Так же неожиданно, как прежде начался, жар пропал, осталась только муторная ломота во всём теле, дрожь в коленках, страшная усталость и абсолютная беспомощность. Казалось, взяли его, сердешного, прокрутили в центрифуге и за ненадобностью, как использованную ветошь, вышвырнули. От немощи и слабости кружилась голова, в глазах гнездились чёрные пятна.
«Мистика!» – теперь Григорий был в этом уверен. Он нервно осенил себя крестом, смахнул испарину со лба, и, чтобы веселее было ехать, решил думать только о приятном, тем более, что было о чём – через месяц исполнится ровно тридцать лет, как он познакомился со своей супругой.
…Помнится, как сейчас, день с утра не заладился: сначала с девушкой поссорился; потом в институтской столовой опрокинул на себя стакан со сметаной; побежал в общежитие переодеваться, и в итоге – не успел на первую пару. Но список неприятностей на этом не закончился – последней каплей стало опоздание на прямой междугородний автобус домой, в посёлок.
«Может, плюнуть на всё и никуда не ехать? – размышлял Гриша, кидая, без разбора, вещи в сумку – студенту пятого курса мехмата есть чем заняться практически накануне защиты диплома. – А можно вообще ничего не делать – просто завалиться спать, или в кино с ребятами сходить вечером». И всё бы терпимо, но завтра – бабулин юбилей, съедется вся близкая и дальняя родня, и мама отсутствия ему не простит, так что придётся домой добираться на перекладных.
Всё ещё сомневаясь, как поступить, Григорий буквально влетел в зал ожидания автостанции, где размещались билетные кассы. Влетел и застыл: в огромной комнате находился только один человек – маленькая хрупкая девушка, словно подарок судьбы…
Воспоминания немного сгладили неприятные ощущения. Теперь Гриша был уверен, что и сегодня, как тридцать лет назад, он скоро увидит Елену, но вдруг его больное сознание выхватило из темноты непонятное движение. Рефлексы сработали на автомате – нажав на тормоз, рванул машину вправо и стал. На дорогу выкатился лоснящийся клубок – не то ласка, не то хорёк. Напротив машины животное остановилось. «Кошка! – с удивлением узнал Григорий. – Среди леса, зимой? Неужели снова мерещится?» Он протёр кулаками глаза, ещё раз посмотрел на дорогу – котёнок медленно, будто раздумывая, пересёк асфальт и скрылся между деревьев. «Хорошо, не сшиб, успел затормозить, а то мучился бы, что сбил домашнего питомца», – облегченно выдохнул Григорий, выруливая на трассу.
Вместе с движением к нему вернулось и прежнее дрянное состояние. Следует признать, в последнее время Грише всё чаще казалось, что происходящее с ним – игра воображения, призрачное видение, одного только он понять не мог, как с бредовым ощущением нереальности связана изнуряющая слабость и непрекращающаяся головная боль? Он чувствовал себя обессиленным, обескровленным, выхолощенным и обесточенным, и состояние его не было надуманным.
Возникший посреди дороги ослепительный свет Григорий воспринял, как продолжение обмана, галлюцинации, хотя на самом донышке его истерзанной души ещё теплилась надежда, что свет впереди – его избавление от опасности.
А пока что ехать дальше не было сил – головная боль не унималась. Она накатывалась волнами, как прежде жар, потом нашла себе удобное пристанище – обосновалась строго над глазами. «Спать! Спать!» – стучало молотком в висках. Хотелось плюнуть на всё, положить голову на руль и уснуть. Он чувствовал себя настолько плохо, что продолжать движение было неразумно и опасно, тем более, ветер поднялся и снег пошёл сплошной стеной.
«Слава богу, не мираж, а самая настоящая гостиница! Наконец-то можно будет отдохнуть», – повеселел Гриша, когда через несколько минут в поле зрения появился роскошный отель с забитой до отказа машинами просторной площадкой. Он сбавил ход. Освещенные окна, праздно суетящаяся нарядная толпа и заполненная под завязку немалая стоянка свидетельствовали о том, что свободных мест в гостинице, скорее всего, нет.
«Счастливчики! – провёл жадными глазами семейную пару с ребёнком, из машины которых носильщики доставали баулы с чемоданами. – Ничего, проеду ещё немного, авось, и мне повезёт». Он нехотя выехал на дорогу и тут же пожалел, что даже не сделал попытки узнать, есть ли в отеле свободные номера – ко сну клонило не по-детски.
Возвращаться обратно не стал. «Должны гостиницы вдоль трассы быть! Должны быть по определению!» – подумал он, и не ошибся, правда, понурое узкое здание метрах в двадцати от дороги разительно отличалось от оставшегося за поворотом сияющего неоном помпезного отеля и казалось конюшней или заброшенным колхозным складом. Схожести с хозяйственной постройкой добавляли десятка два подслеповатых окон-бойниц, размещённых почему-то в верхней части приземистой серой стены, да ряд таких же серых, непримечательных бетонных столбиков, обтянутых сеткой рабицей, служивших оградой – раньше такими были огорожены пастбища для скотины, чтобы загулявшая корова случайно на соседний участок не забрела. Практически плоская шиферная крыша с круглой металлической трубой по центру только увеличивала уродство и без того жалкого жилого строения.
Единственным признаком, что здание – придорожный мотель, была жестяная, шатающаяся от ветра круглая вывеска, освещенная засиженной мухами тусклой лампочкой под самодельным абажуром – точь-в-точь, как в старых американских вестернах, лишь с разницей, что не было слышно скрипа, да и то, возможно, потому, что машина от неё на приличном расстоянии находилась.
На небольшом пятачке в глубине двора бок о бок стояли присыпанные снегом старенькие облезлые «Жигули» и не менее ржавый, неприкаянный ярко-красный «Форд». «Странно, неужели гостиница не работает, что парковка пуста? В самый раз фантастику снимать – Голливуду составить конкуренцию», – насмешливо подумал Григорий. Он ещё раз окинул взглядом непритязательный по внешнему виду мотель и его окрестности, но накопившаяся усталость и последние, поистине чрезвычайные события требовали отдыха. «Часок-другой посплю, перекушу и дальше поеду», – всё ещё сомневаясь, он надел защитную маску на лицо и осторожно открыл входную дверь.
Холл гостиницы ничем не отличался от подобного рода заведений, разве только практически весь первый этаж делился на две равные по размеру зоны – стойка администрации и закусочная, отгороженные друг от дружки большой деревянной кадкой с грязно-серыми поникшими листьями папоротника.
– Здравствуйте! Добро пожаловать в «Ваш рай»! – уставившись немигающими глазами куда-то над головой Григория, человек за стойкой машинально разгладил руками толстую общую тетрадь с замусоленными уголками.