Настанет век пырларла. Книга 2. Не верьте легендам, или Сердце Гор

– По большой дороге идти – дохлый номер. Придется прямо по лесу.

– А не заблудимся?

– Ты Шикиэрт или не Шикиэрт, я не понял? Как ты можешь заблудиться?

А ведь он прав, подумал Шунске. Способность узнавать секреты и находить дорогу у Шикиэртов в крови, он совсем недавно убедился в этом. Мальчик решительно кивнул.

– Пошли.

– Давай шустрей, – поторопил его Ки-Пел, – нас, похоже, засекли.

Они торопливо свернули с дороги и направились в сторону кустарников, предваряющих взрослый лес. И почти добрались, но отряд гвардейцев их все-таки нагнал.

– Хватайся за живот, – велел Ки-Пел.

Шунске согнулся пополам.

– Далеко ли собрались, молодые граждане? – приветствовал их старший отряда.

– В кусты, господин, – ответил Ки-Пел, – мы живем на хуторе, тут недалеча, были в городе на базаре, и этот олух объелся моченых стеблей перечной травы. Говорил тебе, надо с хлебом есть!

– Ой-ой-ой, – застонал Шунске, – ой, не могу!

– Простите нас, сейчас мы быстренько, – заверил гвардейцев Ки-Пел, – а потом вернемся и все, что захотите, вам расскажем.

– Может, мальчик один сходит? – предложил всадник, – а мы пока побеседуем с вами, молодой человек.

– Да нет, я тоже ел перечную траву. Поменьше, чем малой, но давит все ж, – быстро ответил Кигил и слегка похлопал себя по животу.

– Ой-ой-ой, – опять заголосил Шунске.

Гвардеец криво усмехнулся и махнул рукой. Ки-Пел схватил под руку «брата», который, не переставая, охал и держался за живот, и чуть ли не бегом потащил его к кустам. Едва они скрылись в густой зелени, Шунске выпрямился.

– Что теперь?

– Что-что, драпаем!

Они рванули сквозь больно бьющие по лицу кусты. Сумка Шунске все время цеплялась за ветки.

– Давай сюда! – Ки-Пел сдернул ее с плеча Шикиэрта.

Он ловко приладил ее за спиной рядом со своей и побежал, будто был совсем налегке, с грацией когтираньи перемахивая через корневища. Шунске без поклажи едва поспевал за ним. Кустарник стал редеть, начались большие деревья, а они все бежали и бежали. Вскоре солнце почти перестало пробиваться сквозь сплетенные ветви. Ки-Пел остановился. Шунске, задыхаясь, упал рядом с ним на землю. Грудь горела огнем, а сердце готово было выскочить через горло. Немного отдышавшись, он посмотрел на Ки-Пела.

– Мы… от них… удрали?

– А то же. В такую чащу они ни по чем не сунутся. И мы-то зря сунулись.

– И куда нам идти?

– Вот бы мне еще знать, – развел руками Ки-Пел.

Шунске испуганно осмотрел покрытые мхом стволы, сплетенные корневища и закрывающие небо кроны. Хищного зверья, небось, хватает. Показалось, или в кустах правда промелькнула пара желтых огоньков?

– Идем, толку сидеть, – позвал Ки-Пел.

Они шли наугад несколько часов, но из леса так и не вышли. Более того, пейзаж совершенно не менялся. Выбившись из сил, молодые люди присели на толстое поваленное дерево. Шунске жадно припал к фляге с травяным отваром, потом протянул ее Ки-Пелу.

– Должен тебя огорчить, приятель, – сказал Ки-Пел, сделав несколько больших глотков – хоть ты и Шикиэрт, а заплутали мы все же.

«Все равно лучше, чем заложником в Тхиаиде», – подумал Шунске и кисло улыбнулся.

***

– Ты совсем не похож на Ар-Раара.

– Почему? – немного обиженно улыбнулся Торэр.

– Не знаю, – Минги задумалась, – они все какие-то не такие… А ты… ты особенный…

Торэр со смехом погладил ее обнаженное плечо и сунул руку дальше – под одеяло.

– Да нет, это я какой-то не такой. Знала б ты, сколько раз мне этим тыкали.

