходил Гробовщик и обожал шутить, но не смешно.
– Отпустите меня! Я никуда не хочу! Верните меня обратно!
– Нет-нет-нет! – сказал Гробовщик и качал головой. – Любопытной варваре на базаре нос оторвали. Так кто хочет его белоснежный носик? Есть желающие?
– Заткнись, придурок! – огрызнулся Дюк на шута.
– О-о-о! А я и есть придурок! Шут! Идиот! Кретин! Мудак! Шизофреник! Как вы ещё меня называете?
От слов Гробовщика, Дюка словно ошпарили кипятком. Он эти слова уже слышал, их говорил Жека за неделю до своей смерти. Жека погиб, кто-то заплатил хорошо тем наёмникам, чтобы убили знаменитого авантюриста.
– Рыжий Чёрт? – спросил Дюк и сейчас чётко видел длинные рыжие волосы у чудака.
– Можешь меня так называть, если хочешь. У меня много имён и личностей. Ха-ха-ха! Так кто хочет этого мальчика? Чего вы все молчите, хищники? – Гробовщик безумно бегал по залу и разливал вино в бокалы гостям, одновременно читал стишок: – Маленький мальчик гулял по крыше. Крыша кончилась, мальчик упал. Долго смеялись собаки и кошки, как шевелились глаза у лепёшки! В окно его тогда, если его никто не хочет!
Обезьяны схватили Дюка и повели к арочному окну, чтобы выбросить его, но в этот момент пианист резко прекратил игру и сказал:
– Я хочу!
Все в зале повернулись к парню в маске лиса и зааплодировали.
– Я забираю его с собой. Это будет плата за мою игру.
– Не удержался всё-таки, – говорила тигрица с пианистом прямо перед Дюком и всё время его трогала как товар.
– В мою охоту не суй свой нос, животное, – ответил пианист в маске лиса и щёлкнул пальцами, дав знак обезьянам тащить за ним Дюка.
В это время любовники Виктории подошли к выходу из зала и провожали взглядом Дюка.
– Прощай, – сказал парень, который был без эмоций, но глаза из-под карнавальной маски кричали о помощи.
Двери закрылись. Банкет продолжился. Зазвучала классическая музыка, сквозь неё были слышны крики и смех гостей в масках зверей. От этих душераздирающих звуков у Дюка прошлись по коже мурашки от страха, он никогда так не боялся, даже во время бомбёжки. Дюка вели по тёмному коридору особняка, и он не знал, куда его сейчас приведут, и что сделают с ним. Впереди шёл пианист в маске лисы, который сказал, что хочет Дюка, но как эти слова точно понять – невозможно. Дюк хоть и был туповат, но сообразил, что его ведут на смерть или пытки.
– Можете оставить нас. Идите в зал, там скоро понадобится ваша помощь, – сказал пианист и дал знак обезьянам идти. – Иди вперёд, парень!
Дюк покорно зашёл в комнату, потому что ноги его не слушались, как и руки. Он не хотел заходить в комнату, но его словно заставили.
Парень, в маске лиса зайдя в помещение – сразу закрыл двери на ключ и выключил свет.
– Времени у тебя в обрез. Поэтому ты должен бежать быстрее ветра, а не то, они тебя поймают и убьют. Ой! Точно, ты же двигаться не можешь. Эта штука избавит тебя от паралича.
Пианист набрал в шприц инъекцию и вёл её в руку Дюку. Постепенно мышцы начали слушаться хозяина. Первым делом Дюк сжал руку в кулак и собрал туда всю злость.
– Я тебя выведу из особняка, но дальше ты будешь сам по себе. Поэтому…, – но не успел пианист договорить, как ему прямо в маску зарядил кулаком Дюк со всей силы.
– Ща ты сдохнешь! Следом, твои дружки!
Ещё один мощный удар снёс маску с головы парня, теперь личность пианиста раскрыта.
– А ну, иди сюда, урод! – крикнул Дюк и схватил за грудки парня. Он подошёл с пианистом к окну, чтобы посмотреть напоследок ему в лицо, перед тем как выбросит из окна. – А-а-а! Мертвец! – Дюк бросил подальше от себя пианиста и испугался его вида. – Ты же сдох!
– Да. Я умирал. А ты умирал? – спросил пианист и не мог понять, почему с ужасом на него смотрит Дюк.
Беларусь, Минск
Дюк
Яростный пацифист ║Грозный ║Гопник с лицом ангела