Узнать известье. Носило б судно по волнам,
Когда б не боцман-старый бестья. Бону байку он открыл.
Что живёт в престольном граде царства ханского, Забрыл-звездочёт
В дворцовом штате. Злобный карлик многоликий,
Он же маг, к тому ж великий.
Делать нечего, старик, видя,
Как страдает Чарльз, как неистов он и дик,
Как чинит над всеми суд. Отдаёт теперь приказ, в земли
Плыть, где рай гадюк и в песке живёт верблюд,
И корабль пошёл на юг.
Укрощён был грубой силой
Так террор его дневной. Коль со страстью
Вместе лживой помещён был под канвой. Ну, а если против
Воли был он узником каюты? То взбешённый этой долей, всем он слал
Угрозы люты. Герцог требовал назад плыть к любимой его «Доре», адресуя Другу в речи, как и всем, проклятий град. Но Бон молчал всё больше
В споре, не замечая как бы желчи. И только на ночь открывал,
Дышать свободою давал. И соглашался муж несчастный
В песках Забрыла отыскать. Но утром слышал зов
Опасный, а днём безумствовал опять.
На простор большой реки
Шёл корабль из вод морских. И вот когда
Для душ людских настали тяжкие деньки. А это значит, что
Их цель приближалась с мигом каждым. Бон же,
Слёг в свою постель, обмотавшись
Пледом влажным.
Был суров для старика
Климат стран под солнцем ярым. Но хоть
Участь нелегка, стойко он влачил свой крест. Какой с младости
Взвалил, бобылём живя печальным. Не найдя из всех
Невест той, с кем он бы позабыл чувство
К девушке погибшей.
Знать то благо и проклятье
Сердце верное иметь. Вот так жена и стала
Лишней, но всё же счастье его загнало в свою сеть. Коль
Зная в деле ратном толк, нашёл в служении он радость. И, так исполнив
С честью долг, свою и встретил в замке старость. Где родным и самым Близким стал ему дружка сынишка. Потому и счёл он низким
Проклинать, страдая пекло. Коль сердечко – не ледышка,
За ним пошло б и в ад бы смело.
И наконец пристало судно.
И было старца то решенье, заметив, как здесь
Многолюдно снуёт по берегу движенье. Как дружно люди
Разгружали лес сосновый, да дубовый. Как кони где-то в трюме ржали, и как Спокойно слон суровый, вождь в большой своей родне, не замечая словно Ношу, спал с кибиткой на спине, ожидая так вельможу. И Бона мысли Посетили: «В трюм рабы несут ковры, фрукты, специи грузили, да
Разборные шатры. Мирно свет живёт торговлей, корабли
Снуют с товаром. Как и мы, занявшись долей, быть
Могли б с большим наваром.»
И заприметив караван, Бон
По трапику спустился. Ждал его, и он явился,
Нить связующую стран. Но перс младой был изумлён, ценя
Учёность в чужаках. Коль Бон и правда был умён, болтал на многих языках. И взял с собой их проводник, когда б вредил неугомонный, (не раз ловил его Старик). И Бон, годами утомленный, усилил жестко свой контроль. Коль
Он буяна приказал, к верблюду цепью приковать. Но понимая его
Боль, вновь унижения прощал. И стал народ ему прощать,
Узнав историю бедняги. И вскоре тронулись в
Далёкий путь пустынные бродяги.
Вечерело, Чарльз очнулся.
Взгляд на всех бросал он кроткий, сам себе
Ведь был не рад. Ну а Бон? Вдруг покачнулся, когда б сверкал
Вблизи Багдад под последними лучами. И он без сил упал в песок. Но видел
Мутными очами, как вопит его дружок, из пут стремясь освободиться,
С мольбой о помощи взывая. И, как лилась в уста водица. И сил
Живительная влага дала стоящему у края, чья поражала
Всех отвага. Ведь день не ропща шёл старик,
Когда б жары был самый пик.
И поменявшись с ним местами,
Боясь расстаться с верною душой. Чарльз
Молвил слёзными речами, моля прощение за отнятый
Покой. Но всё ж войти успели в город, коль ночь к закрытию был
Повод. И с трудом сойдя с верблюда, Бон стал выпытывать
У люда, ища жилище звездочета. И не скупясь дала
Рука, вознаградив проводника.