Он провел рукой по животу, ощутив чувствительный толчок изнутри. Это напомнило, что он лежит в постели Бакара, обнимает жену Бакара, внутри которой толкается ребенок Бакара, его горячо любимого кузена. Как ни хорошо было с Минги, эта мысль постоянно мучила его. Смех сменился вздохом.

– Все это неправильно, – вырвалось у него.

Минги испуганно подняла голову.

– Торэр, правильно, когда люди рядом с любимыми, а неправильно – когда их лишают выбора и толкают в объятия… выгодных. Ты ведь не собираешься меня оставить? Скажи, что никогда не оставишь меня. Я не смогу снова одна…

– Я сделаю все, лишь бы моя госпожа была счастлива, – успокоил ее Торэр.

Минги со счастливым вздохом положила голову ему на плечо. С тех самых пор, как они были вместе, она себя не узнавала, да и все во дворце заметили, что она стала другой. Волшебным образом прошли боли в пояснице и приступы раздражительности, сменяющиеся долгой меланхолией. Поднос с едой больше не оставался нетронутым, и горничные больше не говорили, что еще немного, и она уморит ребенка голодом. Теперь Минги с удовольствием смотрелась в зеркало. Глаза засияли, щеки порозовели, на нее смотрела счастливая женщина. Даже Торэр с иронией думал, что, будь Бакар здесь, он бы остался доволен и даже поблагодарил бы кузена за заботу о жене.

Но спальня в крыле Преемника была единственным во всем Мааде местом, где царила безмятежная идиллия. Город был взбудоражен, слухи о близкой войне бродили из дома в дом. Пихомор объявил военное положение и этим подлил еще масла в огонь. Попытки жителей покинуть свои дома строго пресекались, каждая провинность влекла за собой арест: Авринор жаловался на недостаток рабочей силы и все арестованные практически без суда, едва набиралось достаточное количество, отправлялись в Хоур.

Старший военный советник Шикиэртов Шаттиф тоже готовился к отправке в Хоур и хотел было забрать Шунске из Пиида, чтобы быть уверенным в безопасности мальчика. Но Ченгал прислал категоричное письмо, в котором заверил советника, что благополучие маленького Шикиэрта для него так же важно, как безопасность собственных детей, и в случае угрозы Шунске покинет Пиид вместе с ними, а пока детям ничего не угрожает и они очень довольны жизнью. Письмо было проникнуто благожелательностью и на то, что вся гвардия Челангов в полном составе ищет пропавшего мальчика, не было даже намека.

Глава 4

Все больше долин и ущелий разрушалось таинственными чудовищами. Каждую ночь потомки Основателей слышали, как сотрясаются горы. Эври вела отряд высокими тропами, избегая спускаться вниз. Даже лошадям было тяжело, не говоря уже о пырларлах. Близнецам много раз на дню приходилось в поводу переводить рогатых через перешейки и ненадежные тропинки, которые и самих Ар-Рааров пугали хуже любого неприятеля.

Эври продумывала каждый переход с тем, чтобы крупные животные нигде не застряли. Когда дорога позволяла ехать верхом, девушка сидела впереди Бакара. Они перестали считать друг друга врагами, но ненависть, которую их предки взращивали несколько веков, все же накладывала печать на отношения. Ар-Раары не слишком доверяли ей, а она старалась держаться от них в стороне. Но чем дальше, тем меньше Эври понимала сама себя. Она с тревогой стала замечать: когда Бакар подсаживает её в седло, помогает спуститься или придерживает по ходу движения, его прикосновения волнуют, пробуждают желания, которых никогда не должен пробуждать Ар-Раар в найрарке. Она старалась не смотреть ему в глаза, а когда он обращался к ней, все время боялась, что голос подведет. Он женат, одергивала она себя, а сама с трудом сдерживала желание прижаться. «Он Арер, тупая твоя голова», – твердила себе девушка, не сводя глаз с руки, держащей повод, и мечтала, чтобы широкая ладонь погладила ее бедро. За своими терзаниями горянка совершенно не замечала, что рядом юноша с каштановыми волосами и ореховыми глазами смотрит на нее почти безотрывно. Так же как не замечал ее и Бакар, для него Эври была всего лишь попутчицей, хоть и красивой.

