– Знакомьтесь, мой отец, Марат Филимонович, а я его безбашенный сын, который день и ночь развлекался как мог, гоняя иногда, участвуя в ралли, ради адреналина, по городу, – глаза у Антона почернели, лицо разъяренно покраснело и потеряв нужную сдержанность, он напирал своим голосом далее:

– У отца свои интересы, у меня свои. И вроде никто никого не трогает, пока к нему не обратился Юрин Георгий Юрьевич, рад вас приветствовать, – поздоровался мимолетно Ивушкин, – с просьбой помочь финансами или как крайняя мера – слиянии двух компаний… И тут, моему благодетельному отцу потребовалось задействовать меня, велев мне внедриться в компанию «Мобил-сервис» и узнать, стоит ли «овечья выделка»… Но увидев, насколько я беспечный, он нагло подставляет меня на ралли, нанимая каскадера-актера и остальную бригаду, разыгрывая передо мной сбитого насмерть пешехода и арест моей персоны. Отмаливает меня от муляжной тюрьмы, в обмен на сделку, ультимативно заставляет устроиться к вам на работу. – Да, отец, так было!? – сбился голос Антона, сделав паузу.

Отец молчал, совестно отведя от всех свои померкнувшие глаза. А Антон не останавливался:

– Так я попадаю в «Мобил-сервис», вынюхивая всю вашу подноготную… Финансовая сторона настолько шаткая, что еле по швам не рвется…, но стойко продолжает действовать и развиваться за счет внедрения карты «покупки.» Так что, уважаемый Георгий Юрьевич, мой вам совет, не ввязывайтесь вы ни в какие отношения с Маратом Филимоновичем, а лучше бегите, пока целы и пока этот человек не загипнотизировал вас своим обаянием! Вас обдерут как липку, если свяжетесь с ним! – надрываясь, закончил Антон с хрипотцой, выглядев неважно.

У Мальвины забурлило нутро от услышанного, и ее возмущенная и горячая рука влепила Антону мощную пощечину. – Мерзавец! – вырвалось у нее, оставляя на щеке бывшего сотрудника красноречивый красный след.

– Пошли папа, нам не подходят их предложения, – увела она своего отца этой же минутой, оскорбившись.

Антон остался с глазу на глаз с отцом:

– Ты преднамеренно решил меня перевоспитать, – ожесточался Антон, – у тебя это получилось, я стал другим человеком, но знаться отныне с тобой не намерен. У тебя больше нет сына, – злобствовал Антон, отрекаясь, и потирая алую щеку, он оставил отца одного.

Поверженный отец, с отрешенным, потерянным лицом, так и остался сидеть с исступленным взглядом… – Счет, пожалуйста, – тихо попросил он, покинутый силами, когда истинный солнечный свет, преломляясь от реки, ослепил его.

– Марат Филимонович, с вами все в порядке? – забеспокоился Кеша, подошедший к нему после того, как увидел спешно покинувших ресторан партнера с дочкой, и Антона.

– Вы неважно выглядите Марат Филимонович, – заметил Стеша, сочувственно. – Пойдемте, мы поможем вам дойти до машины…

Нахлынули на Марат Филимонович страшные чувства, и неотвязные мысли мучали его, изводили. Испуганный уходом сына, он не мог взять в толк, что сделать ему, как теперь испросить прощения, ибо действовал исходя взвешенному нужному побуждению. Его сын, пресытившийся хорошей жизнью, обратился в разнузданного, развязанного, несносного молодого человека. «Лентяя, каких свет не видывал», угрожая перейти в необратимый процесс, делая из него дегенерата… И ничто не дало бы такой результат, как вынужденная встряска, заставившая пересмотреть его же отношение к жизни в целом и спасти характерные зачатки личности.

«Так что…, попросить прощения у сына он может, это не трудно сделать, а вот прозреть Антону, о своем спасение от того пагубного мира, в котором он зомбировался, убаюкиваясь хвалебными песнями сирен – это сложно…»

– Марат Филимонович, мы вам больше не нужны, можем ехать? – прервал его размышления Кеша.

