–В этот момент Эмме показалось, что Влас стоит за ее спиной. Но не просто стоит. А нарочно пугает: делает зверское выражение лица и жадно тянется руками к ее шее, а рот кособочит в кусающемся положении к горлу. В следующий миг Влас пропал. Пустота. Открылась дорогая панель темного дерева.

Эмма вздрогнула, шарахнулась в сторону и оглянулась. На нее смотрели все ребята. Кто вживую, кто в отраженную. Влас находился от покушаемого горла за два человека и был занят делом – приспосабливал руки вовсе не к ее удушению, а к оглаживанию Алки.

–Эмма, осторожней! Тут пол толи натерт, толи накрашен, скользко.

–Сестренка, держись за меня, иди сюда.

–А вот я читала, что в зеркале отражается не все изображение. Часть информации так и остается внутри и…

–И потом как оттуда прыгнет!

–Тишка – дебил!

–Пошел вон!

–А что такого? Если в зеркало тигр смотрится и зубы показывает…

–Народ, давайте еще осмотрим все, что хозяин разрешит и надо бы двигать домой. Лично я не хочу, чтобы мать искала меня на валидольном допинге.

Вернулись в гостиную скоро. Пока проходили в дверь друг другу в затылок, чей-то неуверенный голос произнес: «Может позвоним, не охота уходить и Влас не гонит.

Спустя минуту в разных сторонах помещения звучали голоса.

… остаюсь у юристов…

… у Пипа. Ну да ее и сморозил, но ты ведь не хочешь, чтобы я щас по улице пехал.

…. Нет, Тетя Валя не возражает, сама предложила.

… Да не буду я на полу спать…

Учитывая обстоятельства, звонили все, даже те, чье предъявление родителям своего тела или информации о нем обязывалось по утру не позже определенного в баталиях установленного часа.

Без трех двенадцать ночи.

Народ, посмотрите, двенадцать! Хорошо, возвращаться не надо, попали бы конкретно подо все черные силы по списку.

«Во-во, – Тихон плохо владел языком – а тут еще шмон наме…»

В этот момент что-то сильно грохнуло снаружи.

Девушки дружно ахнули. Тихон высоко подскочил.

Влас же довольно спокойно двинулся на наверх. Все застыли.

Влас вернулся с… Макаркой. Которая очень ругалась, на Власа, правда, в последнюю очередь: «Сволочи, почему не позвонили?»

Напор был сильным даже для Власа, он от него уворачивался: «Да я просил всех собрать…

–Кого?

–Риту.

–Ритка заранее начала медленно пятиться, пока Макарка к ней разворачивалась. Макарка в гневе страшна.

–А я Алку попросила.

–Меня?! Ты мне месяц не звонила!

–Нет, писала.

–Никаких твоих СМСок я не получала! Ясно. Сговорились. Хорошо. Теперь моя очередь вас постоянно по одной терять в самых важных для вас делах, вот увидите!

Артем вмешался: «Слушайте, это называется – собрались друга поддержать. Вот только свалок наших ему и не хватает и…»

Эмма, утомившись перепалкой, как раз отводила взгляд от висящего рядом с зеркалом ультрасовременных часов: контраст – дизайнерская находка? Она успела обратить внимание на портрет в красном углу, где прежде ставили иконы, который прежде почему-то не заметила.

Первый взгляд толкнул мозг на воспоминание: «Похоже этого мужчину я уже…».

Закончить мысль Эмма не успела.

Воздух слегка завибрировал, потянуло холодом. По зеркалу вдруг черными кляксами пошли черные блики. Отразился незнакомый пейзаж прямо поверх лиц ребят. Дунул боковой ветер, внеся на зеркало сумбур как на воду. Легкий бриз отражал направление справа налево. Мозг каждого заворожено следил за движением. Никто не испугался, все ожидали шоу по части знакомства с яхтой.

Но зеркальная база осталась на месте. Зеркало, уместив происходящее в несколько секунд, с мелодичным перезвоном, не предвещающем плохого, медленно выгнулось наружу и… с оглушительным скрежетом взорвалось. Разом! Всей своей поверхностью, включая изящную деревянную столешницу.

