Не знаю, кто это был, но я подумала, что знаю его. Неужели это могут быть голоса других высших? Тех, кто подобно Анашу существуют вне времени? Если это так, и они наблюдают за мной, то помогут мне, если я буду делать что-то не так. Во всяком случае, я на это надеюсь. Любая помощь мне пригодится.

Это было десятое декабря. Пятнадцатого года».

«Несмотря на все тренировки и знания, что я им дала, никто до сих пор не познал истинное «Я».

Они быстро усваивают информацию, но что-то мешает. Даже Савитр, который сверхурочно медитирует, не достиг никаких результатов. И самое печальное то, что я не понимаю, в чём дело. Я не могу им ничем помочь.

Мои же силы стабильны. После большого скачка наступила стабильность. У меня до сих пор мало энергии, поэтому приходится ограничиваться проверенными тренировками. Из-за того, что сад уже полностью восстановлен, мне пришлось найти другую цель. И она нашлась. Есть одинокая скала, которую я хочу немного украсить растительностью. На её вершине в моём воображении рисуется Ашока с его ароматными оранжевыми цветами.

Всё ближе становится тот день, когда мне придётся открыть свою историю миру. Но я до сих пор не уверена в том, что это правильно.

Это было двадцать второе июля. Пятнадцатого года».

«Один из джайнов, который обучался познанию, сошёл с ума.

Всё же было бы лучше, если бы никто из них так и не смог ничего достичь, чем всё это… Я до сих пор удивляюсь тому, как подсознание может за мгновенье накопить невообразимое количество энергии и сделать с ней столько всего. В основном ужасного.

Джайн напал на другого во время медитации. Он просто сжёг его. Огонь поглотил беднягу за секунды. Я услышала его громкие мысли перед смертью. Он звал меня…

Безумный джайн бросился и на меня, как только я оказалась достаточно близко. Он атаковал сгустками энергии, будто знал, что большая концентрация её в организме – верная дорога к смерти. Джайн кружился вокруг меня, пока я отбивалась и старалась уловить его потоки. Его отвлёк Савитр, прибежавший на огонь вместо того, чтобы бежать от него. И это помогло мне.

Я не знала, что делать, поэтому направила свою энергию в него. Джайн сразу упал и стал биться в конвульсиях. Его глаза наполнялись кровью, пока я наблюдала и пыталась найти в своём сознании способ помочь ему. Но он погиб.

Это было третье сентября. Восемнадцатого года».

«Поразительно, но до последнего я считала, что не смогу перемещаться, как это делали Анаш и Нангананг.

Это очень непривычно и ощущается так, будто меня заново собирают на кузнице. Тело прошибает жар, а затем – холод. Ток проходит даже по волосам. Мой вестибулярный аппарат не привык к подобным фокусам. В ту миллисекунду, когда происходит перемещение, сознание кружится в колесе, а потом ты стоишь на плоской поверхности, не двигаясь. В этот момент притяжение действует с ещё большей силой. В первые несколько перемещений я еле стояла на ногах из-за этого.

Безумие джайнов больше не повторялось. Среди некоторых я заметила только разочарование из-за череды неудач. Мне остаётся только подбадривать их.

Это было восемнадцатое октября. Двадцать первого года».

«Начали погибать те, кто был совсем молод.

Когда джайны вернулись в Сонагири, я даже не думала о том, что когда-то увижу их смерть. Единственный пожилой джайн, который был у них ачарием до меня, скончался во время моего странствия. И тогда мне это показалось естественным. Ведь он был немолод. Но все остальные для меня до сих пор молоды. Я не вижу их сморщенных лиц, исхудавшего тела, сухой кожи. Я смотрю в их глаза и вижу тех самых молодых людей, что пришли в Сонагири двадцать лет назад. Боюсь даже представить, когда…

Я не позволяю себе думать о подобных вещах. Они отвлекают меня и делают слабой. Но сердце ноет, и я не могу не думать.

Это было двадцать первое января. Двадцать пятого года».