В один из вечеров путники достигли удивительно ровной и удобной высокогорной террасы, словно специально созданной для привала среди заросших лесом склонов. Оказалось, это и есть летняя стоянка найраров. Эври объявила, что до святилища кигиоми отсюда два часа пути, и что завтра они с Ки-Клатом отправятся в путь с первыми лучами солнца. Передышка несказанно обрадовала и людей, и животных. Здесь было достаточно травы, чтобы лошади и пырларлы могли пастись, когтираньи рыскали по кустам в поисках поживы, и даже флюмайсов выпустили из корзины погулять. На поляне был выложен каменный очаг, рядом с которым путешественников ждал внушительный запас дров. В отдалении журчал ручей, а, чуть спустившись по течению, друзья обнаружили небольшой водопад, стекающий в каменную чашу, словно специально предназначенную для купания. Как только был разбит лагерь, а над огнем подвешен котелок с ужином, Бикир объявил, что желает освежиться, притом вместе с женой. Если кто осмелится пойти за ними, долго не проживет. Бакар ответил за всех, что жизнь им еще дорога, и предложил валить, пока не стемнело. Бикир сцапал покрасневшую Ги-Млу за руку и уволок с поляны. Ни на кого не смотря, Бакар подправил костер и ушел готовить лежанку. Эври попыталась заговорить с ним, но он лишь буркнул что-то нечленораздельное.

– Что это с ним? – спросила Эври у Шэда.

– Не знаю, – ответил Шэд и подсел к ней поближе, – может, скучает по жене.

– Почему он не взял ее с собой, как его брат?

Шэд взял ложку и помешал пузырящееся в котелке рагу, которое уже начинало соблазнительно пахнуть.

– Мингилита не такая девушка, которая будет стойко переносить тяготы путешествия. Да, к тому же, у нее скоро будет ребенок, месяца через два или три, по-моему.

– Она красивая? – упавшим голосом спросила Эври. Все было хуже, чем она ожидала.

– Да, Минги очень красивая, – с энтузиазмом отозвался Шэд, – светлые волосы, голубые глаза, стройная, воспитанная самым правильным образом…

– Значит, Ар-Раары предпочитают женщин с белыми волосами, – сказала Эври, глядя на огонь.

– Я не слышал о таком, но именно эти двое – похоже, да.

Эври вздохнула, ругая себя за то, что рассказ Шэда так ее расстроил. В самом деле, глупо было на что-то рассчитывать. Но как сделать, чтобы это бестолковое тело перестало реагировать на Ар-Раара таким дурацким образом?

– Шэд, расскажи мне о вашей стране, – попросила она, чтобы отвлечься.

Молодой Шикиэрт с жаром принялся рассказывать ей про Мааданд, цветисто расписывая каждый его уголок, привычки и жизненный уклад всех кланов, роль тотемов в их жизни. Эври постепенно увлеклась, представляя огромные дворцы, храмы и неведомую еду. Вот бы пожить в огромном каменном доме, вот бы нарядиться в яркую одежду, пройти по широким ровным улицам… Вот где настоящая жизнь, не то что в этих однообразных неприветливых горах.

Вскоре нехитрый ужин был готов, и вся компания собралась вокруг костра. Вернулись Бикир и Ги-Мла, изо всех сил пытаясь скрыть счастливые улыбки. Наконец-то им выпал редкий случай побыть вдвоем. Их возвращение поневоле вызвало у остальных чувство неловкости. Бакар раскладывал еду по тарелкам, сосредоточенно глядя в котелок, Шэд и Эври замолчали. Силанг, уже получивший свою порцию, устраивался возле Молнии. Ки-Клат же не мог думать ни о чем, кроме завтрашнего похода. Он сидел с миской на коленях и рассеянно водил в ней куском лепешки.

– Значит, это ваше место стоянки, Эври? – спросил Бикир, нарушая молчание.

– Было, – мрачно ответила девушка, – три раза в год мы ходили поклониться кигиоми.

– А там, в этом святилище, кто-то есть? – спросил Ки-Клат, отрывая взгляд от миски.

– Там всегда пять жрецов. Они никуда не уходят от святилища, живут там весь год.

– Они опасны? – спросил Бакар.

Эври задумалась, кусочек лепешки замер на полпути ко рту.

– Нет… не думаю…

Бакар пристально посмотрел на нее, оценивая правдивость ответа.

– Шэд идет с вами, ты помнишь?

Эври быстро взглянула на него.

– Я думала, это ни к чему, здесь рядом же.