Народ замер с открытыми ртами Застывшая Эмма отметила краешком сознания, что осколки летят шустрее щепок от столешницы, широко творя свой недолгий травматичный путь. И это еще не все, на что оказался способен ее разум. Эмма успела удивиться, как в этом насыщенном блескучем тумане ухитряется отличать стеклянные осколки от деревянных ошметок и вообще – прослеживать их краткий скоростной путь. Последним зрительным образом Эмма ухитрилась порадоваться за «боковых» Власа и Алку, в отличие от остальных стоявших к зеркалу почти вплотную. Тихон и Макарка – отдельные личности второй линии… есть кому вызволять.

С задержкой закричала Надежда. Она загородилась рукой от второй линии осколков, но не от первой.

Тихон шарахнулся шустрее всех, упал. Его пробомбардировало по затылку. Он завопил, схватился судорожной

рукой за сразу ставшую красной голову и пальцы, другой – за Эмму. Потащил ее за тобой на пол. Крикнул: «Вызывай скорую!»

Дар предвидения, что без этого не обойдется.

–Тихон, отцепись!!

Кто-то уже неопределенный тут же завалился на Эмму сверху. И следом, еще кто-то с силой воткнулся в бок.

Ощущая тяжесть… сколько веса и от расплющивания расползаясь по телу, по которому вовсе не хотела расползаться, Эмма чувствовала себя размазанным маслом бутербродной начинки.

–Дышать! Воздух оставьте!

Удачней всего, как будто, пережила стеклянную атаку Макарка, ей драпать никто не мешал. Она отцепилась от Власа и рванула в сторону. Если бы события развивались чуть медленней, она бы, наверно, осталась совсем целой и охотники-осколки ее бы не задели. Макарка успела таки пробежать пару шагов, когда за ней устремились, для надежности достижения упускаемой жертвы, огромное количество мелкого звонкого битья. Множество осколков цокали, конечно, между собой, но всем имеющим возможность видеть казалось, что это Макарка остекленела и звенит изнутри насквозь.

В стороне поднялся по первому взгляду почти свежий телом Пип. Его серая одежда почти не расцветилась красным. Он выхватил трубу и отключился. Падал он – не как в кино. Казалось, все его мышцы надулись пухом разом. Пип рухнул вперед с открытыми глазами. Телефон отключился следом за хозяином, только наверно по другой причине.

Пипа осколки считай не достали, отчего это он отрубился – удаленно вспыхнуло в голове. Эмма кричала титаническим усилием развернутой в сторону в придавленной плоскости, спихивая с себя неизвестно кого в дубовых джинсах и старалась захватить глоток воздуха не для дыхания, для следующего крика.

Море острого стекла, море крови. Осколки падали и падали, словно от нескольких в очередь взбунтовавшихся зеркал.

На фоне звона и криков. Надежда кричала что-то в трубку, ее голос прерывался, уходя в аут, словно его хозяйку стегали электрическими разрядами.

Надежде, явной ей, кричал в свою очередь Влас, вроде, что б никуда не звонила. Потому что, кажется, звонить будет он сам. И вроде даже знает – куда!

Все вопили и охали, хватались за порезы, отдергивали от боли руки, снова кричали, в общем шевелились. Одно девичье тело – нет. Оно упала на живот. Волосы… похоже… Кто это, все-таки везучая Макарка? Ее футболка? Память отшибло… голова.

Казалось бы осколочный перезвон затихает.

Придавленная щекой к полу, Эмма вплотную видела, проморгаться не удалось, как не прекращающийся ворох осколков начинает заражать стеклянностью поверхности. Даже боковой взгляд Эммы начал проваливаться глубоко под пол. Ни бортов, ни переборок, одна черная жуткая глубина.

Стекло…оно доберется до меня.

Эмма тут же с ужасом увидела, как бьется спиной по стеклянному полу Тихон.

Она хотела крикнуть: «Тихо, замри»!

Поздно. Пол-стекло под спиной парня раскололся овалом, а неровный край плохо держит нагрузку. Тихон с воплем провалился навзничь почти ровно, закашивая вниз головой.

А к Эмме от края ямы рванула косая трещина. Какой-то метр скорости не длина. Эмма закричала бы, если бы в легких остался воздух. Все…

Эмма еще слышала удаляющиеся крики.