Отец повернулся и смекнул, вот кто сможет ему помочь: – Кеша и Стеша! Антон выслушает их, он им доверяет….

Ивушкин, припарковав машину, в каких-то дворах, зашагал по улицам, сосредотачиваясь, что ему делать дальше… Обозрев по сторонам, подняв глаза к нему, где солнце вроде и не видно было, так душно сделалось разом ему в этой столице, что захотелось бежать от сюда. Не по сердцу, не по душе, не по нутру – сложилась ситуация. Темное чувство дробило в нем сильный пульс. Хоть и раскрылся обман, хоть и уберег уважаемых людей от краха, да так одинаково безразлично стало ему на сердце ко всему и ко всем, что даже, что потеря Мальвины не огорчала его, или огорчала, но он не понял еще это.

Интересное извилистое змеем дерево, стало для Антона опорой. Уперевшись об него, спрятавшись под тенистые ветви, умом перебирал он свои ощущения. А город как чужим обратился, неуютным, пустым, выталкивая Антона за свои пределы. Да городов сколько в России, рвануть куда и жить без всех, своей обособленной, самостоятельной жизнью. А в Москве ничего не воротишь, не склеишь, да и так ли он сам нужен этим людям, живущим здесь? Покачалось дерево над ним ветвями роскошными, пошуршало листиками, и безудержная дерзостная агония заставила его пуститься быстрым ходом до автомобиля. Он уедет отсюда, сегодня же!

Вернувшись к автомобилю, Антон завел мотор, и двинулся к дому на автопилоте, не замечая, как пробежали мимо улицы, светофоры, проспекты, пешеходные переходы…

Уже поднявшись домой, страдая немой душой, он покидал в сумку свои манатки, наспех собираясь. Из вещей прихватил рубашку и брюки для работы, вспомнив про деньги, которые ему вернул отец и на первое время их ему должно хватит; снять квартиру и подыскать себе работу…

«Прощай на этом квартира, прощай дорогая Москва!» – окинул он глазами родные стены, по которым ползли световые полоски, просвечивающиеся с улицы. «Мне здесь было хорошо, но надо двигаться дальше!»

Выйдя на улицу, он закинул свои пожитки в багажник и «тронулся туда куда-то, за невидимою даль…» Он будет ехать долго, пока ему приглянется какой-нибудь город своим орнаментом и мозаикой из невысоких домиков; и если будет веет от города теплом, то в нем и останется…

Во дворе отъехавшей toyotа camry перегородил автомобиль с Кешей и Стешей.

– Их мне только не хватало! – не с примирившимся раздражением лупанул он по автомобильному гудку.

Крупные, здоровенный Кеша подошел к Антону: – выходи, переговорить надо…

– Не о чем говорить, я уезжаю, – рявкнул Ивушкин, с холодным безразличием.

– Давай для начала переговорим, а уж там сам волен будешь…, – голос Кеши звучал убедительно, а глаза его честь по чести били светом.

Антон вышел из автомобиля: – отец подослал тебя? – лицо у Антона понурое, вид неважнецкий, голодный.

– Буду откровенным, врать не люблю, прислал Марат Филимонович, – примирительно произнес Кеша, внушая доверие.

– Я даже слушать тебя не хочу, Кеша! – вспылил Антон, присаживаясь на ближайшую скамейку.

– Понимаю…, уверен, что тебе дурно на душе, но скажу от себя лично…, – завел Иннокентий беседу, присевший рядом. – Меня вот со Стешей растила мама, выбивалась из сил, тратила свое здоровье на трех работах, чтобы выкормить и вырастить нас людьми, да чтобы стыдно не было за нас… Так и вытянула нас. В восемнадцати лет мы сразу устроились на работу к Марату Филимоновичу и начали зарабатывать, так жизнь наладилась, и мама ожила, перестала спину гнуть на трех работать. Теперь мы ей помогаем, потому что наши родители это наш стержень…

