Глава 27
Приказав по дороге слугам сервировать им ужин в спальне герцогини, герцог прошёл с ней туда и, сев в одно из кресел у окна, тихо проронил:
– Если вы надеетесь, миледи, что я оставлю вас хоть на минуту, то можете не тешить себя такой надеждой. Вам даже переодеваться, если вы того захотите, придётся в моём присутствии.
– Я и не думала мечтать о подобном, Ваша Светлость, – опускаясь в соседнее кресло, с милой улыбкой качнула она головой. – И переодеваться часто я не любительница, поэтому ваше присутствие мне абсолютно не в тягость.
– Отрадно слышать. А то я уж начал думать, что, посчитав себя свободной от обязательств, вы и моё присутствие теперь будете переносить с трудом.
– Что вы, Ваша Светлость, ваше присутствие в вашем собственном доме ни у кого по определению не может вызывать трудностей. Вы же хозяин.
– А вы хозяйкой себя больше не считаете?
– Немного терпения, милорд. Вы сейчас закончите трапезу, чтобы не портить вам аппетит, я не стану спешить со своими откровениями. А вот после моего рассказа вы мне сами скажете, могу ли я считать себя здесь хозяйкой. Так что не торопитесь с вопросами.
– Чёртова интриганка… Вот умеешь же возбудить любопытство до крайности, даже аппетита никакого нет, хоть и не ел весь день. Так и подмывает заставить всё немедленно рассказать, но, зная, что ты тоже, скорее всего, весь день не ела, не стану. Вдруг и впрямь потом совсем не до еды станет. Так что вначале поедим.
В это время, постучав и получив разрешение войти, зашли слуги с подносами и начали расставлять на столе блюда.
После того как они удалились, герцог предложил ей пересесть к столу, и они приступили к трапезе, которая прошла в абсолютном молчании.
Закончив есть, герцог выпрямился за столом, вытер руки и, отбросив салфетку, повернулся к ней:
– Вы готовы начать рассказ, моя дорогая?
– Да. Только, может, вы позволите мне встать из-за стола? Мне предстоит долгий рассказ, и я хотела бы иметь возможность начать его в более комфортных условиях, чем сидя за столом.
– Без проблем, главное, к окнам не подходите и острые предметы в руки не берите, – герцог сам встал из-за стола и пересел в кресло, где сидел до того.
– Ваша Светлость, если бы я хотела убить себя или вас, то уже давно бы могла это сделать… Поэтому не бойтесь, подобных намерений я не имею, – она подошла к нему и застыла напротив, потом, немного подумав, села в соседнее кресло и глубоко вздохнула, явно настраиваясь на долгий рассказ.
– Я весь внимание, – поторопил её герцог.
– Тогда я начну… И начну с того, что зовут меня не Мартой.
– Даже так? – не смог сдержать удивления герцог.
– Именно. Поэтому у вас и есть возможность признать наш брак недействительным и отправить на костёр только меня.
– Так уж и на костёр? Вы не поторопились с выводами, дорогая?
– Может, и поторопилась, решать вам, но на костёр вы можете отправить меня легко и не напрягаясь.
– А у Его Святейшества такой возможности разве не было?
– Его Святейшество может отправить на костёр любого, когда только пожелает, но вот имея те сведения, что сейчас получите вы, не отправить меня на него он не сможет. Вы улавливаете разницу?
– Улавливаю и понимаю, что интрига становится всё занимательней. Продолжайте, дорогая, не смею больше перебивать.
– Итак, зовут меня не Марта, и родителей своих я не знала, меня подбросили к дверям поселкового храма. Местный священник, посчитав это даром Господним и ему ниспосланным испытанием, поручил сначала заботу обо мне свой одинокой сестре, проживающей с ним, а потом, после скорой её кончины, сам взялся меня воспитывать и учить. Так я и жила при храме. Священник воспитывал меня в строгости и набожности, а так как сам был уже в летах и зрение имел слабое, то с малолетства научил читать, чтобы я могла ему помогать с чтением псалмов и молитв. Но с ними у меня дело не особо ладилось, а вот остальные книги, которые я могла отыскать в его библиотеке, прочитывались мною от корки до корки.
