Учитель джайнов проводил горячими пальцами по шее девушки. Они скользили вниз по телу, и Лолита не могла насладиться этим восхитительным чувством. Но как только рука мужчины оказалась возле локтя, она с печалью сообщила:

– Всё. Дальше ничего не чувствую.

Ачарий убрал руку. На его лице сияла лёгкая улыбка. Он разделял радость Лолиты из-за возвращающейся чувствительности. После кошмара с друзьями Лолита рассказала учителю всё, что видела. Её мысли не останавливались и продолжали крутиться, как рой, загнанных в коробку, мух. Ачарий успокоил Босстром, сказав, что она смогла сделать трещину в той стене, что построила вокруг своего сознания, и дальше будет легче.

– Это может ещё повториться? – обеспокоенно спросила девушка, наблюдая, как мужчина зажигает свечи.

– А вы этого боитесь? Если да, то ещё не раз.

– Не боюсь, – грубо ответила Лолита, – Ничего не боюсь.

Ачарий ничего не ответил. Казалось, что поджигание свечей ему важнее всего происходящего. Босстром хотела что-то сказать, но, всматриваясь в глаза джайна, задумалась. Мужчина думал о чём-то тяжёлом. Настолько, что веки уже были наполовину закрыты. Хотела бы Лолита узнать, что происходит в его голове. О чём он думает каждый день? И не сходит ли он с ума от постоянных мыслей? Лолита знала по себе, что мысли забирают силы. Ты их кормишь, и они становятся всё больше, как снежный ком. И в конце концов, этот космических размеров шар вдавливает тебя в землю, не успел ты этого понять. А если ачарий стал ачарием в таком раннем возрасте…

– Могу я задать вопрос? Он касается вас.

– Задавайте, – без интереса сказал мужчина.

– Сколько вам лет?

Учитель наконец-то повернулся к собеседнице и одарил её удивлённым взглядом, будто она спросила о чём-то интимном, о чём нельзя спрашивать.

– Почему вы интересуетесь?

– Вы мой учитель, но я почти ничего не знаю о вас. Это… странно, разве нет?

– Недостаточно того, что я знаю о вас?

Лолита скривилась. Ачарий действительно думал, что этого достаточно? Увидев искривлённое лицо девушки, учитель хмыкнул.

– Двадцать восемь, – ответил он и вновь вернулся к своему занятию, – Это если переводить на ваш календарь.

– А во сколько вы стали ачарием?

– В двадцать один.

– Вы были так молоды? – удивилась Лолита.

– Возраст не играет никакой роли в этом, – мужчина потушил спичку и сел напротив Босстром, – Иногда дети могут знать больше, чем пожилые. Понимание мира не всегда приходит с возрастом. Может это зависит от прожитых жизней или от уровня принятия истинного «Я».

– Как вы можете понять, что познали «Я» и «вынырнули из океана Сансары», как вы выразились?

– Когда Нангананг Кумар смог освободиться от цикла перерождения, вместе с его мыслями стало меняться и тело. Учёные говорят, что раньше люди были намного выше наших современников. И в этом они правы. До нас жили люди, освобождённые от цикла, но потом они пали: стали грязными мыслями и поступками. Рост Нангананга после преображения был два с половиной метра. Потом он мог увеличиться, но Нангананга никто больше не видел. Последний, кто видел его, рассказывал о всепоглощающем огне, который вызвал Нангананг, уничтожив в нём своих последователей.

– Он их убил? Зачем? – Лолита представляла, как горят тела людей в огне, их крики, и высокого мужчину, смотрящего на агонию людей с отвратительным спокойствием.

– Они стали сходить с ума после познания истинного «Я», – с грустью ответил ачариий, смотря в пол, – Хотели подчинить себе обычных людей. Они были почти всесильны и не смогли устоять перед искушением. Нангананг обрубил всё на корню. Поэтому джайны с трепетом и ужасом ждут следующего, кто сможет освободиться от цикла.