–Рит! Живая?

–Там!

Ритка шорох подползания, с усилием звук перевернутого и стукнутого тела, следом – похожий.

–Где… Артем!

–Ок!

–Это твой голос?… Что это на стене… рядом… там… помоги…

Эмма ждала удара о воду, пыталась ухватиться за черную пустоту. Скорость не давала дышать. Почему-то мокрые волосы били по лицу с силой пощечин. Последняя определяемая чувствительность.

Дальше все пропало и исчезло. Все звуки и ощущения забрала и вытянула из тела чернота…

Эмма очнулась от резкого запаха и зверски дерущей как от дезинфекции кожи и носа внутри. Она вывернула затекшие мышцы головы в другую сторону.

Медики. Не вполне тактично. Могли бы сперва помазать, потом разбудить. Ууу!

Рядом с Эммой, нога к голове лежал Влас. Его пытала сидящая с другой стороны докторша.

–Молодой человек, что вы принимали?

«Что за намеки! – возмутилась только что бессознательное тело Макарки – Влас у нас почти спортсмен. Яхтсмен!»

–Посмотри еще у того в углу!

Эмма окончательно пришла в себя: «Артем!».

–Девушка, эй! Куда вы так настойчиво уползаете?

Все та же критиканша.

–Мой брат, где мой брат?

–Эмма не ползи, я сам…

–Это тот, в углу? Нормально брат. Зрачки не расширены. Пульс прямо под рукой нормализуется.

–Короче. Все тела на полу в шоке. Но у всех лишь царапины.

–Ясно. Ложный вызов.

«То есть как это ложный? Мы тут только что в незнакомом для себя состоянии по полу валялись» – возмутилась силой общего возмущения Ритка.

–Кто вызывал «Скорую?»

–Я буду с вами разбираться. Я хозяин.

–Поздравляю, молодой человек, такой молодой, а яхтсмен. Мы вам от души по двойному тарифу выпишем.

–Что?!

–Людям – настоящим больным по настоящему плохо, они помощи ждут, а вы тут пьяный дебож устроили… скажите спасибо, что не взяли анализы… всего наилучшего, молодые люди!

–Момент! Раз все равно штраф платить. Помажьте мне одну скрытую царапину, очень запылилась… запесочилась. Сестричка, вы профессионал? Вас ведь не смущают в пациентах интимные места и тайные желания? Должен же быть более глубокий толк от вызова скорой.

–Спроси у ей еще, может чего от геморроя есть?

–Доктор, у нас тройной тариф был?

–Пока не было, думаю самое время ввести!…

Спустя еще минут сорок народ кое-как в себе прибрался и теперь все сидели на разных уровнях, поблескивали кровавыми тату и строили версии, что такое стряслось, что рвануло зеркало.

Уверенность в своей догадке чувствовал только Влас.

–Это ваша ведьма что-то нахимичила.

–Имеешь в виду свою дальнюю родственницу?

«Да какая она родственница! – Влас аж подскочил – Такой сволочины…»

–Влас, ты знаешь, ты давай… мы нашу колдунью уважаем. Она сделала много добра.

–Добра. Главное – много. Одна правда про нее, что она – сильная. Да если бы она хотела, она бы каждый чих вам снимала. Добрая? А жмется тогда чего? Одни притворщицы себя так ведут. Тьфу!

З-наешь, давай без этого… и без Агафьи… Здраво рассуждать. Яхта на запоре была? Замки не вскрыты? Ну и как она, по-твоему химичила на расстоянии?

–Значит – наворожила.

–Ты ведь в колдовство не веришь.

–Скорее всего это дяде твоему приготовили, а мы попали под раздачу.

–Дядя предупредил бы, чтоб я сюда вообще не совался…

–Чего замолчал?

–Ничего. Нет, это ваша ведьма. Ночь была заявлена, как опасная. Я в такие совпадения не верю. А что, если я ей счет за зеркало выпишу. И вот «Скорая» еще…

–Как бы она сама тебе рыльной мази не выписала!

–Эй вы, хорош! Вам не хватит на сегодня кровь себе пускать. Мне хватит!

