– Значит, делаем так. Готовить будем вместе, но основное я беру на себя. Так что ты будешь на подсобных работах.
– Я согласна, – кивнула головой Анька. – А что делать?
В принципе, как оказалось, нужно было всего лишь сходить к роднику за водой, притащить к костру, который разжигал Славик, продукты по списку, и «сервировать» стол, который тут же стали сооружать парни.
Дима с Вовой нашли неподалеку пару упавших сосновых стволов, толщиной как раз подходящих для ножек стола, притащили их и распилили, стали вкапывать. Как оказалось, у всех парней кроме одежды и еды были еще и инструменты. Только теперь Анька поняла, зачем каждый из них нес по одной доске, которая вылезала из рюкзака высоко над головой. Почему-то раньше она даже не поинтересовалась этим вопросом, ведь все ее внимание занимал Ксандр. Лишь сейчас стало понятно, что у группы Йода процесс обустройства места отдыха был запланирован заранее. И если они собирались облагородить родник, то и столик с лавками тоже был необходим. Молодцы какие! Тут же из остатков бревен напилили пеньков в качестве стульев. И пока Лена со Славиком натягивали и крепили на стол клеенку, Анька пошла за водой.
Проходя мимо скучающей Любы, усевшейся с Настей в траву на краю спуска в овраг и недалеко от устанавливаемых палаток, Анька обратила внимание на их руки. Ну, наконец-то можно рассмотреть, есть ли у Любы кольцо или нет. Вытянув шею, стала присматриваться к перекрещенным на груди рукам. Черт, одну кисть не видать, а на другой кольца нет. На всякий случай глянула на Настины пальцы, где никаких колец не было вовсе. Как же увидеть Любину руку? Анька уже изнывала от нетерпения и ждать больше не могла. Неизвестность уже бесила.
Пока Анька придумывала, что сделать, чтобы та освободила пальцы, Люба помогла ей сама. Она повернулась в ее сторону, критически осмотрела девушку и, криво усмехнувшись, сказала:
– Никак тебя в подсобники взяли? Сама-то готовить не умеешь?
– Умею, – буркнула Анька и собралась пройти мимо. Фиг с ним с кольцом, потом увидит. Но Люба что-то тихо сказала своей соседке и снова с ухмылкой посмотрела на нее. И тут Анька разозлилась! Однако считая, что ругаться не стоит, ведь они в одной команде, постаралась остыть и только спросила хмуро. – Чего ты цепляешься? Все жалеешь мне банку тушенки?
– Конечно, жалею, – вскочила Люба и встала перед ней, останавливая. – У нас так не делается. У нас все вместе скидываются, все вместе готовят и все вместе едят. Если каждый в тихушку жрать будет, то что получится? – стала возмущаться, видимо давно хотела высказать Аньке свое «фи». – Кто-то голодным останется, а кто-то от пуза жрать будет? Так не делается. Вот и злюсь на тебя. Могла бы спросить хотя бы, что можно брать, а что нет. Огурцов полно.
Анька понимала, что противная курица права. Да, нельзя в тихушку жрать, она бы тоже стала возмущаться. Но ведь и понять человека можно. Если кушать хочется, то что, с голоду умирать? Не думала она, что ее проступок вызовет такой гнев у такой же девчонки, как она.
– Да, пожалуй, ты права, – согласилась Анька. – Но ведь вроде утром все разрешилось? Славик сказал, что ничего страшного. Он руководитель, а ты-то кто? – недавнее возбуждение в преддверии драки не проходило, как она ни старалась себя успокоить, поэтому у Аньки и вырвался этот вопрос, который заставил Любу покраснеть от злости.
– Я… я… – она захлебнулась собственными словами, которыми хотела выстрелить в Аньку, но та не дала ей договорить.
– Кто я, я? Кучка из дерьма? – Аньку почему-то понесло. Ну, надоело ей такое отношение к себе. Она и в школе-то такого никому не позволяла, а уж став взрослой тем более. После знаменитой драки в классе никто и никогда больше не обзывал ее Анька-Манька. А тут какая-то посторонняя сикуха пытается ее воспитывать. Да пошла она… – Заткнись, – сказала, гневно сверкнув глазами. – А то сейчас ведро тебе на башку одену, – и замахнулась ведром.
Не ожидая такой реакции от тихони, какой Люба считала Аньку, ведь та почти ни с кем не разговаривала кроме своего парня, она в испуге отступила на два шага и заслонила голову руками. Поняв, что драки не будет, и все гневные Любкины выступления всего лишь игра на публику с целью утверждения своего мнимого превосходства, Анька удовлетворенно усмехнулась.