Лолита задумалась. Освобождение от цикла несло не только бесконечную жизнь, но и силу, у которой «почти» нет границ. Звучало заманчиво. Лолита могла бы заняться этим, как только вернёт себе тело. Тем более, сейчас это уже не выглядело чем-то невозможным. Она не хочет поставить на колени весь мир. Наоборот, можно было бы помочь людям сделать его лучше. И в скором времени каждый станет «освобождённым».

– Вы готовы к медитации? – спросил ачарий, пока Лолита размышляла о новом мире.

– Да! – дёрнулась она.

Образы Нангананга и его сторонников долго не покидали Босстром. Огонь, в котором горели последователи, обжигал сквозь мысли. Было сложно поверить, что обычный человек смог подчинить себе стихию. Вряд ли на одном огне его силы заканчивались. И если «освобождённые» живут вечно, то где он может быть сейчас? Зачем он скрывается?

Лолита стояла посреди бесконечной морской глади. Источник света шёл из-под воды. Управлять телом даже в мыслях было сложно. Любая его часть весила в десять раз больше, чем в действительности. Она чувствовала эту тяжесть каждый раз, когда видела сны. И каждый раз понимала, что это не реальность, а только насмешка мозга.

Тяжёлые шаги звучали вдалеке, куда не попадал свет. Лишь иногда Лолита могла различить широкую мужскую фигуру, уверенно приближающуюся к ней. Хоть девушка знала, что всё происходящее выдумка, страх сковал и так тяжёлое тело. Она старалась дышать размеренно, успокаивая ускоряющееся сердцебиение. Но массивная фигура пугала своей уверенной походкой, будто это палач идёт к своей жертве. Казалось, что ещё немного, и Лолита сможет увидеть лицо, но незнакомец пропал, как и страх. Девушка осмотрелась, в надежде, что вновь увидит силуэт. Теперь над ней издевалось не только сознание, но и зрение. Силуэты были повсюду, куда бы она не посмотрела. Но они растворялись, как только Лолита вглядывалась в них.

Вокруг снова только бесконечное море и темнота.

«Тебе не стоит прерывать цикл, – мужской голос прозвучал, как разрыв земной коры: оглушительно и внезапно, – Все, кто смог сделать это, рано или поздно погибают, или сходят с ума. Переходная форма человеческой расы опасна. Она ломает сознание».

– Кто вы? – спросила Лолита с любопытством.

«Прислушайся к моим словам, – проигнорировал вопрос незнакомец, – Не повторяй ошибок, которые чуть не погубили мир».

– С чего вы взяли, что подобное произойдёт снова? Может в этот раз всё будет иначе.

Некоторое время Лолита слушала своё дыхание, но она была уверена, что ответ скоро прозвучит.

«Люди по своей природе хотят чего-то большего. И никогда не могут насытиться. Поэтому переходная форма опасна. Им даётся сила, но они знают, что могут получить больше. И совсем не важно, какими способами».

– Я не из таких людей, – уверено ответила Лолита, сложив руки на груди, – Мне не нужна власть. Или бесконечная сила.

«Тогда забудь про свою идею прервать цикл! – разразился гневом голос и всё вокруг затряслось, – Иначе ты сгоришь, как многие желающие и получившие сгорели!»

Всё пропало. Лолита летела в пустоту, чувствуя на коже нагревающийся воздух. В первые минуты он грел, но затем вспыхнул, как недавно спичка в руках ачария. Огненный вихрь медленно сжигал верхние слои кожи девушки. Кровь вскипала, органы превращались в расплавленный жир.

Лолита очнулась в руках учителя. Он стоял в неестественной позе, стараясь удержать девушку. Босстром ощущала острую режущую боль в руках и от неё не могла сдержать стоны. Ачарий аккуратно посадил ученицу на кресло и поправил её волосы. Взяв кусок чистой ткани, он стал вытирать горячее вспотевшее лицо Лолиты. Она дышала неровно, несмотря на спокойное лицо.

– Видимо, ваш Нангананг не хочет, чтобы кто-то пошёл по его стопам, – усмехнулась Лолита, потирая болящие руки.