проводник
– Забрыла замок в виде торта,
Его не спутаешь ни с чем. Верхний слой-его покои,
Духов там летают рои, в нижнем нежится горем. Идите прямо
До фонтана. Но в ночь берёт тройной тариф. Страшитесь
Алчного кармана, гостеприимство его- миф.
Расставшись с новыми друзьями, им парень твёрдо обещал
Их проводить назад путями, о которых он лишь знал.
XV
Нашли фонтан они и дом
Узрели вскоре в виде торта. Но лишь
Чеканные ворота его позволили увидеть, стеною
Скрытого кругом. В беседке ж, евнух службу нёс, мог который
И обидеть. Сторожа, как злющий пёс, прекрасных жён, какие были без
Ума от колдуна. Потому как все любили колдовской любовью сна. Они
И жили наяву, но зачарованный их разум на глаз набрасывал
Плеву. И видно было тому глазу мужа дивной красоты
Вместо мерзкого урода. Так исказились все черты,
И нрав его, и вся его природа.
И когда б явился Чарльз?
С его бедою маг знакомый, хранитель злой
Своих проказ, насильник воли беззаконный, дальновидно
Отказал, страшась суда разоблачений. Ведь мог последовать скандал,
Узнай причину хан влечений. Но упустить не мог и злата.
И несомненно быть должна их заслуженной
Оплата, отсюда ж слава колдуна.
Забрыл
– Переводи, старик, ему!
Того не дам, чего он просит. Кто яд хранит-
Насилие уму, тот злобу в сердце своём носит. Ведь зелье то
Причина рабства! А это значит, у меня нет ни его, и нет
Лекарства. Выходит, вы явились зря.
Покорно Бон переводил, на что
С сарказмом Чарльз ответил: «Он быть может
Пошутил? Иль может он здесь просто бредил? Ты посмотри, Бон,
На факира. С репутацией такой взялся с тьмой идти на бой.
Смешон «спаситель» сего мира. На лбу написано:
«Я лжец!» Скажи, старик, зачем мы здесь?»
Бон
– Продаст и мать за деньги спец,
Не сомневайтесь, зелье есть. Лишь покажи
Уроду злато, сразу средство он найдёт. Знаю этого я брата,
Заболеет, в койку сляжет, если нас не обдерёт.
Пусть чуток ещё поблажит.
Вид имел пристранный
Карлик. Проявляя к росту милость в высь
Чалма его стремилась, касался пят цветной халатик. А шлёпки
С загнутым носком дивили длинным каблуком. Но лик был гневом Перекошен, коль понял он, что вызов брошен. Ведь не плохо подлый
«Гном» с языком их был знаком. И отомстить за неприязнь
Решил, брезгливость видя Чарльза, а не трепет
Иль боязнь. И своего дождался часа.
Забрыл
–Но знаю я другой обряд, и чужестранец
Будет рад, переводи ему, седой. От чар избавиться
Не трудно, но стоит золота покой. Зелье вот в сосуде чудно,
Манит счастьем и свободой. И отдам его с охотой,
Коль заплатите сполна.
И перешла к нему мошна, а зелье в руки господину.
Забрыл
–Уж полночь, действовать пора.
Пусть вскроет колбу он теперь, в неё я боль его
Закину, но знайте только до утра. А если кровь он даст
Из пальца? То навсегда закрою дверь в душе несчастного
Страдальца. Уж сотворю такую милость, чтоб
Страсть к нему не возвратилась.
И, как велели, Чарльз открыл.
И маг руками поводил, и сказал: «Обряд закончен,
Сердца муки в пузырьке. Но, как друг, я озабочен. Нужда-то есть
Теперь в зверьке. Мне жаль, старик! Я сожалею, что тут домашнего зверья
Я совершенно не имею. А нужен он, чтоб, выпив каплю, заклятье взял
Бы на себя. Вот только сделать тот глоток, отдав согласие
На травлю, должен любящий зверёк.»
Бон
– Ах ты ж, плут! Ай, пройдоха! Говоришь, нашёл ты лоха?
Зверь ли может понимать?
Деньги гладя, скряга млел. И мерзко стал он хохотать.
Забрыл
–Я сделал всё, как ты хотел!
Но кто б ещё, как не зверёк, в твоей беде
Помочь бы мог? Известно всем же на планете, что
Был бы подвиг сей нелеп. Ведь дураков – то нет на свете, чтоб
Жизнь свою менять на склеп. Да если б в мире хоть один желал бы
Жертвой стать, глупец? В себя открыв дорогу ядам. Я б дал
Златой ему венец. И принял бы сей господин
Из рук моих и зелье б даром.