– Обязательно, – жестко сказал Бакар, – мы не можем рисковать ни одним из нас.

– Я тогда не против, – согласилась Эври.

Шэд улыбнулся ей, но она сделала вид, что не заметила.

На рассвете Ки-Клат, Шэд и Эври хотели потихоньку уйти, но не тут-то было. Когда Шэд позвал Молнию, и она выползла из объятий Силанга, юноша проснулся и закатил истерику. Напрасно все в один голос убеждали его, что вечером Молния вернется назад. Он не хотел ничего слушать и вцепился мертвой хваткой в ошейник. Бакар сказал, что сейчас свяжет недоумка по рукам и ногам, забьет ему в рот его же носки и пусть валяется под кустом до самого вечера.

– Ты все время передо мной издеваешься! – выкрикнул Силанг, спрятался за Молнию и потер глаза рукавом, всхлипнул и пробубнил уже тише, – плохой темный верхал.

– Возьмем его с собой, – неожиданно сказала Эври, – он ведь хороший, только глупый, зачем он будет здесь целый день плакать?

Все посмотрели на нее.

– Охота вам с ним возиться, – проворчал Бакар, – лежал бы себе тихонько в тенечке.

– Ладно, пусть идет, – согласился Шэд, – только чур, Сил, не хныкать и не просить розовосов.

– Я не буду! – радостно пообещал повеселевший Силанг и схватил плащ. Потом нежно погладил Молнию и доверительно сообщил ей на ухо, – прямо у сердца отлегло от меня.

– Временами очень хочется свернуть ему шею, – произнес Бакар, когда компания скрылась из виду, и повернулся к брату и невестке, – ну, чем займемся? Вчера я видел тут недалеко винторогих козлов, что скажешь, Бикир?

– Но нужно напечь лепешек… Осталось всего несколько штук… – робко проговорила Ги-Мла.

Как ни старалась девушка освоить премудрости замешивания теста, это ей слабо удавалось. Бикир каждый раз объяснял, сколько нужно муки, сколько воды, сколько соли. Но, как выражался Бакар, лепешки у нее выходили наподобие кожаных доспехов. Поэтому сейчас она хлопала глазами, глядя на близнецов.

– Я не могу оставить жену в таком затруднении, братишка, – широко улыбнулся Бикир, – сначала лепешки, потом козлы.

– Что ж, лепешки так лепешки, – усмехнулся преемник, – пекарь Бакар готов.

– Почему у вас, мужчин, так ловко получается, а я никак не научусь? – спросила Ги-Мла чуть позже, завороженно глядя, как Бакар подливает воду, а Бикир замешивает тесто.

– Наверное потому, что нам не хотелось голодать в походах, девочка моя, – Бикир счистил с рук комочки теста и с нова принялся месить, – не переживай, вряд ли тебе придется часто печь лепешки после нашего возвращения.

– Пойду тогда нарву перечной травы, – вздохнула девушка.

– Нарвешь, когда мы пойдем на охоту, посиди с нами, – остановил ее Бикир.

Ги-Мла села на место и стала с восхищением наблюдать, как братья отделяют кусочки теста, скатывают их в шарики, а потом растягивают в руках, получая круглые плоские блины, которые выпекались на разогретом листе железа над костром. Бикир дал ей тоже круглый комочек, из которого она успешно сделала что-то вроде овала с дыркой посередине.

– Я сама ее съем, – виновато сказала она.

– С каждым разом у тебя получается все лучше, – подбодрил ее Бикир.

Бакар подбросил раскатанный пласт, раскрутил его на пальце и, дождавшись восторженного «Ах!», положил очередную идеально круглую лепешку рядом с изделием Ги-Млы.

– Мы что же, оставим ее здесь одну? – поинтересовался он у брата.

Бикир показал на пасущихся неподалеку пырларлов.

– Никто не решится сюда подойти, и мы далеко уходить не будем. Или ты боишься, девочка моя?

– Я жена Ар-Раара, – гордо сказала Ги-Мла, и тут же посмотрела на мужа большими глазами, – пырларлы ведь точно меня в обиду не дадут?

Покончив с лепешками, мужчины оставили Ги-Млу печь их на костре, с этим она справлялась вполне успешно, а сами взялись за арбалеты.

– Не скучай, девочка моя, мы скоро! – крикнул Бикир.