30

После видения Лолиты ачарий перестал появляться на глазах монахов. Даже присмотр за девушкой он переложил на Гатри. Тот в свою очередь очень переживал за учителя. Его внезапно поменявшееся поведение беспокоило самого преданного джайна. Исаак проводил с Босстром много времени, бо́льшую часть которого уделял разработке рук. Девушка постепенно научилась делать простые дела по дому, не требующие мелкой моторики. Руки больше походили на протезы, отчего возникали сложности.

Учителя джайны не видели около недели. Пошли слухи, что он пытался связаться с Нанганангом, как это сделала Лолита. Но ответа он не получал. Во время разговора с Исааком, Лолита неловко посмеялась, выдвинув версию о том, что увиденное ей – только игра воображения. Ведь до этого ачарий рассказал историю о Нангананге. Если бы рядом был Пётр, то смог бы логично всё объяснить. Ему бы точно поверили. Но он до сих пор не выходил на связь.

Лолита считала, что он всё ещё в обиде на неё за тот разговор. Но на самом деле Пётр даже не знал о том, что до него пытаются дозвониться. Он попытался набрать Лолиту, как только прилетел в Россию, но женский голос оператора сообщал о выключенном телефоне. И так постоянно. Поверить в то, что Лолита до сих пор в обиде за то, что он не хотел оставить её в Сонагири одну, Пётр просто не мог. Она никогда не обижалась настолько, чтобы отключать телефон.

Похоронив Веру Александровну, Пётр стал разбираться с наследством. Квартиру он сразу выставил на продажу и стал ждать, пока на неё найдётся покупатель. Денег на то, чтобы уехать в Осло (не говоря уже про Сонагири) не было. Павлов устроился администратором – единственную высокооплачиваемую работу, на которую можно устроиться быстро и также быстро уволиться. После месяца работы стали появляться заинтересованные в покупке квартиры люди и уже намечалась сделка.

– Я надеюсь, что скоро смогу приехать в Осло, – голос Петра осип, и он иногда прочищал горло, – Но сразу в центр я не вернусь. Мне нужно ещё к Лолите. Вы звонили Исааку?

– Да, – отвечал в тон Нильсен, – Такая же история, как у тебя.

– С ними же не может ничего случиться?

– Не думаю. Может связь барахлит. Сонагири – это не центр цивилизации. Для подобного места это нормально, – Нильсен отвлёкся, обращаясь к сотруднику центра, а затем продолжил, – Прости. О чём я?

– О связи.

– Да. Не волнуйся. Заключишь сделку, прилетишь в Осло и сразу отправишься в Индию.

– Да уж, – Пётр отхлебнул кофе, – Жизнь меня будто кирпичом огрела. Всё, как в тумане.

– Ты справишься. Главное, не опускай руки.

Петра отвлёк продавец. Он звал его обратно в магазин, чтобы разобраться с очередным агрессивным клиентом. Павлов тяжело вздохнул и попрощался с Робертом:

– На следующих выходных у меня сделка. Я позвоню вам, если всё сложится удачно.

– В любом случае позвони. Я волнуюсь за тебя.

– Спасибо, Нильсен. До свидания.

– Пока, Пётр.

Люди, которым Павлов продавал квартиру, перевели оговорённую сумму и подписали необходимые документы. Пётр сразу собрал вещи и отправился в аэропорт. Ему пришлось ждать ещё несколько дней до отправления самолёта, но эти дни были ничем, по сравнению с тем месяцем, что он провёл в пустой квартире, оставшейся без хозяйки. Он забрал альбомы с фотографиями, которые хранила Вера Александровна, как люди её возраста. Там были те немногие снимки с родителями. Удивительно, что они так мало фотографировались, ведь они всегда ездили по разным местам. И от всех них остались только пара фотографий и постепенно исчезающие воспоминания. Павлов уже сейчас не помнил многого. Бывало бабушка вспоминала о том, как маленький Пётр прибегал к ней, садился на колени и рассказывал, где они были с родителями. Вера Александровна сама редко ездила с ними, но, когда родители были заняты на работе, она героически отправлялась с Петром в любое выбранное им место. И вот в альбоме есть одна фотография с их совместной поездки в аквапарк. «Петруша. 8 лет. Поездка в аквапарк». Тогда Вера Александровна еле уговорила Петра остановиться и сделать фото. Маленький Павлов вытянулся и задрал подбородок. Пожилая женщина успела один раз щёлкнуть, пока Пётр не помчался кататься дальше. В тот день он ещё сломал передний зуб, который не хотел выпадать.