С ухмылкой Бон смотрел в упор из любви,
А не на спор, вдруг осушил сосуд до дна. Затем из рук
Сражённого Забрыла исчезла грузная мошна, затем и алчность
В нём завыла. А Чарльз в растерянности был, не понимая,
Что случилось. Зачем-то зелье Бон испил? Зачем-то
«Мерзость» огорчилась?
Бон
– Венец! Себе одень «товарищ»! Как знак ничтожного лгуна.
Жаль тебя, любви не знаешь! И от того, душа твоя черна.
Друзья покинули храмины
И поспешили удалиться. Дабы песчаные
Долины им помогли б от зла укрыться. Уж больно маг
Переживал за потерянные деньги. На нём тряслись, качаясь,
Серьги, так он от злобы весь дрожал. И гнев погони запоздалый
Опередили Бон и Чарльз. Ведь ждал в ночи их парень
Славный, в барханы вывел, тем и спас.
XVI
Ну а Тин в тот самый час,
С герцогинями простившись и в свой
Облик обратившись, средь морских уж плыл прикрас.
И не зря спешил дельфин отчитаться пред отцом. Знал, поможет
Властелин и поступком и словцом. И, наевшись вволю рыбки, вскоре был он У владыки. И, не таясь, всё доложил, как подобает офицеру. И, конечно,
«Удружил», царь разгневался не в меру. Уж очень он был огорчён,
Случилось то, чего боялся, полезли ж дети на рожон, коль
Гай за гибелью гонялся, к тому ж и Кети в стан
Врага увела его рука.
Тин
– Отец, мне надо неотложно заняться поиском людей.
Листар
– Как раз это и не сложно.
Но спасён ли будет герцог? С этим будет
Посложней. И мой довод очень весок. Есть плоды
У нас от чар. До атаки темных сил принимают этот дар до того,
Как Мрак сразил. Лишь совет и дам, сынок. Плыви к южным берегам, отыщи Корабль, дружок, «храбрый львенок» ещё там. И так скажи: «Домой
Вернись, заставь забрать колдунью муку.» Но к старику, как
К истинному другу, сначала тайно обратись.
Уж третий день не спит дельфин
И плыл конечно не один, вокруг друзей собралась
Стая. И все неслись толпою шумной, и, наконец-то, ночкой лунной
Земли нашли его у края. Раздувал попутный ветер синий
Парус осерчало. Когда судно шло на север,
Сбежав поспешно от причала.
Спасал не раз в глубинах спорт, и вновь
Рекорда Тин добился. Из вод он прыгнул и за борт,
Руками тут же ухватился. И по корме, таясь гонец, прокрался
Быстро и без шума. Найти ж слугу велел отец. И вновь дельфину повезло,
Коль видел он, как Бон угрюмо смотрит вдаль через стекло. И Тин
В каюту постучал, маня несчастного рукой. Но Бон орать
Вдруг дико стал: «Хоть ночью дайте мне покой!
Оставь меня! Я под замком!»
И хриплый вопль чудного старца
Его заставил испугаться. Ведь, оглянувшись Тин
Кругом, в очах увидел их суровость. И повели «злодея» к Чарльзу,
Чужака ругая вольность. А он подумал: «Как проказу объясню
Ему такому, головой, душой больному? Человек свалился
С неба… Как все странно и нелепо!»
Чарльз
– Вы поражаете меня! Откуда взялся он, друзья?
Тин
– Да вот. Купался здесь немножко.
Чарльз на волны посмотрел через круглое окошко,
И на миг он обомлел.
Чарльз
–Не творите балагана! Сказать
Мягко, речь пространна. В порту прокрались Вы
На судно! Неужто я б Вам отказал? Когда
Беду Вашу узнал? Видать проситься
Очень трудно?
Тин видел мужа пред собой с отменным здравием в рассудке.
Тин
–Я смущён твоей судьбой, ведь радость видит она в шутке.
Чарльз
– Как-будто знаете меня?
Тин
– Конечно, знаю, кровь семьи течёт и в венах короля.
Чарльз
– Ну, это вовсе не секрет. Но кто Вы? Черт меня возьми.
Тин
– Скрывать не должен я ответ.
Не с человеком молвишь ты. И докажу я тебе, Чарльз,
Исполнением мечты. Лишь пожелай жену
Родную увидеть именно сейчас.