– И ты никогда не искала своих родителей? Неужели какой-то знак они в пелёнках не оставили?
– Ничего не оставили. Меня раздетой подбросили в очень холодную ночь, и если бы не кошка священника, то до утра я бы, может, и не дожила. Сама я это, конечно, не помнила, но священник любил свою кошку моей спасительницей называть.
– Как священника звали?
– Отец Паисий. Проверить хотите? Ваше право, но мне смысла сейчас нет лгать, к тому же умер он давно, а храм тот в предгорье сгорел, и записей никаких не осталось, да и местные, кто обо мне помнит, все свято верят, что погибла я давно…
– Почему?
– Потому что когда мне было пятнадцать и я полоскала белье на мостках на речке, мимо проезжал красивый милорд, который, увидев меня, спросил, не хочу ли я уехать вместе с ним на край света. Мне он показался принцем из сказки, и я, не раздумывая, согласилась. Тогда он въехал на своём коне на мостки и подхватил меня в седло, и тут мостки обломились, и мы вместе с его конём рухнули в воду, – непроизвольно рассмеявшись, она прижала к лицу руку, вспоминая комичность ситуации.
– Но это было и к лучшему, – отсмеявшись, продолжила она. – Все местные посчитали, что я утонула, и искать не стали.
– А что было дальше?
– Дальше? – на лице её появилась обворожительная улыбка, а глаза заискрились радостным светом. – Дальше было двенадцать лет моего непередаваемого словами счастья. Я жила лучше, чем королева, мой избранник ни в чём мне не отказывал, учил всему, чему я только пожелаю. Мы много путешествовали и жили на широкую ногу. К моим услугам были лучшие скакуны, любые развлечения и отменные яства. При этом никаких норм этикета, обязательных переодеваний и прочей чепухи… Я могла себя вести, как мне только заблагорассудится.
– Кем он был?
– Четвёртым сыном, которому в наследство достались лишь деньги… Но их было очень много… Очень…
– Чёрт! Неужели ты намекаешь?.. Нет! Этого не может быть! Он не был женат! – не сдержавшись, вскричал герцог, весь подавшись в кресле вперёд.
– А я и не сказала, что была его женой, – лукаво улыбаясь, покачала она головой. – Кстати, именно это меня и спасло. Когда его сожгли, меня посчитали фейри, которая ушла в свой мир…
– Он действительно был колдуном?
– Не более, чем вы или я. Просто его деньги не давали покоя одному местному епископу. Да и характер был довольно дерзкий.
– Как тебе удалось сбежать и куда?
– Его предупредили, что на него есть очень серьёзный донос. Он успел дать мне денег и вывести из дома, правда, документов у меня не было. Он этим никогда не озадачивался, а уж я и подавно. Но с деньгами это не такая большая проблема. А потом я помогла умирающей женщине, вернее, не сумела помочь, но дала возможность умереть не на улице… И на руках у меня оказались её документы. Я с ними приехала в маленький посёлок, который теперь под вашей рукой, и купила дом. А дальше вы всё знаете.
– Я не понял, как ты оказалась во дворце инквизиции. Твой священник наотрез отказался хоть что-то говорить об этом, ссылаясь на то, что эти сведения не в его компетенции.
– Это произошло из-за того, что донос на меня написали. Я узнала и явилась туда сама в надежде доказать, что он безоснователен. В итоге мне это удалось, однако не без помощи Его Святейшества, к которому я попала на допрос.
– Ты знала, что твоего мужа или, вернее, твоего любовника сожгли без всяких на то причин и сама пошла к инквизиторам? Ты сумасшедшая?