Пётр улыбнулся. Какое тёплое воспоминание. Глаза заслезились, и мужчина быстро смахнул надвигающуюся волну слёз.

Объявили посадку на рейс. Психолог в последний раз посмотрел на заснеженный пейзаж за панорамными окнами аэропорта и попрощался с Россией.

31

Нильсен ждал Петра в кабинете. Когда психолог увидел знакомое лицо директора, он бросился к нему в объятия. Роберт поддерживал его даже на расстоянии. Если бы не он, то Павлов точно сошёл с ума. Нильсен широко улыбнулся возвратившемуся сотруднику. В кабинете пахло заваренным чаем. На столе уже стояли две чашки с напитком.

– Я рад, что ты решил зайти ко мне перед отъездом, – признался директор, – Как себя чувствуешь?

– Я весь трясусь от предстоящей поездки, – слова Петра подтвердила трясущаяся рука, в которой он держал чашку, – Не знаю, чего ожидать от этого. Опять. Лолита так и не вышла на связь.

– Исаак тоже молчит. Но раньше такое тоже бывало.

Пётр осмотрелся. Что-то в кабинете поменялось. Будто чего-то не хватало. Павлов выискивал пропавший предмет, а потом его взгляд остановился на книжной полке, где раньше стояли фотографии с семьёй Нильсена. Сейчас там осталось только фото с Ханной. Роберт Нильсен заметил изучающий взгляд психолога и кашлянул. Пётр ничего не сказал, а только удивлённо посмотрел на мужчину. Он смотрел долго, надеясь на ответ. И в конце концов, Нильсен нехотя процедил:

– Я развёлся с женой.

– Что? Почему?

– Она устала от меня, – немного раздражённо продолжал Нильсен, постукивая пальцами по столу, – Мы думали, что всё со временем вернётся на прежние места, но всё только усугублялось. Ссоры каждый день, упрёки, косые взгляды. В общем, ничего хорошего.

– Вы были к этому готовы?

– Старался к этому подготовиться, но это случилось, когда я не ожидал.

– Так всегда происходит, – согласился Павлов.

– Не будем о плохом, – перевёл тему Нильсен, – Я уже становлюсь твоим посыльным. Может бросить этот центр и взымать плату с тех, кто хочет отправить тебе что-то?

Директор засмеялся и достал из ящика стола письмо. Пётр уже боялся одного его вида. Кому ещё понадобилось обращаться к нему таким несовременным образом? Телефоны совсем отменили? Павлов недоверчиво покрутил послание в руках. С виду обычное письмо в самодельном конверте. Без имени отправителя и получателя.

– Та девушка была немного, – Нильсен запнулся, – Не в себе. У неё постоянно бегал взгляд, и она не могла нормально выразить свою мысль. Я сказал ей, что она может позвонить тебе, но она замотала головой, стала повторять: «Не могу. Не могу». И её вывел какой-то мужчина.

С описания Нильсена стало ясно, от кого это письмо. Но что хотела сказать Ребекка Петру? Ему хватило той встречи с ней, когда она бросилась на него с претензиями в духе: «Почему ты нас не остановил?». Теперь даже читать это письмо не хотелось.

– Спасибо, – скривился Пётр.

Психолог открыл конверт, когда остался наедине с собой. Он сидел в новой для него обстановке, потому что прежний договор об аренде жилья он расторг. На деньги, что Павлов получил с продажи квартиры в России, он смог приобрести студию на окраине Осло. Этого было достаточно на первое время.

Чемоданы стояли возле дивана, на который упал Пётр. Он смотрел на белый конверт, прокручивая в мыслях их последнюю встречу с Ребеккой. Нужно ли ему сейчас читать это? Вдруг письмо опять введёт его в то ужасное состояние, от которого всё внутри превращается в чёрную липкую жижу.

– Плевать! – Павлов развернул лист бумаги.

«Привет, Пётр.