– Спорим, я добуду козлика быстрее? – сказал Бакар, когда близнецы вошли в лес.

– Ты? – скривился Бикир, – ты только на бумажках закорючки рисовать мастер да болтать без умолку. Короче, я налево, ты направо, кто первый вернется с добычей, тот победил.

– Идет, – согласился Бакар и, закинув арбалет на плечо, скрылся в кустах.

На раскаленном листе железа выпечка шла быстро, и скоро стопка хрустящих, румяных и душистых лепешек была готова. Ги-Мла накрыла их куском чистой ткани, не удержалась, разломила пополам свою «кривульку» и принялась с удовольствием жевать ее, поглядывая на мирно пасущихся лошадей, пырларлов и Луну. Она угостила бы любимицу, но сразу же пристанут остальные, а она не была готова к атаке пяти заинтересованных морд. Поэтому девушка сама доела последний кусочек, потом залила водой сушеные овощи, чтобы сварить их на обед. Вяленое мясо решила не трогать, рассчитывая на свежую козлятину. Теперь самое время сходить за перечной травой. Эта островатая и пряная трава с сочными стеблями вносила приятное разнообразие в довольно пресное меню путешественников. Еще в самом начале поездки они заметили, что в Пырларловых горах перечная трава превосходного вкуса и сочности. И как раз вчера Ги-Мла заметила у ручья ее заросли. Она взяла мешок и отправилась к ручью, пытаясь сочинить стих про горы и перебирая различные рифмы.

У ручья было свежо и тенисто. Вода с шумом падала в каменную чашу, заполненную до краев и кристально чистую, переливалась через край и весело бежала дальше по ущелью. Пробивающиеся сквозь зелень солнечные лучи играли радугой в водяных брызгах. Ги-Мла засмотрелась. Каменная ванна завораживала и манила, очень захотелось искупаться, но она решила сначала нарвать травы. Мясистые стебли при отрывании мялись, а белесый сок тек между пальцев. Ги-Мла слизнула капли с ладони. Острая пряность прошлась огоньком по языку и разлилась теплом в животе. Сперва она пожалела, что не взяла ножа, но теперь подумала, что так будет даже интереснее. Она постаралась сделать движения более быстрыми и резкими, чтобы меньше повреждать стебли. Совсем скоро стало получаться, она увлеклась, срывая за раз по два-три толстых черешка. Однако, не успел мешок наполниться даже наполовину, как она почувствовала, что ее обнимают ласковые руки. Вздрогнув от неожиданности, она тут же улыбнулась.

– Бикир, ты вернулся? Ты оставил Бакара одного и пришел ко мне?

– Угу, – промурлыкал Бикир, зарываясь лицом в ее волосы.

– Нехорошо, – шутливо возмутилась Ги-Мла, – неужели тебе было мало вчерашнего?

– Угу, – снова ответил Бикир, стискивая ее в объятиях.

Ги-Мла убрала волосы, открывая шею для поцелуев. В конце концов, почему нет? Ведь неизвестно, когда еще выпадет возможность. А желание уже пробуждалось, волнами растекаясь по телу. Она развернулась, чтобы найти губами его губы, а он прислонил ее к ближайшему валуну. Его запах был привычным и родным, но сегодня каким-то особенно опьяняющим. Руки быстро и ласково путешествовали по ее телу, стягивали одежду, сжимали и гладили. Она, не оставаясь в долгу, расстегнула на нем рубашку. Взгляд лишь на мгновение упал на мускулистую грудь, но и мгновения хватило, чтобы увидеть поджившие царапины.

– Бакар! – взвизгнула она осипшим голосом и попыталась оттолкнуть его, но он держал крепко, – ты с ума сошел? Пусти! Как ты смеешь!

Бакар обнял ее сильно, но нежно, и зашептал на ухо, обжигая горячим дыханием:

– Ги-Мла, пожалуйста, не отталкивай, – голос дрожал и прерывался, – прошу тебя, детка, умоляю. Можешь убить меня… потом. Все что хочешь… Я жить без тебя не могу! Пожалуйста, Ги-Мла, хотя бы сегодня… хотя бы раз…

Ги-Мла замерла. Нужно было кричать, вырываться и звать на помощь, но испуг и негодование боролись в душе с… вожделением. Она напрягла руки, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого обняла и прижала к себе.