–Верно. Надо успокоиться. Пип наливай, что у нас там не разбилось и музыку бы повеселей…

Сильно взбудораженный народ веселился, как переживший серьезную неприятность. А Эмма силилась что-то вспомнить, но никак не могла.

Вот память обшибло. А о чем память-то?… Влас что-то с Власом… он стоял такой сам… без головы… просто устала…

Проснулась Эмма от сильной головной боли, потом от крика. Может наоборот.

Что еще? Опять?!

Брат с сестрой лежали макушка к макушке на диване со свисающими в противоположных направлениях ногами. Подушек не предусмотрено.

Лицами, где задницы.

Солнечное утро. В иллюминаторы южной стороной к дивану бьет солнце. Все прекрасно видно. Пол дорогого дерева на месте.

Эмма приподнялась на локте, другой рукой держась за голову. Конечно, людям более привычно всматриваться в лица не сверху вниз. В таком направлении рассматривать чудно, лицо узнаваться не торопится, но дело даже не в этом… Эмме вдруг показалось, что брат не дышит.

«Артем, Артем! – позвала Эмма потихоньку.

–А вышел истерический вопль.

Народ повскакивал со своих диванных и половых лож. Все спросонья пустились в демонстрацию нервного поведения.

–Артем!

–Что?

–Ты дышишь? Ты, правда, живой?

–Сестренка, мы, конечно, имели недавно некоторый негативный опыт… но это уже через чур!

Ребята дружно охали, потирая отбитое, рассматривая порезы. Ритка тоже сжимала голову сильными руками, но из болезненного состояния все равно следила за Артемом беспокойным взглядом.

Тихон полил гостиную вместо чая возмущением: «А мне нарочно достался единственный угол, где осколки не смели?»

–Ты что, задницу поранил?

–Нет.

–Так чего вопишь, у Власа вон чуть ли не полпальца отчикало, Но он не жалуется.

–Как полпальца?! Он ведь не напротив зеркала стоял? За ним специально гонялись?

«Да шутит он, просто царапина.

Влас напомнил: «Я предлагал каюты. Носовая – шикарная. Но никто отдельно не захотел… вообще – с места двигаться.»

Не успев до конца разобраться с ситуацией, но крайней мере, выслушать всех желающих, на яхту извне снова ворвался крик. И снова крик ужаса.

–Ребята, да что это? Что тут творится-то?

–Все время.

–Пойду гляну!

–Влас не ходи! Тут все взбесилось!

–Рад твоему волнению за меня, но разобраться придется. Здесь не бункер, все равно не отсидишься.

–Так может пока отчалим и издали понаблюдаем? На ходу она?

–А то!

«Тогда меня высадите, я на работе» – поднялся Пип и охнул.

–Нет, в море пойдем, когда все здесь поймем. Моряк должен знать – куда ему возвращаться.

Влас уверенно потопал по лестнице. За ним, едва не столкнувшись лбами, рванули Макарка и Алка. Остальные потянулись следом.

Эмма с салфеткой и перекисью водорода в руке еще раз осмотрела травмированные участки тела Артема. Ритка старательно ей помогала, особенно, если требовалось что-нибудь задрать-отогнуть или подержать вплотную к коже.

–Вот тут воспалилось и тут тоже.

–Хорош, всю перекись выльешь, может кому на рану посерьезней потребуется.

–Надо бы домой.

–Эмм, ладно тебе, ничего страшного

Наконец и их последняя троица высунула головы из распахнутого люка. И как раз вовремя…

–Орут на берегу, точно.

–Вон, смотрите!

–Что за явление?

По направлению к станице несся вопя и отмахиваясь от невидимых, но явно многочисленных и страшных нападений крупный мокрый мужик в одних узких плавках. Его живот выразительно трясся и выглядел помощником рукам.

За мужиком явно с берега – одетая, более изящно переступая, бежала женщина с хорошей фигурой, громко и отчетливо требующая немедленного останова бегуна и дачи объяснений.

События, согласно скорости передвижения персонажей быстро удалялись. Мужчина, не выходя из возбужденного состояния, рысью попер в гору, отчетливо показывая, насколько тяжело ему дается подъем.

