Сердцеедка Иванова

Глава 1

Стою на балконе своей съемной квартиры и сжимаю бинокль в руках. Почему он приходит сюда? Задаю себе этот вопрос каждый раз, когда смотрю на высокого шатена в дорогом костюме. Сколько стоит его дорогой пиджак? В каком салоне ему сделали такую безукоризненную стрижку? Да уж… Глубоко выдыхаю и понимаю, что мое любопытство – вещь упрямая.

Смотрю на незнакомца, пусть издалека, пусть через линзы с системой Кеплера и не понимаю, что он здесь забыл? Обычная панельная пятиэтажка, правда, с красивым видом из окна. Ах, да еще удобной транспортной развязкой.

Почему он приходит в одно и тоже время? Пунктуальный до ужаса. Можно свободно сверять часы – не ошибешься. Кукушка выпрыгивает из настенных курантов в тот самый момент, когда он садится на деревянную скамейку со спинкой облокачивается и закидывает ногу за ногу.

Пробило семь утра, он тут, как тут, на дальней лавочке в гордом одиночестве. Смотрит на озеро, как уныло плавают утки, как медленно падают желтые кленовые листья, исполняя свой особенный танец осени.

Он приходит сюда и в дождь, и когда пожухлая трава покрывается первым инеем.

Думаю, это живописное место, ему не просто приглянулось.

Вот уходит. Проводит рукой по своей королевской шевелюре и направляется куда-то. В этот раз не как обычно. Не к своей иномарке, припаркованной рядом. Уходит куда-то вдаль, уверенным шагом, будто лев покидает свою территорию.

Внимательно смотрю в бинокль, наблюдаю в «четыре глаза» и провожаю его взглядом, не отрываясь. Сегодня явно у него пошло что-то не по плану.

Глубоко вздыхаю, когда больше не могу разглядеть его статной фигуры. Пойду сварю кофе, включу какой-нибудь интересный фильм. Так сказать: подниму себе настроение сама. Без попкорна и бутылочки вина. Сегодня же выходной. Единственный! А я занимаюсь всякой ерундой.

Кстати, бинокль у меня от Светки, от моей школьной подруги, которая и перетянула меня в этот замечательный город.  А я теперь не понимаю, почему не согласилась раньше.

Моя кареглазая подруга Света – уникальная женщина. Она может постирать телефон в стиральной машине, забыв вытащить его из заднего кармана джинс или забыть, где припарковала свою машину и ломится совершенно в другой автомобиль, очень похожий на ее, при этом обзывая законного хозяина – полным идиотом. Нет, с памятью у нее все в порядке, с внимательностью – не очень.

А еще она много говорит. Ее сложно перебить, когда она взахлеб рассказывает о своем новом романе, о мужчине всей своей жизни, который в итоге оказался последней сволочью.

 Света давно переехала в Москву к отцу. Когда ее родители развелись, то получилось, то она с матерью живет в одной стране, а отец – в другой. Как утверждает сама Света: «Раньше была одна большая страна – Советский союз».

Почему я так много говорю о Свете? Потому что она сыграла ключевую роль в моей жизни. Но об этом чуть попозже. А сейчас кофе. Ароматного, свежезаваренного, со смолистыми нотками, выращенного где-то в жаркой Эфиопии.

Отложила бинокль в сторону, плотно закрыла дверь балкона и направилась на кухню, пересекая огромный зал, пол которого застелен узорчатым ковром. По пути бросаю взгляд на хрустальную люстру, виниловые обои с абстрактным рисунком. Обращаю внимание: ровно ли лежат маленькие подушки на светло-бежевом диване, убрала ли я плюшевый плед с рукавами с кресла, и нет ли пустых чашек на журнальном столике. Затем смотрюсь на свое отражение в прямоугольном настенном зеркале, поправляю шелковый халат, купленный с первой зарплаты и почти залетаю в комнату, где давным-давно не витали ароматы борща. Где на плите стоит только чайник, на столе ваза с фруктами: бананы, яблоки. Кастрюли пустуют на постоянной основе, а холодильник забит йогуртами.