Чарльз вскричал: «Как интересно! Весть он мне принёс «благую»,
Что ко мне вернулась бездна! Сгинь, нечистый! Пошёл прочь!»
Тин
–Я не тьма! А ты, мой
Друг, благодари за это дочь, коль я явился
Для услуг. Твоя детка-гордость Света. О, если б только
Не она! Навеки б сгинула планета, и от смерти
Не свернуть. Но заградила Мраку путь
Непроходимая стена.
Чарльз
– У меня есть дочь родная?
Тин
– Тала умница большая,
Годочков десять ей уже. И внешне
Прелесть, и в душе. Ну а где они сейчас?
В родовом гнезде уж, Чарльз! Но об этом мы потом.
Я спрошу не с любопытства. Что творишь со
Стариком? И разве это не бесстыдство
Томить друзей своих в неволе?
Чарльз
–Одно могу лишь я сказать,
И не скажу без слёз и боли. Всегда желал
Он хворь забрать, ещё с тех пор, как был я мал. И вот сбылось,
Отнял он наконец, мой страж и названный отец, хоть я согласий не давал.
А теперь он умирает… То страсть сжирает его силы. На глазах он
Просто тает, друг единственный, мой милый. Вот так
Себе он «удружил» для того, чтоб я пожил.
И Чарльз о маге рассказал, и как явился вдруг покой.
И видя, как старик страдал, догадки все сложились в строй.
Тин
–Сразил поступок сей меня! Мне надо срочно отлучиться.
Чарльз
–Но, как же, друг, семья моя? Ты ж обещал всё рассказать.
Как в клетке запертой, я птица.
Тин
–И мы, увидимся опять.
Но, как вышли из каюты,
Увидел Чарльз через минуты, как человек
В прыжке невинном обратился вдруг дельфином. Не знал,
Что делать ему муж толи плакать, толь смеяться?
Иль правда ждёт с любовью сушь? Иль
Тьма явилась, надругаться?
XVII
Им не ведать, что их ждёт,
Дома в море тесный грот, что отмщение
«Углом» примут деточки потом. Но даже если бы и
Знали, что лишатся они воли? Навряд ли были бы в печали. Так
Шалунов прельстили роли, и так горели они местью, что не вспугнуло бы
И вестью. Уж сутки ждут они приказ, какой им выйти бы позволил.
Когда б настал тот главный час, который кары их утроил,
Вот потому морской народ, событий ведая исход,
Воспринял заговор, как милость.
Напевая, шла старуха,
Настроенье ж появилось. Знать, испытывала
Радость, ожидая в доме духа. Уже к таинству готовясь, изымала
В шкафу, роясь, всякий нужный хлам в обряде. Подсыпала соль в золу, Расставляла на закате кругом свечи на полу. И большое покрывало
Принесла, кряхтя Рябая. А затем и в центре зала ставит
Стулья, прижимая спинками друг к другу.
Ряба
–И, конечно же, без детки приведи сюда «подругу».
Рэла
–Станет жутко малолетке. Верещать начнёт девчонка,
В темноте одна стоявши. Да и пусть подол ручонка
Цепко держит у мамаши.
Ряба
– Ладно уж, веди трофей, пока разбойнички при деле.
Да, чтоб увидеть не сумели, закончим с Дорой поскорей.
И как дочь их в зал ввела, «Доре» молвила Рябая:
«Посмотри, как расцвела моя Рэла, дорогая. Хочешь
Быть такой красивой, молодой, приметной, милой?»
«Да, хочу, хочу, хочу!» – «Дора» хлопала в ладоши.
Ряба
– Ну, тогда задуй свечу, да компот возьми хороший.
И их удобно усадив, обошла с кристальным шаром.
И, зелье им в бокал налив, накрыла чёрным покрывалом.
Ряба
– Да чтобы с лаской говорили!
«Хочу я образ свой отдать. Прошу тебя, мой
Облик взять». А ну-ка, хором повторили! А теперь до дна
Испейте! Что ж, теперь и я займусь. Да помогут
Ведьме черти, им я в верности клянусь.
И начала она бродить вокруг
Сидевших смирно дам. Сумбур бредовый
Говорить. Поднесла огня свечам. На коленях приклонялась…
И наконец-то, «милости» дождалась…
Глядела Ряба изумленно,
Как плед взлетел под потолок, и, как
Кивая беспокойно, под ним был в панике зверёк.