Я могу писать сколько угодно о том, что я сожалею о нашем последнем разговоре. Ты всё равно скорее всего будешь держать на меня обиду. И я тебя понимаю. Я не в (зачёркнуто) После аварии я плохо контролирую своё поведение. Мне пришлось пролежать в психушке полгода. Сейчас меня отправили домой, но только под присмотр отца. Я видела страшные (зачёркнуто) У меня были галлюцинации. Ужасные. Мне кололи много лекарств, от которых мне становилось немного лучше. А в тот день наша встреча показалась мне очередной галлюцинацией. Я думала, ты ненастоящий, а потом и вовсе перестала себя контролировать. Мне стыдно перед тобой. Я не знаю, что случилось с остальными. Мне говорили, Габриэль приходил ко мне, но я этого совсем не помню. Я написала письмо и ему, чтобы вы не думали обо мне совсем уж плохо. Я не сумас (зачёркнуто)

Я надеюсь на то, что у тебя всё сложится хорошо. Пожалуйста, не держи на меня зла.

Ребекка».

Всё встало на свои места. Павлов догадывался о состоянии Ребекки, но если бы не другие проблемы, то он бы понял её. Значит, сейчас с ней всё относительно нормально. Отец любит Ребекку и сделает всё, чтобы она выздоровела. Даже сейчас прогресс на лицо.

Пётр кивнул на свои мысли, а потом перевёл взгляд на часы. Вылет уже через два часа, а он до сих пор валяется на диване! Психолог вскочил с места и схватил приготовленный чемодан, оставив письмо раскрытым на газетном столике.

32

В Сонагири шли жаркие споры об учителе и новой ученице. Все не понимали, почему Нангананг решил связаться именно с ней? Лагерь разделился на два мнения: одни считали, что освобождённый от цикла не связывался с Лолитой, и её слова – ложь, вторые высказывали мнение о том, что до Лолиты просто не было подходящего проводника. Конечно об этом знал ачарий. Он несколько раз выходил к джайнам с обращением, но от его слов теорий только прибавлялось.

Лолита чувствовала на себе большое давление и подумывала о том, чтобы уехать. Но как? На какие средства? Ачарий пытался объяснить ей, что вскоре эти разговоры сойдут на нет. Сплетни долго не продержаться. В последний раз учитель пригрозил изгнанием из Сонагири за подобные слухи. И казалось, угроза подействовала. Но Босстром чувствовала, что это затишье перед бурей.

Погода в Сонагири перестала радовать, будто тоже настроилась против Лолиты. Это могли быть просто её домыслы, но как в такие времена думать иначе? Девушка надеялась, что уже все беды позади, и в городе, где изначально царило спокойствие, не может происходить подобных интриг.

– Может не стоило мне приезжать? – спрашивала она сама себя, пока ачарий перелистывал очередную книгу, – Из-за меня многие джайны настроились против вас.

– Проблема не в вас, мисс Босстром. Эти люди слабы и ищут слабости у других, чтобы казаться сильнее на их фоне. Что вы видели в последнюю медитацию?

Лолита медитировала каждый день по четыре раза в надежде вновь связаться с Нанганангом, но ни у неё, ни у ачария этого не получалось. Босстром смирилась с этим и последние медитации приносили ей просто внутреннее успокоение. На некоторое время. Медитация стала своего рода наркотиком. Девушка убегала от изучающих взглядов живущих в городе монахов, от постоянных усмешек, которые они пытались скрыть.

– Ничего, – призналась она, поправляя волосы, – И мне так спокойнее. А вы нашли что-нибудь?

– Нет, – с сожалением ответил мужчина и положил книгу на стол, – Если Нангананг жив, то почему скрывается?

– Учитель, – голос Лолиты задрожал, – Вы мне правда верите? Что это видение не было моим воображением?

Ачарий замер над девушкой. В комнате горела только половина свечей, а с улицы слышались громкие удары капель о землю. Мужчина не отвечал, прислушиваясь к звукам природы. Лолита тоже напрягла слух, но ничего, кроме дождя не слышала. Обычно внезапная перемена взгляда мужчины говорила о том, что сейчас что-то происходит. Босстром не знала как, но ачарий чувствовал происходящие события до того, как они происходили. Такого давно не было, и сейчас подобный жест напрягал Лолиту.