Насыпаю в турку кофе и думаю, что сегодня у этого богатея случилось? Почему он не как обычно не сел в свою дорогую тачку и не укатил оттуда откуда прикатил. Хм… Люблю загадки, но не до такой же степени.

Меня отвлекает звонок в дверь. Упираясь кулаками в бока, притопывая розовым тапочком по кварцвиниловой напольной плитке стою и думаю: кого принесла нелегкая в такую рань? Света? Нет, этот вариант сразу отпадает. Она слишком сильно любит поспать, в отличие от меня. Я жаворонок, она слишком дремучая сова. Еще как вариант – хозяйка квартиры. Что же остается только открыть двери и убедиться в своих предположениях.

 Но я ошибалась. Настолько сильно, что когда я открыла двери и увидела его – споткнулась через высокий порог и упала. Упала прямо в его объятья, расправив руки и зажмурив глаза.

Это такой хлопок, когда видишь, как парнишка в кепке ворует в супермаркете жвачку, но почему-то к тебе подбегает охранник с рацией в руках  и громко кричит на ухо: «Ага! Попалась!». У тебя тут же закладывает уши и темнеет в глазах. Вот сейчас мой шок был из этой оперы.

Но я быстро пришла в себя. Вынырнула из его сильных рук, поправила халат. Смотрю на него в упор.

На пороге стоит он. Тот самый. Который приходит с утра, садится на скамейку, закидывает ногу за ногу и смотрит, как в озере плавают утки. Тот самый за которым я наблюдаю в бинокль.

Смотрю на него, когда он так близко. На его загорелую кожу, голубые глаза. На его безукоризненный пиджак, идеально начищенные лакированные туфли и не понимаю, что он тут делает.

Первая мысль, которая пробежала вскользь – он догадался. Догадался, что я слежу за ним. От этой мысли становится смешно.

Я округлила свои серые глаза и продолжаю смотреть на него, словно передо мной сейчас Кентервильское привидение.

– Здравствуйте! А Регина? Регина Александровна где? – раздается его звучный баритон.

Регина – хозяйка этой квартиры. Думаю, где может быть эта старушенция и предположений ноль.

Отрицательно качаю головой и светло-русые кудряшки падают мне на лицо. Пытаюсь их сдуть, как-то незаметно, но ничего не получается.

Постоянно улыбаюсь ему, стреляя глазами и поправляю коротенький халатик. Неловко до ужаса.

После того, как он произнес имя хозяйки – выдыхаю и начинаю строить предположения. Как он с ней познакомился, при каких обстоятельствах.

Он смотрит на меня холодным, равнодушным взглядом, будто я прозрачная. Будто ему все равно, как я выгляжу, как я одета. Настолько все равно, как лететь до Луны. Причем в два конца – туда и обратно.

– Вы, наверное, ее дочь, – голос незнакомца напоминает ароматные листья пачули. А может это не его голос, а просто стойкий запах его дерзкого, древесного парфюма. Выдержанный, элегантный, спортивный. Собственно, как и он сам.

Очень нежданный гость. Настолько нежданный, что если бы не видела сейчас собственными глазами – подумала, что меня снимает скрытая камера.

– Я хотел переговорить с ней, – продолжает он. Лезет во внутренний карман пиджака, достает визитку и протягивает мне. – Я хотел купить эту квартиру.

Купи-и-и-и-ть! – раздается маленькими молоточками в моей голове. И почему из всех квартир в этом обычном, ни чем не примечательном доме он хочет купить именно эту?!

Беру визитку. Не сразу. Мне приходится приложить не только свое обаяние, но еще и усилия. Он крепко обхватил пальцами за один конец пластиковой карточки, словно чувствует подвох с моей стороны. Я же в свою очередь – тяну на себя. Натянуто улыбаюсь, и когда визитка оказывается в моих руках – громко захлопываю дверь перед его носом. Вот что еще придумал. Купить! А как же я? Я снимаю эту квартиру и не хочу ее менять на другую. Хотя по одной простой причине: от дома до работы – семь минут ходьбы. Это так развалистым шагом, не спеша. Рано вставать не нужно, стоять в пробках или ехать на метро. Признаюсь честно – я боюсь метро. У меня такая особая метрополитеновая фобия.