«Я не сдержалась.

Я поддалась порыву и отправилась в Осло. Многое изменилось, но столько же осталось прежним. Город стал значительно шире и выше. От прежних маленьких домов остаётся всё меньше. Там, где раньше был мой дом теперь стоит высотка с десятками квартир. Наверняка в одной из них, живёт мама с Кайо… Я этого даже знать не хочу.

То здание, где был психологический центр Нильсена осталось неизменным. И директор там Пётр. Мой Пётр. Сначала я думала заговорить с ним, но увидев рядом с ним женщину с юной девочкой… Всё стало ясно. Когда он повернулся в мою сторону, я убедилась, что связь всё ещё есть. Как же это грустно звучит даже в моих мыслях.

Конечно же он не увидел меня. Для него я уже зрелая женщина с потухшими глазами цвета иолита. И беловолосая версия меня с небесными глазами никак не вписывается в его представления.

Из интернета я узнала, что центр перешёл ему после самоубийства Нильсена, что у него действительно семья, что он написал несколько работ по психологии и теперь выдающийся учёный в этой области.

Несмотря на трудности, у него всё неплохо. И я рада, что он живёт нормальной человеческой жизнью.

Я бы нашла тебя в следующей жизни, если бы люди имели свойство перерождаться.

Это было одиннадцатое марта. Двадцать пятого года».

«Я похоронила Савитра.

Он до последнего верил, что сможет познать истинное «Я», но, к сожалению, его ожидание не оправдалось. Я не могла смотреть в его потухающие глаза, когда он лежал при смерти. Савитр чувствовал это и держал мою руку до конца. Джайны соорудили костёр, и я подожгла его с помощью силы, как у нас с недавних пор положено.

Он был последний джайн из тех, кто пришёл в заброшенный Сонагири. Я чувствую, что многие джайны перестали видеть во мне обычного человека. Скорее кого-то высшего…

Высшего. Ачария звали Анаш, а это имя переводилось, как высший. Возможно, то, во что я превратилась стоит назвать именно так?

Это было двадцать пятое апреля. Тридцатого года».

«Я боялась показываться миру до тех пор, пока… пока Пётр был жив.

Не знаю, с чем бы это могло быть связано, но теперь.

Раньше я чувствовала его. Хотя бы иногда могла услышать его тихие голоса сознания. А сейчас же… Ужасная тишина. Раньше я знала, что могу встретиться с ним в любое время. И зря, что не сделала это. Надо было поговорить. Хотя бы.

Теперь от моего Петра осталась только холодная могильная плита. Я стояла в стороне на похоронах. Долгое время я думала, что подобное невозможно. Пётр не мог умереть. Но он умер. Как все, кто когда-то окружал меня.

Я решила, что дальше нет смысла тянуть. Мои силы давно обрели стабильность. Подсознание знает своё место, а я контролирую его. Я уверена… уверена.

Это было тридцатое мая».

«Оказывается, моё появление было как раз вовремя.

Живя жизнью высшего-джайна, я не интересовалась внешней обстановкой в мире. Мне был интересен только свой мир и мир моих учеников. Я даже не заметила, как стало заметно меньше туристов в Сонагири. А объяснение вполне простое, но ужасное – война. На границе Франции и Германии развязались военные действия, в которые были втянуты другие страны. Если бы я опоздала хотя бы на насколько дней, то неизвестно к чему бы это привело. Я знаю, что так говорить не есть хорошо, но… всё обошлось малыми потерями.

Может, это был знак. И мне пора действовать.

В сознания властей я направила своё сообщение о желании встретиться. Они мне не откажут. В политике я так себе, но мои слова будут смотреться убедительнее после произошедшего.

Это было первое сентября».

«За один день обо мне узнал весь мир.

После встречи с главами государств меня прозвали Судьёй. Меня слушали, как никогда внимательно. По бо́льшей части, конечно, из-за того, что боялись. Я бы на их месте тоже боялась.