И знай…, когда Марат Филимонович приставил нас к тебе, так мы и общаться с тобой не хотели… Слюнтяй испорченный; заносчивая пустышка! А как сблизились, так заметили, что сосуд твой полон, и добротой, и отзывчивостью. Ответственностью за других… И даже обрадовались, что парень ты толковый, обходительный, вразумительный. И уж поверь мне…, не стоит сейчас ломать еще больше дров… Отец твой – честнейший, превосходный человек. Не дури и помирись с ним! С обидами в сердце не уедешь далеко…, я точно тебе говорю! А лучше поблагодари отца за все и почитай своих родителей!

Антон призадумался: – «как ладно сказал Кеша…» «И в правду…, что же он, совсем голову потерял, думая лишь о том, что его обидели, растоптали, на место поставили… А эгоизму только дай волю, в миг разгорается, глаза застилает, напевая: – ты жертва обстоятельств, тебя подставили, ты несчастен и тебя никто не любит! Им нет прощения и не дружи с ними…»

– Кеша, ответь мне как на духу! – обратился с вопросом Антон.

– Отвечу, что знаю!

– Ты тоже был в курсе отцовской подставы?

– Не знал…, был уверен, что ты сбил пешехода. И теперь до конца не знаю, кроме как, что пешеход жив. Слава тебе господи! – перекрестился Кеша.

– Верю тебе…, – заверил Антон своего друга, вернувшись к мыслям:

«Кеша прав, если бы не эта работа, он бы не сдружился с офисниками, не встретил Мальвину, свою любовь, не почувствовал себя по настоящему живым! А безликие «двое из яйца», оказались Кешей и Стешей, – настоящими друзьями!»

– Не знаю, Кеша, не знаю, как исправить теперь разрушенное собственными руками. Мальвину, дочь Георгия Юрьевича я потерял, а Мальвина – любимый образ в моем сердце! – поплакался Антон, успокаиваясь, принимая проблему, а не убегая от нее.

– Ничего нет сложного… Возвращайся домой, а утро вечера мудренее. Отдохни пару дней, обдумай и взвесь свои решения, а самую лучшую мысль смело претворяй в жизнь.

– Кеша…, ты пока отцу ничего не говори про наш разговор, мне и правда нужно переосмыслить то, что со мною произошло, за последнее время, – попросил его Антон, приобретя хоть и шаткое, но равновесие.

– Правильно, – поддержал его Кеша.

– Пойду я тогда домой. Некуда мне бежать сломя голову, – и глаза Ивушкина незаметно заулыбались.

– Согласен с тобой, если что…, пиши, зови, пиццу поесть! – напросился Кеша напоследок, примечая как день в вечер превращается, и на землю опускается дымчатая тень.

Антон улыбнулся и сразу «ему так есть захотелось!»

Конусные ели голубые, что сажала Амелия Серафимовна, заржавели по краю нижних веток и стали осыпаться иголки, оголяя низ. Теряла ель свою первоначальную красоту, то ли от жары, от ли от излишнего полива и удобрений. А Марату Филимоновичу не до елей было. Напрягая лицевые мышцы, он до последнего ждал Антона на воскресный обед, а Амелия Серафимовна, почувствовав слабость, слегла с головной болью, обвинив во всем своего мужа, терроризировавшего до одури своего и ее любимого сына, а конфликты семейные на растениях сказываются, так как чувствует живая органика хозяев своих.

– Он объявится! – уверял Кеша своего босса, – ему надо немного времени, чтобы побыть одному… – Антон умный парень, помирится с вами. Уверен!

И вот уже зажегся понедельник, с мутновато-белыми облаками. Обещали дождь, а всякий дождь – это музыка неба.

Мальвина явилась на работу ни проронив ни слова и прямиком к себе в кабинет, стараясь никому не показывать свои красные глаза, объятые печалью, с душевным щемящим надрывом, что выплакала она вчера до самой последней капли.

