Не делай этого; я люблю тебя так,
Что, поскольку ты моя, и твоя репутация – моя.
У.Шекспир, сонет 36
Раз нужно для тебя, нужней мне вдвое
The injuries that to myself I do,
Doing thee vantage, double vantage me.
Such is my love, to thee I so belong,
That for thy right myself will bear all wrong [1]
У Каи, совершенно точно, не было привычки рыться в вещах мужа без спроса. Но толстая книга в мягкой обложке без подписей на его секретере! Разве можно пройти мимо незнакомой книги, да ещё такой объёмной?
Она взяла. И открыла. И прочитала несколько строк.
…лицо её залило краской почти пунцовой. «Несколько строк» оказались откровенными до вульгарности!
Она наугад раскрыла книгу в другом месте и выхватила глазами ещё несколько строк… чтобы тут же зажмуриться с мыслью: «Зачем я это прочла??»
Чуть успокоив эмоции, Кая глубоко вздохнула и обратилась к титульному листу.
«Танец алых лепестков» – скандальный анжельский роман, вызвавший огромный ажиотаж детализированными и подробными описаниями интимной близости между персонажами.
Кая была совершенно уверена, что подписывала официальный запрет на печать и распространение этой книги в Райанци – однако экземпляр, который она сейчас держала в руках, был, определённо, пусть и напечатан в Анджелии, но переведён на райанский вполне профессионально.
У Каи появились к мужу многочисленные вопросы, которые она не замедлила озвучить, когда он вернулся из своего министерства.
– И как вы это объясните?! – встретила она его, с большим раздражением тряся в руках безнравственной книжкой.
Канлар поморщился, отобрал у неё книгу, раскрыл, проверяя, та ли эта, про которую он подумал, поморщился снова, тяжело вздохнул и уставился куда-то в пустоту, то ли придумывая ответ, то ли надеясь, что королева остынет и снимет вопрос.
Та не остыла и поторопила его ледяным:
– Мессир!
Осознав, что скандала не избежать, он преувеличенно вежливо уточнил:
– Что именно я должен, на твой взгляд, объяснять?
– Эта книга запрещена в Райанци! – пояснила она суть своего возмущения.
Отложив спорный томик обратно на свой секретер, он заложил руки за спину и педантично поправил:
– Запрещена к печати и распространению. А я её не печатаю и не распространяю.
Ответ был хорош, но королева была так возмущена тем фактом, что её прямое распоряжение нарушено – да ещё и кем! любимым мужем! – что она схватила книгу, снова раскрыла на титульном листе и ткнула пальцем в особенно возмущающую её строку:
– «Тираж 1000 экземпляров» мне привиделся?! – гневно переспросила она.
Было совершенно очевидно, что книгу печатали в Анджелии специально для райанцев, и что совершенно невероятно было предположение, что контрабанда этой книги могла пройти мимо главы внешней разведки.
– Смею вас заверить, что не держу подпольных типографий на своих анжельских землях, – сухо открестился от обвинений Канлар, сделав вид, что понял их неверно.
Возможно, он ещё надеялся минимизировать скандал, и давал Кае возможность выйти из него до того, как он разразится всерьёз.
Но та, однако, завелась уже основательно, и сдавать назад не планировала. Ей казалось особенно оскорбительным то, что он за её спиной покровительствует распространению книжки, которую она запретила!
– То есть, вы хотите сказать, – холодно продолжила допрос она, – что моя внешняя разведка в самом деле не в курсе того, что анжельцы подготовили перевод и тираж этой книги и переправили её в Райанци для тайной продажи?
Канлар задумчиво посмотрел на книгу в её руках и попытался выпутать из скандала хотя бы своё ведомство:
– В самом деле, я устрою разнос анжельскому направлению. Прошляпить такой кошмар! – осуждающе покачал он головой.
Кая посмотрела на него взглядом «вы меня настолько за дуру держите?»