Страны подписали мирный договор. Все остались ни с чем, только потеряли людей. Как жаль, что я не могу их воскресить. Также я сообщила о том, что собираю учеников для обучения познания истинного «Я». Первыми согласились главы государств, но я им отказала. Возможно, я поступила неправильно, как учитель, но они должны понять своё место. Они развязали войну из-за ничего, а высшие не должны так поступать. Высшие должны стать образцом для обычных людей.

Это было второе сентября».

«Я приняла к себе около сотни новых учеников в пятнадцати городах.

Теперь я знаю, что всё получится. Многие уже достигли результатов. А это всего за год обучения!

Весь мир мне не обучить даже с помощью Интернета, поэтому те, кто обучаются у меня, обучают других. Так будет правильно.

Самой выдающейся ученицей является Исмем Хаци. Я чувствую энергию, которую она имеет. Она огромна! Я сразу заговорила с ней об этом, потому что тревожусь о её состоянии. Но она уверила, что пока что никаких голосов не слышит, а если такое случится, то она сразу сообщит мне.

По характеру Исмем очень похожа на меня. Когда она рассказывала, как пряталась в разрушенных бомбами домах, я ощутила её тревогу на себе. В свои неполные пятнадцать она мыслит, как созревший взрослый. И взгляд у неё наполнен смыслом. Единственное, что плохо – её беспокоят сны. Исмем рассказывала, что в них ощущает, как умирает, как в неё стреляют, как она взрывается… Первое время она не могла спокойно рассказывать об этом, постоянно прерывалась на всхлипы и слёзы. Её родители погибли в год войны вместе с братом… Я не представляю, как она справляется с этим.

Это было семнадцатое декабря».

«Ко мне приезжают люди с разных уголков планеты для того, чтобы я им помогла.

Они видят во мне последнюю надежду, но я не могу помочь всем. Моей энергии не хватает, чтобы сделать всё, что они просят. Как бы я этого не хотела. От перепадов у меня пропадает контроль, и голоса становятся громче. Боюсь, что если я продолжу, то уничтожу мир, который сама спасла.

Исмем помогает мне в медитации. Она чувствует, когда у меня остаётся мало энергии и выводит людей. Несколько раз она упрекнула меня в том, что я не слежу за уровнем энергии, и её претензия мне понятна. Она сама недавно стала слышать голоса, но благодаря моему опыту, может не поддаваться им.

Стали появляться люди, которые, как и джайны, создали культ меня. Это отвратительно, и я обратилась ко всем. Не все поняли. Может быть, со временем что-то изменится.

Это было третье марта».

«Уже появились первые ученики, кто познал истинное «Я».

Не могу описать ту радость, что я испытываю! Я думала, что мне суждено остаться единственной высшей и сойти с ума, как Нангананг. Но! Исмем и Уоти Габр доказали обратное. Они справляются с энергией намного лучше меня в первые годы. У Исмем уже меняется цвет волос и глаз. Только голоса становятся всё более неуправляемыми. Возможно, это связано с большим количеством энергии в ней.

Иногда она теряет контроль над подсознанием, и мне приходится сдерживать её. В отличие от меня, Исмем не хочет сжечь мир, её целью является она сама. И это даже сложнее. Потоки её энергии мне приходится сдерживать, как голодного зверя. Но она быстро приходит в себя. Единственный плюс…

Это было двенадцатое июня».

«Как я могла не заметить изменения в ней?

Долгое время Исмем уверяла меня, что не слышит голоса подсознания, и я верила ей. Она всегда была со мной искренна.

Глубокой ночью я вышла из состояния медитация от оглушительных криков людей. Я слышала не столько их реальные голоса, сколько поражающие своей громкостью мысли. Переместившись к ним, я увидела Исмем. Она стояла в странной позе, как обездвиженная кукла, ждущая кукловода. Когда я позвала её, безумные глаза сверкнули в темноте. Я испугалась… Но смогла увернуться от атаки. Исмем кричала в унисон своим резким движениям. Энергии было так много в маленькой Исмем…

Я долго не отвечала на её атаки, а только блокировала. Мне и в голову не пришло, что моей энергии не хватит до конца схватки. Только когда голоса подсознания вырвались на свободу, я поняла, что настало время действовать. Но как я могла навредить моей Исмем?