Для меня метро в Москве это самый настоящий ад. И вот меркнет свет, ты спускаешься по экскаватору в подземелье, где без конца в вестибюле толпятся люди с равнодушными лицами, где светятся бронзовые скульптуры и появляются две ослепляющие фары в конце темного туннеля. Создается такое ощущение, что меня приветствует царство мрачного Аида. И ты такая: О! Привет мужчина с горящей головой! Подскажи, как выжить и не заблудиться в этом чертовом лабиринте.

Мне приезжей из другого города сложно ориентироваться в этих ветках, станциях, переходах (в городе, где я родилась  – метро нет вообще). Никак не могу привыкнуть к жуткому свисту, сквозняку и маленьким синим вагончикам, колеса которых стучат, как мое сердце, когда мне нужно совершить поездку на таком виде транспорта.

Одна из моих знакомых тратит на дорогу шесть часов. Шесть! Я когда слышу эту цифру – хочу покрутить пальцем у виска. Какая же должна быть зарплата, чтобы так мотивировать к ежедневным поездкам. Это конечно образно, на самом деле я восхищаюсь таким героизмом. Проводить столько времени в пути.

Крепко сжимаю его визитку в руках. Читаю: «Генеральный директор Альтер-Стрейд» Романовский Г. А.

Рву на мелкие-мелкие кусочки визитку и бросаю вверх, как праздничные конфетти. Ах! Все равно сегодня собралась пылесосить.

И как бы я не старалась себя подбадривать, я отчетливо понимала, что у меня появилась еще одна проблема. Возможно бы я сказала: не решаемая, но это смотря под каким градусом на нее посмотреть.

Глава 2

Но в отличие от подруги – Москва меня встретила не так ярко. Прямо на вокзале попросили документы. И тут начались мои беды. ФМС, миграционные службы… От которых я так далека…, как от Москвы до Одессы в неудобном положении.

Я – одесситка. И я свободна, как в поле ветер. Нет, у меня были короткие романы, но ничего серьезного. Всего по одной причине:  не встретила того единственного. Чтобы захватило дух, сердце затрепетало, почувствовала всеми фибрами души, что это он.

Итак, Одесса. Одесса – город контрастов. Колорит в каждом жителе, в каждом переулке. Это в наших еврейских двориках до сих пор лузгают семки, «шокают» и говорят с особым акцентом. Что-то типа такого:  «Роза! Вы шо таки поругались с последней извилиной?!».

У нас до сих пор ходят в туфлях с квадратным носком, спортивных штанах с белыми полосками по бокам, причем черные носки заправлены в эти спортивные штаны. Только в нашем городе могут оставить домашние тапочки посреди улицы, забыть раритетный чемодан, где-то в кустах и потом его случайно найти, при этом гордо восклицая: «Опана! Вот это нежданчик-чемоданчик!».

Нет, Одесса прекрасный город. «Южная Пальмира», «Одесса-мама». Пройтись по Дерибасовской, подняться по Потемкинской лестнице. Свернуть на Ланжероновскую и увидеть чудесный закат в порту. Этот город пахнет теплым морем, розовым виноградом и жарким солнцем. А еще для меня этот город с запахом детства. Беззаботного, счастливого и радостного.

На самом деле я долго не решалась на переезд. Если бы не моя семья. Она у меня особенная. Но как говорится: родителей не выбирают.

У меня дружная семья. Почти. Ну мы только выглядим дружно. То есть, кто плохо знаком с нашей семьей – считает, что мы дружны.

 Мой дед которому скоро исполнится семьдесят пять никогда не откажется от горилки, которую не прочь закусить салом. Такой шмат сала завернутый в газету или бумагу, похожую на пергамент. Он режет его толстыми ломтиками, каждый из которого щедро обмакивает в горчице, перед тем, как «принять на грудь». А еще он тырит мелочь по карманам. И мелочь – это мягко сказано. Когда у меня пропало три тысячи гривен (почти вся моя зарплата), сначала не знала, что думать. Сам дед разводил руками, ходил, причитал, что я сама положила и забыла куда. Но в отличие от него маразмом  не страдаю.