– Смотрите, Антона на рабочем месте нет, с чего бы! – с беззастенчивым любопытством указал Федор на пустое место Ивушкина. – Любовь закончилась, завяли помидоры, – паясничал, как всегда, он.

– Нам не дано это знать, что случилось, Лида скорее всего знает, – не торопилась с заключениями обаятельная Таня.

– А я, между прочим, знаю, кто такой Ивушкин, – объявил всем малозаметный парень, Николай.

Ребята все как один шибко повернули к нему свои головы, готовые услышать достоверные сведения.

– Как пишут в прессе, он, сын владельца компании ТСМ, мобильная связь, крупный игрок в бизнесе, а «Мобил-сервис», ни для кого не секрет, на грани банкротства, и Ивушкин здесь не случайно очутился, он шпионил за деятельностью компании, чтобы при возможности поглотить ее…

– Вот это да! Джеймс Бонд! – обрадовался Федор детективной истории, взбрызгивая глазами возбужденные маленькие молнии.

– Наглец он, а не Джеймс Бонд, – расстроилась Таня за Антона, – вот и Мальвина затухла, что любовь липовой вышла.

– Потому что, не надо влюбляться в мерзавцев, – насмехался Федор, как всегда, на своей волне.

– Посмотрим на тебя, когда влюбишься в мерзавку! – жиганула Таня в отместку.

– Не влюблюсь, у меня прививка от любви, – острословил Федор, саркастически улыбаясь, а глаза его голубые запальчиво блестели.

– А что, если мы можем как-то помочь Мальвине? – испросил Тимур у коллектива, пожалев несчастную начальницу.

– Обманутые женщины хуже кобры! – подлил Степа масла в огонь. – Лучше не трогать…, она сама отойдет, – посоветовал Степа всем, зная это по своей пассии.

Офисники замолчали…, почувствовав нарастающее негодующее напряжение. Даже работать стало невмоготу, чувствуя давление сверху. И какая-то тишина раздалась инертная, наступила надолго, что офисники умолкли, в мертвый сон впали, пока Мальвина не вызвала к себе Лиду, а с ней и поток энергии возобновился.

– Позвони, пожалуйста в отдел кадров, надо уволить Ивушкина, он с этого дня не работает у нас, – прохладным, отсутствующим голосом озвучила она директиву руководства.

– По статье уволить, за прогул?

– За прогул? – переспросила она, пребывая мыслями о своем, – нет, зачем же, пусть просто его уволят одним днем, – старалась Мальвина внешне держаться бодро и не выдавать захлестнувшее ее изнутри горе разочарования. – И пожалуйста Лида, больше меня ни о чем не спрашивай и не беспокой. У меня нет ответов.

– Принести вам кофе?

– Да Лида, пожалуйста…

Пошла неделя. Антон беспокойно спал, мало ел, пил много воды, и единственное, до чего он додумался, так то, что ему необходимо встретиться с офисниками. Он не сомневался, они ему помогут помириться с Мальвиной, а далее он наладит отношения и с отцом, и с мамой. Досидев до среды, он кинулся действовать, иначе промедление жестоко убьет его.

Парили облака в фиолетово-стальном отливе, а рядом высоко летела черная птица с неподвижно распростертыми крыльями. Ее красочный полет продолжался не более минуты, исчезая в крутых облачных перекатах, оставляя после себя прекрасный уходящий миг неразрывности с миром.

Ребята после работы вышли из «Мобил-сервис», постояли, потрепались о чем-то и вместе поплелись в сторону метро.

– Ребята! Парни! Таня! – окликнул их кто-то из-за угла…

– Нам послышалось? Откуда голос? – обернулись офисники и никого.

– Идите сюда! – позвал их голос завернуть за здание.

– Смотрите, Антон! – первым увидал Федор, нехорошо зыркнув на него.

– А что ему надо? – не понимал Тимур, застряв на месте.

– Что надо тебе? – грубо спросил Степа, подойдя к Антону, не больно радуясь случайной встречи.

– Помощь нужна ваша! – обратился к ним Ивушкин, простосердечно. Бледный, иссохший, похудевший.