– То-то же, – опустила ведро и увидела на пальцах дурочки две тонких полосочки золотых колец на среднем и безымянном. Они были до того тонкие, что вряд ли могли быть кольцами Живы, о чем можно было догадаться, даже не видя их лицевую сторону. Немного успокоилась и уже более примирительно сказала. – Я вообще-то не конфликтная, но не люблю, когда на меня наезжают не по делу. Я же сразу извинилась и призналась, что тушенку съела.
Все это время сидевшая рядом с ними Настя молча пялилась то на одну, то на другую, не зная, что делать. Это хрупкое создание с ярко-голубыми глазами даже не подозревало, что девочки могут драться и костылять друг другу по самое не хочу. Когда перебранка утихла, все, что она могла сказать, это:
– Девочки, ну так же нельзя…
Анька перевела на нее взгляд, увидела ее испуганное лицо, и сказала:
– Насть, все норм. Никто драться и не собирался.
– Помиритесь сейчас же! – вдруг громко в приказном тоне произнесла Настя. – Девочки, надо дружить. Миритесь! Быстро!
Люба вслед за Анькой уставилась на нее, о чем-то подумала, видимо решая, как поступить, но все же мириться не согласилась.
– Я подумаю, – протянула медленно, затем отвернулась и пошла в сторону палаток, бросив на ходу. – Надо еще спальники приготовить.
– А я извинюсь, так и быть, – Анька направилась к источнику. – Только потом, – стала осторожно спускаться по не слишком пологому склону.
С трудом нашла место, откуда бил родник, уже оборудованный кем-то чугунной трубой, подставила под струю ведро. И пока оно наполнялось, решила сходить к озерцу посмотреть, можно ли там искупаться. Вытекающий из земли прозрачный поток, подбираясь к водоему, становился все более широким и одновременно мелким. Но дальше скапливался в низине, образуя полу-озеро, полу-болото. Подойдя к берегу, Анька убедилась, что купаться тут точно не стоит. Кругом все заросло мелкими деревцами и кустами, часть из которых стояла в воде, а чистая родниковая струя превращалась в какую-то зеленую застойную жижу. Видимо поэтому ребята хотели соорудить купель.
Анька собралась уже уходить, как увидела, что у нее испачкался левый кроссовок. Похоже, пока она спускалась по склону, на него налипла грязь, или где-то внизу неудачно наступила в топкое место. Тогда она решила его помыть и наклонилась к озеру….
– А-а-а!!! – раздался на весь лес ее отчаянный крик.
Тут же автоматом руки завели ветер… Хотя нет, ветром это уже не назовешь. Завели бурю, которая мощным потоком отбросила на приличное расстояние нечто грязно-мокрое, которое внезапно стало подниматься со дна болотца прямо перед ее носом. Огромная жаба размером с бобра (все-таки кучка зелено-коричневой грязи с глазами, которые моргнули, уставившись на Аньку, и она это увидела, походила на жабу) шмякнулась спиной в воду, размахивая в воздухе темно-зелеными лапами с перепонками и сверкая почти белым пузом. Со страха Анька разглядела почти все мельчайшие детали вылезшего ей навстречу чудища. Таких огромных лягух она никогда не видела, так что было чего испугаться. Тем более это недоразумение стало протягивать к ней свою лапу, пытаясь схватить за руку, которой Анька хотела зачерпнуть воду, чтобы помыть обувь.
Куча брызг от нырнувшего тела выплеснулась вокруг, создавая небольшие волны, тихо набежавшие на берег, и все стихло. Снова наступила тишина мертвого болота, где даже лягушки перестали квакать. Анька прислушалась, опасаясь, что чудище вылезет снова, и нервно оглядывалась по сторонам, чтобы чуть что – сигануть наверх к друзьям. Тем более они явно услышали ее безумный крик и наверняка бегут на помощь. Надо их успокоить. Она поспешила вылезти из кустов и направилась к роднику.
Действительно, вниз наперегонки бежали парни. И что больше всего обрадовало Аньку – впереди несся Ксандр, за ним Дюха и далее по списку. Девчонки остались наверху и стояли по краю оврага как деревянный частокол, всматриваясь в низину. Анька помахала парням рукой и сообщила подбегающим друзьям, что оступилась около болота, чуть не провалилась (показала грязную кроссовку) и очень испугалась, что плюхнется в воду. А крикнула с перепуга по обычной девичьей привычке. Парни тяжело дышали и больше ничего ее не спрашивали. Объяснение всех удовлетворило, тем более она оказалась жива здорова.