– У него были деньги. Их надо было отобрать. У меня таких не было. Зато у меня было свидетельство отца Филиппа о моей благонадёжности. Я посчитала, что небогатая тихая женщина, которая, кстати, сама пришла засвидетельствовать свою приверженность церковным догмам, вряд ли в качестве жертвы заинтересует святую инквизицию. Но немного просчиталась… Никто из обычных инквизиторов на себя такую ответственность брать не захотел…
– То есть ты попала на допрос к Его Святейшеству и он предложил тебе подтверждение благонадёжности в обмен на твою любовь, так?
– Нет, не так… Я не продаю любовь даже за жизнь… Я влюбилась, милорд. И мне было всё равно, что он со мной сделает. Я открыла ему моё сердце, и он был волен поступить с ним по своему усмотрению.
– Ты влюбилась в убийцу своего прежнего любовника?
– Поосторожнее в выражениях, милорд. Его Святейшество не убивал моего прежнего любовника. Решение о его казни принял верховный суд инквизиции. Другое дело, что его слово было определяющим, но на то, как я уже сказала, были основания в виде больших денег, постоянных доносов местного епископа, да и не его одного, поскольку мой предыдущий избранник на язык был абсолютно не сдержан. Это была политика, и он пал её жертвой, и не более того.
– И как же так случилось, что ты разлюбила главного инквизитора, если влюбилась в него сама?
– Я же говорила уже: оказалась случайной свидетельницей.
– Чего?
– Того, что по определению не смогла простить. Моим сердцем можно пользоваться, но в него нельзя плевать. Такого я не прощаю…
– Ты меня заинтриговала. Что ты считаешь плевком в сердце?
– Сравнение, милорд… Меня нельзя сравнивать ни с кем… – она нахмурилась. – Я не выношу соперниц в любом виде… Даже если назавтра они становятся мёртвыми… Я должна быть единственной, это моё непременное условие.
– И из-за такой ерунды ты вступила с ним в конфронтацию?
– Это для вас ерунда, а для меня нет… Поэтому учтите это, если всё же в супругах своих захотите меня оставить.
– Ты серьёзно?
– Серьёзней некуда. Если я узнаю о любой, вы будете иметь со мной очень серьёзные проблемы, я не останавливаюсь ни перед чем, как вы уже должны были заметить… Поэтому лучше сдайте меня прямо сейчас Его Святейшеству… Он будет очень обрадован такими всплывшими подробностями моей жизни и не преминет ими воспользоваться по полной… Да и Вы не в накладе останетесь, поскольку приданое моё он вряд ли рискнёт потребовать обратно. Одним словом, всё разрешится к всеобщему благополучию.
– Особенно твоему… – с явным сарказмом проговорил герцог.
– Да кто я такая, милорд, чтобы о моем благополучии хоть кто-то заботился? – иронично усмехнулась она в ответ. При этом в глазах её не было ни страха, ни обречённости.
– А как тебя по-настоящему зовут?
– Мирандой. Отец Паисий посчитал очень удивительным, что ребёнок не замёрз в холодную ночь и его грела кошка, вот так и назвал.
– Твоя история похожа на сказку.
– В вашем праве посчитать её выдумкой и не придавать ей значения, милорд.
– Ты знаешь, а мне нравится это предложение… Будем считать, ты рассказала мне сказку наподобие тех, что рассказывала на смотровой площадке башни. Она, конечно, была увлекательной, но, думаю, о ней лучше навсегда забыть к всеобщему благу и твоему как моей супруги в том числе.
– Вы уверены в этом, милорд?
– Абсолютно! – он встал и протянул к ней руки: – Иди ко мне! Хочу тебя обнять.
– То, что я не терплю соперниц, сказкой не было, милорд…
– Это я понял и учту. Иди, – он выжидательно прищурился, поманив её пальцами, и она, поднявшись с кресла, шагнула ему навстречу.
Он тут же схватил её за плечи и, сжав рукава платья, с силой рванул их в стороны, с чувством выдохнув: «Ненавижу это платье».
– Зачем же так нервничать, милорд? Вам было достаточно сказать мне, и я бы больше никогда его не надела…
– У меня был сложный день, ты не хочешь мне позволить испортить твоё платье, чтобы сбросить стресс?