Взять под контроль её энергию у меня не вышло. И на эту попытку ушла последняя часть моих сил. Сверкающие безумием глаза Исмем пронзали меня. Она подходила всё ближе, и я чувствовала, что проиграла. Я могла бы стать её трофеем.

Но Исмем остановилась в нескольких шагах от меня. У неё продолжали бегать из стороны в сторону глаза, но тело оставалось камнем стоять на разрушенном асфальте. Я думала, она смогла победить своё подсознание, но мои надежды не оправдались.

За моей спиной кто-то уверенно шёл в нашу сторону. Я была уверена, что все люди смогли сбежать в безопасное место, и начала уже винить себя, что не уследила за беженцем. Но когда Уоти Габр отгородил меня от Исмем, я опешила. Когда он смог познать истинное «Я», я была удивлена не меньше. Ведь его энергия почти не ощущалась. А сейчас Уоти спасает меня…

Стоило ему коснуться до лба Исмем, как её тело упало. Я бросилась к моей Исмем, чтобы развеять свои худшие опасения. Но Уоти уверенно сказал, что она мертва. Я подумала, что он шутит, но по его потухшим мокрым глазам стало ясно, что нет…

Мы сожгли тело Исмем…

Это было седьмое января».

«Мы умолчали об истинной причине сумасшествия Исмем.

Уоти выступил вместо меня на обсуждении по безопасности дальнейших учений. Он смог уверить всех, что это произошло из-за неконтролируемой жажды власти самой Исмем. А я промолчала. Сейчас виню себя из-за этого… Правду мы раскроем, когда люди успокоятся. А ещё лучше, пока все не станут высшими. Уоти думает, что так будет лучше. Насчёт себя же… я не уверена. Ещё одна смерть из-за безумия подкосила меня. С одной стороны, я должна была привыкнуть к этому, но с другой… К смерти не привыкнешь. Особенно, когда она боится подступиться к тебе.

Это было девятнадцатое января».

«Помимо высших, которые могут создавать, существуют и те, кто знают.

Пока не уверена, как именно происходит распределение, но недавно один из познавших, Панкрат Бородин, попросил отдельный разговор. Я думала, что дело в голосах, но как оказалось, во время медитации он смог увидеть, как он утверждал, «будущее». И в отличие от голосов подсознания у нас с Уоти, голоса Панкрата шепчут ему информацию о вселенной. По его словам, вычленить что-то понятное сложно так же, как и искать иголку среди сена.

Надеюсь, он поможет нам понять природу высших.

Это было семнадцатое сентября».

«Высших становится всё больше.

Уоти предложил создать своё правительство, в состав которого будем входить мы и Панкрат. Так как он может видеть будущее, пусть и недалёкое, мы сможем предотвратить многие преступления и возможные происшествия. Власти отдельных стран не были готовы к подобным новостям от нас, но видимо, предугадывали это. Никто не ответил категорическим отказом, и понятно по каким причинам. Власть не хочет иметь над собой другую более могущественную власть. Но это было вопросом времени.

Чтобы решить эту проблему быстрее и справедливее, я предложила создать голосование, где все желающие могут проголосовать за будущее.

Я бы никогда не подумала, что когда-то встану во главе правительства. И тем более всемирного.

Это было двадцать восьмое декабря».

«Голосование завершилось в нашу пользу.

Единственным условием власти стран было их обучение познания истинного «Я». Мы согласились. В лучшем случае, высшими должны стать все. Но по словам Уоти это невозможно из-за «отсталости в мышлении» некоторых людей, в число которых входят дикие племена и те же отшельники. Думаю, что со временем это решится. В конце концов, есть мы – те, кто может им помочь.