Удивило Аньку поведение Ксандра. Он подбежал к ней и крепко обнял, прижав носом к своей груди так, что она чуть не задохнулась. Если бы это случилось раньше, до заклятья русалки, она бы даже не обратила на это внимания. Ведь такое поведение влюбленных обычно, обнимать и целовать при каждом удобном случае. Но после того как любимый к ней охладел, она была поражена. Значит, не такое уж сильное это заклятье? Значит, Ксандр не забыл, что ее любит, видимо где-то глубоко внутри это чувство к ней осталось. Вон как крепко обнимает. Она с трудом повернула голову и высунула нос, глубоко вдохнув.
Парни, увидев семейную идиллию, только посмеялись, советуя ему не задушить подружку, и стали подниматься наверх. Славик крикнул, что ведро они захватят, но советовал долго не болтаться, а то работа стоит, и кушать давно хочется.
Анька потянулась к губам любимого и как ни странно, он не отстранился. Ответил ей на поцелуй, но былой страсти не было. Она даже не знала с чем это сравнить. Вроде теплые и ласковые губы Ксандра ее целовали, но сам он был где-то далеко. «Механически», – подумала она. Однако даже это было чем-то другим, чем просто игнорированием ее. Она чмокнула его еще раз, так сказать для закрепления эффекта, и действительно почувствовала, как он ответил более жарко. Затем отстранился и спросил:
– Испугалась, маленькая моя?
Анька закрыла глаза и обняла его еще крепче, теперь сама вжалась ему в грудь. Как будто ничего не случилось. Не было никаких русалок с их магическими поцелуями, ни Рыбича со снятием заклятья и никакого чудища с глазами. В объятиях любимого было тепло и уютно, и не страшно. Анька решила, что своим поцелуем расколдовала его и теперь у них все наладится. Ну а что? В сказках обычно так и снимаются колдовские чары. У Спящей царевны, например. Правда, там было немного не так. Но ведь не обязательно парень должен девушку целовать? У них вот наоборот. Получилось? Да?
Она посмотрела ему в глаза, но… Он снова смотрел на нее как на пустое место. Да что ж такое?! Анька подумала, что надо бы поцеловать его снова и потянулась к губам, но Ксандр мягко отстранился и сказал, что нужно идти работать. Даже отступил на шаг.
– Идешь? – спросил, подождал немного ее ответа и пожал плечами, ничего не услышав. – Как хочешь, а мне надо. А то парни не поймут. Догоняй.
Отвернулся и стал подниматься наверх, как будто ее тут уже и не было. А Анька просто не смогла ему ответить. Не потому, что дулась на него, а потому, что и вымолвить ничего не могла. Набежавшие на глаза слезы душили, а к горлу подступил комок, который не давал говорить. Как только Ксандр отошел на приличное расстояние, она не стала сдерживаться, и слезы полились огромными солеными каплями. Она всхлипнула и стала их вытирать, размазывая по лицу. Подумала, какая же она наивная дура, размечталась, что все может сделать сама. А фиг, ничего не вышло. От несбывшихся ожиданий стало еще обиднее, а слезы потекли уже в три ручья.
Голубенькая футболка на груди намокла большими неровными пятнами и отвлекла Аньку от грустных дум. «Блин, что я девчонкам скажу, когда они увидят эту красоту? – спросила себя, рассматривая грудь. – Не рассказывать же им про гадину-русалку и отчуждение Ксандра. Уж посторонним это точно знать ни к чему. Как-нибудь сама справлюсь». Задрала край футболки и стала вытирать слезы, пытаясь успокоиться. Как известно – слезами горю не поможешь. Глаза щипало от соленой влаги, и Анька решила, что умыться родниковой водой точно не помешает. А холодная вода хоть немного, но снимет отечность после истерики. Возвращаться в общество с красными гляделками не очень хотелось.
Она наклонилась над ручьем, но совать руку в воду не стала, помня о предыдущем опыте с жабьим чудищем. Огляделась внимательно по сторонам, пристально всматриваясь в болотце, не зашевелится ли там что-то или кто-то. Но вокруг было тихо, хотя пару-тройку раз все же квакнули лягушки. Тогда Анька зачерпнула воду и поплескала ею на глаза, промыла и почувствовала облегчение, как будто вода действительно была лечебная. А может и была. Наверное, не зря Славик назвал источник святым. Хотя в честь какого святого, так и не сказал. Ну да ладно. Холодная родниковая вода, а Анька еще сделала и несколько маленьких глотков, успокоила ее окончательно.