Мой папа  – высокий, темноволосый с басом, как у контрабаса – всю жизнь работает водителем. Когда он приходит домой, сразу чувствуется запах солярки, бензина или машинного масла. Он снимает свои стоптанные туфли сорок пятого размера, проходит в ванную и хозяйственным мылом моет руки, которые испачканы у него по локоть, в черной-черной машинной мазуте.

Вымыв руки и вытерев насухо, он плетется на кухню со словами: «Мати, шо е в этой хате пожувати?»

До сих пор не понимаю, почему он говорит: «мати» и к кому именно обращается. Бабушки, его мамы уже, как пять лет нет с нами.

 В нашей прихожей часто лежала зимняя резина, карбюратор, здоровенные ключи 16х12 и еще какие-то непонятные детали от разобранной Волги. Сколько же папа ее собирал, разбирал до последнего винтика – одному Богу известно. А может даже ему не известно.

Мама при виде автомобильных колес в нашей прихожей размахивала перед лицом отца белоснежным полотенцем, тыкала изящным пальчиком с французским маникюром в черную шину и заливисто кричала: «Убери эту гадость!».

 Когда я была маленькой у меня создавалось впечатление, что папа женился на своей машине, а не на маме. А потом они развелись, когда мне исполнилось двадцать два и я закончила Одесский гуманитарный университет. Развелись, но почему-то продолжали жить вместе. Под одной крышей, в одной комнате, под одним одеялом. Оказывается, так бывает и не только в Одессе.

Мама – полная противоположность меня, папы, брата и тем более деда. Она у нас актриса. Стройная, хрупкая и нежная как лилия. Кстати, зовут ее тоже Лилия. Она прекрасно играет, причем не только в театре, но и в жизни. Насколько я хорошо знаю свою маму, я не могу отличить, когда она врет, когда притворяется, а когда говорит правду.

Еще есть старший брат, с которым мы совершенно не похожи. Ситуация, как у мамы и даже хуже. Мы такие разные.

Мой брат играет в компьютерные игры, любит энергетики и совершенно не интересуется девушками. Дед как-то говорил, что он – того, как название передачи: “голубой огонек”,  но однажды брат развеял эти  опасения. Однажды привел девушку домой, возрастом почти как наш дедуля и аппетитом, как наш папуля, на что мама сказала: “Уводи ее туда, откуда привел”.

А еще у меня с ним всегда были напряженные отношения. Мы ругались. Летела посуда и бабушкин самовар. Ему тридцать, он нигде не работает и постоянно кричит, что дед давно переписал на него квартиру и я там никто. Ох… На самом деле это сложно. Я просто не смогла. Хотя в глубине души.... Он мой родной брат. Просто ему нужна жена, которая будет держать его в ежовых рукавицах. Или нужно дело всей жизни, а может капелька мозгов. В общем, я почему-то верю, что он исправится.

 До сих пор вспоминаю свой отъезд. Как я грустно прощалась с мопсом Шуни, как крепко обнимал меня дед, тем самым проворно запустил трясущуюся после похмелья руку в карман моей куртки. Все же я оставила ему десять гривен на пиво. Так сказать: на прощанье.

Папа отвез меня на вокзал, хотя по пути два раза ломалась его черная машина. Она бренчала и стучала, выпуская клубы выхлопных газов, из-за которых чихаешь, как потерпевший. Если честно, мне уже хотелось схватить чемодан и дойти пешком. Но он уверял, что мы доедем. А если не доедем, то он возьмет корпус этой древней, как наш дед машины в свои сильные руки и довезет меня так, быстро передвигая ногами по асфальту. Как однажды волк из «Ну, погоди!», ехал на спортивной машине.

И вот да здравствует Москва! И в моем случае: да здравствует миграционная служба.