Но хвост той твари голубой, когда б зверюга
Покатилась, разбил всю мебель у Рябой,
Явив неслыханную живость.
Но сей погром добавил сил,
Проститься с «Дорой» в странной маске.
Когда финал уж подходил к своей намеченной развязке.
И с ножом за ней гоняясь, закричала грозно бабка: «Здохни! Здохни, Задыхаясь! Уж поможет тебе тряпка! Иль я навыки теряю?
Где ошиблась, дочь, не знаю? Но в рыбе
Доркина душа!»
«Дора»
– За что меня ты обманула? И юность Доре не вернула?
Ведь я не Рэла, госпожа!
Тут на крик явились слуги.
И, схватив её на руки, трехметровую рыбину,
Потащили к речке шустро. Но льнула старая к дельфину, ощущая
Вины чувство. И не зря она страдала, проклиная жребий Рэлы. В полнолунье, Ведьма ж знала, что силы тьмы весьма умелы. И заклятье так сильно, что
Не разрушится оно. Была уверенность в старухе:«Не исправить ничего. Непочтеньем, дочка гнев пробудила в тёмном духе. И не казнить
Мне никого, коль урожай, взрастил посев».
XVIII
В уголочке «мать» с «дитём» проливать вдруг стали слезы.
Но оставшись там вдвоём, поменяли тут же позы.
Кет
– А не правда ль я прекрасна?
Гай
– Себя узрев со стороны, загордилась
Ты напрасно. Теперь вас две красотки в море и силой,
Кети, вы равны. И не сразишь ее ты в споре. А если вдруг ещё она
Тобой надумает назваться? Беда! Останешься одна.
Позволь тогда нам сомневаться.
Кет
– Ты пугаешь меня, брат!
Гай
–Шутка, шуточка то злая,
Не тревожься, дорогая, не дождаться злу
Наград. Отражение души, чтоб ты знала, очи Кети. Ведь
Не лгут ничьи глаза. Твои глазки хороши. А в её?
Плетутся сети, да беснуется гроза.
Кет
– Но злючку сгоним все равно, не будет дряни этой в братстве!
И пусть живет в соседнем царстве, и пусть заляжет там на дно!
Гай
–Притон оставьте, «Дора», сей, пока хозяйка не пришла.
Кет
– Не вижу братец я камней… Ах вот они! Уже нашла.
Гай
– И, куда ты прёшь сундук?
Кет
–На телегу ставь добро. И спеши помочь мне, друг.
Злато, камни, серебро надо в замок возвратить. Иль
Прикажешь долг простить даме с липкими руками?
Гай
–А если лишку заберём?
Кет
–Да будет вся она дарами, за причинённый нерву шторм.
И подмигнув, она прогнулась,
Вдруг лошадкой обернулась. И впряженную
В телегу по пустынной мостовой понесло стрелой с разбегу,
Когда бы бился Гай спиной. Не умеет бегать просто Кет размеренно,
Степенно. С таким нравом у норд-оста дочь имеется наверно. И, встав
В заброшенном саду, вблизи разбойного притона. Пройдя
Всех дебрей пустоту, нашли местечко они схрона.
И началась их суета. И свалив телегу
В ямку, два огромнейших крота закопали ров землей.
Накидали мох да травку, забросав затем листвой. И отдохнув, назад Вернулись, орлами прибыли в тот час, когда б на сходку
Подтянулись бандитов полный тарантас.
XIX
Оказавшись в речке, Рэла,
Не в своей родной среде, вдруг слабея заболела.
И взглянув на мать с обидой, и, расставшись с ней навечно, поплыла
К морской воде. Где строптивой, да ленивой не придётся жить беспечно.
Но если б ведала она, с каким же жутким наважденьем теперь-то
В море жить должна? То это в зверя превращенье
Восприняла бы, как награду.
Но долго ведьма не рыдала,
Коль решила она банду в своём дворике
Созвать. Раз на «подвиги» толкала мысль дочурку
Отыскать. И хоть смешон наряд мужской, в штанах, тельняшке
С полосой, с пером нелепейшая шляпа, но страшный лик имела Ряба. Ведь Сундучок-то был вторым судьбы ударом запрещенным. Но кар наслав
Рабам своим, винить не стала Дору в краже. «Кто-то с разумом
Здоровым спер сундук, унёс подальше.» Так вот думалось
Рябой. И забыв о Доре с Талой, за дурной в погоне
Славой, иной пленилась маятой.
