Глава 3
Пятница подкралась незаметно. В обед позвонила Маша.
– Милый, я не видела тебя уже несколько дней… Это Вечность! С этим надо что-то делать! Я скучаю. А сегодня пятница…
– Я тоже соскучился. Но сегодня я обещал Виктору вникнуть в какую-то мега важную теорию. Извини. А завтра можем начать ужин прямо с утра.
– Ок. Тогда я приеду к тебе сама утром. Часиков в двенадцать?
–Отлично! Я забронирую на вечер столик в «Турандот».
Из офиса Давид поехал к Виктору домой. Его немаленькая квартира представляла из себя холостяцкую берлогу с кучей железного хлама. То есть, как бы не хлама, а весьма дорогостоящего оборудования. На столах, на системных блоках, на подоконниках стояли грязные тарелки, стаканы, упаковка от фастфуда и пустые бутылки. На всех горизонтальных поверхностях валялась одежда и какие-то бумаги. Виктор встретил его торжественно.
– Ну что, Дэн? Ты готов слушать и пробовать погружение? Если сам не попробуешь, ты просто не поймешь и не поверишь!
– Ну, не пугай так сразу…
– Садись. Вот сканер. Правда не такой, как ты привык. Он сканирует те электрические взаимодействия, которые происходят, например, в моем или твоем мозгу. А теперь давай я тебе покажу алгоритмы. Начнем с простого… Смотри. Открываю. Вот те формулы, которые описывают взаимодействие пространства и времени….
Виктор долго и подробно объяснял все то, что для него представлялось очень важным. Давид старательно вникал. Но у него не получалось успевать за другом. После получаса объяснений Виктор спросил:
– Так, может, попробуем? Ты готов поработать бета-тестером?
– То есть, подопытным кроликом? А что в итоге должно получиться?
– Я сейчас запускаю систему. Сканирую твой мозг. И ты оказываешься, то есть, твое сознание, в любой выбранной нами точке пространства-времени. Правда в чужом теле. Я пока не понимаю, как передвинуть тяжелые частицы. Другая система. Главное – масса. Надо дальше все апгрейдить… Итак. Надо четко выбрать объект, который будет связывать тебя с системой. Ну как бы конкретное лицо. Поскольку у нас нет информации обо всех людях, которые жили на Земле за всю историю ее существования, то надо выбрать конкретную известную личность. Скажем, исторически достоверную.
– А что будет с сознанием того человека?
– Я поменяю ваши сознания местами. Его мозг будет находиться в твоем теле как в контейнере. Но для него пройдет одно мгновенье. Он даже не успеет понять, что это и где он. В худшем случае потом будет думать, что ему приснился кошмар с инопланетными существами. Дело в том, что при этой операции для его системы и для нашей время идет по-разному. Помнишь мысленный эксперимент Эйнштейна? Тут работает этот же принцип. В нашем мире проходит мгновение, а в том столько, на сколько можно там остаться.
– И на сколько же можно там остаться?
– Пока, Дэн, не знаю. Мой рекорд – два часа там. Потом система меня вернула. Ну, таймер мы сами здесь ставим. Страшновато, конечно. А вдруг там заблудишься, кто-то что-то сделает с тобой, и ты не сможешь вернуться?
– И где ты был? Если, конечно, можно это все серьезно обсуждать…
– Я был в 1937… В теле друга своего деда… Потом могу рассказать подробности. Меня почему-то больше всего поразил свет там. То есть, обычный солнечный свет. Он там какой-то не такой…
– Может, экология чище? Не обижайся! Я пока не очень верю в этот бред. А в свое собственное тело, но на какое-то время назад, я могу попасть?
– Я не пробовал. Не знаю, почему. Но можно попытаться… Ты хочешь что-нибудь исправить в своей жизни? Учти, что тогда и твое настоящее может измениться совершенно неожиданным образом, старик!
– Нет, я ничего не хочу менять. Пока моя совесть чиста. Витя, ты уверен вообще, что это, как минимум, безопасно?
– Старик! Я ручаюсь! Я сам ТАМ был!
– Куда я должен положить свою красивую голову?
– Ложить ничего не надо. Садись в это кресло. Давай обсудим, где и когда ты хочешь оказаться? И точно в своем теле? Давай для начала возьмем три минуты?
– Ну давай три! Да, в своем. Хотя прикольно было бы оказаться в Машином или еще можно вспомнить подружек… Давай, прошлый вторник, 21 час. Другие подробности тебе не нужны? Не верю!