– В этом случае не смею мешать, милорд, могу даже помочь… – она со смехом дёрнула в сторону кружевную оборку на юбке, с треском отрывая кусок.
– Замечательно! – он подхватил подол и разорвал юбку по шву сначала с одной стороны, потом с другой.
Через пару минут её платье превратилось в груду лохмотьев, лежащих на полу. И герцог, поспешно сбросив свой камзол, начал страстно её обнимать, а потом, подхватив на руки, отнёс к кровати, где продолжил ласкать и целовать с неистовым упоением.
За ночь он овладел ею трижды, в промежутках между этим даже не разжимая объятий, словно опасаясь, что она вновь сбежит или исчезнет.
Под утро, утомлённая его пылкостью, Миранда не выдержала и погрузила его в глубокий сон. После чего, наконец, высвободившись из кольца плотно сжимающих её рук, сдвинула его ближе к краю кровати, укрыла одеялом, а сама надела халат, легла на другой край кровати и, набросив на ноги покрывало, тоже уснула.
Глава 28
Проснулась Миранда от того, что придвинувшийся к ней ближе герцог рукой влез под вырез её халата и начал нежно гладить её грудь.
Она приоткрыла глаза и сонно осведомилась, который час.
– Рано ещё, спи, лишь халат сними и можешь дальше спать, моя радость… – тихо выдохнул он ей в ухо.
– Я замёрзну…
– Я потом одеялом тебя накрою, не упрямься, чуть приподнимись, чтобы мне удобнее его снять было, и можешь спать дальше, – его руки начали стискивать с неё халат.
Обречённо вздохнув, она выполнила его просьбу и вновь оказалась сжатой в жадных мужских объятиях. В мозгу лениво шевельнулась мысль, а не лишить ли герцога потенции, но она отогнала её, здраво рассудив, что наверняка потом пожалеет о содеянном.
Герцог тем временем, чуть разжав объятия, принялся целовать ей плечи, а потом грудь. Затем осторожно повернул её на бок и стал целовать спину, начав ласкать грудь руками.
Она сонно развернулась и тоже попыталась его обнять.
– Нет, нет, нет… – он перехватил её руки. – Лежи и не двигайся. Закрой глаза и расслабься. Можешь мне такое удовольствие доставить?
– Легко… – опрометчиво прошептала она, вновь сонно прикрывая глаза.
– Прекрасно, моё сокровище… И не забудь, что пообещала, а то свяжу…
– Это как? – сон моментально с неё слетел.
– Тсс. Не будешь двигаться, и не свяжу… Успокойся. Просто лежи. Это же так просто.
Однако на деле для неё это оказалось совсем не просто. Герцог ласкал её столь умело, что вскоре сна у неё не осталось ни в одном глазу, и возбуждение нахлынуло волной.
– Милорд, – хрипло выдохнула она, – может, хватит предварительных ласк?
– Я только начал, моя хорошая, так что терпи… Ты обещала…
– Но мне хочется вас обнять…
– Мне тоже много чего хочется… Терпи… Потом спасибо скажешь…
– Милорд… – она вся изогнулась под его руками и вцепилась пальцами в край простыни.
– Вспомни, что ты фригидна, и терпи, иначе привяжу к кровати и рот вдобавок заткну, молчи, не смей мне больше ничего говорить, – возбуждённо выдохнул он ей в ухо, не прекращая ласкать.
Больше она не говорила ничего, лишь возбуждённо стонала, изгибаясь. А потом он мягко овладел ей, крепко прижав к себе, и она физически почувствовала, как одновременно сливаются их оргазмы, доводя их обоих до эйфории.
– Вот… А ты не хотела, – разжимая объятия и бессильно откидываясь рядом с ней на подушки, проговорил он.
Потом нехотя пошевелился: – Да, одеяло… Я обещал… – потянулся за ним и набросил на неё. – Теперь не замёрзнешь.
– Вы волшебник, милорд… Не представляла, что такое возможно, – удовлетворённо протянула она.
– Понравилось?
– Очень.