Да, я иностранный гражданин для страны, в которой сейчас нахожусь. Но я русская. У меня фамилия даже русская – Иванова. Иванова Валерия Дмитриевна. Дед родился на Камчатке, бабуля в Самаре. По року судьбы они встретились в Одессе.

В общем, у меня осталось не так много времени,  а потом депортация, телепортация.

На самом деле из моей затруднительной ситуации с миграцией – выход есть. Их даже несколько.

Пока у меня один вариант – квота. Но как оказалось, квота – это такая вещь… Наверное слетать на Марс реальней, чем получить эту квоту.

Несмотря на все трудности, я все же рискнула и решила ее получить. Собрала все необходимые документы, с большой надеждой в сердце отправилась к зданию миграционной службы.

Стоять у дверей ФМС это настоящее испытание. Это когда должно пробить девять утра и ты через сотню людей разной национальности: казахи, узбеки, азербайджанцы, чеченцы, китайцы и даже афроамериканцы пытаешься пробиться к заветным дверям, которые откроют ровно в девять ноль-ноль. И если у тебя получится ты –  сможешь получить заветный талон с N-ной очередностью. Мне даже интересно, с какого времени тут стоят.  Пришли с рассветом или все же пришлось ночевать под дверями, похожие на двери из фильма «Девятые врата».

К удивлению у меня получилось пройти в здание. С криками: «Хия!» первые прорвались китайцы. Затем кто-то выкрикнул: «Разойдись! Голодный кролик атакует» – прорвались казахи. После стуча каблуками по бетонным ступенькам, словно отбивая танец гопака – прорвались трое, включая меня. По всей видимости, граждане Незалежной в этой гонке заняли лидирующее третье место.

И вот я стою, оглядываясь назад, вижу километровую очередь позади себя, от которой сам Ленин бы перекрестился у себя в мавзолее и думаю:  вот зачем афроамериканцу, который не может двух слов связать по-русски, гражданство? Зачем??

Наверное, я чего-то не понимаю в этой жизни. И задаю себе такой же вопрос: зачем мне нужна эта мифическая квота? Которую не ощутить, не пощупать и даже на завтрак не заказать. И сама тут же отвечаю себе на этот вопрос: “Потому что Лера! Потому что без бумажки, ты букашка, а с бумажкой человек!”. Потому что я хочу жить и работать в этом городе, а для этого мне нужны документы этой большой, необъятной страны.

В общем, ситуация у меня не с самым благоприятным прогнозом, но как говориться: «Русские не сдаются».

Я считаю себя русской, потому что корни моих предков  уходят далеко в русские селенья. Возможно, это не совсем правильно, но такой факт отрицать сложно и практически невозможно.

И к сожалению, как бы не складывалась ситуация – эти “уходящие корни” к моим документам не пришьешь. С таким рвением, можно и до викингов дойти.

Специалист миграционной службы смотрел на меня изучающе, прищурив один глаз и заложив руки за спину. Он грозно хмурил свои широкие брови и постоянно цокал языком. Стоит напротив меня, как Брежнев на очередном заседании партии, погоны блестят, а меня пробирает до костей. На смех. Ну честно, он такой серьезный.

Он долго ходил вокруг меня кругами и потирал переносицу указательным пальцем.

Если честно я думала, что за день таких как я он принимает, (изучая талон порядковой очереди, сделала такой вывод) больше сотни. И каждый со своими заморочками, что-то хочет, что-то требует, объясняясь на своем, непонятном языке.  Думаю, мы ему не просто надоели – мы их достали капитально. Но не смотря на все это, он продолжал выполнять свою работу  с большой ответственностью.

Я стою, как истукан в его кабинете и молчу. Вспоминаю его имя, которое успела прочитать на табличке, висящей на двери, при входе в его кабинет.

Александр? Михаил? Добрыня? Ох, память на имена у меня не очень. Но в такой ситуации, кажется должна знать не только его имя, но и девичью фамилию его жены. Надеюсь, наши встречи будут самыми короткими. И мне не откажут в этом боте, шмоте, йоте… Тьфу ты! Квоте. Разволновалась, забыла все на свете.