– Зачем? Мы ведь знаем кто ты…, ты – шпион! – прямо высказался Федор, охочий посмеяться, но при этой встречи держался крайне серьезно.

– Я не шпион, я несчастный влюбленный! Помогите мне помириться с Мальвиной, а я вас приглашаю на нашу свадьбу?! – подмазывался к ним Антон, просящим тоном, посматривая на них выжидающе исстрадавшимися черными глазами.

– Лично на меня можешь рассчитывать, я тебя поддерживаю, вас надо помирить! – высказалась зажигательная краса, Таня – за.

– Тогда и мы, если на свадьбу зовешь! – все оставшиеся подтянулись в решении, видя себя, как пируют и отмечают свадьбу новобрачных.

– Спасибо вам, друзья. Разрешите мне объясниться…

– Ладно, валяй! – расположились к нему друзья. – Выслушаем тебя!

Антон посвятил их в передряги, которые приключились с ним, и о ссоре с отцом и о любви к Мальвине… А потом он предоставил им одну идейку на обозрение, спрашивая совета и помощи.

– Отлично, сработает! – сошлись офисники во мнении.

– Осталась, Лида, но и ее можно уговорить, – взяли на себя ребята этот вопрос.

– Супер ребята, спасибо вам огромное, планируем на пятницу. До пятницы я подготовлюсь! – дружелюбно глазел на них Антон, с дивной легкостью в теле, выращивая за спиной новые крылья.

– Дерзай, пацанчик! Мы с тобой!

– На свадьбу не забудь позвать! – подначивал Федор, коротко прищурившись.

– Без вас и свадьбы не будет, друзья!

Эта ночь была полутемной, полусветлой и счастливой. Считая звезды, блуждал Антон мыслями в ширь, представляя до мелочей одно будущее с единственной, родной и близкой женой, Мальвиной.

Наступила пятница. День полный открытий и новых свершений, наполненный музыкой и поэзией, романтикой и любовью. Проснулись улицы, деятельно загудели машины, активно засуетились люди… Всем добра и здоровья желал новый день, и улыбок побольше!

Мимо Мальвины проехал свадебный картеж, гудящий, ликующий триумфально. «Видно за невестой помчались» – позавидовала она, улыбнувшись непроизвольно, заходя на проходную «Мобил-сервис, здороваясь с Самуилом, что работает здесь не первый год.

– И вам утречка доброго, – ответил охранник, светясь желтой футболкой с красной надписью «Помнишь руны поднебесья?»

Пропустив без внимание желтый сигнал, Русалка поднялась на третий этаж, где у лифта ей попался Степа в такой же желтой футболке, со словами «Фонтан, как признание любви». Потом пожелтевший Федор крутился в диванной, попивая кофе, с надписью «Кормили воробья картошкой». При входе в офис она наткнулась на Таню с Тимуром. Таня-цыпленочек представляла – «Мирись – мирись и на обед явись». Тимур предлагал безапелляционно: «Ты и я – мы семья – Ивушкины». Перед дверями в кабинет, ей встретился лимончик Коля со словами «Ты мне нужна – моя желанная мечта». И уж из кабинета выскочила Лида, с надписью – «Прости меня молю, люблю тебя одну!»

– Да что вы в самом деле! – вырвалось у нее громким внятным голосом, обращаясь ко всем желтым сотрудникам, испепеляя их шальными глазами. – Что это вы налепили на себя, снимите это немедленно!

Офисники тут же поснимали футболки. Таня и Лида остались в одном бюстгалтере, а парни с голом торсом, демонстрируя свои наколки и волосяной покров.

– Не то сказала, простите…, – отступилась Русалочка, смутившись, поморгав глазами с длинными ресницами, – оденьтесь обратно!

– Вы нас уволите? – робко спросила Таня, благородно рискуя работой.

– Что вы…, работаем, как и прежде… Работы много! А Ивушкин ваш, мог бы явиться сам, если надо, а не жалкие писать слова о любви! И переоденьтесь по возможности, если имеется во что…, – посоветовала им Мальвина и закрылась у себя в кабинете.