На крыльцо вскочила бабка.
В руке протянутой её была зажата птичья
Лапка. И вскричала: «Эй, тварьё! Наведу на вас я порчу!
Если вы, ценя покой, воспротивитесь сей ночью нестись к дальнему
Причалу, где мой фарт стоит златой! Кто имеет, недоумки, опыт, навыки к Штурвалу? Поднимите свои руки, коль нуждаетесь в награде.» Так
Взвились в верх четыре ручки. То, приняв вид знакомый банде,
Отозвались Гай и Кет. Но над ними тут же тучки злобный
Взгляд навёл старухи, когда б ждала прямой ответ.
Ряба
–Кто о них имеет слухи? Кто такие, кто мне скажет?
вор
– Свои люди, знатны воры! С ними я б пошёл на дело.
Мастерство еще покажет нам чета, на хитрость скоры.
Доверять им можешь смело.
И влезть в доверье её банды не лишила
Ведьма шанца. Так ещё два оборванца стали членами
Команды. И отбили они судно, напав на стражей очень шумно. И понесло Корабль ветрами под флагом черным да с костями. И видел с моря злой Трактирщик, как его собственность горела, (на лоне града мерзкий
Прыщик). Когда б вот только Кэт успела?
XX
А на коралловой горе Тин
В владыкой уж прощался, в путь собравшись
На заре. И вновь ответственный трудяга свои исполнить
Долг старался. Но теперь он был спокоен. Покорил же сердце мага
Подвиг жертвенный слуги. И то, что Бон смертельно болен, напрягло ему Мозги. И молвил он: «Растёт в долине в голубой, волшебной глине,
«Плод утраченных годин». И только он герою нужен, только
Он спасёт один». И вскоре Тин был им нагружен. И нёс
Гирлянду он зубами ну с очень крупными плодами.
Листар
– Как поразил слуга меня! Не грех
Такому и помочь, коль он по духу нам родня.
Плоды, сын, надо истолочь, затем поджечь и чтобы
Дымом клубило в кубрике закрытом. И в волшебстве пусть
Спит старик. Но Чарльза к чуду не пускай! Не то сразит младенца
Крик, иль, что похуже приключится. Шагнуть ведь может и
За край, коль раньше вздумалось родиться. Как подышит
Герцог смогом? Скинет сорок он годочков. Что для
Доры было б шоком, не хватало б ей сыночков.
Тин
– А не кинется вдогонку в молодую плоть и мука,
Не желая встать в сторонку?
Листар
–Да поверь, уж навсегда
Будет с мукою разлука. Отнимает плод
Года, но оставит память он. Но тем же будет «награждён»
Распахнувший тьме врата. Бон-то зло перешагнёт,
Но вернётся страсти гнёт.
Тин
– Это значит к Рэле-душке? И обряд сей повторится
Здесь тобою, да при мне?
Листар
– Ты считаешь тьме «подружке», я совсем
Дам возвратиться?! Как же вздор сказать ты мог? Мне
Ли быть на стороне духа злобного, сынок? Не уходят в никуда
Ни заклятья, ни проклятья, коль от жертвы Света сила отогнала навсегда.
Вот тогда болезнь, несчастья и конечно страсти гнёт. Всё, что ведьма Попросила, ей же Мрак всё и вернёт. Отправляйся, сын, в дорогу.
Ты устал, мой мальчик, знаю. Но к смертельному порогу
Благородство не пусти. Бон подходит уже
К краю, поспеши его спасти.
XX1
Кружил, задумавшись, дельфин,
Коль думать было так угодно. Но, видя всполох
Средь глубин, он вдруг рванул к нему охотно. И как же был
Растроган он, когда б вскричал: «О, как польщён! Явленьем высшего
Судьи, владыки мира и любви!» И, приблизившись волшебник, видит, как Раздулся дух, чтоб улыбнулся собеседник, неимоверно он разбух.
Смешной двойник пред ним явился, сверкал прозрачный
Да искрился, и они поплыли рядом.
Листар
– С надеждой ждал визит я твой, когда вода вдруг стала ядом,
Но и победы даже радость ты разделить не смог со мной.
Свет
– Решал я мыслей многогранность,
Ведь это я, хранитель света, врагом был бездне
Изначально. Рабыней стала бы планета, взгляд когда б
Мой неслучайно не замечал за грань шажок
Дозволенного Мраку.