Садится за стол и начинает рассматривать мои документы. Я продолжаю ждать вердикт. Но он не говорит прямо. Что-то записывает в своем блокноте, а для меня время, как барабанная дробь. Вот-вот и он скажет свое положительное «Да!». И это будет круче, чем ты выиграл миллион в лотерею.

Но вот раздается его слегка сиплый голос:

– В этом году запись на квоту закончена. Приходите в следующем.

Глава 3

Следующим ударом стал приход хозяйки, которая сообщила, что она намерена продавать квартиру. И я даже знаю кому. Этому… Г.А. ГАду! Приходил, тычил своей визиткой прямо мне в лицо. Старался быть доброжелательным, показывал свои идеально ровные, белоснежные зубы.

Хозяйка в леопардовых лосинах, расхаживала по квартире, как породистый гепард. Поэтому могу с уверенностью сказать, что леггинсы с модной расцветкой ей подходили на все сто процентов. И по настроению и по состоянию души. Я смотрела на нее, на ее свежую завивку, думала о ее штанах… Думала о чем угодно, только не слушать, что она мне рассказывает. Потому что я не хотела слышать, что мне придется съехать в самое ближайшее время.

Сколько же он ей предложил, что она так засуетилась. Решила продать квартиру, которую совершенно не собиралась продавать. По крайней мере, она так мне рассказывала.

Тоном императрицы Регина Александровна высказывалась:

– У тебя всего неделя! – подставила мне почти под нос свою изогнутую кисть руки с вытянутым вперед указательным пальчиком, как царевна подставляет своим подданным свою бархатную ручку, чтобы те целовали, затем падали в колени и преданно утверждали: «Да, госпожа».

Я рискнула (все равно терять нечего) и добавила:

– Может две? Недели? – отмахнулась от ее руки с ярким маникюром. – И вообще, вот так выселять не имеете права.

Сейчас эта пожилая хищница набросится на меня, как на свою последнюю добычу. Растерзает взглядом, испепелит налитыми кровью глазищами.

Я пожимаю плечами и думаю, неужели все. Вот так выглядит конец света. В леопардовых лосинах.

В общем, я решила собирать чемоданы. Ну что же. Жаль, конечно. Мне только недавно предложили повышение по работе.

Кстати, немного о моей работе.

Я работаю в итальянском ресторане. И если бы я ужинала в ресторанах, то я  бы ужинала именно здесь.

Мне нравится абсолютно все. Начиная с уютной атмосферы в зале, заканчивая блюдами, которые здесь подают на больших, серебряных подносах.

Просторная веранда с белыми тентами и обилием зеленых, коротко-подстриженных кустарников. Большой зал, огромная хрустальная люстра, бархатные портьеры сиена, в вазах – тропические цветы Антуриум. Хрустальные бокалы, натертые до зеркального блеска, красивая посуда, белоснежные скатерти. Каждая деталь проработана до мелочей.

Живая музыка, «Лунный саксофон» и приглушенный свет, который переносит тебя в романтическую обстановку Италии с тонким запахом пьемонтского вина.

Так и хочется выкрикнуть по-итальянски: «СтупЭндо»! То есть: восхитительно! Кстати, так говорит наш шеф, когда готовит очередной соус или сервирует блюдо для особых гостей. Кстати, это единственная, похвальная речь, которую я от него слышала за все время своей рабочей деятельности.

Фантастическая тальятелле с лисичками, обжаренными до карамельной корочки, сочная телятина с чесноком и пряной веточкой размарина, нежнейшее пенне со сливками и баклажаном, запеченными на гриле. Конечно же паста! Итальянская паста, как итальянское танго. Аппетитно-головокружительно-обалденное!

Фразеологизм: «Пальчики оближешь» становится в прямом смысле правдой. То есть, как часто делает наш постоянный очень упитанный клиент – облизывает пальцы-сардельки, причмокивая губами.

А этот запах свежей выпечки, ванили, корицы, лайма, который доносится из большой кухни – будоражит аппетит и склоняет тебя съесть одну такую маленькую, восхитительную булочку. Это безумно вкусно. Хочется цитировать известную рекламу: «И пусть весь мир подождет».