Виктор прикрепил к голове друга какие-то клемы. Сел за комп и начал там что-то творить. Давиду хотелось поострить, но это быстро прошло, так как на какое-то мгновение он потерял сознание. Вдруг он увидел Машу. Она была в коктейльном платье, а вокруг толпа людей. Рядом с ней две лесбиянки, Аня и Илона. И здесь как бы включился звук. Маша о чем-то трещит с Анечкой. Илона скучающим взглядом рассматривает окружающих. И тут Давида понесло…
– Слушай, Илона, а может вам мужиков найти, пока не поздно? И не стоит в твоем возрасте одеваться под мальчика. Честно, не убедительно.
Илона посмотрела на Давида с выражением ужаса и отвращения.
– Что-что? А где здесь курят?…
В этот момент перед глазами Давида появилось лицо Виктора.
– Ну как, старик? Ты жив? Как голова?
– Что это было? Ты меня чем-то обкурил?
– Дэн, я же тебе все разложил по полочкам. Ты можешь сам проверить алгоритм. Ты был ТАМ? Что ты там видел?
– Если это не химия…
– Нет, старик, это физика. Время, пространство и много математики.
– Я был в прошлом вторнике! Это был сон? Мне надо подумать. Ты можешь дать мне алгоритм? Я хочу сам посмотреть.
– Да пожалуйста! Но потом надо еще прибор собрать правильно! То есть, у нас получилось подселить тебя в тебя же… Ну, говорить о том, что все это между нами, смысла нет?
Глава 4
На следующий день приехала Маша. Зайдя в гостиную, она сразу плюхнулась в кресло.
– Осень началась. Погода скверная. Помнишь, какой был чудный вечер после Премии? Я все думаю про того мужика с сигаретой…
– Не надо думать. Тем более о мужиках… Иди ко мне…
Вечером Давид и Маша поехали в «Турандот».
– Как мне здесь нравится… Очень буржуазно! Доди, ты молодец! Спасибо!
– Кстати, забыл тебя спросить. Как ваша премия? Вам же тоже там что-то дали? Вашему мега гламурному журналу?
– Ах! К сожалению, без сюрпризов. Нам дали только вторую. По этому поводу в офисе все ныли и возмущались всю неделю. «Мы – лучшие!» «Мы задаем тренды» «У нас лучше целевая» «У нас элитные рекламодатели, а те – почти масмаркет» Все в том же духе! В следующем году дадут первую премию нам. Надеюсь. Между двумя-тремя первыми мировыми брендами всегда жесткая конкуренция. Идем нос к носу… К счастью, еще пока рекламные объемы не сильно пострадали. Хотя, конечно, внутри есть дифференциация. Диджитал уже опережает по объемам бумагу.
– А как вообще впечатление от мероприятия?
– Как всегда! Гламурно. Хорошая публика. И я обожаю черную икру. Лично я всем довольна! Правда я не поняла, чего ты наехал на Илону?
– Я?!!!
– Доди, милый, конечно, ты! Чего-то там сказал ей про ориентацию! Это ерунда. Илона не имеет влияния на мою жизнь. Но вообще смешно!
Давид на некоторое время потерял дар речи. Значит, ему не померещилось? Что-то пошло по-другому? Ведь он отлично помнил тот вечер. Здесь Маша увидела мужика лет пятидесяти, с всклокоченной бородой и широкой улыбкой нерусского человека. Он радостно махал Маше рукой. Маша тоже ему махнула, и мужик подошел к их столику.
– Давид, я тебе хочу представить Томаса Шнайдера, лучшего фэшен-фотографа Германии и не только… Сейчас он в Москве. Кое-что снял и для нашего издания. Я просто обожаю его работы!
Маша обратилась к фотографу по-немецки:
– Томас, это Давид, мой друг. Он руководит большой компьютерной компанией. Очень умный и все знает про программирование. Ты здесь ужинаешь?
– Оооо! Здесь так дорого! Это как-то недемократично. Москва – очень дорогой город! Это не Берлин и даже не Мюнхен! Маша, я здесь на встрече. Друзья пригласили. Ужинать здесь добровольно я бы не стал. Программирование – это так современно. Кто бы мог подумать тридцать лет назад, что будет такая сущность – программы. И вся жизнь будет зависеть от них? Я не быстро перешел на цифровую камеру. И все равно пленка – это настоящее искусство!
Когда фотограф ушел, Давид спросил:
– Маша, я очень плохо знаю немецкий. А что у него на майке написано? Там что-то про стену?
– Ну да! Там написано: «Верните мне берлинскую стену!»
– Ничего себе! Немец не доволен объединением Германии?