Предположение, что внешняя разведка ничего не знает, в то время как глава этой самой внешней разведки спокойно почитывает запрещённую книжку по вечерам, не выдерживало никакой критики.
Было совершенно очевидно, что он просто водит её за нос, не желая признавать вину.
Кая даже выяснять не хотела, сколько весьма правдоподобных отговорок он сумеет изобрести, если она попробует действовать в лоб. Поэтому, прищурившись, она пошла обходным путём:
– Итак, раз мы выяснили, что внешняя разведка проявила в этом деле предельный непрофессионализм…
Он ожидаемо поморщился, недовольный критикой, но возражать не стал – Кая, впрочем, и не рассчитывала, что столь примитивный трюк на нём сработает. Однако за этот примитивный трюк она спрятала двойное дно, поэтому продолжила развивать свою мысль:
– Получается, книгу обнаружила внутренняя разведка?
Он взглянул на неё так мрачно, что внутри она возликовала, осознав, что ловушка ей удалась. Теперь ему остаётся либо признать то, что в дело по уши замешаны он сам и его разведка, либо свалить всё на соседнее ведомство, объявив виноватыми их. Кая была уверена, что профессиональная этика не позволит ему выбрать второй вариант, поэтому ему ничего не остаётся, как признаться.
Поскольку, впрочем, он признаваться не спешил, она продолжила давить:
– Как интересно! – с некоторой язвительностью всплеснула она свободной рукой. – Совершенно не помню в докладах этой детали! – деланно мило улыбнулась она, вертя книгу.
Лицо его было весьма кислым, и она уже внутренне праздновала победу. Это была идеальная вилка! Он никогда не пойдёт на такую низость, чтобы сваливать свою вину на внутреннюю разведку, а значит, у него не осталось никаких возможностей к этим его вечным дипломатическим манёврам!
– Допустим, – вдруг сухо произнёс Канлар, складывая руки на груди и глядя на неё весьма недовольно. – Итак, вы зажали меня в угол, из которого нет никакого выхода. Ваши дальнейшие действия?
Она растеряно сморгнула, не понимая, чего он от неё хочет.
– Ваши дальнейшие действия? – настойчиво повторил он, протягивая руку и отбирая у неё книгу. – Чего вы хотите добиться?
Кая нахмурилась. По сути, она хотела заявить, что его действия совершенно неприемлемы, и что тираж нужно уничтожить, и что он…
Да он вообще не должен был таким заниматься!
Это его прямые должностные обязанности – пресекать контрабанду подобного рода, а не потворствовать ей!
Последний аргумент смотрелся великолепно, и она высказала ему именно его.
– Положим, – покладисто принял он этот аргумент, а затем ошарашил её вопросом: – И что вы планировали делать в том случае, если я откажусь выполнять ваши распоряжения?
Растерянность Каи всё росла. Ей пришлось приложить волевые усилия, чтобы не начать теребить кружевные манжеты своего платья. Она понимала, что отчаянно теряет инициативу в этой беседе, и из обвиняющей стороны начинает превращаться в оправдывающуюся.
– Но вы не можете отказаться выполнять мои распоряжения! – возмущённо возразила она, пытаясь вернуть себе контроль над ходом беседы.
Но он этот контроль передавать ей не планировал. Его глубоко оскорбил тот факт, что она лезет в дела его ведомства и предъявляет ему упрёки там, где он лучше разбирается в деле.
Он задумчиво почесал себя корешком книги по щеке и с некоторым огорчением в голосе уведомил:
– Но именно это я и намерен сделать.
Королеве с трудом удалось подавить возмущённый вскрик. Подумать только! Мало того, что она поймала его на столь безобразном нарушении!..
– А вы, – неожиданно сделал он шаг в её сторону, тыкая в неё книгой, – позабыли продумать, что будете делать в таком случае, поэтому теперь оказываетесь в крайне дурацкой ситуации, где либо вам придётся спустить с рук такое вопиющее и демонстративное неповиновение, либо нужно будет в спешном порядке придумывать какие-то нелепые санкции, которым вы меня подвергнете.