Итак, с недавнего времени я получила повышение.

Наш шеф называет нас, весь наш почти дружный коллектив – стадо оленей. Почему именно олени  не выясняла. Никто не выяснял, но все безоговорочно слушают его.

У него большой пивной живот, длинные усы под носом и ростом, он почти, как Филипп Киркоров. А может и не почти, не измеряла.

И когда он заходит на кухню и говорит: «Здорово олени!», все тут же начинают безоговорочно работать. Уверенно нарезают поварским ножом болгарский перец, разделывают кролика, вонзая тесак в деревянную доску.

Наш шеф-повар, хоть и говорит нам гадости в лицо, ругается матом, но он мастер своего дела. Скорей всего это прирождённый талант так готовить, как готовит он.

Итак, на прошлой неделе шеф вызывает меня в свой скромный кабинет, где так пахнет тушеным луком  и дорогим коньяком.

– Скажи, ты бы хотела работать арт-директором самого крутого заведения? Точнее лучшего ресторана Москвы? Мордашка у тебя смазливая, мозги тоже на месте, – приглядывается ко мне, говорит без стеснений,  озвучивает зарплату.

После озвученной цифры быстро-быстро киваю, совершенно не обращаю внимания на его антикомплимент. Скорей всего сейчас в моих зрачках отображается знак доллара.

– Да! – гордо восклицаю.

– Отлично. Как немного войдешь в курс дела – оформим тебя. Ты уже получила документы? Нашего российского производства?

– Я?? Документы? – округляю глаза.  – Почти, в процессе. Какая-то пара, тройка недель и все решится.

– Это хорошо. Очень, очень хорошо, – шевелит усами, восседая на своем крутящемся стуле, как на каком-то троне. Собственно, почему как? На троне, управляя царством кухни и ароматов, витающих на ней.

Постепенно до меня доходит, о каких документах он говорит. Он говорит о той чертовой квоте, которая не светит мне, как не светил бы под глазом свеженабитый с бордово-фиолетовым оттенком фингал.

Не смотря на то, что надо мной нависло тяжелое, мрачное облако афронта я решила получить нужные мне документы. Не знаю пока, каким способом или методом, но большую, жирную галочку напротив слова: документы в своем сознании поставила.

Почти каждый вечер пятницы мы идем со Светой в кино. Покупаем самое большое ведро попкорна, удобно усаживаемся в последнем ряду и смотрим захватывающий фильм с большого экрана.

Сегодня именно пятница. Скоро вечер. Света заедет за мной через пол часа, а я до сих пор не высушила голову. Бегаю в махровом халате с сердечками и с полотенцем на голове, завязанным, как аравийский тюрбан.

Вот же она удивится, когда я расскажу ей, кто явился ко мне. Человек за которым наблюдала в бинокль. Она как обычно весело хихикнет, прикрыв ладонью аккуратный рот и скажет свою коронную фразу: «Вот это экшен!»

Если честно, я сама до сих пор под впечатлением. Под впечатлением от происходящего.

Света появилась фешенебельно.

Ее каштановые волосы мягко падают на плечи, карие глаза блестят. Широкий лоб, высокие скулы, ровные брови и длинные ресницы. Она изящна и стильно одета. Ей идет красная помада. Ее губы кажутся сочными, как спелые вишни.

Стоит на пороге моей съемной квартиры в кожаных штанах, которые обтягивают ее бедра и мешковатом свитере крупной вязки, скрывающем небольшую грудь. В руках – коробка конфет и маленький пакетик, на котором написано название любимого магазина белья.

 Пока я старалась угадать, что в этом красивом пакете, она скидывала с ног оранжевые балетки. Взмах ее стройной ноги и женский лакированный туфель без каблука оказывается в дальнем углу прихожей, прямо возле полки с обувью.

Что ж, удачно приземлился.

В пакете оказался пеньюар. Кружевной, леопардовый, который ей не подошел. Но по ее мнению должен подойти мне. Припоминаю визит хозяйки и думаю, что животный принт сейчас в моде.