– Ну, там разные люди есть. А он принадлежит к тому поколению, которое помнит условия жизни в ГДР. Он, естественно, с востока. В Германии пока или уже не преследуют за убеждения и за футболки…
Глава 5
В трудах и сражениях за денежные знаки Давид провел следующую неделю. Периодически в кабинет заскакивал Виктор и спрашивал: «Ну как? Ты готов двигаться дальше?» Но Давид был озабочен только делами этого мира и проводить эксперименты категорически отказывался. Однако в конце недели Виктор добился своего. Они снова приехали к нему домой. В квартире было немного почище. Видимо, Виктор провел генеральную уборку.
– Витя, может тебе завести постоянную подружку? Будет бесплатно заниматься твоим хозяйством.
– К этому «бесплатно» прилагается другая плата. Кстати, не всегда без денежных знаков. Сейчас у меня, старик, просто нет времени. Я очень занят. Надо понять, что можно из этого извлечь. Или закрыть и забыть. Кстати, ты там что-то говорил про своих исторических кумиров. Может, попробуешь взглянуть на них собственными глазами?
– Витя, у меня нет кумиров. Даже в нашем мире. Это не цинизм. Просто я трезво смотрю на вещи и на людей.
– Ну, Павел Петрович, например, которого так оболгали? Или Николай Первый? Ты можешь взглянуть им в глаза и взять интервью…
– Ладно! Павел! Я вернусь обратно без повреждений?
– Надо выбрать человека, которого мы сможем поюзать. Что ты знаешь об исторических персонажах?
– Ровным счетом ничего!
Виктор сел за комп.
– Во! Как тебе светлейший князь Платон Александрович Зубов? Последний бойфренд мамаши Павла. Неужели ей чего-то хотелось в шестьдесят лет? Геронтофил гнусный, не брезговал ложиться в постель со старухой ради денег. По-хорошему ему бы надо шею свернуть… Но свернули как раз не ему… Зато гламурный. Почти как ты… Давай попробуем на три часа… Сможешь почувствовать себя древним олигархом. 15 часов 17 февраля 1801 года. Павел еще был жив… Стоп! У нас разные календари! По какому стилю? За сколько дней до его смерти?
– Это последний раз! Мне не нужна история. И мне все равно, что с ними было… Только ради науки… я иду у тебя на поводу. Конечно, по тому календарю… По Юлианскому. Чтобы не запутаться….
– Ок. Сейчас посчитаем…
– Зачем мне Зубов? Я не хочу быть Зубовым! Мне и так хорошо….
Виктор прикрепил к голове Давида клемы и включил свою систему.
– Так далеко я еще не погружался…. Интересно…
Это было последнее, что услышал Давид. Лицо Виктора расплылось в тумане.
Давид увидел перед собой какую-то смешную старую голову в немыслимом белом парике. Голова торчала на согнутом теле в старинном бархатном камзоле неопределенного бурого цвета.
– Ваша светлость, не изволите откушать? Уже подано. И барышня ждут-с в ихней комнате… Просили вам сказать.
Давид повернул голову в разные стороны и увидел странную, но по-своему роскошную обстановку. Огромная зала с невероятной цветной лепниной на высоченном потолке. Стены плотно увешаны картинами. Позолоченная мебель, изящные китайские и французские вазы, хрустальные канделябры и огромный зажженный камин у одной из стен. Вся эта роскошь тонула, мерцала и блестела в лучах неуверенного зимнего солнца, заливавшего помещение из огромных окон с парчевыми золотыми гардинами. Из залы в другие помещения вели несколько дверей. Давид увидел, как в одну из них вышли какие-то два парня, по виду лакеи. В углу на бархатном кресле сидела маленькая обезьянка и копошилась лапками в собственной шерсти. Давид постарался посмотреть на себя и увидел, что одет в расстегнутый голубой камзол по павловской моде. Пуговицы на вид были серебряными. Под камзолом была объемная кружевная рубашка. Перед ним, подобострастно согнувшись, стоял человек лет шестидесяти. «Ага, видимо, это мой лакей. Как же к нему обращаться?»
– Что-то я вчера несколько перебрал, голубчик. Как-то мне нехорошо! Отведи меня в столовую. А что за барышня у нас сегодня?
– Да все та же, ваша светлость, что и прошлого дня. Наталья Ивановна-с. В постели еще-с. Девкам не велели входить. С вами всю ночь провели-с. Просили вашу милость к ней…
– А-а-а-а!
Протянул ошарашенный Давид, пытаясь придумать, что делать дальше. Не есть же еду, которая истлела больше двухсот лет назад…. Не спать же с девушкой, которая старше тебя на те же двести лет…
– Ваша светлость, парик сейчас прикажете или после стола?