***

– Вот это да! – ошеломленно выдохнул Ки-Клат.

Они стояли на вершине горы, а в ложбине на склоне возвышалась еще одна гора, только сложенная из огромных бревен.

– Что это за место? – спросил Шэд, одновременно любуясь, как солнце играет в блестящих черных волосах Эври.

– Святилище, – ответила девушка, – ты и Силанг останетесь здесь. Отсюда прекрасно видно всю долину.

Ки-Клат продолжал завороженно смотреть вниз. Теперь стало понятно, что бревна не просто свалены в кучу, а лежат в строгом порядке.

– Да это же… гнездо! – поразился он и уставился на Эври, – а что, кигиоми такие огромные?

От такого предположения по телу пробежали мурашки. Как он сможет уговорить такую исполинскую птицу последовать за ним? Эври рассмеялась, глядя на его испуганное лицо.

– Нет, конечно. Я же сказала, это святилище, оно построено в форме гнезда. Неизвестно, правда, кто его построил и откуда здесь такие огромные стволы. Это железный дуб, погода не вредит ему. Говорят, гнездо здесь уже тысячу лет. А Кигиоми – они раза в два побольше тебя.

Ки-Клат вздохнул с облегчением, но тут же подумал, что до сих пор его заботило только одно – как найти клюковастов. Он совершенно не подумал, как убедит их, во-первых, что они его тотем, во-вторых, что они нужны ему и его клану. Ки-Клат почувствовал себя глупым и несчастным. Потом вспомнил свой сон. Его любовь – настоящая драгоценность, она ему поможет. Лицо юноши посветлело.

– Ну что, идем? – Эври подтолкнула его в бок.

– Да, – Ки-Клат махнул рукой Шэду и Силангу и стал осторожно спускаться.

Под сенью крупных ветвистых дубов на склоне стояла небольшая хижина округлой формы, сплетенная из толстых веток. Издалека она тоже напоминала гнездо.

– Дом смотрящих кигиоми, – пояснила Эври.

Ки-Клат, как мог, старался сохранять спокойствие. А вдруг служители его прогонят, если не что похуже? Эври решительно шла вперед, он старался не отставать, от волнения забывал смотреть под ноги и спотыкался о корневища. Чуть поодаль от жилища Эври сделала знак остановиться. На ближайшем дереве висело шесть колокольчиков разных размеров. Эври взялась за самый маленький и позвонила.

Прошло немного времени, и дверь отворилась. Ки-Клат ожидал увидеть почтенного старца, может быть, чем-то похожего на Ксайлана, но им навстречу вышел крепко сложенный мужчина средних лет. Он был ниже Ки-Клата, но намного шире в кости, и юноша подумал, что при желании этот силач легко скрутит его в узел. Жрец обладал густой черной бородой, в которой поблескивала седина, но при этом был абсолютно лысым. Он долго изучал пришельцев цепким и проницательным взглядом, потом обратился к Эври:

– Ты принесла дурные вести, дочь Барди.

Девушка кивнула, а потом упала на колени и разрыдалась.

– Смотрящий, смерть унесла племя найраров долины, никого не осталось, я одна.

Мужчина подошел ближе и положил руку ей на голову.

– Боги гневаются на нас. Вытри слезы, дочь Барди, они сейчас бесполезны.

Он поднял глаза на стоящего чуть поодаль юношу.

– Ты привела к нам чужака.

Эври, всхлипывая, поднялась.

– Это Ки-Клат из племени Кигилов, он пришел поклониться кигиоми.

– Подойди, – смотрящий сделал знак рукой.

Ки-Клат вышел из тени и встал перед жрецом. Колючий взгляд чуть было не лишил его остатков мужества, но все же он поднял голову и посмотрел на служителя.

– Ты не Арер, – констатировал мужчина, – назови полное имя.

– Ки-Клат, сын Ки-Лоёла, преемник митверхала клана Кигилов Ки-Кияла, – представился юноша.

– Зачем тебе кигиоми?

– Это тотем моего клана, – ответил юноша.

– У вас нет своего кигиоми?

– Был… мы потеряли его много лет назад.

– Если вы многие годы жили без кигиоми, почему ты пришел сейчас?

Ки-Клат облизал губы. Он никогда не считал себя сообразительным и теперь все больше терялся от этого допроса.