– Ты стройнее, – подтверждает она. – Кстати, мне звонил тот патлатый, все выпытывал твой номер телефона. Я конечно, в отказную, а он просит назвать хотя бы четыре последние цифры. Говорит, готов бесплатно сделать компьютерную диагностику моей малышке – миниатюрной тойотке. Видишь, на какие жертвы я ради тебя иду.

– Я просто экономлю его и свое время, – отвечаю подруге, затем вскидываю бровь, внимательно смотрю на подругу и спрашиваю:

– Почему четыре?

– Уверен, что догадается. Он же компьютерщик. Теория вероятности и бла-бла-бла. Подставит формулу – как пить дать вычислит. Или решил поиграть в игру «Угадай номер телефона». Ах, Лерок! Все мужики сходят по тебе с ума, а ты нос воротишь.

– Я жду того единственного, – говорю с долей иронии и скрещиваю руки на груди.

– А может он еще не родился? – спрашивает Света, намекая на что-то не хорошее.

Понимаю, что она тоже говорит в шутку, но гадать на ромашке родился или не родился мой суженый – не особо хотелось.

Мы собираемся в кино. Подкрашиваю губы блеском персикового цвета, светло-русые волосы заплетаю в конский хвост на затылке. Этим прохладным осенним вечером решаю надеть кардиган и обтягивающие джинсы. Дополняет мой образ – найковские кроссовки. Моя любимая и самая удобная обувь – кроссовки. Белые, найковские. Я их ни на что не променяю. Каблуки вещь, конечно шикарная. Когда ты на каблуках – ты богиня, но когда снимаешь… Нет, тоже богиня, просто с очень уставшими, опухшими ногами.

Света смотрит на меня выпучив свои выразительные глазки. А затем добавляет:

– Отпад! Ты снова всех сразишь наповал.

Когда мы выходим из подъезда, а в лицо ударяет свежий поток воздуха – я рассказываю ей о визите Г.А. эмоционально размахивая руками в разные стороны. Не буду отрицать, его появление меня волнует до сих пор. Заявился тоже мне! Квартиру купить хочет, а шнурки случайно ему не прогладить?!

Света внимательно слушает меня и постоянно повторяет:

– Экшен ёхан-драйзер!

– А еще приходила хозяйка квартиры, – отвечаю и прибавляю шаг. – Она ее продает ему. На 99,9%, что ему.

– Знаешь, мне кажется, ты должна с ним поговорить! – бодро восклицает она.

– О чем поговорить? Нет, этот вариант я совершенно не рассматриваю, – отрицательно качаю головой.

– Хозяин может смениться, а квартира останется. Может он просто ее купить и будет тоже сдавать. Тебе. Нужно это выяснить. Где ты еще найдешь такую шикарную квартиру?

Вспоминаю надпись на визитке которую  порвала. Генеральный директор «Альтер-Стрейд». Что ж, за спрос денег не берут. Теперь осталось узнать, где находится эта фирма.

А дальше мы идем в кино. Наш ждет сеанс развлекаловотерапии.

Возвращаемся к этому разговору, когда возвращаемся обратно домой, прогуливаясь по вечернему городу.

Опавшие кленовые листья на мостовой, по очереди загораются фонари. Сырой воздух, поднимается ветер, начинает что-то накрапывать. Идем по тротуару, вдоль опустевшей дороги до первого уютного кафетерия.

– Г.А. это его инициалы? – заинтересованно спрашивает Света.

– Не хочется даже строить предположения, как его зовут. Генрих, Гриша, Гоша, Гектор?

– А как тебе Герман?

– Да, однозначно Герман лучше, – улыбаюсь, открываю двери кафешки, театрально совершаю книксен и пропускаю Свету вперед.

А вечером позвонила любительница леопардовых лосин и сообщила, что будущий владелец квартиры – Герман Алексеевич готов обсудить со мной дальнейшие условия аренды.

Значит, с именем мы угадали. Осталось дело за малым. Встретится с ним лично при совершенно других обстоятельствах.