– В следующий раз свяжу, ещё больше понравится.
– Нет, милорд! – она резко села на кровати, весь её позитив разом улетучился.
– Почему нет? – удивлённо поинтересовался он.
– Потому что нет! Ненавижу, когда связывают. Меня так пытали. Больше не хочу!
– Мало ли чего ты не хочешь… – лениво протянул он.
– Вот только попробуйте меня хоть раз связать, и я пожалуюсь Его Святейшеству и сама ему на исповеди во всём признаюсь. Пусть лучше сожжёт, чем вы так измываться будете!
– Чертовка, – беззлобно выдохнул он, – как же с тобой сложно… Ведь поняла уже, что результат стоящий и не для пыток это, так чего упорствовать?
– Для меня результат не оправдывает действия. И получать результат любыми способами я не согласна! – со злостью выдохнула она, плотнее укутываясь в одеяло.
– Ладно. Не хочешь, не стану, только не злись… Ты когда злишься, от тебя холодом даже веет. Успокойся, не сделал я ничего, – он устало прикрыл глаза, погружаясь в сон.
Миранда посидела немного на кровати, продолжая злиться, потом встала, надела халат и забралась с ногами в кресло, подтянув к себе колени и уткнув в них голову.
Сидела она так долго, пытаясь преодолеть состояние разочарования после столь сильной эйфории. Вот дёрнуло же его сказать ей такую гадость… Она ему не вассалка какая-нибудь, которая терпеть будет всё, что он пожелает. С ней так нельзя!
Через некоторое время герцог сонно пошевелился на кровати, видимо, замёрзнув. Повернулся, увидел, что её рядом нет, приподнялся на локте и, оглядев комнату, облегчённо вздохнул, заметив её в кресле.
Потом медленно сел на кровати, повёл плечами, окончательно просыпаясь, и встал. Подошёл к ней, наклонился и ласково погладил по спине:
– До сих пор злишься? Перестань… Я же ничего не сделал…
– Хотели, – она подняла голову и раздражённо посмотрела на него.
– Лишь ради твоего блага. Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Ну, разреши мне всего один раз продемонстрировать тебе это и, если не понравится, клянусь, что больше такого не будет.
– Нет! Ни разу! – гневно выдохнула она. – И если только попробуете, я сделаю то, что пообещала.
– В жизни надо попробовать всё… Ты не представляешь, какой будет результат… Потом сама просить меня станешь, гарантирую… Вот что ты так этого боишься? В темнице же от этого не умерла…
– Нет, я сказала! – окончательно сорвавшись, она вскочила с кресла и перешла на крик. – И вот ещё мне только слово скажете об этом! Я сегодня же к Его Святейшеству поеду! Достали вы меня! Достали! Понятно?!
– Миледи, что с вами?! Что вы себе позволяете?! – его тон заледенел.
– То же, что и вы! Вам не нравится такое обращение? Так вот мне тоже! И я никому не позволю так обращаться со мной, даже если мне придётся за это заплатить жизнью! – глядя ему прямо в глаза, с нескрываемой злобой выдохнула она, поскольку эмоции её просто затопили. – Убить можете, а так унижать нет! Ясно вам?!
– Миледи, я вас не унижал… – пробормотал он, обескураженный её напором.
– Да неужели? Связать и изнасиловать это как, унижение или что?!
– Я этого не сделал!
– Вы хотите это сделать! Для меня это равнозначно, – чувствуя его уважительный тон, она начала немного остывать.
– Всё! Пожалуйста, успокойся! Я ничего не сделал и больше не хочу сделать… Всё! Всё… Прекращай злиться… Не могу тебя видеть такую… Пожалуйста, успокойся… – он осторожно погладил её по плечу, но она, резко отскочив в сторону, отошла от него подальше.
– Ладно, не всё сразу, хоть кричать перестала, и то радует… – пробормотал он, потом подобрал с пола камзол и начал медленно одеваться.
Она, не приближаясь, исподлобья хмуро наблюдала за ним.