Панкрат в последнее время ходит, как сам не свой. Я попыталась с ним поговорить, но он хотел внушить, что всё в порядке. Единственный минус общения высшего с высшим – это невозможность слышать мысли сознания друг друга. Просто по одной причине – их нет до тех пор, пока высший этого не захочет. Иногда мы общаемся, как раньше было модно говорить, «телепатически». Это спасает на больших расстояниях.

Это было тридцатое января».

8

Схемы. Расчёты. Таблицы. Записи. Формулы.

Как всё это вместить в одну голову? Голову обычного человека?

На столе лежала записная книга, в которой Адам недавно сделал заметку:

«Если жизнь течёт в нас благодаря энергии, то можно ли воскресить мёртвого? Будут ли последствия и какие? Если воскрешение возможно, то какой крайний срок? И сколько времени потребуется для того, чтобы мёртвое ожило?»

Адам уставился на экран, установленный на всю стену кабинета. В руке он крутил стилус и несколько раз хотел что-то написать, но тут же останавливался. От крутящихся в голове мыслей страдал не только мозг, но и внутренняя часть щеки мужчины: он прикусывал её и совсем не ощущал боли.

«Это что кровь?», – подумал он между другими размышлениями и наконец-то пришёл в себя.

Адам был уверен, что почти составил уравнение, которое сможет показать точное количество энергии. Но что-то не хватало. Мужчина смотрел сквозь папку с записями Лолиты, вновь прокручивая прочитанное. Увидеть прошлое глазами Судьи – это действительно увлекательное занятие. Но Давет смог понять только Лолиту, как личность, а не разобраться с понятием «энергия».

«Энергия, – повторял он это слово, словно от этого могло что-то измениться, – Она есть во всём. В живом. Неживом. Мёртвом. Пустом и полном. Вопрос только в том, есть ли смысл указывать это в уравнении?».

Мужчина снова взял стилус и записал цифры по порядку от нуля до двадцати и стал решать выявленное уравнение с каждым коэффициентом. Решив первые десять, Давет сделал скриншот экрана и удалил записи. Оставшуюся половину он решал с возрастающим энтузиазмом. Его так поглотила идея, что он совсем не заметил, как в комнате появился кто-то ещё.

– Понятно, – грубый женский голос напугал Адама, отчего тот дёрнулся, – Я уже думала, что ты не хочешь впускать меня. А оказалось, ты опять занят своими расчётами.

Давет выдохнул:

– Привет, Лизи. Ты, как всегда, подкрадываешься со спины. Когда-нибудь, я в тебя что-нибудь кину от испуга.

– Если ты считаешь, что тарабанить в дверь и кричать на весь дом имя «Адам», да так, что голос потерять можно, это «подкрадываться», то могу смело называть тебя чёкнутым.

Женщина, которую Адам назвал Лизи, подошла ближе и заключила его в крепкие объятия. Благодаря сильным рукам, Лизи вправила другу пару рёбер. Посмотрев на исписанный экран, гостья хмыкнула, сложив руки на груди.

– Я вижу, работа идёт.

– Вроде того, – Адам тоже взглянул на плод своей работы, проверяя всё ли на месте, – Если всё сработает, я отнесу это в Академию.

– Шуму-то поднимется, – протянула Лизи, – Та шайка до сих пор метит на тебя. Особенно после новостей о…

– Не надо.

Вспоминать этот дурной заголовок совсем не хотелось. Поэтому Адам решил перевести тему:

– Лучше расскажи, что у тебя. В заголовках не только моё имя, но и какой-то «Лизистрейт Гатаки». Говорят, что она получила повышение! – Адам рассказывал это с широкой улыбкой, – Ты бы поучилась у неё.

Они прошли в гостиную, где Лизи сразу развалилась на диване, закинув ноги на журнальный столик. Помнится, когда она сделала так впервые при Адаме, он был жутко недоволен. Он высказал это Еве, ведь это её подруга, но жена сразу сказала, что характер у Лизи вредный. Самый вредный из всех вредных. Но несмотря на это, Ева всё равно поговорила. Лизи тогда пришла к Адаму и заставила его высказать ей всё в лицо.