Ничего не подозревающая Мальвина Георгиевна, подойдя к своему шкафчику сменить обувь, открыла дверцу, вздрагивая внезапно, когда на нее вышел Ивушкин, в желтой футболке, с красной надписью «Мальвина, будь моей женой!»

– Господи! – вырвался у нее крик из груди, – что за дерзость приходить сюда!?

– Мальвина, прошу тебя перед господом богом, прости меня, дурака! Я люблю тебя и выходи за меня замуж! – подготовился Антон, вручая Мальвине колечко. – В знак моей любви, разреши мне одеть тебе кольцо на палец!

Мальвина замерла, краснея как помидорка, не зная, что ответить…, наглому Ивушкину.

– Не молчи и не прогоняй! Пойми и прости! Люблю тебя, Мальвина, Мальвиночка! Люблю всем сердцем, – напорист был жгучий удалой красавчик.

– Так и быть, прощу, последний раз и выйду за тебя замуж! – сдалась она трепетно, с нахлынувшими на нее чувствами. Осветилось ее лицо от улыбки яркой, от ласкового света глаз и, слеза подкатила нежная, застрявшая у уголка глазницы.

– Спасибо тебе, любимая, – пролепетал Антон, одевая ей колечко. И вмиг соединившись в поцелуе, они навлекли на себя лавину счастья…

– На обед идем к нам? Правда я еще не успел примириться с отцом, – стройным шепотом проговорил он, не отпуская Русалку из объятий.

– Прямо сейчас звони и мирись! В их возрасте опасны переживания, вплоть до сердечного приступа! – настойчиво надавила на него Мальвина, затревожившись по-доброму.

Антон набрал отцу, включив громкую связь: – Алло, алло! – раздался слабый, одичалый голос отца.

– Папа, это я, Антон! Я прошу у тебя прощения, папа! Я был не прав, и вел себя как безмозглый кретин!

– Да…, ладно сын… Кто старое помянет, тому глаз долой, – не обижался отец.

– Прощаешь? – переспросил Антон, чтобы точно убедиться, что между ними мир.

– Прощаю…

– Папа, у меня есть отличная новость для вас с мамой!

– Какая сынок?

– Я женюсь, на Мальвине! – с нескончаемой радостью звучали ноты в голосе Антона.

– На дочери Георгия Юрьевича…?

– Да!

– Мои поздравления, сынок! Прекрасный выбор! Поцелуй за меня, и за маму нашу невестку! Привет ей передай.

– Обязательно папа! Она тебе тоже передает привет! – учтиво отозвался Антон, посматривая на свою восторженную невесту-русалку.

– Кто звонит, отец? Антон звонит? – послышался рвущийся от волнения голос Амелии.

– Антон звонит, говорит жениться на Мальвине!

– К нам приезжайте, сынок, – пригласила Амелия Серафимовна детей по телефону, – в любое время ждем вас в гости! – с хлебосольным радушием пригласили их матушка.

– Слышишь сынок, не ждите воскресенья, приезжайте прямо сегодня! – не терпелось отцу воссоединиться с полной семьей и познакомиться поближе с невестой.

– Папа, мама, мы обещаем, что приедем. Ожидайте, только вот сходим за благословением к Георгию Юрьевичу!

– Обязательно сходите и вместе с Георгием Юрьевичем приезжайте к нам…

– Приедем все вместе, папа, обещаю…

– Ждем сынок, ждем вас!

– До встречи, папа, мама, ожидайте нас!

Мальвина с Антон вышли из кабинета, держась за руки. Раздался воодушевленный плеск ладоней. Офисники аплодировали.

– Всех приглашаем на нашу свадьбу! – объявил Антон громко.

– Ура! Гуляем!

Желтые футболки, снятые в порыве счастья взметнулись к потолку…

…

Марат Филимонович инкогнито набрал Георгию Юрьевичу:

– Мои поздравления, наш план сработал идеально, дети женятся!