Одевшись, он поднял на неё взгляд:
– К завтраку выйдешь?
Она, насупленная, молчала.
– Я очень тебя прошу.
– Хорошо, – хмуро проронила она, – оденусь и спущусь.
– Я буду очень тебе благодарен.
***
За завтраком она сидела мрачнее тучи. На удивлённые расспросы Джона ответила, что очень болит голова.
– Вы, вероятно, очень устали, матушка, – тут же попытался её ободрить он. – Вам отдохнуть надо, и, надеюсь, всё пройдёт. Кстати, вы знаете, Аякс совсем взбесился, сегодня в плечо копытом одного из конюших ударил. Он даже рукой теперь пошевелить не может. Лекарь сказал, сустав выбит и кость сломалась.
– Прирезать к чёрту прикажу его сегодня, – герцог раздражённо скривился.
– Может, не надо, милорд? Конь хороший… – Миранда повернулась к нему.
– Что в нём хорошего? Сколько бьёмся, а толку ноль, ещё и людей мне калечить начал. Надоел…
– А вы можете мне его отдать? – в её глазах засветился интерес, а тон стал намного благожелательнее.
– Вам? – герцог иронично хмыкнул, – Вы хотите получить его, миледи? И какую, интересно, цену готовы заплатить?
– Никакую! – тон Миранды вновь заледенел. – Я пошутила. Делайте с ним, что хотите.
– Как с вами сложно, моя дорогая… А я меж тем согласен вам его отдать всего лишь за улыбку и искреннюю благодарность, причём исключительно словесную. Я прошу слишком дорого?
– Такая цена меня может устроить, – губы Миранды дрогнули в улыбке, а в глазах заплясали лукавые огоньки.
– Это обнадёживает, – заулыбался герцог и против всех правил этикета встал, подошёл к ней. – Итак, я жду ответ, моя дорогая. Вы согласны?
Она встала и, протянув ему руку, кивнула:
– Да, милорд.
Он тут же подхватил её руку и поднёс к губам:
– Прекрасно, моя дорогая. Теперь мне не терпится услышать слова благодарности. Я жду…
– Милорд, я несказанно вам благодарна. Вы сделали мне очень приятный подарок, и я счастлива его получить, – тут же с чувством выдохнула она.
– Наконец-то вы начали нормально улыбаться, миледи, – удовлетворённо кивнул он, а потом с явной озабоченностью добавил: – Только, хочу ещё об одном попросить: не рискуйте так больше, как в прошлый раз. Договорились?
Когда они вдвоём с герцогом пришли на конюшню, Аякс стоял на растяжках со связанными ногами и нервно хрипел. Изо рта капала кровавая пена.
– Это что такое? Милорд, ваши конюшенные с ума посходили? Как так можно привязывать коня на жёстких удилах и растяжках? – раздражённо выдохнула Миранда и рванула дверь денника.
Войдя к коню, она первым делом ободряюще похлопала его по шее, шепча: «Потерпи чуть-чуть, малыш. Сейчас я всё исправлю». Потом принялась отвязывать поводья и сняла удила. Конь дрожал всем телом и, как только почувствовал, что может шевелить хотя бы головой, уткнулся лбом ей в плечо и потёрся.
– Не за что, мой хороший… Сейчас всё хорошо будет, потерпи ещё немного…
– Миледи, не надо! – герцог вошёл следом за ней в денник. – Развязывать ему путы должны конюхи!
Аякс, увидев его, нервно всхрапнул и дёрнулся всем телом.
– Вот видите! – герцог жёстко взял Миранду за плечо. – Конь пока не в адеквате. Я прикажу больше его так не связывать и накажу тех, кто так жёстко с ним обошёлся, но лезть ему под копыта вам не позволю! Поэтому выйдите из денника! Немедленно!
– Милорд, поверьте, просто поверьте. Он напуган, и любой конюх его сейчас разозлит. У меня, наоборот, есть возможность сейчас его привязать к себе, чтобы потом именно мне он был благодарен и слушался. Выйдите, прошу… Я не рискую абсолютно. Поверьте, он не сделает мне ничего, – Миранда схватила герцога за руку и просительно заглянула в глаза.