Листар
– Но на гранитный бережок
Мне не понять её атаку. К чему ей, с манией
Величья, тщеславием набитой тьме, к себе любимой
Видеть безразличье, томить себя в безжизненной
Тюрьме? Кто ж поклоняться будет ей, коль
Уничтожится злодей?
Свет
– Нет, не гибельный восторг Мраку чудился у скал! Со мной
Ведя безумный торг. В какой уж раз меня он испытал!
Листар
– Значит там ты был, владыка? Отчего же не пресёк,
Допуская бездны рыка? Добыть младенца ты же мог.
Свет
– Тонка, невидима бывает,
Граница между тьмой и светом. И Мрак
Себя тем забавляет, внушая гибельным советом
Закон нарушить невзначай. Ведь не заметил даже сам, как
Ты попал к нему в капкан. И впредь меня не огорчай! Не забывай, о чём Скажу. Я сам закон! И им я дорожу. Когда б принёс я не конфетки, но боль и Страх невинной детке, закон нарушил бы любви. И эта капелька крови Злодеем сделала б меня. Меня! На ком ни пятнышка изъяна.
Но не бывает мной неждана тьмы мышиная возня.
Листар
– Я б не назвал это возня, скорее тайная война.
Свет
– Чего желает тёмный трон известно мне давно.
Утилизировать закон.
Листар
– Но хаос явится в тот час!
Свет
– Другого было б не дано,
Была война тогда бы насмерть. Двух
Сил сгубила б битва вас и обагрила б кровь друзей
Мою для пиршеств белу скатерть. Зовётся трауром, мой друг,
Суть алигории моей. Случись бы времечко разлук? Так скорбь затмила бы Веселье. Но суд закона жизни больше. И пусть сгубило бы сраженье!
И пусть за вас мне было б горше, когда б саднила память рану.
Но ни на сколько, ни на грамм, закон я изменять не дам!
Ведь, уступив, я тьмою стану.
Листар
– Дурак затеет с тобой драку. Кто позавидовал бы Мраку?
Свет
– Отважен он, но не настолько.
И успокойтесь, мои слуги, финал не явят тьмы
Потуги, она пугать годна и только. Как утомил уж злобы
Босс, сетей расставил да капканов, как-будто
Свет твой не дорос понять в интригах
Суть обманов.
Листар
– Как наяву, я жуть ту вижу, дурно делается просто
От этой гнили, её роста. Кто ж обуздал бы эту жижу,
Когда бы не было дитя?
Свет
– Куда б он делся? Мрак бы сам
Навёл было порядок там. Иль все продумано
Им зря? Восстать из мерзостей канавы, дабы букет присвоить
Славы, как спаситель сего мира. Но Тала спутала все
Карты, лишив иллюзии сатира. Теперь
Он жаждет с ней расплаты.
Листар
– Он презирает всех людей,
Особо тех, в ком добродетель. Но коль дорыться
До корней? В тебе причина, я свидетель, что добродетель
Это твой характер праведно-святой. Отсюда
Ненависть и к люду.
Свет
– Своих детей я не забуду. И помогать велю ребёнку!
И не велел, когда б не доверял. Ещё протянет зло ручонку.
Когда же Мрак обидки забывал?
Листар
– Нам полюбилась детка эта, и знаю я через года пополнит
Войско она Света, придет служить и Талы череда.
Поговорив еще недолго, совет, приказы маг внимал.
Но дел у Света было много и попрощавшись он пропал.
XXII
Изнемогая принц уж плыл,
Но снова братство подгонял разгорячённый его
Пыл. Свалилось бремя на друзей, когда б тянул их груз тяжёлый.
Но их любовь была сильней. Вот так и шёл до корабля
Сплошной стеной отряд гружённый,
В зубах спасение неся.
На том же месте бриг качался,
Чарльз якорями ж приковал, раз он дождаться
Обещался. Ну а зачем? И сам не знал. Но, наконец, он, слыша
Зов, за борт взглянув, увидел Тина. Когда б он множество плодов
К веревке сброшенной крепил. Плескалась рядом и
Корзина, в какой и поднят сам он был.
Чарльз
– Уже надежду потерял. Уже казался ты виденьем.
Тин
– Поверь, почти себя загнал, ведь путь не близок за спасеньем.
Я жизни плод принес слуге, подсушит солнце его к ночи.
Ты держишь молодость в руке, увидят чудо завтра очи.