И тут у нее вдруг взыграло любопытство. Что же это за штука такая пыталась схватить ее за руку? Ну и что, что испугалась? Непроизвольно и от неожиданности. А теперь Аньку снедала неизвестность. Она вспомнила, что и Ксандр рассказывал о кучке с глазами, когда чуть не утонул прошлым летом на том чертовом озере. Интересно, что это за дрянь такая? Вроде на Рыбича не похоже, тот являлся в виде старичка с седой зеленоватой бородой в светлой косоворотке. А эта жаба-переросток явно на него не тянула. А может, это русалки так выглядят днем? Ну и кто же из них за ней следил? Авдотья или Лукерья? «А не взглянуть ли на нее поближе?» – задорно подумала Анька и даже улыбнулась, представив, как сейчас закрутит торнадо и вытащит со дна это чудо.
Огляделась по сторонам, взглянула наверх, где копошились ребята, подумала, что минутка ее не спасет, все равно все будут спрашивать, почему она там застряла, и решилась, снова прячась среди кустов, росших на берегу. Подошла ближе к воде и завела ветер, лихо закрутила торнадо, благо опыт с лианами уже был, и пустила его по болотцу, погнав туда, где затонул жабенок-мутант. По мере приближения к месту все больше воды поднималось над поверхностью, втягивая в себя придонную жижу, ил и темно-зеленые растения, которые крутились в каком-то странном танце, добираясь уже до уровня средних веток многометровых сосен, росших у берега.
Вода из болотца уходила соразмерно росту торнадо, так что когда оно достигло верхних макушек деревьев, в него стало втягивать и все, что находилось на дне. Вдруг в крутящейся зелени и грязи мелькнули перепончатые лапки и с каждым поворотом торнадо стал мелькать белый живот жабенка. Что с ним делать, Анька не придумала и просто пялилась, как он то показывался, то скрывался в толще мутной воды.
– Вот говорил же ему, не лезь, куда не просят, – услышала она смешок знакомого голоса, резко повернулась, освобождая одну руку, но поддерживая торнадо другой, и напряглась, готовясь к обороне. – Да я это, я, Рыбич, – дрогнул голос. – Вот ведь, и меня старика чуть не напугала.
Анька увидела, как из-за толстой сосны выглядывает старичок-боровичок, раздумывая, вылезать или погодить. Она с облегчением выдохнула и опустила руки. Торнадо тут же рассыпалось водяными брызгами, и болотце снова обрело воду. В нее с шумом плюхнулся жабенок и восстановилась тишина, ранее нарушаемая свистящим ветром.
– Я уж думала, вы не придете, – сказала Анька с облегчением, глядя на приближавшегося деда. – А это кто был? – ткнула указательным пальцем в сторону болотца.
– Я ведь обещал, – удивился Рыбич Анькиному недоверию, останавливаясь в двух шагах от нее и приглаживая бороду. – Я всегда слово держу. Какой же я тогда хозяин озер, если клятву свою меняю? Мое слово крепко. Просто не было случая к тебе подобраться без посторонних. Я уж думал, если ты к воде не пойдешь, так просто в вашу компанию загляну. Вроде травник я, лекарственные растения в лесу собираю, ну и на вас набрел. А то ведь места здесь теперь глухие, и человека встретить редкость. Грибы-ягоды еще не пошли, а трава всегда растет.
– Ой! – Анька отпрыгнула от берега, увидев, как из воды показалась морда жабенка с совершенно круглыми осоловелыми глазами. Он моргнул два раза и замер, глядя на нее.
– Ухайдакала ты парня, – усмехнулся Рыбич, тоже рассматривая высунувшееся чудо. – Говорил же тебе, осторожнее с ней надо, – сказал круглым глазкам. – Видишь, что получилось, – повернулся к Аньке, пояснил. – Это Васька-щурь, водяник и мой помощник. Хозяйственный и серьезный, только немного бестолковый. Вечно свою руку тянет, чтобы сцапать чего-нибудь или напугать кого. А тебе он бумажку совал с рисунком кольца, которое Жива создала, да тоже напугал, дурачок. Он у меня еще и художник, сам рисовал.
– Ой, бедный, – пожалела она жабенка. – Я ведь не знала, – растерялась, не зная, что делать.
– Ничего, ничего, – рассудил Рыбич. – Сам виноват, был предупрежден. Живой? – спросил водяника, увидел, как тот мотнул головой, и продолжил. – Так тащи сюда свой шедевр.