– То есть когда я прошу вас мне поверить, вы впадаете в истерику, а вам, миледи, я верить должен… – глядя ей прямо в глаза, герцог иронично усмехнулся.
– Я сейчас, конечно же, отсюда выйду, чтобы не дать вам повод заставить меня сделать то, что претит мне по определению и что я воспринимаю как очень жестокое унижение, милорд, – взгляд Миранды заледенел, и она отпустила руку супруга, – но это означает, что коня вам придётся прирезать. У него пограничное состояние, и сейчас или вы разрешите мне его развязать, либо я уйду, и делайте с ним, что хотите. Это в вашем праве…
– Чёрт, ты умеешь убеждать. Ладно, не волнуйся, не стану больше возвращаться к этой теме. Видно, и впрямь ты сильным унижением это считаешь. Так что успокойся, больше даже намекать на это не стану. А сейчас можешь остаться, но развязывать ему путы буду я. Убьёт, так пусть меня. Не в моих правилах под удар свою супругу подставлять, – герцог, склонившись, начал решительно отвязывать копыта коня от колец, вкрученных в пол.
Миранда тем временем обхватила шею коня и, нежно поглаживая, начала шептать на ухо: «Стой смирно, мой хороший! Не шевелись! Тихо, тихо, потерпи немного, и всё будет хорошо…»
Как только герцог отвязал последнюю ногу и выпрямился, Миранда повернулась к нему:
– Вы нам разрешите пройтись по двору, милорд? Вот гарантирую, он будет хорошо себя вести.
– Если не верхом, а просто поводишь и пообещаешь отскочить, если вырываться станет, то поводи. Только как без узды водить будешь? – удивлённый тем, что конь стоит абсолютно смирно, негромко проговорил герцог.
– На него нельзя сейчас узду надевать, ему десны и губы уздой порвали… Пока не заживут, нельзя… Он так со мной походит.
– Даже удавку на шею накинуть не желаешь? Хотя тебе её и не затянуть, сил всё равно не хватит… Ладно, води, как хочешь, но если выкрутасничать начнёт, отскакивай и под копыта не лезь, его и без тебя найдётся кому заарканить и обратно в стойло поставить. Обещаешь? – герцог испытующее посмотрел на неё.
– Да, милорд. Конечно, – кивнула она, беря коня за длинную гриву.
Герцог посторонился, позволяя ей открыть ворота денника, и она вывела коня в коридор конюшни.
Конюшенные, замершие вдоль стен, проводили её изумлёнными взглядами, когда она провела мимо них спокойно идущего Аякса, а потом вышла с ним в загон для выездки. Они сначала медленно походили по кругу, потом начали менять направление и двигаться то восьмёрками, то зигзагами. Конь шёл за ней, как привязанный. Герцог, вышедший за ними следом и стоящий у ограды, наконец не выдержал и, когда они проходили мимо, окликнул негромким вопросом:
– Миледи, что вы с ним сделали?
Миранда остановилась вместе с конём и обернулась к нему:
– Я дала ему почувствовать, что он мне может доверять, показав, что я сильная, его не боюсь и одновременно не обижу. Лошади ценят такое отношение, милорд. Это заложено в их природе.
– Со стороны это похоже на колдовство, – усмехнулся герцог.
– Ваше право трактовать мои действия любым образом, милорд. Но колдовства тут нет никакого. Ваши конюшенные запугали коня, и он обозлился. Чистокровные скакуны редко прощают подобное отношение, с ними уважительно надо… Кстати, прикажите, пожалуйста, подготовить ему воду и еду. Мы с ним сейчас прогулкой сбросим его стресс, и его было бы неплохо покормить.
– Не волнуйтесь, миледи. Уже приказал. К вашему с ним возвращению в стойле будет и вода, и овёс.
– Благодарю, Ваша Светлость, вы предусмотрительны и несказанно добры, – Миранда улыбнулась.