Женщина повернула к стоянке. Спустя секунды оттуда вырвалась машина, но отправилась не к дороге, а аккуратно притормозив, перебралась через невысокий бордюр – два раза правая, левая сторона и снова на газу рванула вверх по песку, вероятно, следуя за убегавшим. Карабкаться долго ей не пришлось, забуксовала почти сразу, донесся визг холостого вращения шин, потерявших сцепку с дорой. И машина сразу начала даже не катиться, валиться обратно.

«Кто-то крикнул: перевернется!»

Водитель закричала. Машина оставаясь по отношению к земле в опасных градусах, съехала на багажник, как на попу села и замерла. Водитель, продолжая кричать, выбираясь наружу, свалилас, подхватилась, отбежала и закрутилась на месте.

В этот момент слух заставил зрение вернуться на пляж. Теперь уже со стороны стоянки катеров близко к прибою несся к прибою другой мужчина, на этот раз совсем молодой и очень подвижный.

Парень лихо забрался на деревянный помост, но, несмотря на явную физподготовку, не вписался в распахнутую калитку ограждения, стукнулся, отскочил, упал. Снова вскочил и снова побежал. Теперь и он кричал.

Правильное построение бега предполагает удержание головы прямо. И лицо этого бегуна хоть и на расстоянии, но разглядеть удалось. Его черты сковал ужас.

Вырвавшись на пляж, бегун сразу под прямым углом стал рваться вверх. И лишь буквально уткнувшись в ближайшую рябицу загородки, вынужденно бежал рядом с ней, пока в конце видимости снова не устремился вверх, в дюны.

–Вот это да!

–Чего это они? А?

–Тут теперь ничего не разберешь.

Все повернулись головами к Пипу.

Тот удивленно огляделся: «Ребята, я про этих припадочных честно ничего не знаю. Но думаю, мне на рабочее место пора.»

–И впрямь, Пип-то здесь причем? Это наверно, ведьма ваша что накрутила. Людей с ума сводит.

–Я честно говоря сама вчера чуть…

–Именно что!

–Не то слово.

Пип ушел. Остальные вернулись в кают компанию. Ритка с Алкой организовали чай. И обносили присутствующих по принципу горячего интереса. Тихону чаю не досталось.

Тот возмутился. Тогда поесть чего дайте! Или пивка.

Не успели все, за исключением одного, сделать по глотку обжигающегося напитка как сверху снова загромыхало. На этот раз прямо на палубе. Близкие шаги бегущие шаги и в помещение ворвались люди.

Тетя Валя на ходу молча ухватила одной рукой Эмму, другой сгребла с соседнего дивана Артема и застыла крестом.

Живые! Ребятушки, что же вы натворили, вас же могли…

Остальные посетители, в основном родители, в большинстве своем приветствия опустили. Вместо поздороваться предпочли действовать молча и энергично, а вместо обнимашек, раздать кассету затрещин.

–Теть Валь, да все в порядке. Уже.

–Но как же вы отважились! Я ведь думала… когда молодежь в компании у кого-то дома застревает, она обычно в другой дом уже не перебирается. Мы-то ночь у Натальи провели, что б если опять чего, поблизости оставаться. Помочь хотела, а своих чуть не упустила. Я ведь только утром обнаружила, что вас нет. И то не сразу разобрала, у вас ведь кровати не заправляются, потом потрогала – чайник холодный и похож ни одной печеньки с обеда не тронуто, это в такой-то компании. Ох, ребятушки…так и села.

–Наоборот хорошо, если бы вы увидели, что нас ночью нет, то еще бы искать пошли… Простите, тетя Валя, Эмма больше так не будет.

Тетя Валя прогнала печаль с лица и даже улыбнулась: «Тёмочка, ты как в детстве – тебя ругают, а ты – Эмма больше не будет!»

–Погодите-ка. Тём, что это у тебя? Кровь? А у тебя?

–Да все уже хорошо, первая помощь уже оказана.

–И где вы так? И опять на пару.

Тетя Валя не успокоилась, пока сама не убедилась. Под ее рукой стерильный ватный тампон стирал остатки несколько минут назад «живых» царапин.

А, так это не кровь?

«По видимому, нет» – Эмма выбрала самое мягкое, короткое вранье, но и тут умудрилась споткнуться.