– Не верить вам – значит, не верить себе, – сказал наконец-то мужчина, – Я тоже время от времени вижу видения, но не так ясно и отчётливо. Поэтому вы с Петром так заинтересовали меня.

При упоминании Петра взгляд Лолиты опустел. С каждым днём его имя всё сильнее било по сердцу и всё больше хотелось плакать. Какое-то время она всё ещё пыталась дозвониться до него, но после пронёсшихся слухов о послании Нангананга, кто-то выкрал её телефон, лишив последней надежды. Возможно, это была та крайняя точка, после которой она решила покинуть город.

– Можно странный вопрос? – вдруг спросила Лолита, понимая, что нужно отвлечься от мыслей.

– Странных вопросов не бывает, – почему-то улыбнулся учитель.

– Я всё время называю вас учителем. Но как вас на самом деле зовут?

Мужчина зажёг свечу и аккуратно поставил возле себя. Тёплый свет обрисовал его округлое лицо. Голубые глаза сверкнули либо от радости, либо от дополнительного источника света.

– Моё имя Анаш, что означает «высший».

– Высший?

– Да, – кивнул он, – Это означает человека, превышающего могуществом нас. Но, как видите, я всё ещё обычный человек.

– Вы учитель и лидер, – возразила девушка, – Вы сильно отличаетесь от всех современных людей.

Ачарий засмеялся. За последние недели он нечасто показывал свою улыбку. Но она была такой искренней, что Лолита хотела бы сохранить фото с улыбающимся мужчиной, чтобы в тяжёлые времена смотреть на неё. Лолита только подумала об этом, и ачарий сразу поник. Босстром даже показалось, что в его глазах заблестели слёзы. Она хотела спросить об этом, но мужчина сразу отвернулся и кинул:

– Я хочу кое-что обдумать. Оставьте меня, пожалуйста.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Лолита.

– Не задавайте вопросов.

Девушка выполнила его просьбу и покинула здание. На улице бушевал ливень. На всегда людных тропинках никого не было. Только под деревьями можно было заметить медитирующих джайнов. Но даже их было значительно меньше, чем обычно. Лолита прошла мимо спуска и краем глаза заметила поднимающуюся фигуру, но не придала этому значения.

– Лолита?

Босстром остановилась. Ноги за секунду превратились в камень. По её телу пульсировала кровь с удвоенной силой. Свежий воздух обжигал лёгкие и оседал в них песком. Слёзы поднимались к глазам через сердце, разрезая его тонкую плоть кусочками соли. Лолита поворачивалась медленно, дрожа от страха. Она боялась, что это может быть обман. Она повернётся и никого не увидит.

Пётр застыл в удивлении. Сначала он подумал, что ему показалось, что это видение. Прекрасное видение. Но когда она остановилась, услышав своё имя, он понял, что всё наяву. И не мог поверить, что это случилось.

– Лолита, – повторил Павлов, делая шаг навстречу, – Это всё правда?

Лолита не могла ничего ответить. В горле зажегся огонь, от которого она не могла говорить. Девушка только тряслась, а её лицо меняло гримасу каждую секунду. Всё расплывалось. Этому поспособствовал не только дождь, но и стекающие ручьём слёзы. Когда она рассмотрела знакомый шрам на щеке, тело вздрогнуло и обмякло в объятиях Петра. Мужчина сжал похудевшее тело девушки, чувствуя собственное биение сердца.

– Ты здесь, – шептала Лолита, проглатывая стекавшие слёзы, – Ты приехал.

– Я не мог поступить иначе. Я до сих пор виню себя, что оставил тебя здесь одну.

– Сейчас это не важно. Я так рада видеть тебя.

Лолита сжала мокрую куртку Павлова. Она снова посмотрела в его глаза и наконец поняла, что всё это правда. Пётр не прекращал улыбаться. Увидеть Лолиту на ногах – чудо, на которое он надеялся со дня аварии. Теперь всё вернётся на свои места.