– Давай после… Пошли, проводишь меня, где еда. Хоть посмотрю, что ли…
Лакей засеменил вперед. Обезьянка соскочила на пол и быстрыми прыжками обогнала старика. Давид за ними зашел в такой же огромный зал, который, видимо, считался столовой. Длинный, персон на двенадцать, стол был уставлен красивыми тарелками с блюдами, супницами, бутылками и прочим. Во главе стола стоял набор пустых тарелок и лежал один комплект позолоченных приборов. Возле стен замерли трое безмолвных лакеев. Давид сел в удобное бархатное кресло. Лакеи всем своим видом изобразили готовность служить, но знака от старшего не получали. Обезьяна начала наматывать круги вокруг Давида, издавая неприятные и резкие звуки. Было очевидно, что ей что-то не нравится.
– Кыш, шишига! – Крикнул старый лакей. Но животное не унималось. Старик схватил большую салфетку со стола и начал ею угрожающе размахивать. Молодцы у стен тоже подключились к атаке на животное. Обезьяна наконец отбежала в дальний угол комнаты и притихла.
– Милый, извини, забыл, как по имени будешь….
– Иван Кузьмич, ваша светлость…. Уж шестой десяток лет…
– Хорошо! Отпусти парней-то. Я хочу с тобой с глазу на глаз побеседовать.
Старик грозно взглянул на застывших лакеев, и они на цыпочках исчезли из столовой.
– Налей-ка мне, Кузьмич, воды. Пить после вчерашнего сильно хочу.
– Ясное дело! А чего ж воды? Мож рассольчику? Глашка свежий налила.
– Не, сказал, воды!
Лакей засуетился, нашел на столе воду и налил в хрустальный стакан. Давид медленно сделал один глоток. Вода как вода. Но какой-то привкус Давиду все-таки померещился. «А если я здесь останусь навсегда? Кошмар! Человек ко всему привыкает. Хорошо, что Зубов, то есть, я – богатый. А если в крепость посадят? Они же варвары!»
Тут раздался какой-то шум, шелест чего-то непонятного и топот женских каблучков. В залу вбежала совсем юная девушка, лет семнадцати, в чем-то мерцающе-шелковом и розовом, видимо в пеньюаре, накинутом на атласный корсет, с роскошными распущенными волосами.
– Платоша, милый, вы куда так рано ушли? Я проснулась, а вас нет. Я испугалась. У вас дом-то такой непривычный. И девок моих нет. А ваши тупые…
Барышня села Давиду на колени и чмокнула его в лоб. Он ощутил ее вес и ошарашенно подумал: «Она настоящая!» От девушки пахло приторными духами. Они смешивались с ароматом юного тела. Из глубокого выреза корсета выскользнула одна грудь. На истлевшую плоть она была непохожа. Кузьмич мелкими шагами засеменил по каким-то хлопотам из залы.
– Ладно. Давай потом. Мне подумать надо.
Давид решил потянуть время. Барышня пошевелилась на его коленях, поправила корсет, но не встала. Погладила его волосы.
– Ну зачем вам думать? О чем? Мы едем сегодня на бал? Вы обещали…
– Знаешь, я сегодня как-то не хотел бы… Может, покушаешь? Наверное, все это очень вкусно…
– Платоша, родненький, вы меня узнаете? Что-то я не пойму. Вы обещали, что вывезете меня на бал к Салтыковым! Сколько ж можно меня прятать! Или вы уж передумали на мне жениться?
В это время в зал снова вошел лакей Кузьмич и согнулся в глубоком поклоне. Было видно, что он очень нервничает.
– Ваша светлость, покорнейше прошу вашей милости! Тут приехали-с. К вам хотят…
– Кто?
– Его светлость граф Пален. Говорит, что у него назначено с вами…
– Зови! Наташа, подождите меня у себя. Я к вам зайду!
Наташа посмотрела на него с немой мольбой, сложила губки в обиженный бантик, подобрала юбки и неторопливо, но очень грациозно, вышла из зала.
Раздались совсем другие шаги. Уверенные, мужские. В зал энергично вошел немолодой мужчина довольно высокого роста в прилизанном парике, с неприятным хитрым лицом, как у пушного зверька. Маленькие глаза блестели затаенным ехидством, но губы расплылись в радушной широкой улыбке. Было очевидно, что он сделал своим оружием умение располагать к себе окружающих. На мужчине был белый сюртук, весь увешенный роскошными орденскими звездами. «Какой неприятный тип! Я бы точно не взял его на работу, при любом опыте и с любым резюме!» – подумал Давид.
– Приветствую вас, милостивый государь!
– И вам добрый день! Присаживайтесь! Как раз накрыто.
– Князь, я не голоден и не страдаю чревоугодием. Сегодня нам надо встретиться у Панина. Надеюсь, вы не станете отлынивать, как прошлого дня? Надо готовиться к решительным действиям. Ваши удовольствия могут и подождать… При императрице-матушке в вас было больше дисциплины.