Настоящий командир.

– Я столько лет ждала, пока меня повысят до генерала, что сбилась со счёта, – буркнула она, – Из всех работающих там, у меня был самый высокий рейтинг, а они ставили только тех, кого выбирал Габр. Сукин сын!

– Он же сам был когда-то главнокомандующим, – пожал плечами Адам, – Тем более он единственный, кто имеет доступ к записям Оракула.

– Не совсем единственный. Судья тоже.

– Да, но… – Адам вспомнил записи. В них Лолита как раз говорила, что не сильна в политике. Но поменялось ли что-то за восемьсот лет? Или весь политический груз был взвален на Уоти Габра? – Отрядами распоряжается не она.

Лизи раздражённо рыкнула.

– Может, на этот раз он выбрал тебя? Увидел твой потенциал?

Женщина кинула быстрый взгляд на Адама. В это верилось слабо. За три века службы Габр только сейчас заметил Лизи и её достижения. Ведь она была одной из тех, кто удостоился награды «Семи звёзд» и единственной, кто получил её не посмертно.

В истории высших было смутное время, как всегда, когда начинаются радикальные изменения. Когда обычных людей было немногим меньше половины, они подняли восстание против высших. Сомнения в том, что преображение безопасно, возрастали. А вместе с этим и доверие к высшим. Людям было мало войны друг с другом, и они подняли оружие на высших, тех, кто им служил.

При изучении этой темы в школе, Адам ни раз удивлялся глупости восставших. Но с возрастом стал понимать, что высшие для них были ровно что инопланетные существа. Они не понимали друг друга. Одни читали мысли других и знали всё, что положено и нет, а другие чувствовали себя голыми и безоружными обезьянами.

Единомышленники пошли против Высшего Правительства. А те, собрали свою армию для урегулирования отношений. В эту армию попала и Лизи.

Адам не представлял, как она смогла справиться со всем. Потерять своих друзей на поле битвы с обычными людьми, которые ничего не могли противопоставить им.

– А где Ева? – прервала размышления женщина своим громким голосом, – Опять медитирует?

– На практике, – сухо ответил Адам, пытаясь вылезти из водоворота прошлого, – Скоро выборы. Она хочет…

– О нет, не хочу это слышать! Все эти выборы – бесполезная трата энергии знающих. Сейчас выберут её, потом какой-нибудь левый человек перепрыгнет её по силе и… как оно там называлось, дальности? – Адам кивнул, – Дальности. А она куда? В какое-нибудь подразделение, как наше, где никому твои способности не нужны?

Лизи замолчала. Адам разделял её взгляды на этот счёт. Возможно, они поэтому хорошо общаются?

– Почему ты её не отговорил?

– У нас уже был подобный разговор, – Адам вспоминал тихие, но уверенные ответы Евы, а затем ручьи холодных слёз на её щеках, – Она очень… ОЧЕНЬ хочет стать Оракулом. Ей кажется, что в верхушке всё не так чисто, как мы думаем.

– Тоже мне открытие, – фыркнула женщина, – Её наивность меня начинает пугать. Ладно, с ней всё ясно. А что у тебя с Правительством? Я уже слышала, что к тебе сам Габр пожаловал.

Адам наконец-то сел напротив гостьи. Он не смотрел на неё, но чувствовал пронзающий взгляд, который был подарен Лизи природой.

Чем больше он задумывался о разговоре с Габром, тем больше ему хотелось исчезнуть. Что-то подсказывало, что от надоедливого высшего избавиться не получится, пока тот не достигнет желаемого. Но и в своих способностях высшего Адам сомневался. Нельзя взять то, чего не существует! Даже если удастся рассчитать количество энергии, и её недостаток или переизбыток станет причиной, по которой Адам такой, какой есть, проблема не решится. Нужно будет привести энергию в «норму».

– Адам? У тебя слишком загруженный взгляд.

– Правительство хочет помочь мне.

– Помочь с чем? – Лизи расплылась в улыбке.