– Настало время… мы больше не можем без него…

– Как ты узнаешь, что наш кигиоми – именно тот, кто тебе нужен?

Юноша снял с шеи медальон и протянул жрецу. Тот внимательно рассмотрел его и кивнул.

– Это кигиоми. Иди за мной, с тобой должен поговорить старший смотрящий.

Ки-Клат встревоженно оглянулся на Эври, она кивнула и указала на хижину. Жрец между тем открыл дверь и сделал приглашающий жест. После яркого солнца в полумраке небольшой комнаты было сложно что-то рассмотреть, но когда глаза привыкли, Ки-Клат увидел весьма необычное помещение. Все стены были выложены крупными перьями, каштановыми, серыми и медными. Молодой Кигил невольно провел рукой по голове – это цвета шевелюры чистокровных Кигилов. Посередине комнаты на полу, сплошь застеленном циновками, сидели четверо мужчин, двое того же возраста, что и встречавший гостей жрец, и двое почтенных старцев, каких и ожидал увидеть Ки-Клат. Юноша поклонился.

– Приветствую вас, почтеннейшие.

– Кого ты привел, Бантри? Этот юноша не из наших мест.

Жрец рассказал о Ки-Клате и цели его прихода, и старший смотрящий принялся задавать молодому человеку вопросы, а остальные трое внимательно слушали. Все согласились, что Ки-Клат не Арер, а цвет его волос и медальон определенно указывают, что он имеет отношение к кигиоми.

– Не в добрый час ты пришел, будущий вождь Кигилов, – произнес старший смотрящий, – вот уже три луны кигиоми не отвечает на наш зов.

– Может быть, он ответит на мой? – спросил юноша, хотя понятия не имел, о каком зове речь.

– Ты можешь попытаться, – согласился жрец, – подготовь его, Бантри.

Смотрящий пригласил Ки-Клата следовать за ним. Они прошли в другую комнату, где жрец достал из сундука вещи и проводил молодого Кигила в маленький внутренний дворик, прямо по которому протекал ручей с устроенной в нем купальней.

– Соверши омовение и надень это, – жрец положил одежду на скамейку и оставил Ки-Клата одного.

Юноша рассмотрел длинную просторную рубаху и широкие штаны. Сотканная из грубых волокон одежда была полностью расписана знаками и символами – похоже, какими-то растительными красками, а на груди был очень искусно изображен клюковаст. Похожие рубахи носили женщины-жительницы рыбацких деревень в пригородах Синны, и Ки-Клат подумал, что отец и дядя здорово повеселились бы над его одеянием, будь они здесь. Он вернулся в комнату к жрецам. Там его уже ждала корзина с дюжиной только что забитых розовосов – подношение для кигиоми. Все жрецы поднялись с мест, чтобы проводить его в святилище.

Двое старших шли впереди, за ними молодой Кигил, замыкали шествие трое жрецов помоложе, один из которых нес корзину с розовосами. Эври наблюдала за ними, сидя на скамейке под деревом и попивая травяной отвар, который ей вынес один из смотрящих. Она знала, что Шэд тоже приготовился к долгому ожиданию и сейчас, наверное, наблюдает за ними с вершины горы. Не будь на его попечении Силанга, он бы обязательно попробовал подобраться поближе. Эври часто думала, зачем они потащили с собой этого слабоумного и даже пробовала спрашивать, но ей отвечали только, что он нужен для дела, а когда она интересовалась, для какого, быстро меняли тему. Так или иначе, хорошо, что неразумный блондин пошел с ними. Он лучше любой веревки удерживал Шэда на месте. О том, чтобы незаметно приблизиться к святилищу вместе с ним, не могло быть и речи.

Чем ближе они подходили к гигантскому гнезду, тем больше Ки-Клатом овладевала паника. Вдруг ничего не получится? Что тогда делать? Он знал ответ: придется возвращаться в Маад ни с чем. Когда он представил взгляды друзей, внутри все сжалось, а ладони вспотели. Машинально он вытер их об рубашку и обнаружил в подоле два огромных кармана. Зачем они, интересно? Раздумья об их назначении немного отвлекли молодого Кигила, и он не заметил, как они подошли ко входу в святилище. Войдя внутрь, Ки-Клат удивился – здесь почти ничего не было, только в середине стояла здоровенная деревянная колода, а вокруг нее – ограждение из толстых жердей, да вдоль стены стояли простые деревянные лавки. Смотрящий вынул из корзины розовосов и разложил их на колоде, жрецы расположились по пяти сторонам от нее и замерли, закрыв глаза. Ки-Клат недоуменно взирал на все это, не решаясь ничего сказать. Жрецы стояли долго. Наконец двое старших открыли глаза, в которых читалось разочарование.