Он отошёл к секретеру, положил книгу на то место, откуда она её взяла первоначально, повернулся к ней, сложил руки на груди и отобразил на своём выразительном лице ожидание реакции.
Ей, впрочем, совсем нечего было на это сказать, потому что он был кругом прав: ей нужно либо проглотить его бунт, либо срочно придумывать угрозы и кары, которыми она сможет этот бунт подавить.
– О чём вы думали, ставя меня в положение, из которого я не смогу выкрутиться? – с раздражением поторопил её мыслительный процесс он.
Кая попыталась как-то переломить эту «учитель отчитывает нерадивую ученицу» ситуацию:
– Я была возмущена вашим!..
– То есть, вы не думали, – холодно перебил он её, и она осеклась, потому что вывод был верным.
Она не думала, что будет делать дальше: она хотела предъявить ему обвинение и потребовать прекратить проделывать у неё за спиной такие вещи. Ей и в голову не пришла мысль, что он может отказаться прекращать, и тем более она не подумала, что будет делать в таком случае, – а ведь можно было предположить, что, раз он уже нарушил её прямой приказ, то он не намерен подчиняться ему и в том случае, если она повторит его ему прямо в лицо.
– Суммируя, – безжалостно продолжил он. – Вы предъявляете мне обвинения, оказываете давление, загоняете в угол, ставите, по сути, в нелепую и унизительную ситуацию… и всё это ради?.. – с любезным видом уточнил он.
Резко и недовольно выдохнув, Кая отвернулась, цепляясь взглядом за этажерку с безделушками. И как ей только могла прийти в голову мысль, что она сумеет победить его на этом поле! Она чувствовала теперь себя как та самая фарфоровая статуэтка, на которую она смотрела: такая же глупая и беспомощная.
Особенно досадно было вспоминать свою недавнюю и недолгую вспышку торжества. Ведь в самом деле думала, что победила!
Плечи её поникли, и этого хватило, чтобы Канлар опомнился. Он совсем не собирался делать ей такой выговор – просто устал и предвкушал приятный семейный вечер, а не претензии с порога. Жалость к ней глубоко овладела им, и он был теперь недоволен тем, что проявил себя так сурово в этом конфликте.
Вздохнув, он потёр лоб, подошёл к Кае и мягко обнял её, выражая тем и извинения, и любовь. Она незамедлительно прижалась к нему, пряча лицо у него на груди.
Этого выражения ласки и нежности с его стороны было достаточно, чтобы она перестала чувствовать вину и стыд, и чтобы ситуация перестала казаться ей катастрофичной. Ей уже не хотелось обвинять, добиваться победы и возмущаться – ей хотелось, чтобы он просто был рядом и продолжал обнимать её вот так.
– Вилка у вас получилась великолепная, – утешающе шепнул он ей на ухо, осторожно, по прядям, выпутывая волосы из её причёски. – Выкрутиться я бы не смог.
Она огорчённо хмыкнула, подставляясь под его пальцы:
– Однако выкрутились же!
Ей, впрочем, было приятно, что он отметил её успехи на почве словесных баталий.
Он хмыкнул и уточнил:
– А вы что себе представили на месте моих мотивов?
Отстранившись, она с прищуром посмотрела ему в лицо. Мысль о том, что он так дерзко нарушает её приказ, настолько вытеснила собой всё остальное, что она даже не задумалась о том – зачем.
Осознав, что она вообще об этом не задумывалась, он поспешно спас ситуацию шуткой.
– О нет! – с комичным ужасом воскликнул он, одновременно освобождая последние пряди и распуская её причёску. – Только не говорите, что в самом деле думали, будто бы я пытаюсь навариться на этом за вашей спиной!