Жабенок сделал несколько огромных прыжков и вылез из воды, шагая на задних лапах. Оказалось, что это не жаба, а смесь жабы с мужиком, потому что лицо все же напоминало больше человеческое с примесью амфибии, поэтому и отливало зеленым цветом. Да и руки были человеческие, но с перепонками между пальцев. Ниже пояса он был покрыт длинными волосами в виде юбки, которые все скрывали. Подойдя к Аньке, он вытащил откуда-то из мехов белое нечто и протянул ей. Это оказалось свернутым в несколько раз листком, на котором был отлично вычерчен рисунок вензелей со старославянской буквой Ж в центре. Как Анька и думала.
– Спасибо, очень красиво нарисовано, – поблагодарила водяника и увидела, как тот расцвел, даже видимо заулыбался, потому что растянул жабью пасть еще шире. Спрятала бумажку в карман штанов, спросила. – А какое оно? Серебряное или золотое? Или еще какое? А то как искать-то?
– Серебряное, – сказал Рыбич, не удержался и посетовал. – Уже знать должна, что амулеты и талисманы только на серебре работают, потому как металл этот целебный. А золото только так, красиво для побрякушек. На нем ничего не держится, ни заклинания, ни обереги, – увидел, что Анька задумалась, смутился. – Ох-ех, я и не подумал, что ты не знаешь…
– Теперь знаю, спасибо, просветили, – ответила она. – Ничего, ничего, скоро всему научусь, – закончила оптимистично.
– Ну, чего стоишь? – Рыбич рыкнул на водяника. – Миссию выполнил, теперь свободен. Иди, порядок у русалок наводи, чтобы помалкивали там про Авдотью-то, что натворила вчера дел, злыдня.
Жабенок смешно поклонился и поскакал обратно в болотце, плюхнулся в воду, скрываясь в зеленой жиже.
– А он вообще разговаривает? – спросила Анька, глядя ему вслед.
– Почти нет, мы с ним мысленно беседуем, но речь он тоже понимает, – стал объяснять Рыбич. – А так как время не терпит, и тебя скоро снова искать начнут, расскажу, как Евлампию найти…
Поднимаясь вверх по горке, Анька мысленно раскладывала полученные сведения по пунктам.
Во-первых, русалка могла стать такой девушкой, которую даже сам хозяин озер с трудом, как он сказал, узнал бы. Потому что при выходе на сушу, она меняется. Из рыжей, например, могла стать золотистой. Из темно-русой – платиновой блондинкой. То есть цвет волос становится светлее, видимо так они высыхают. Но при современной косметике, светло-русая Евлампия вполне окажется не только молочной блондинкой, но и шатенкой, и каштановой, и даже черно-смоляной. Так что искать по цвету волос не получится. И даже то, что на обороте листка с кольцом Живы Васька-Щурь нарисовал как выглядела Евлампия в озере, не слишком бы помогло. Но все равно пригодится.
Во-вторых, у нее даже возраст может быть разный. Если в озеро она попала молодой девчонкой, то скорее всего такой и будет на суше. С другой стороны, у Рыбича она провела не один десяток лет, еще с прошлого века, так что вполне могла оказаться разбитной молодухой годам к сорока. Это уж как на ней кольцо Живы сработало. Но так как Евлампия была достаточно энергичной для своего возраста девицей, то скорее всего, так думал Рыбич, будет она молодкой лет двадцати пяти. Но это не точно.
В-третьих, и это самый большой минус в поисках – кольцо не обязательно носить на пальце, но обязательно с собой, хоть в сумке, хоть в кармане брюк, хоть в бюстгальтере на груди. Если найдешь, то считай повезло, сказал Рыбич. Но так как Евлампия не собирается возвращаться в озеро, то кольцо наверняка хорошо спрятала, и найти его будет весьма проблематично.
Поэтому остается только один путь ее опознания – водица с заговоренной водой, 250-граммовый пузырек с которой дал Аньке Рыбич и рассказал, что нужно с ним делать. Ну что, что? Ничего особенного, просто плеснуть на русалку. Единственный нюанс, вода должна попасть не на одежду, иначе толку не будет, а на кожу. «Лучше в лицо швырять, – хохотнул Рыбич, – оно всегда голое, даже зимой. Но до зимы Сашечка твой не доживет».
«И я не хочу до зимы ждать! – думала Анька, уже забравшись на самый верх. – И так жизнь мимо пробегает. Как же я без него, без моего любимого? Ну и пусть задачка не из легких. Я ведь все равно не отступлю. Найду я эту стерву!» И в который раз пообещала вырвать ей чешую с хвоста.