Станичники в основном разобрались со своими детьми – гостями Власа и теперь поглядывали на него с явным неодобрением.

Тетя Валя договаривала конец вопроса, потому что уже было не так шумно, к примеру, от стучащих в затрещинах зубов, вскриков и звонких отмашек. И уже вполне можно было общаться.

Так что у вас тут…

Свежие события не дали договорить.

На этот раз на берегу происходило более массовое явление, потому что кричали сразу несколько мужских голосов и еще кажется женский, более высокий.

Все высыпали на палубу.

В этот раз сразу трое мужчин – одиночных утренних пловцов находились в разных точках пространства, но неслись точно от пляжа. Плавали дачники перед причалом, где стояли яхты и дальше – после стоянки катеров.

Разномастную троицу увидели с направления дороги к селу.

Один из пловцов совершенно не владел собой. Он уткнулся в ту же рабицу, что и первый убегающий, только в отличие от него, никак не мог понять – как ее обойти. Он тыкался и тыкался в сетку. И в ужасе от того, что не может двигаться дальше, дико озирался назад.

В конце концов к несчастному с внутренней стороны подбежала женщина и огласила пляж отдельными нотками скандала. Но остановить мародерские действия по отношению к собственному забору не смогла. Она так и бегала по своей территории, то бесстрашно приближаясь к «психу ненормальному!», как она его на всю округу окрестила, то со страхом шарахаясь назад. Вызвать или погромче попросить помощь, она словно заговоренная, не догадывалась.

–Похож, психованность зацепила!

–Окстись, как бы психи не бегали, они не заразные!

–Да? А тогда это что?

Остальные двое мужчин пронеслись через почти пустую теперь стоянку машин и продолжая кричать убежали в утро.

–Теть Валь, не знаете, что с ними?

Боюсь, догадываюсь.

«Чего – боюсь? – зашумели родители и их взрослые отпрыски – Они так давно напрашивались, так отвратно нам жизнь портили и настолько деятельно… что об этом говорить, только жалеть их теперь – последнее дело!»

–Ребята, погодите, кто-нибудь из вас сегодня к морю подходил?

–Нет, мы недавно проснулись. И все готовили Тихону чай. Здоров же он чаи гонять.

–Что?!

–Тут уж парочка чужаков бегала.

–Хорошо и ни в коем случае не приближайтесь. В смысле – к морю. Придется еще и на нашем пляже выяснить – можно ли вообще теперь купаться.

–Так вы думаете…

–Ого, хороша защита…

–А как же мы теперь…

–А Многоножкины?

–Погодите, еще ничего не известно.

Агафья, похож, отвадила злых гостей от нашей земли, отвадив их от моря. Сами подумайте – а как еще она могла это сделать?

–Ммм… есть у меня целый ряд соображений.

–Серьезная акция.

–Да…

–Рванули на разведку!

–Интересно посмотреть – как ты это сделаешь. Я тебя с урока школьной физры бегающим не видел.

–Ребята…

–Да, идем.

–Влас, спасибо тебе за крутую ночку.

–Да уж спасибо, в таком эффективном охвате, я еще ни разу в жизни гостей не… Что ж, если прикольно, заходите еще.

Все медленно шли по пирсу. Близко к стоянке стали появляться наиболее активные станичники – любопытствующие – на какие орехи налетели злые дачники.

Сами дачники уже в массовом количестве пребывали на пляж и с удивлением оглядываясь на незваных гостей, шли купаться.

Скоро стало совершенно очевидно, что море их не принимает.

Еще несколько человек, вылетели с брызгами из воды и выдавливая из тела не способную на него скорость, понеслись в перпендикулярных от моря направлениях.

Ситуация со стороны выглядела жутковато-неправдоподобной.

Станичники молчаливо и испуганно наблюдали за происходящим. Никто не пытался шутить. Лишь чей-то энергичный голос произнес: «Вот вам и «Морской бриз»! Похоже, наступает его конец!»

Спустя еще пару минут кто-то добавил напряженным голосом: «Теперь это скорее «Морской бзик». Никто не засмеялся.

Градус испуга наблюдателей продолжал расти. Люди на берегу выглядели буйно-помешенными. Они выскакивали из воды и носились по пляжу, преследуя очевидную цель – удалиться как можно дальше от моря. Однако, следующее событие позволил наблюдающим немного перевести дух.