– Что вы делали? – спросил Ки-Клат.

– Мы призывали кигиоми, – ответил старший смотрящий, – но он опять не отозвался.

– А как вы его призывали? – юноша забеспокоился, увидев, что жрецы собираются уходить.

Старший смотрящий обернулся к нему.

– Мы не можем объяснить. Жрецы твоего народа должны были научить тебя.

Ки-Клат беспомощно посмотрел на них. В его народе о жрецах никто никогда не слышал, а уж о том, что клюковастов можно как-то призвать – и подавно.

Все жрецы, кроме старшего, уже покинули святилище. Старший еще раз обернулся.

– Удачи тебе, будущий вождь Кигилов.

Он тоже исчез между гигантских стволов. Ки-Клат в молчаливом отчаянии смотрел им вслед. Слезы бессилия навернулись на глаза.

– Я не умею призывать кигиоми… – взмолился он, – объясните мне, как…

Но он был уже совершенно один в этом огромном гнезде. Юноша повернулся к колоде с розовосами, потом посмотрел в небо. Эта пронзительная синева напомнила о любимых глазах.

– Мэй… – прошептал он, снова во всей полноте ощутив горечь утраты.

Он упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал. Даже хорошо, что жрецы ушли, не нужно было себя сдерживать. Мэй нет… клюковастов нет… он не смог завоевать любовь, теперь он подведет друзей и свой клан… Ки-Клат решил просидеть здесь весь день, пусть думают, что он пытается призвать кигиоми. Он вытер слезы рукавом, лег прямо на земляной пол, хотя острые камешки больно впились в спину, и стал смотреть в небо. Потом размечтался, как клюковаст прилетает, и он уговаривает его пойти с ним. Глупо, но от этого он ощутил тепло и покалывание в животе. Тогда он попробовал мысленно позвать птицу, объясняя ей, насколько необходимо им встретиться. Покалывание усилилось, но это не было неприятно, а скорее необычно. Ки-Клат погладил живот и открыл глаза. Ему показалось, что в небе кружат две черные точки, и он несколько раз моргнул. Но точки никуда не пропали, более того, они увеличились и скоро стало ясно, что это две огромные птицы.

Перед святилищем жрецы и Эври возбужденно вскочили.

– Два кигиоми, – пораженно произнес старший, – к нам пришел величайший!

На вершине горы Шэд завороженно смотрел на птиц и зажимал рот пытающемуся кричать от восторга Силангу.

Ки-Клат стоял с открытым ртом, не смея поверить в то, что видел. Чем больше снижались клюковасты, тем яснее становилось, насколько они крупные и какой невероятной ширины размах их крыльев. Эври верно сказала, их тело было размером примерно с человека, но с расправленными крыльями они казались гигантами. Ки-Клата охватил восторг и благоговение. С оглушительным хлопаньем огромных крыльев орлы приземлились на толстые жерди и уставились на юношу. Это несомненно были орел и орлица. Ки-Клат смотрел во все глаза, не в силах пошевелиться. Ряды серых, бронзовых и каштановых перьев, огромные желтые глаза и мощные лапы с длинными когтями.

– Вы услышали меня, – проговорил Ки-Клат.

Орлица, переступая по жерди, придвинулась почти вплотную к человеку и стала рассматривать его так внимательно, что Ки-Клату казалось, она видит его насквозь. Он протянул руку, но птица предостерегающе дернула головой и щелкнула клювом. Ки-Клат представил, что перед ним стоит Мэй-Ланги, и ощутил такую нежность, что чуть не лишился чувств. На глазах опять выступили слезы. Он снова протянул руку, и в этот раз птица не стала возражать. Юноша погладил твердые блестящие перья и посмотрел в проницательные глаза. Орлица приблизилась к нему вплотную и прикоснулась клювом к лицу. На мгновение Ки-Клат испугался, но она только слегка ущипнула его за ухо. Они довольно долго изучали друг друга, словно разговаривая без слов.