– С метаморфозой.

– Как?

– Я не знаю. Лолита дала мне свои записи. Она сказала, что возможно, по ним я смогу понять, как медитировать, и что ожидать. Но… ни о чём, кроме голосов я не узнал.

– Голосов?

Адам выпрямился. О них он совсем забыл за то время, пока думал о формулах.

– Да. Голоса подсознания. Те, которые подталкивают человека на разные вещи, – он замолчал, но потом дополнил, – В основном, на плохие вещи. Ты их слышишь?

– Не прислушивалась… Но иногда, особенно, когда злюсь, я теряю контроль. И тогда возникает чувство, будто кто-то завладел телом.

Сердце ускоренно застучало. Это именно то, что было с Лолитой! Значит, голоса подсознания есть даже у тех, кто уже родился высшим.

– Попробуй сосредоточиться, – с энтузиазмом заговорил Давет, наклонившись корпусом ближе к гостье, – Вдруг ты можешь их услышать сейчас!

Лизи сразу села скромнее. Несмотря на то, что до этого времени, она не знала ни о каких «голосах подсознания», ей это казалось чем-то страшным. Будто Адам хотел, чтобы она совершила опасное путешествие вглубь себя без возможности вернуться обратно. Она смотрела на карие бешенные глаза друга и только из-за уважения и доверия к нему, последовала «указаниям».

Адам внимательно всматривался в каждый сантиметр лица Лизи. Долгое время оно не менялось: точёные скулы, тонкие губы, гладкая кожа. Но, когда уголок рта опустился, Давет решил, что процесс пошёл. Он не спешил спрашивать её, дожидаясь конца. Через секунду лоб женщины превратился в сморщенное полотно с маленькими капельками пота. Лизи вцепилась пальцами в ноги. Будь у неё длинные ногти, то наверняка на ногах остались бы кровавые следы. Зубы впились в тонкую розовую кожу губ и беспощадно отгрызали её.

Когда кровь полилась по лицу Лизи, Давет подорвался к ней. Он пытался привести её в чувство, звал по имени, просил очнуться. Его руки уже были испачканы красной жидкостью. Ничего не оставалось, кроме как звать помощь.

Адам бросился на кухню, попутно мысленно призывая кого-нибудь на помощь. Он успел только включить кран, но после кто-то со спины отбросил его в гостиную. Своим весом он разбил только стеклянный стол, и, к счастью, не пострадал сам. Только несколько осколков впились в руку, когда мужчина попытался встать.

Попытка оказалась неудачной. Над ним сразу появилась Лизи, сжимающая его горло. Адам хрипел, стараясь выбраться из плена обезумевшей подруги. Но все его действия против неё были бессмысленны. Он воткнул несколько крупных стеклянных осколков в живот нападающей, но она будто не почувствовала. Даже если бы Лизи не имела силы высшего, то смогла бы победить Адама.

Женщина замахнулась на Давета огромным кулаком, не отпуская его шею. Удар оказался почти оглушающим. В глазах поплыли разноцветные звёзды, перекрывая собой всё окружение. В ушах зазвенело так, что Адам подумал, что останется глухим, если повезёт вылезти из этой передряги живым. Мысли путались. Он несколько раз пытался вновь позвать кого-нибудь, но удары нового генерала выбивали всё, что могло претендовать на существование в голове Адама.

Лизи прекратила избивать Давета и слезла с него, осматривая большую красную лужу. Её дыхание сбилось, и она дышала ртом. Мощная грудь вздымалась от нагрузки и вспышке гнева, природу которого она не могла понять.

Осознание того, что это она избила Адама, пришло нескоро. Только когда тихие знакомые шаги послышались позади, Лизи поняла, что это всё реально.

Волна энергии ударила Лизи со всех сторон. Боль проникла в каждую клетку, и, не чувствуя своего тела, Гатаки упала. Её парализовало. Она видела только белые вычищенные ботинки, которые появлялись на каждом собрании, на каждых выборах.

– Адам! Адам, нет!