Скромная дама с крайне удивленным видом: «Неужто столь массовая акция проводится с целью разыграть лично ее?», вошла в воду, продолжая оглядываться, пару раз с тревожным видом окунулась и вернулась на берег. Мимо нее выпрыгнул из моря очередной не принятый, отвергнутый, окатив ее брызгами со своего тела и едва не задев плечом.

Дама отшатнулась, всем своим видом показывая, что точно не намерена устраивать скоростные пробежки, но при этом не чувствует себя настолько уверенно, чтобы оставаться на берегу наедине с недавно свихнувшимися или что едино – прибабахнутыми приколистами.

–Гляди, а эту море не тронуло!

–Наверно, отворотное действие заканчивается.

–Что-то больно скоро.

–Легко отделались.

–Во, во. Им бы все для начала кондового рвотного…

–Не обязательно, я эту женщину знаю. Это Аннушка. Интеллигентнейший человек. Она не только никогда над нами не изгалялась, у нее и машины своей нет. Сын весной завозит, осенью забирает, продукты доставляет. А щебенку на автобусную остановку весной, если кто попутал, так это ее сосед вывалил.

–Хочешь сказать, что действие выборочное?

–Сильна Агафья.

–Кто его покамест разберет.

–Агафья своей помощи всегда очень стесняется и объясняться лишне не любит.

–Дети. Погодите, а как же дети… время… Они вот-вот на пляже появятся.

–А, вот почему действие заканчивается. Никак не могла наша защитница деткам навредить.

–Смотрите!

Все замерли. В пенном прибое в зоне видимости обнаружилось дитя лет десяти. Дитя спокойно двигалось по косой к пляжу между стоянкой катеров и яхт, что-то тщательно рассматривало в море. А главное, ни испуганным, ни возбужденным выглядеть и не думало.

«Гляди, даже не вопит – сказал мужской голос – и не бегает.»

«Славу Богу!» – отозвался женский.

«Точно, действие заканчивается» – подытожил чей-то шепот.

–До чего молодец наша Агафья – и мозги хамским рожам прочистила и вовремя отпустила – такое мнение выразили почти все присутствующие.

Все уже более быстрым шагом – положение дел – ясное, а дела не ждут, двинулись к машинам, оставленным далее вражеской стоянки, погрузились в «Жигули» отца Тихона в два яруса, в «Фольхваген» Алкиной матери – в полтора, включая багажники и направились домой. За ними потянулись остальные станичники.

Весь день станица бурлила. Люди делали срочные дела и снова появлялись на улице. Никто, ни одна машина чужаков не появилась на внутренней дороге.

Люди вначале с опаской, потом более уверенно – к хорошему быстро возвращаешься, забирались на дорожную насыпь и бодро по ней передвигались. И снова собирали уверенность в копилку положительных чувств родной станицы.

Несколько мужиков, хорошо принявших на грудь – для храбрости проверили местный пляж и вернулись в два раза счастливее с известием, что с их пляжем ожидаемо! полный порядок.

Эйфория защиты разливалась по душам и бодрила тела, пока кто-то не сказал, что хамы так просто не сдадутся, что они явятся мстить и что надо срочно поставить к дому Агафьи мужиков для защиты.

Наталья широко улыбнувшись, заметила, что это уродов, которые явятся к ведунье, надо защищать. Вот уж кому не позавидуешь. Разве что долготерпеливая Агафья второй раз к ряду не станет задействовать свои способностям.

Я все рассказала, передала все что случилось, что наши все, как один хотели бы выразить ей свою благодарность.

Агафью аж передернуло: «Мол, за доброе дело дифирамбы слушать и то, гордость тешить. А за такое…»

–Ясно. Лучше не нервировать.

–Соберем, как водится, ей огромный гостинец. Жаль настоящие колдуньи денег не берут. Мы бы не поскупились.

–Не ушла она еще, не знаешь?

–Нет. Сказала, что наворотила делов и теперь понесет ответственность. Но долго ответного «по шее» ждать не может, уйдет грехи отмаливать. Добавила еще, что непогоды должна дождаться.

–А это зачем?

–Не объяснила пока.

–Вот она наша Агафья. Переживает. Говорит: «Делов наворотила.»

–Это приблудные наворотили. Втянули нормальных людей и приличную колдунью в разборки. Эх, да что там!

* * *

На следующий день на станицу полилась отдача. Вселенная с реакцией на агрессию ждет разные сроки. На сильно яркую – обычно недолго. Хотя, конечно, у Вселенной собственное, нечеловеческое времяисчисление.

Эмма со странным настроением стаскивала тряпку с зеркала в своем бунгало. Делала она это осторожно, брезгливо и с опаской. И до того, как протянуть руку, долго примерялась. Эмма убеждала себя, что тряпку повесила тетя Валя перед их уходом на яхту Власа, а из тети Валиной вещи никакая страхолюдина не выскочит и огонь не взметнется.

Все равно пришлось бы эту неприятную бутафорию снять. Занавешенное зеркало так и притягивает взгляд и не просто притягивает, а конкретно пугает, тут не належишься и не отвернешься, так еще хуже – ощущать нечто за спиной.

Ну все!

Вот она выгоревшая тряпка на двух пальцах висит…

Глупая. Зеркало как зеркало, разве что лицо из него на нее глядит в сильно стрёмном состоянии. Но это ее лицо. А со своим светлым образом как-нибудь, да договоришься.

Эмма вынесла тряпку на порожек, отцепилась от нее и огляделась – Артем уже куда-то делся. Пойду и я до тети Вали дойду.

Эмма собиралась у тетушки кое-то спросить, не только про Артема. Но не успела даже поздороваться.

Ритка почему-то до них сегодня не дошла, составляя их обычный комплект, а застряла у тети Вали. А учитывая, что и Артем там, Эмма осталась в одиночестве.

«Ожидаемо» – низким голосом выдала тетя Валя единственное слово в ответ на звонок и выдвинув ящичек со столовыми приборами, надолго углубилась в него зрением.

«Пока только Пипа и Трояна трепали» – сообщила между тем Ритка, явно продолжая разговор.

«Их что, побили?» – озаботился Артем.

Пипа пару раз за грудки прихватывали и отпускали. На Трояна только наскакивали.

Он говорит – «Нет ничего, от слов не больно.»

–Конечно, из нас всех лишь они в близком доступе, вот за всех и отдуваются.

–Ладно, некогда тут! Все уже высыпали на улицу. Пошли!

–По дороге тетя Валя на полном серьезе пыталась спрятать приличных размеров тесак для разделки мяса в элегантном кармашке летнего сарафана. И бросив это никчемное занятие, воинственно зажала холодное оружие в руке.

Артем только у самой калитки на улицу уговорил ее оставить тесак дома. Но Эмма перехватила запоминающий взгляд брата – в какой край клумбы с розами холодное оружие легло. И упреждающе возмутилась: «Не смей!»

Дачники заехали со своей стороны примерно в середину станицы и видимо, уже какое-то время требовали ответа на вопрос: «Что сотворили аборигены с морем и почему они – славные люди не могут в нем купаться!

Природа быстро захватывает отвоеванные у людей участки земли. И на дорогу, по которой никто так долго не ходил, уже в прошлые сутки стали выбираться дети – истинные природные показатели. Правда, на обочине, составляя контраст миру-покою, валялась обиженная свежееперееханная красная лошадка.

Сельчане хранили гордое молчание, выразительно уставившись на лошадку и кроме довольно вежливо высказанного предложения убраться восвояси ничего другого не говорили.

«Ага! – злобствовали дачники – Сразу видно: вам стыдно, у вас рожи виноватые. Немедленно прекратите это издевательство! У нас с десяток в психушке, еще больше с сердечными приступами в больнице, остальных с трудом привели в чувство, чтоб хоть на месте оставались, не убегали не весть куда.»

Вы – садисты! По вам закон плачет. Признавайтесь по хорошему: «Что вы сотворили, чтобы мы стали бояться собственного моря?»

Внимание дачников привлек дядя Игнат, молчаливо стоявший вместе со всеми.

В любых массовых волнениях наступает момент, когда все устают от бессмысленности болтания языком. И тогда действие или усиливается дракой или ослабевает тишиной.